З - значит забота!

На часах была почти полночь, коньяк, обжигает горло, так что натужный кашель вполне объясним. Из-за чего настойчивый звонок в дверь, воспринимается, после двухдневного самолечения не сразу. Продолжая кашлять питерский интеллигент и названный граф — Арсений Попов, всё же топает в прихожую и крайне удивляется, увидев за ней своего соимпровизатора. — Ты чего тут? — Выдает он хрипло и удивленно. — И тебе здравствуй, хамло санкт-петербургское. — Отзывается Сергей, смотря на покрасневшее заросшее лицо, обеспокоенно и слегка недовольно. — В квартиру запустишь или тут ночевать. — Заходи. — Арсений делает шаг назад и вновь натужно кашляет. — Да уж, видок у вас, ваше сиятельство. — Фырчит Матвиенко качая головой. — Ну, не сдох пока и ладно. — Отбивает Попов, топая вслед за другом на кухню. — Я бы не был столь уверен. — Сергей ведет носом и кривится. — Помыться бы тебе, граф. — Ага, помыться, побриться. Чего ещё, во фрак нарядиться? — Ерничает Арсений, крайне недовольный замечанием друга. — Я вообще-то лечусь и тебя не звал. — То, что ты больной, я давно в курсе. — Продолжает издеваться Матвиенко, но во взгляде его сквозит тревога. — А вот методы лечения… — Повторяю для туго слышащих. Я. Тебя. Не звал! — Арсений в ярости потирает заросшую щеку. — Понял, принял. — Примирительно вскидывает руки Матвиенко. — Выход там и всё такое. Не лезь в бутылку, лады? Арсений хмуро кивает. — Договоримся? Я на больные мозоли больше не встаю, а ты в душ сходишь. Ну, серьезно Арс, у меня аж глаза слезятся. — Не преувеличивай. — Кривится Попов, но в ванную послушно топает. А по возвращении находит свою кухню в относительном порядке, наполненную исключительно приятными запахами, готовящейся еды. — Хозяюшка ты моя. — Ухмыляется Арсений, делая попытку обнять Серегу со спины, за что получает тычок в солнечное сплетение. — Садись болезный. — Сергей продолжает, что-то помешивать в кастрюльке, что по мнению Попова издает просто умопомрачительный аромат. Арсений садится на высокий стул, на котором коротал последние дни в компании пузатой бутылки и умильно, подставив ладонь под подбородок, смотрит на товарища. — Через пятнадцать минут будет готово. — Не отрываясь от кастрюльки бурчит Сергей, а затем безо всякого перехода добавляет: Давай, лей, я слушаю. — Серёнь, я тебя люблю. — Расчувствовавшись произносит Попов и правда пуская одинокую, скупую слезу. Актер, чего с него взять. Матвиенко смотрит на него через плечо, после тяжко вздыхает и возращается к готовке. — Ну что случилось? Роль? Фанаты? Бизнес? — О, у меня, как в кино. — Арс широко улыбается, посматривая на полупустую бутылку коньяка. — Всё везде и сразу. — Ага. — Бутылку Матвиенко благоразумно убирает в шкафчик, поставив перед другом тарелку с густым супом. — Ешь горе моё луковое, вот твоё лекарство. — Лекарство от всех бед? — Спрашивает Арс, опасливо дуя на ложку обжигающей похлебки. — Ну может не от всех, но с похмельем точно разберется. — Сергей примостился напротив, с умильной улыбкой наблюдая, как Попов с аппетитом поглощает его супчик. — Серень, почему ты ещё не окольцован не понятно. Вкусно, пиздец как! — Ешь и не болтай, дурак. А не женился я ещё, потому что свободу люблю, а не потому что баб подходящих нет. — Ну, не знаю. — Попов глотает последнюю ложку и довольно облизывается. — Я вот тоже свободу люблю. Даже не так. Люблю независимость, но ради подобного супчика… — Чего? Жопкой рискнул бы? — Серега хохотнув отправляется к мойке. — Ой, Попов, рискуешь, нам ещё сегодня койку делить, а я эксперименты люблю. — Ой, иди в жопу! — Кривится Арсений. — Я же любя. — Ну, так и я. Давай вещай, из-за чего синь твоих глаз стремится стать цветом ориентации. — Блядь! — Попов вновь кривиться и поерзав ради приличия минуты две, принимается таки рассказывать, о том, что их обманули с прокатчики, затем на это наложились недобросовестные поставщики и как апофеоз Шастун ему устроил головомойку, за очередной байт фанов. — Я же ничего такого не сделал, Сереж. — Действительно ничего? — Ну ничего такого, экстраординарного. — Тут же исправляется Арсений. — А он обиделся похоже по серьезке. — Блядь, Арс! Я тебе сколько раз уже говорил не заигрывай ты с фандомом, ни к чему хорошему эти твои вбросы