Возвращение блудного сына

Дазай стоит в дверном проёме с сумкой в руке, в ней все его немногочисленные пожитки. Он окидывает безучастным взглядом свою комнату в общежитии Агентства, убеждаясь, что ничего важного не забыл, и выключает свет. Комнату сразу же окутывает мрак, только немного тусклого света освещает её, проникая из коридора. Осаму отворачивается к выходу и больше назад не смотрит, только тихо прикрывает дверь. Он заранее позаботился о скрипе петель и теперь покидает общежитие бесшумно, никого не потревожив. В голове его так пусто, но глубоко в душе он счастлив. Вооружённое Детективное Агентство. Сам Дазай считает эту организацию довольно неплохой, но никогда не видел себя в ней, не причислял, даже будучи её сотрудником. Отвратительное чувство. Дазай никогда не ощущал себя её частью, никто из сотрудников не ценил его по достоинству, и почти все считали глупым клоуном, идиотом. Да, Осаму всегда носил маски в Агентстве, просто понимал, что настоящего его не примут, он никогда не показывал своего реального лица, и от этого в самом деле можно было устать, и он устал. Ни о какой умственной деятельности и речи не шло, деградация для демонического вундеркинда. Все важные и интересные задачи решал Рампо, на нормальные миссии Дазай с Куникидой выбирались крайне редко, делать было абсолютно нечего, и ему это даже нравилось первое время, но позже он был готов на стену от скуки лезть. О, Куникида, напарник. У Дазая чуть глаз не начал дёргаться, когда он узнал, что его напарником будет этот зануда. Слово напарник для Осаму значило очень многое, и этим словом он за всю жизнь мог назвать лишь одного-единственного человека и, естественно, это не Доппо Куникида. О нет, этот лопух был не так плох когда давал поводы для шуток и изредка удивлялся проявлениям дазаевского гениального ума, но на этом всё. Даже когда Дазай пытался совершить суицид о нём никто не пёкся, никто не переживал, всем было абсолютно плевать, и не то, чтобы ему нужно было внимание, совсем нет, но это действительно обидно, когда попытки заканчивались неудачно, и он, к примеру, застревал в бочке и просил о помощи, но никто не спешил его спасать. Дазай всегда знал и знает сейчас, что на самом деле в Агентстве ему не место, и это понимают и все остальные. Он пару раз слышал, как на собраниях о нём попросту забывали, если он опаздывал или не приходил, Фукудзава-доно говорил: «Все члены Агентства на месте, можно начинать», не обращая внимания на пустующий стул. Дазай покинул здание и ещё раз оглянулся, мимолётно взглянув в окно второго этажа, где сейчас мирно сопели Ацуши и Кёка. Осаму вздохнул и пошёл прочь. Ацуши-кун, милый Ацуши-кун, замечательный послушный кохай, Дазай его безгранично ценил и любил, но он не может оставаться в организации, где чувствует себя лишним, только ради этого мальчика. Ацуши сильный, теперь он справится и сам. Этот парнишка смог прижиться в Агентстве за считанные недели, нашёл в нём свою семью и подружился с каждым. По началу его не воспринимали всерьёз, и Дазай в самом деле был шокирован, как с ним раньше поступали другие сотрудники, взять только тот случай, когда его хотели бросить в плену у Мафии, не желая и пальцем для его спасения пошевелить. В Портовой Мафии такого беспредела не было никогда, «Мафия — это семья» — такую фразу часто повторял Мори, и это действительно было так. Мафия не даст в обиду ни одного мафиози. Но Ацуши и с этим смог справиться, завоевав любовь и доверие всех вокруг, спас Кёку и смог помочь и ей. Этот тигрёнок и вправду удивительный, и Дазай уверен, что даже когда он покинет Агентство, Ацуши-кун не станет его корить за это. Ацуши для Дазая был глотком свежего воздуха и ниточкой спасения, он напоминал ему Одасаку, такой же добрый и светлый, от этого было тепло на душе. Осаму надеялся, что Ацуши вытянет его из этой пучины страданий, в которых он завяз, и поможет выбраться и Акутагаве. Уход из Агентства, вероятно, лишит Дазая возможности спастись, но об этом он уже не будет жалеть. Дазай садится на заднее сидение чёрного автомобиля и отрешённо пялится в тонированное окно, сжимая в руках сумку, что лежит на коленях. Машина эта принадлежит Портовой Мафии и прислал её Мори-доно. Мимо пролетают улочки любимого города, кафе, магазинчики и редко мелькающие люди, непонятно что забывшие на улице в час ночи. На переднем сидении сидит водитель в чёрных очках, и Дазай знает, что на него время от времени косятся в зеркало заднего вида, но ему плевать. Портовая Мафия. Если Дазай и мог в своей жизни что-то назвать семьёй, то только эту организацию. У него никогда не было настоящей семьи в привычном её