Агата рожала

В квартире было очень шумно. В ней визжали, кричали, спорили. Тут и там бегали дети, маленькие и побольше, лежали, играли друг с другом, сидели по одному. Дети были везде. Вадик первым шагнул за порог: - Папа! Папа! – дети подбежали к нему, самые маленькие повисли на его ногах. Вадим подхватил парочку. Глеб вошёл следом. - Папа! Папочка! – пуще прежнего заорали ребятишки и облепили Глеба. - Хорошие, хорошие вы мои, - Вадик старался дотянуться до каждого малыша, погладить по головке, дотронуться до плечика, поцеловать в пахнущую молоком и ванилью трогательную макушку. Дети походили на Глеба. Дети походили на Вадика. У детей были Сашины черты, и даже что-то от Андрея. Мир отродясь не видел столько красивых детей, собранных в одном месте. Каждый ребёнок был бесподобен. Среди них встречались ослепительно прекрасные ангелы, от которых глаз отвести невозможно. Даже у братьев, которые видели эту красоту каждый день, порой дух захватывало, и они думали: "Смотрел бы и смотрел вечно". Дети были разные, но все они имели неуловимое сходство – сходство со своей красавицей-матерью. Глеб, неловко пробираясь сквозь толпу ребятишек, смотревшую на него с обожанием и не желавшую его отпускать, прошёл в большую комнату. Огляделся. Чудеса - двухлетняя крошка, сидела на шкафу и болтала ногами. Выглядела она почему-то как юная дева – вот уж действительно, чудеса. Её длинные очень светлые волосы свешивались почти до пола. Когда Глеб приблизился, она подняла на него пронзительные глаза и улыбнулась невесомой улыбкой. - Я за тобой, девочка моя. Чудеса наклонила голову. Она знала, что папа сегодня возьмёт её с собой. Он почти всегда брал её с собой – не оттого ли она стремительно росла и хорошела? Глеб протянул руки и снял девочку со шкафа - вблизи она была еще удивительнее. - Папа, возьми меня! - Меня! - Меня тоже, - загалдели дети со всех сторон. - Возьмите меня! Пойду я! Я! – громче всех кричала Тайга, бойкая шестилетка с веснушчатым лицом и копной кудрявых волос. Она очаровывала с первого взгляда, куда бы ни приходила, и люди всегда ждали ее возвращения. Ей не было нужды кричать – папы взяли бы её обязательно. Никому не нужно было кричать, потому что Глеб с Вадиком выбирали по своему усмотрению, но дети, как дети, всегда надеялись, что именно они самые лучшее для своих родителей. - Чёрная Луна, а ты почему не встаёшь? - ласково спросил Глеб у девочки, которая сидела в углу, как русалка, укрывшись до пола длинными черными кудрями. Луна грациозно вскочила и прижалась сначала к Глебу, потом к Вадику. Она, как и Чудеса, выглядела не по годам взрослой и прекрасной, и её, как и Чудеса, родители почти всегда брали с собой. Братья отобрали детей, которых они поведут сегодня на концерт. Выбранные дети вдруг успокоились, притихли, осознавая важность миссии, и гордо, взявшись за ручки, по двое, проследовали за Вадиком и Глебом. После концерта Глеб внезапно помрачнел и прошептал: «Началось». Это было странное время, когда Агата рожала. Глеб уединялся, запирался в кухне и никого не пускал. Вадик сидел в обнимку с пианино. Саша напевал под нос весёлые мелодии, не соответствующие моменту, которые братья всегда старались переиначить и сделать минорными. Саша никогда не мог понять, почему. Появление на свет ребёнка – событие радостное, но Глеб считал, что роды - символ печали, потому что мы приходим в мир, чтобы страдать. Вадик был согласен с братом, что весёлая музыка неуместна, но по другим причинам: Вадик сам не любил физической боли и ему была невыносима мысль, что из-за него кому-то физически плохо - какое уж там веселье. Потом отцы встречались вдвоём или все вместе. Они спорили, ругались, соглашались, устраивали странные голосования. Восхищались, удивлялись, переделывали. Агата рожала. Глеб хлопал дверью, сбегал по ступенькам, размазывая по лицу слезы и ненавидя весь мир, но больше всех - брата с Сашей. Вадик в три затяжки скуривал сигарету, кашлял, брал другую, тоже хлопал дверью, да так, что слетала побелка. Саша клялся, что больше не позволит этим двум прикасаться к его музыке и превращать её в траурное сопровождение собственных неврозов, покупал пузырь дорогого пойла и оставался один. Агата рожала. Саше, Глебу и Вадику ничего не оставалось, как встречаться снова и опять спорить, удивляться, переделывать и… радоваться. Хорошо выходило. Выходило отменно! Роды подходили к концу - дети один за другим появлялись на свет. Публика вновь сказала, что эти дети какие-то не такие, прошлые были удачнее, но нашлись и те, кому дети полюбились с первого взгляда. Они были другие, но в каждом ребёнке безошибочно угадывались черты их красавицы-матери. Значит, они были прекрасны.