не приведут. Сам же бесишься с шиперов больше всех. — Ну я просто не думал, что Шаста это так заденет… — А почему только Антона? — Взвивается Матвиенко. — Нас всех это уже конкретно, так подзадолбало! — Серень… — Шаст с Иркой, только — только разбежался, естественно его всё это тригерить будет. Его достало оправдываться постоянно, что мол он не верблюд и так, а ты только масла в огонь подливаешь. Хочешь по роже получить? — Интересно… — Да, думаю не очень. — Резко обрывает его Матвиенко: Я вообще удивляюсь тебе Попов, так мучить человека, к которому неровно дышишь уметь надо! — Ой, завались! — Да, ладно я что по твоему слепой, Сень? — И что правда, всё так очевидно? — Заинтересованный Попов поудобнее устраивается в подушках на широкой двуспальной кровати, куда его передеслацировал в моменте ссоры Матвиенко. — Пиздец! — Изрекает Сергей приземляясь рядышком. — Всем кроме вас двоих — голуби, вы наши недоделанные! — Что прям вот всем, всем? — Продолжает любопытничать Арсений, обнимая небольшую подушку и устраиваясь по-турецки. — Бля, а ты думаешь, чего это у Стаса волосы раньше срока повыпадали? — Вопросом на вопрос отвечает Матвиенко, улыбаясь глазами, по лучшим заветам Тайры Бенкс. — Не выдумывай, это естественный процесс, просто… — Просто, — передразнивает его друг. — Он до одури боится, что галлюцинации, как он говорит однажды станут реальностью, и его дойный козлик, взбрыкивать начнет под пагубным влиянием некой голубой птицы. — Это что ещё за голубая птица? — Удивленно таращит на него глаза Арсений, а глаза такие голубые-голубае, что Серега на мгновение засматривается. — Серень… — А я ебу! — Фырчит Матвиенко, с трудом сбрасывая с себя сей «голубой» морок. — Ну считай дятел. Голубой дятел, единственный в своем роде. Прекрасный и неповторимый. — Ну ладно, аллегорию с ориентацией я понял. — Прерывает его Арсений, чуть набычившись, но все равно заинтересованно. — Но дятел то почему? — Да, потому что задолбал! — Вспыхивает Матвиенко. — Скажи ты ему уже блядь всё напрямую, без этих танцев с бубнами! Пошлет, так пошлет. Даст в морду — утрешься, и продолжишь дальше рефлексировать. Но сделай уже этот шаг Попов! — А если я его потеряю, Серень. — Тихо произносит Арсений нервно теребя уголок подушки, и взгляд его столь потерянный, что у Сереги щемит сердце. Вот же дурак, думает он с нежностью. — Нет, не потеряешь. — Произносит уверенно. — Потому что, нельзя потерять то, чего не имеешь, Арс, просто пойми ты это наконец. — Пиздец, Матвиенко! — Не Арсюш, пиздец чувствую нас ждет впереди, потому что Шастик всё же расстался с Ирой. — Обоснуй. — Требует Арсений, отбрасывая многострадальную подушку в сторону, тоска во взгляде сменяется надеждой, трепетной и пугливой, так что Серега не может удержаться от умильной улыбки. — Он с ней не просто расстался Арсюш, он квартиру сменил… — И что? — Попов придвигается к другу чуть ближе. — И машину менять собрался, чтобы уж точно ничего, не напоминало о прошлом его новому… — Сергей ухмыляется, но так по доброму, ожидая когда же наконец, до Попова дойдет. — К одному… очень ревнивому… коллеге. — Это не доказательства. — Трясет головой Попов, но взгляд его мечется и видно что он очень хочет другу поверить, но… — Может он просто… новые отношения завести хочет… серьезные… с другой женщиной… — Ага, два из трех, Попов. Новые, серьезные, но вот только не с бабой. — Да, откуда ты это знаешь? — Взвивается Попов, соскакивая с кровати, но Серега хватает его за руку и заставляет, сесть обратно в подушки. Меряет температуру. По старинке, касаясь губами лба. А после в напряженном молчании выдает. — Оттуда, что не только у тебя есть задушевный друг. А Позов язык за зубами в отличии от меня держать не умеет. Арсений улыбается, широко и умиротворенно, а после зевает и подтянув к себе подушку, проваливается в сон. Серега подтыкает плед вокруг него неким коконом и топает на кухню мыть посуду и варить морс. По пути набирает Позову консультируясь по поводу лекарств. Друга срочно нужно ставить на ноги, пока очередной его загон, не обломал, начинающуюся историю любви. Сам не понимая почему Серега уверен, что это именно любовь и все у них с Шастом будет заебись, нужно только проконтролировать, чтобы Арсений скорее поправился.