понимании, но по общему представлению Мафия была для него таковой. Мори часто называл Мафию семьёй. В Мафии всегда находились близкие ему люди, и до сих пор. Он ведь совершенно не ненавидит Мори, конечно нет. Ситуация с Одасаку была неоднозначной, Дазай сглупил. Мори бы никогда не пустил в расход важного члена Мафии, если бы без этого можно было обойтись, а Оде было совсем не место в Мафии, его в любом случае ждала бы смерть, ведь, чтобы уйти из Мафии, можно только умереть. Он умер достойно, лишив организацию Мимика лидера, что привело к её распаду, и он также посодействовал получению боссом соглашения на легализацию действий организации. Как бы тяжело это не было признавать, смерть Оде была уготована изначально, и Мори это понимал, поступив вполне разумно. Мафии впрочем-то и не нужен был мафиози, который не убивает. Дазай обдумал это всё на трезвую голову только после всех совершённых действий, но уже ничего не мог исправить. Он мучился от осознания, что так легко бросил важных для себя людей, променял. Чуя, Акутагава, Мори, даже Коё и Хироцу. Как же он бессовестно с ними поступил, он чувствует отвращение к самому себе все эти чёртовы четыре года. Чуя, который безмерно ему доверял, тот самый единственный человек, которого Дазай мог назвать своим напарником, вероятно, был в нём разочарован. Как же Осаму был счастлив, когда им посчастливилось на один день возродить их дуэт в битве с Лавкрафтом, это были незабываемые ощущения. Также это был очередной толчок к возвращению. Акутагава — кохай, которого Дазай так жестоко тренировал и так же жестоко бросил, нашёл замену. Он совсем не жалеет о том, как относился к нему раньше, это было для его же блага, Мафия — это не детский садик, но всё же Дазай Акутагаву тоже ценит и любит, кохай из него хороший, хоть и упрямый, он не так идеален как Ацуши, но он всё ещё способный и упорства ему не занимать. Он наверняка винит себя в уходе Дазая из Мафии. Осаму больно думать о том, что ощущал этот мальчик, когда узнал об этом. Что все остальные чувствовали? Машина останавливается, и Дазай её покидает, захлопнув дверцу. Перед ним огромное здание с панорамными окнами, которое выглядит таким родным, что хочется расплакаться, но у Осаму даже мускул на лице не дрогнул. Он недолго стоит на месте, слушая звук колёс отдаляющейся машины за спиной, и наконец делает уверенные шаги ко входу. Он знает, что в Агентстве на его уход не особо обратят внимание, может, они просто пожмут плечами, может, будут злиться, что ушёл во вражескую организацию, в целом, это неважно. Портовая Мафия не такая, каждый её член для неё важен, и ни одного не отпустят так просто, по многим даже будут скучать и не станут сердиться за уход в другую организацию, возможно убьют, несмотря на свою любовь, но ничего уж не поделать. За это Дазай и любит Мафию — за непоколебимость в своих принципах. Мори-доно — несравненный босс. Дазай ступает в тёмное помещение, оно почти не освещено, а то и понятно, в здании почти никого нет, не считая охраны, в такое время все прочие сотрудники видят десятые сны в своих кроватках по домам, один только босс частенько ночует здесь, а в данный момент ожидает гостя. Осаму хмурится, но сердце его тихо ликует. Как же он этого ждал. Он вспоминает прошедший день, это был тот же самый день, когда он ушёл из Мафии ровно четыре года назад. Он ходил на кладбище проведать Оду. Рассказал его скромной могилке о всех своих чувствах, что копились всё это время, попросил по возможности понять и простить. Ода его, может, никогда уже и не услышит, но Осаму и вправду так легче решиться и очистить мысли. Он пытался таким образом ослабить давление последней просьбы друга на своих плечах, которую не смог выполнить в полной мере. Это не совсем получилось, но помогло оказаться там, где он стоит сейчас. Перед ним дверь в кабинет босса, а по сторонам от неё охрана, они стоят как статуи, но Дазай знает, что они готовы поднять на него автоматы в любую секунду. Ода был прав насчёт того, что Дазаю неважно на какой стороне находиться, злой или доброй, но он не учёл тот факт, что все родные люди, в которых он так отчаянно нуждался, принадлежат только к одной, а на них Осаму не мог плевать так просто как на размытые понятия «добра» и «зла». Дазай уголком губ мимолётно улыбается, но сразу же обратно нацепляет маску безразличия, когда отворяет дверь. За ней он видит такую же тёмную, как и коридор, комнату. Этот кабинет выглядит до боли родным, и Мори-доно, сидящий в кресле недалеко от входа только дополняет эту картину. Босс поворачивает голову и немедленно встаёт, улыбается. От его улыбки должны идти мурашки по коже, но