Ты стала моим лучиком света в кромешной тьме

             Обычное утро в столичной клинике. Я сидела за столом в сестринской, попивая кофе из большой голубой кружки с пандами. Через минуту дверь открылась и туда вошла Ирина. По образованию она была педиатром-пульмонологом.        - Там в отделение пульмонологии парня привезли. Осмотри его, пожалуйста, а я пойду в педиатрию. Одному из пациентов стало хуже. - попросила коллега. - Нестабильная сатурация, сама понимаешь. Пациент, если что, в триста восемнадцатой.        - Конечно, без проблем. - ответила я выходя из кабинета и направляясь в нужную палату.       Когда я вошла, то увидела парня, спокойно лежащего на кровати. Он выглядел чуть отрешенным и безучастным. Его лицо показалось знакомым, но каким-то очень отекшим.        - Привет. - сказала я, обрабатывая руки антисептиком висящим на стене в палате. - Как тебя зовут?        - Привет. - ответил мне парень лет двадцати трех. - Меня зовут Грегори, я певец и у меня муковисцидоз.       Я прикусила губу. Вот оно что - Грегори Лемаршаль, значит. Видела его еще на "Фабрике звезд". За прошедшее время он изменился - очевидно, болезнь прогрессирует и уже вошла в тяжелую стадию. Парень, словно прочитав мои мысли, вдруг на секунду вспыхнул, но тут же прикрыл глаза.        Лучи выглянувшего солнца попали на головку моего стетоскопа и на стене появились солнечные зайчики. Грегори, наконец, оттаял и начал заинтересованно наблюдать за бликами, пока я, как бы невзначай, осторожно покачивала стетоскопом.        - Ты сможешь приподнять рубашку, чтобы я могла прослушать твои легкие? - спросила я пациента.        - Могу. - ответил мне Грег и осторожно приподнял рубашку. Я увидела, как сквозь кожу были хорошо заметны ребра. А еще, и это "еще" насторожило меня, у него была прилично деформирована грудная клетка. Такое тоже бывает только на тяжелых стадиях.        Я аккуратно прижала мембрану к коже и попросила парня сделать глубокий вдох. Мокрота, скопившаяся в легких Грегори, захрипела и забулькала. Едва я успела переставить мембрану на вторую точку, как меня отвлек коллега.        - Секунду. - сказала я парню. - Что-то срочное? - честное слово, я занята новым пациентом, и если нет ничего срочного... Рррр, как так можно?        Максим быстро передал то, что от него требовалось, и вышел из палаты. Ирина, с его слов, остается в педиатрическом отделении, а уход за Грегори чуть позже распределят по "взрослому" персоналу пульмонологии.        Чуть позже я провела Грегори эхокардиографию, и поставив капельницу с сердечным, осталась сидеть рядом. Дыхание парня становилось все более и более тяжелым, а пульсоксиметр, итак мерцающий желтым вместо зеленого, вдруг стал угрожающе перетекать в оранжевый. Я осторожно посадила Грегори на кровать и начала разогревать его спину, поглаживая и чуть надавливая. Через три минуты я поняла - вязкая мокрота начала отлипать от бронхов парня. Чуть надавив, я едва успела подать Грегу платок, как парень начал откашливать все отлипшее. Я покачала головой - совсем мало, и облегчения эта процедура не принесла.       - Ну и какие еще у вас варианты? - саркастически спросил Грегори, вытирая губы и выкидывая платок в раствор. - Бить будете? Нет, я вполне серьезно. Мой прежний кинезиотерапевт мог и поколотить меня по спине. Собственно, у меня теперь трещина в ребре, я забросил сеансы кинезио, вот и оказался тут.       - Бить я тебя не буду. - я вдруг погладила парня по плечу. - Есть более щадящий вариант. Но от тебя потребуется не паниковать.       - Даже не представляю, ЧТО еще вы намерены делать. - все тем же ироничным тоном, улыбаясь чуть вымученной улыбкой, заметил Грегори. - Меня обычно хлопали.       - А я сделаю тебе промывку. - улыбнулась я. - И заодно посмотрим, сколько у тебя здоровой ткани.       Грегори думал недолго - через пять минут он подписал согласие на промывку. Вводить его в наркоз при имеющихся данных было слишком опасно, поэтому мы решили проводить всё "наживую". Грегори только чуть поморщился, когда зонд бронхоскопа вошел в его правую ноздрю.       - Сейчас ты просто стараешься спокойно дышать. - предупредила я. - Вводим воду с Нитрофуралом.       Желтая вода медленно потекла в бронхи Грега. На пару секунд парень запаниковал, но быстро успокоился. Лекарство быстро сделало мокроту менее вязкой, и мы без труда убрали её в лоток. Через минуту мы повторили это же на левом легком Грега. Мокрота была разной - от серой, показывающей, что инфекция погибла, до желто-зеленой, цветущей дряни.       - Ну и что там? - Грегори, быстро порозовевший, заглянул в лоток и ахнул. - Мамочки! Это все из меня вышло?       - Из тебя. - кивнула я. - Почти три литра, не считая промывочной жидкости. Как ты?       - Словно заново родился... - пробурчал парень. - Мне легко дышать, но сил нет совсем.       - Пройдет. - я похлопала его по спине и тут же услышала болезненный вскрик. - Извини...       - Ничего... - прошептал Грегори. - А теперь принеси мне попить, пожалуйста. И я, наверное, посплю.       Напоив Грегори теплым чаем, я накинула на парня одеяло. Он тихо засопел. пульсоксиметр на пальце горел светло-зеленым, мониторы показывали относительную норму.        После обеда, выспавшись, Грег под моим контролем вышел на балкон, накинув сверху теплую кофту. Сырой осенний воздух быстро вызвал у парня желание кашлять, и я не стала препятствовать. Напротив - мои ладони начали аккуратно скользить по спине Грега, иногда слегка зажимая точки между ребрами. В этот раз кинезио-терапия прошла быстрее и легче обычного. То немногое, что не вымылось Нитрофуралом, вышло после влажного воздуха и массажа. Грегори, казалось, наслаждался погодой, но через пятнадцать минут я почувствовала, как дрожат плечи парня.        - Грег, ты замерз?- спросила я. Парень помотал головой, а до меня вдруг дошло, что он плачет. - Тебе плохо?       - Все меня бросили... Так и умру в одиночестве... Ну и пусть, хоть не буду мучаться. - бормотал он сквозь слезы. - Никому не нужен...        Мне хотелось расспросить его обо всем, но я не стала - все-таки я чужой ему человек. Если Грег захочет рассказать чуть позже - расскажет сам, и я внимательно выслушаю его. А пока что я завела его в палату и закрыла дверь, оставив, впрочем, режим форточки.        Когда парень успокоился, я напоила его чаем и уложила спать. Сейчас он очень слабый. Будет лучше, если он будет спать, как можно больше. Кажется, скоро встанет вопрос об операции.