Мелочи / Las Cosas Pequeñitas

Микеланджело не мог сказать точно, когда это произошло. Порывшись в своих воспоминаниях, он понял, что так было не всегда, но где-то между теми днями, когда единственной вещью, которой недоставало больше еды, была чистая вода, и тем местом, где он стоял сейчас, глядя на гостиную со всеми удобствами, которые могли предложить современные технологии, дело дошло до следующего: Он больше не знал своего брата. Ну, он знал о нем много вещей. Он знал, что его любимая начинка для пиццы была грибы, оливки и зеленые перцы, и что его любимым жанром видеоигр были тактические игры, позволяющие решать разные проблемы. Он знал, что на одном из щитков его панциря, посередине слева, имелось неравномерное пятно более темного цвета, напоминавшее Майки дракона, ловкого и свирепого. И он знал, что однажды зимней ночью, когда ему было семь лет, его брат разбудил их всех без ведома Сплинтера и повел их через канализацию в незнакомый боковой туннель, где отсутствующая канализационная решетка открывала редкий, беспрепятственный вид на мир над ними. Но в ту ночь их внимание привлекло именно то, что находилось под этим порталом — блестящий белый прямоугольник с пушистыми краями, брошенный, как приветственный коврик, на полузамерзшую грязь пола туннеля. Это был не просто снег. Это был снег, в котором они могли играть. Снег, который они могли собирать в шарики и бросать друг в друга или слепить крошечных снежных черепах. Снег, который жалил кожу и таял во рту, скапливаясь на полу почти так же быстро, как они его расходовали. Снег, который не находился на поверхности, и поэтому технически не был запрещен. Снег, из-за которого у них стучали зубы еще долго после того, как они вернулись в логово, несмотря на то, что им пришлось прижаться друг к другу под множеством потертых одеял, которые они смогли найти. Майк не был уверен, кто из его братьев пострадал больше после запретной экскурсии — тот, кто провел остаток недели в постели с мучительным кашлем, или тот, кто показал им дорогу. Но все это были всего лишь мелочи, случайные кусочки воспоминаний, выпавшие, как яркие обрывки ленты из пакета, который он так и не удосужился открыть. Это был не Леонардо. Конечно, он мог бы перечислить некоторые вещи, которые нравились Лео. В конце концов, они выросли вместе, даже несмотря на то, что разрыв между их интересами увеличивался с каждым годом. Но Майк не знал, почему его брату нравилось то, что ему нравилось, не знал его взглядов на текущие события, не знал, о чем он думал перед сном. По правде говоря, эти вопросы его даже не интересовали, когда Леонардо все время был рядом. Трудно было чувствовать себя отстраненным от кого-то, когда ты видишь его каждый день, когда ты знаешь его привычки и манеры и, самое главное, что именно может его взбесить в любой момент. Но все изменилось, когда его брата отправили на тренировку. Все изменилось, когда Лео ушел. Его старший брат был дома чуть больше двух недель, и часть Майка все еще не могла поверить, что он действительно вернулся, как будто, возможно, он вот-вот проснется на том же диване, на котором спал в ту ночь, когда Лео вернулся домой и поймет, что все это было сном. Возможно, именно это заставило его сегодня остановиться, проходя мимо дивана, на котором сидел его брат – необходимость убедить себя в том, что черепаха перед ним была реальной, а не просто призраком из его сна. Майк слегка прищурился, замечая разницу между этим Лео и тем, что покинул их два года назад. Черепаха, сидевший перед ним, был безусловно стройнее — даже сзади это было заметно по уменьшенной ширине плеч. Его мышцы теперь были скорее жилистыми, чем громоздкими, хотя все еще четко очерченными. Старая рана на краю его панциря, конечно же, все еще была там, но и на его панцире, и на коже были также новые шрамы, те, что никогда не станут частью общих воспоминаний, которые