Рости большой, мой цветик

Иногда я скучаю за длинными днями до 70-х, когда время будто замирало и можно было бесконечно смотреть за живым в саду. После появления маленького девятилетнего комочка счастья — любая тишина расценивалась как опасность. Вы когда нибудь слышали чтобы громкое дитё, которое, даже когда читает, шумело, резко прекращало издавать любой звук? Империя, в силу безграничной любви к мальчику, тут же срывался к нему, по причине и без, подолгу сидя рядом. Россия рос быстро, к двенадцати годам выглядя как пятнадцатилетний юноша, а силами деда ещё и излишне красивым. Союзу не нравилась гиперопека над младшим, но повлиять на батеньку он никак не смог. Волосы считались ценностью, так что Владимир мог похвастаться небольшой густой косой. Мальчик был ангелом, сверкая аристократичными чертами, почти что белыми локонами и яркими голубыми глазами. Дитя необычайной красоты заполонило прогнившую душу царя, будто те лилии в саду, из-за чего Владимир любовно звался цветком. Он сам расчёсывал косы вечерами, читал на ночь и гулял с ним. Ребёнок излучал детскую наивность и всё зазывал поддаться искушению, откусить, распробовать адамов плод. Только лишь сознание было барьером, запрещая как либо приносить вред внуку. В пятнадцать парня всё же забрали, начались не лучшие времена. Александр посчитал что лучше момента для начала обучения державоуправлению не найти. Российская империя долго изнывал по цветику. Не один раз лил слёзы по небесным глазам и всё фантазировал о пухлых губах, одёргивая себя как только те сладко смыкались вокруг собственного члена. Неожиданный визит взбудоражил царя не на шутку. Неспокойные девяностые закончились с приездом внука. Высокий теперь, широкоплечий, почти что дикий мужчина совсем не был схож с аристократическим цветиком. Всё что осталось — длинная коса, уже ниже лопаток. Вечером было приятно снова расчёсывать локоны. А потом всё стало как в тумане, помнится только долгий взгляд, сладкие поцелуи и жар чужого тела. Утро было тягучим, сознание до сих пор вспоминало детали, не понимая почему их так мало. В кровати царь был один, одет и без одеяла, точнее оно было на полу. Осознание резко ударило по мозгам. Ничего не было, лишь чокнутая фантазия старого педофила. Ни-че-го. Россия досыпал за столом, попутно рассказывая как царь не хотел отлипать от него вечером, так и заснув на руках. Империя скосил всё на долгую разлуку, но Володя ведь не дурак, составил уже два плюс два, напугав деда поцелуем в шею. Скандал не начался, да и старше не вырывался, так что у цветика развязались руки. Теперь деду не оставалось ничего, кроме как быть зажатым у стола, принимать ласки и захлебываться в поцелуях. Империю разложили там же на столе, доводя до сладких судорог, каждое действие вызывало яркие пятна. Спина царя за такие игрища ему точно спасибо не скажет, потом противно изнывая. Завтрак и обед они безбожно пропустили, зато уладили вопросы, согласившись держать такие встречи в тайне. Никто и не заикался о отношениях, их чувства всего нездоровое помешательство. И так хорошо обоим.