Дазаю на душе внезапно становится очень легко. — Дазай-кун, я так рад тебя видеть! — Говорит он, и подходит ближе. Дазай тоже не стоит на месте и медленно шагает навстречу. Мори опускает ладонь на его плечо, и эта рука никогда не казалась Дазаю такой лёгкой. Он молчит и ждёт продолжения речи. — Ждал, когда ты вернёшься. — Мори загадочно ухмыляется и быстро треплет его по волосам, сразу же отойдя к окну, сцепив руки за спиной, как часто это делал. Осаму скривился на секунду и поправил волосы, наблюдая за боссом. — Ты всё ещё мой преемник, я никогда не рассматривал никого другого. — Он молчит несколько секунд, которые кажутся вечностью, и Дазай позволяет себе улыбнуться, пока Босс стоит к нему спиной. — Я восстанавливаю тебя в должности. С бумагами и прочим разберёмся завтра. Ты можешь быть свободен, знаю, ты торопишься, мне просто нужно было тебя увидеть. — Он чуть поворачивает голову и одним глазом смотрит на исполнителя, что сразу же отводит взгляд в сторону. И только он собирается уходить, так и не проронив ни слова, как Мори поворачивается окончательно и на лице его лёгкое радостное смятение. — Подожди, я кое-что забыл. — Он быстрым шагом направляется к своему столу под пристальным взглядом Дазая, и поднимает с кресла за ним чёрную вещь. Сначала Осаму не понимает, что это такое, но когда босс приближается, к нему быстро приходит осознание, и он ухмыляется. — Раз уж предыдущий ты сжёг, неплохо бы обзавестись новым. — Смеётся Мори, накинув на чужие плечи новенький плащ, прям поверх другого. — Прекрасно. Дазай никогда не признается Мори, что ничего он не сжигал, и эта вещица всё ещё в идеальном состоянии лежит в его контейнере на свалке в глубине шкафа. Он всегда знал, что так будет, если он решит вернуться, всегда понимал, что в Мафии его ждут и будут рады принять обратно, но когда это произошло на самом деле, его одолели такие сильные эмоции, что словами не описать, он был счастлив, но не мог никак внешне этого проявить, радовался с грустным выражением лица. Дазай плохо помнит как через некоторое время в новеньком чёрном плаще оказался перед металлической дверью чужой квартиры, но свои переживания помнит прекрасно. Он долго так просто стоял, впиваясь ногтями в ткань сумки в руке и сверля дверь взглядом, а часы тем временем уже показывали ровно два часа ночи. Когда Осаму потянулся к кнопке звонка, он вдруг ощутил такой леденящий душу страх, что его палец замер в паре сантиметров от заветной кнопки. Он постарался справиться с собой и резко надавил на звонок. Открыли ему почти сразу, словно ждали. На Чуе были домашняя футболка и шорты, он несомненно был удивлён, от него отдалённо пахло алкоголем, но по глазам и в целом явно было видно, что он почти полностью трезв. — Привет, Чиби-чу, я вернулся. — Сходу выпалил Дазай, помахав рукой в воздухе, и впервые за вечер искренне улыбнулся. У Чуи так распахнулись глаза от удивления, что, казалось, он сражён этой внезапной информацией наповал, сейчас того и гляди упадёт в обморок, а Дазаю его откачивать придётся. Но нет, вопреки всем ожиданиям, Чуя отходит в сторону и молча впускает ночного гостя. Его взгляд изучает Осаму с ног до головы, он явно заметил обновку. Дазай проходит вглубь квартиры уже без спроса и замечает на журнальном столике у дивана в гостиной два бокала и бутылку дорогого вина. Один бокал пустой, в другом вино на самом дне. Он кидает сумку на диван и плюхается на него же следом под удивлённым взором Чуи. — Ты кого-то ждал? — Как бы невзначай спрашивает Дазай, кивнув на бокалы. Накахара фыркает, но ничего не говорит, он в той же тишине подходит к дивану и садится рядом, разливая вино по бокалам, и отвечает лишь после. — Тебя ждал. Дазай приподнимает одну бровь в немом вопросе. Он было подумал, что Мори ему рассказал заранее, но Чуя, словно прочитав чужие мысли, покачал головой и поднял бокал. Осаму повторил его действие, но всё ещё ждал объяснений. — Ты ушёл из Мафии ровно четыре года назад. С тех пор каждый год в этот день я открываю вино и жду тебя. — Он признался так просто, словно это самая простая и очевидная вещь в мире, а Дазай не стал скрывать своего удивления и застыл на месте. Чуя усмехнулся, и покачал бокалом в воздухе, расплёскивая жидкость внутри, но не позволяя вылиться. Лукаво улыбаясь, он поднёс свой бокал к чужому. Дазай заторможенно кивнул. Раздался короткий стук стекла друг о друга. Дазай улыбнулся и умиротворённо опустил веки. — Я люблю тебя, Чуя. Чуя на миг удивился, но через пару секунд усмехнулся и поднёс бокал к губам. Дазаю ещё долго не услышать того же в ответ, такие обиды так быстро не проходят, но он обязательно дождётся.