время от времени всплывали, когда они вновь переживали старые приключения. Даже то, как Лео говорил сейчас, отличалось. Это не был акцент, а скорее легкое смягчение и смешение некоторых согласных, из-за чего некоторые слова звучали невнятно и неразборчиво. Однако в последнее время Майк этого не особо замечал. После спасения от каменных генералов Леонардо стал еще менее разговорчивым, чем обычно. Однако самым заметным отличием для Майка было то, что его брат на самом деле сидел и смотрел телевизор. Два года назад Лео изредка включал его, чтобы посмотреть в одиночестве, и еще реже он выглядел таким сосредоточенным на картинке, как сейчас, сидя на краешке сиденья, оперевшись локтями на колени, глаза прикованы к экрану. Майки не мог разобрать, что смотрит его брат, но, судя по всему, это полностью поглотило его внимание. Рука Микеланджело бессознательно сжалась вокруг оси скейтборда, который он нес, но вместо того, чтобы продолжить путь к трубе, он просто стоял там, застрявший в тупике противоположных импульсов. Было бы просто продолжать идти, погрузиться во что-нибудь веселое, сказать себе, что у него есть все время в мире, чтобы воссоединиться со своим братом. Тем не менее, даже не приняв решения сознательно, он вместо этого двинулся ближе к дивану, пока не оказался прямо за плечом брата. Все время в мире? У него было двадцать лет. И, насколько ему было известно, труба не собиралась в ближайшее время отправляться на какие-либо длинные тренировочные миссии. Леонардо не заметил, как он подошел, но Майки знал, что лучше не думать, что ему удалось к нему подкрасться. Теперь, когда он был ближе, он мог видеть, что его брат, похоже, смотрел какую-то программу о природе. Камера захватывала панораму яркого зеленого лесного полога, прерываемого только широкими серпантинами коричневой воды. — Даров, — тихо сказал Майк через несколько мгновений. — Что ты смотришь? Он ненавидел, что его голос звучал так нерешительно, ненавидел, что ему казалось, что ему нужна настоящая «причина» поговорить с братом, как будто просто желание поговорить было недостаточно важно. Хуже всего было то, что ни одно из этих чувств не было вызвано тем, что Леонардо говорил или делал с тех пор, как оказался дома. Все зашло так далеко, Майк просто… больше не знал, как быть рядом с ним. Учитывая все места, где он побывал, все, что он пережил, как мог Лео интересоваться тем, что говорил Майки? На вопрос Майка Лео мельком взглянул на коробку с DVD на кофейном столике. — Э-э, Планета Земля, — ответил он, и, конечно, он нисколько не удивился, обнаружив, что кто-то стоит за спиной. Взгляд Майка тоже скользнул к коробке, а затем до него дошло. Да, тот самый документальный фильм о природе, который Эйприл одолжила Дону больше месяца назад, но он до сих пор не вернул его. По настоянию Донни Майки посмотрел отрывок, в котором крокодил в сверхзамедленной съемке разрывал антилопу гну, что было довольно круто, но ему пришлось уйти, чтобы подготовиться к работе. Еще один день, еще один корпоратив. Но теперь эта жизнь осталась позади. Он продолжал стоять там, скорее надеясь, что Лео скажет что-нибудь еще, но его брат молчал, очевидно, слишком поглощенный зрелищем, чтобы разговаривать. Майк посмотрел на скейтборд в своей руке, а затем еще раз оглянулся через плечо на трубу. Затем он стиснул челюсти и осторожно опустил доску на пол, бесшумно прислонив ее к спинке дивана. Он уже упустил слишком много возможностей познакомиться заново со своим братом. И с каких пор его отталкивало, что кто-то не испытывал энтузиазма при общении с ним? По опыту Майка, ключом к успеху была явная настойчивость, и, по крайней мере, с Лео ему не придется уклоняться от кулаков. Во всяком случае, он надеялся, что не придется. Поэтому он решительно обошел диван и сел рядом с Лео, бросив косой взгляд на брата и отметив отстраненный, почти голодный