Лес

«Так завершилась история Турина Турамбара; но Моргот не дремал и продолжал творить зло: не все еще свел он счеты с домом Хадора. К людям этого дома Враг пылал неутолимой ненавистью, хотя Хурин по-прежнему оставался в его власти, а Морвен, утратив рассудок, блуждала в глуши». «Сильмариллион», глава 22 * 496 г. Первой эпохи, осень Он не знал, кем она могла быть. Она была невероятно красива, думал он, даже в ее годы. Его уже затуманенному взгляду она казалась сильной, как юная девушка. Кажется, ничего не могло испугать ее. Хотя странные звуки и страшные тени в лесу иногда были совсем близко, ее это не страшило. И так же, как юная девушка, она мало что знала об охоте, да и вообще о жизни в лесу. Она понятия не имела о тех растениях, которые можно было собрать по окрестностям. С течением времени он заметил, как на ее руках появились мозоли, но он не видел ни шрамов, ни иных следов тяжелой работы. У него часто болела голова, довольно мучительно. Морозная зима, похоже, все еще продолжалась в лесу, его мир был ограничен этой зимой, его разум и память — заморожены ее холодом. Он не знал, кто он, почему пришел сюда, почему он боялся ужасных теней. Первое, что он помнил, был ее силуэт, она вытащила его из могилы и позвала. Он уже плохо видел тогда, и его показалось, что это эльф возвращает его, вырывая у спасительной смерти, к тяготам жизни. Но он все еще мог охотиться и мог петь. Это определило его новую жизнь. Темное прошлое осталось позади, и его тело и разум могли продолжать жить. * * * Она тоже не знала, кем он мог быть. Когда она нашла незнакомого старика, он был почти погребен заживо. Лохмотья, служившие ему одеждой, и шрамы на лице ясно указывали, что он был из тех несчастных рабов на Севере, когда-то изловленных Врагом. И безжалостные руки вражьих прислужников бросили его в яму, оставив умирать — жестокость, о которой она узнала невольно. Но он все еще знал, как согреться, когда холодает — он умел развести костер из валежника, чтобы согреть их загрубевшие руки. Кроме того, похоже, раньше у него была семья — он часто повторял какое-то имя, но ничего не мог сказать о нем, когда она спрашивала. У нее тоже часто болела голова. Он помогал ей охотиться, построить простое укрытие от холода под скальным навесом пещеры, где они прятались. Но он не мог ей назвать никакого иного имени кроме того. Возможно, пытки повредили его разум, так что она ничего не узнала от него — откуда он был, куда исчезли другие, что могло случиться с теми двумя, которые были для нее дороже всех иных. Она заговаривала с ним много раз и наконец отступилась — он, похоже, совершенно не имел понятия обо всем этом. Наверное, он понял бы ее вопрос до того, как эти шрамы появились на его лице. Ее головная боль превратилась в головокружение. Она изо всех сил держалась за него, разыскивая какую-нибудь пищу. Потом у нее вовсе не осталось сил, чтобы стоять. * * * 497 . Первой эпохи, весна Он не знал, что случилось с ней. Возможно, она съела или выпила что-то не то, или — он содрогался, думая о самой ужасной возможности, — ею овладела какая-нибудь страшная тень из леса. Она лежала в их маленьком укрытии и исступленно говорила о том, чего он не помнил или не понимал. Он не знал, что делать, не помнил, как такое лечили в прежние дни. Он выбросил их запасы провизии и собрал в лесу новые. Ей не становилось хуже, но лучше ей тоже не становилось. Когда прошла зима, он отправился на поиски других. Но он не нашел никаких человеческих следов. Похоже, после этой ужасной зимы в лесу осталось еще меньше людей. Но он не оставлял попытки. По жаре и холоду он уходил прочь, вниз по ручьям или вверх по увалам. Каждый раз он шел иным путем, но всегда возвращался не позже, чем через день. Потому что ей все еще нужна была помощь. И потому, что она была его единственным спутником. * * * Она тоже не знала, что случилось с ним. Он часто уходил на целый день. Каждый раз, уходя, он оставлял ей в пещере какую-нибудь еду. Ее разум медленно приходил в себя, но сама она еще была настолько слабой, как будто тело больше не слушалось ее. Наконец она смогла встать и ходить по пещере, хотя сил все еще не хватало, чтобы выйти наружу. Когда его не было, она иногда расчесывала свои длинные темные волосы при свете дня. Однажды она заметила седой волос, затем еще несколько, и мало-помалу все ее волосы поседели. Она понимала, что недуг, душевный и телесный, пожирает ее волю. Ей хотелось сопротивляться. Каждый раз, когда он возвращался, она пыталась спрашивать: есть ли новые вести, встретил ли он кого-нибудь. Но он всегда только качал головой и вздыхал, а затем нежностью повторял то единственное имя, которое помнил. Наверное, он потерял разум, решила она. * * * 499 г. Первой эпохи, лето. Однажды он снова ушел. Это был третий год с тех пор, как она вытащила его из могилы. Страх сковал его сердце, когда он увидел вдалеке дым и пламя. Но все-таки он пошел в ту торону, не помня больше ни о времени, ни о ее существовании. Издалека он услышал негромкий, но устрашающий крик, увидел толпы людей, женщину в белом, черный меч и павшего воина. В призрачном свете луны он ощутил дурное предчувствие. Его охватил ужас, он спрятался, дрожа, под узловатым корнем старого дерева, не зная, не ходит ли по лесу снова та тень, что может поглотить его. Во сне он слышал горестные крики и рев воды — звуки, которые всегда пугали его. На следующий день он проснулся и услышал в лесу голоса, они выкрикивали два знакомых ему имени. Кажется, кто-то называл их ему. Затем послышался хруст камней и голоса эльфов, и наконец голос совсем близко спросил: — Кто ты? Он повернулся и увидел несколько лесных людей. Он почувствовал голод — а потому протянул к ним руки. — Подойди сюда, бедняга, у на есть еда, — произнес другой голос. Его подняли и сделали знак следовать за ними. И он пошел за ними следом. * * * 499 г. Первой эпохи, зима Когда пришла зима, она поняла, что он не вернется. Ее силы в основном вернулись, теперь она могла выйти из пещеры и пойти в лес. Она постаралась вспомнить, что они собирали в пищу в прошлые годы, и собрать то же самое. Но ноги все еще плохо слушались, так что она нашла длинную тонкую палку и обрубила ее до нужной длины топором, который он оставил в пещере. Так ей удалось собрать больше еды к концу осени, и теперь ей не грозила смерть от голода зимой. Она решила, что отправится в путь весной, чтобы продолжить свои поиски. Она взяла плащ, лежавший в пещере, и увязала свои вещи. Идти она могла медленно, но это ее не тревожило; пусть ей встретится опасность, она не испугается. Ничто не сможет устрашить ее, будь это хоть сам Враг. Она — гордая госпожа северных земель. Ей нужно найти своих детей... ...Когда лед в ручье растаял, она ушла.