взгляд в глазах черепахи в синей маске, пока он смотрел в телевизор. И хотя они сидели впритык друг к другу, Майку казалось, что его брат все еще очень далеко. Два года. И, по словам Лео, он провел год, половину своего времени вдали от дома, в Центральной Америке. Коста-Рика, если быть точным, и братья, возможно, удивились бы тому, что младший действительно знал, где это. Но это было в целом все, что он знал. Название страны, которую до писем Леонардо он даже не мог найти на карте. Как оказалось, он даже не мог произнести правильно ее название. Его версия была совсем не похожа на версию Лео, которая звучала как «коз-а-рика», как будто это было одно слово, а не два, и все буквы пытались одновременно убежать. Два года. Он так многого не знал. И когда он еще раз изучил экран телевизора, на котором теперь был виден купол густой листвы, Майк подумал: ''Ну, надо с чего-то начать''. — Эм, ну… каково оно было? — начал он тихо. Лео оторвал взгляд от экрана и посмотрел на него, как будто только что заметив, что он там сидит. — Что? — сказал он безучастно. — Джунгли, — сказал Майк, кивая на телевизор. — Каково оно было? Брови Леонардо на секунду взлетели вверх, а затем он бросил быстрый взгляд на фильм, прежде чем снова повернуться к Майки. — Каково оно было? — Я что заикался? — возразил Майк, но в этом не было его обычной саркастичной колкости. Лоб Лео слегка сморщился, и он снова повернулся лицом вперед, его глаза задумчиво двигались вперед и назад, пока он думал, как ответить. Все еще глядя на телевизор, он сказал: — Это было… Майк почти не шевелился и даже не дышал, ожидая ответа брата. Наконец Лео повернулся и встретился с ним взглядом. — …жарко, — закончил он, беспомощно пожав плечами. Микеланджело некоторое время сидел в ошеломленном молчании. — Жарко? — повторил он тупо. Это было такое грубое упрощение, что он ничего не мог с этим поделать — он засмеялся. Медленно рот Леонардо тоже изогнулся в улыбке, его глаза на мгновение встретились с Майки, и в этот момент общего веселья вся прежняя неуверенность младшей черепахи исчезла. Брат, которого он когда-то знал, был там; Майку просто нужно было его снова отыскать. Внезапно он обнаружил, что смеется еще сильнее, хотя и не мог объяснить почему. — Ух ты, — сказал Майк, когда его сильнейший смех закончился. — Ты шутишь, да? В тропическом лесу жарко? Боже, братан, ты должен опубликовать статью или что-то в этом роде. Ты взбудоражишь все научное сообщество! — Майк не знал точно, что такое ''научное сообщество'', но всякий раз, когда Дон произносил это, он представлял себе кучку стариков, сидящих за карточным столом и использующих неоправданно длинные слова, чтобы спорить о вещах, которые нормальные люди находят чрезвычайно скучными. Такое представление казалось вполне подходящим. Лео снова пожал плечами, выглядя слегка смущенным. — Извини. Я думаю, просто... сложно обобщить, — защищался он. Майки какое-то время изучал его, и хотя его улыбка осталась на месте, его голос стал серьезным. — Кто сказал, что мне нужно краткое содержание? Старший неуверенно посмотрел на него. — Что еще ты хочешь знать? На этот раз настала очередь Майка пожимать плечами. — Что угодно. Все, что есть. Лео снова повернулся к экрану телевизора, задумчиво нахмурил брови и через мгновение закрыл глаза. Он медленно вдохнул, и морщины на его лбу разгладились, когда он снова выдохнул. Когда он наконец заговорил, его голос был таким тихим, как будто он разговаривал сам с собой. — Там так жарко, — медленно начал он, — что если ты занимаешься чем-то другим, кроме сидения в тени, ты потеешь. Он откинулся на спинку сиденья и снова открыл глаза, глядя прямо перед собой, но на самом деле не смотря на телевизор. — Если ты стоишь в тени, ты потеешь. Если сидишь на солнце, ты потеешь. За исключением сезона дождей. Тогда это не имеет значения. Ты просто мокрый все время. Даже когда дождя на самом деле нет, воздух такой густой, что кажется, будто сквозь него можно плыть. А под кронами деревьев постоянно капает вода, так что вполне сойдет за дождь. Он взглянул в сторону, и Майк, который все это время пристально наблюдал за ним, кивнул, показывая, что он внимательно слушает. — Что еще? — тихо спросил он, просто чтобы убедиться, что его брат не погрузился в тишину собственных мыслей. Лео колебался. — Ну… помнишь, как когда-то Ренет отправила нас всех в меловой период? Майки коротко кивнул. Как он мог забыть? — Ощущения были примерно такие же — ну, за исключением гигантского метеора. И динозавров, конечно. Хотя были и довольно большие игуаны, — добавил он после короткой паузы. Майк фыркнул. — Хотя я знал, что нахожусь на Земле, — продолжал Лео, — это вполне мог быть другой мир, все было таким чуждым. Животные, растительность… есть такие животные, которых зовут coatis*, похожи на енотов, но с вытянутыми носами, а еще ящерицы, которые ходят по воде. Lagartos de Jesucristo, так их называют. Ящерицы Иисуса. Удобная система сигнализации, как оказалось. Они перебегают ручьи, чтобы спастись от наземных хищников, а плеск предупреждает всех остальных. ... И manglés... деревья, корни которых по большей части находятся над землей, поэтому они выглядят так, будто могут просто встать и уйти, как те древесные люди из ''Властелина колец''. — Энты, — сказал Майк. И вот оно снова — доказательство того, что они, в конце концов, не были такими уж разными, хотя Лео знал Толкина в основном из книг, а Майки в основном из фильмов. Лео повернулся к нему и мягко улыбнулся. — Точно. Энты, — затем выражение его лица снова стало задумчивым. — Даже сам воздух имел другой вкус, похожий на грязь и гниющую растительность, с легким намеком на горькие химикаты от пестицидов на языке. А иногда и запах сточных вод, если где-то близко человеческое поселение. Майк ухмыльнулся. — Даже не пытайся сказать мне, что это не заставило тебя хотя бы чуточку затосковать по дому. Рот Лео изогнулся в улыбке в ответ. — Так и было, — сказал он. — Иногда это было странно успокаивающе, отчасти потому, что больше мало что напоминало мне о доме. Просто ощущение от всего вокруг, энергия — это что-то совершенно другое. Здесь, в городе, все так… безумно. Все время столько избытка адреналина, что почти невозможно не увлечься. Люди спешат, даже не осознавая, куда. Но в Коста-Рике само время, кажется, течет медленнее, даже в городах. Может быть, жара делает всех вялыми, не знаю. Ничто не работает по точному графику, и люди не становятся такими нетерпеливыми и злыми по этому поводу, как здесь. Они просто следуют этому. Гости страны называют это ''Время Тико''. Если в расписании автобусов указано, что автобус прибудет в час, то это будет пониматься как в час ''más o menos*,'' где-то между часом и часом тридцать, — он пожал плечами. — Это просто то, к чему ты должен привыкнуть. — Для некоторых это проще, чем для других, полагаю, — проницательно заметил Майк. Да простят вас Небеса, если кто-то из них опоздал на разминку более чем на минуту, когда Лео был дома. Он отказался от идеи Времени Тико в качестве потенциального оправдания в следующий раз, когда он опоздает на тренировку. Лео бросил на него понимающий взгляд и слегка улыбнулся. — Да, ну, это было одно из многих отличий, к которым мне пришлось привыкнуть, — он помолчал мгновение с задумчивым видом, прежде чем добавить: — Но, как оказалось, именно las cosas pequeñitas, мелочи, оказали наибольшее влияние. Микеланджело изучал его, слегка нахмурив брови. — Что ты имеешь в виду? — Ну… когда большинство людей слышат слово ''джунгли,'' они думают о глобальных вещах. Об очевидных вещах. Об этих огромных деревьях, тех, что мы всегда видим в шоу о природе, — сказал он, кивая на телевизор, — Но на самом деле они по сути являются каркасом леса, фоном. Как небоскребы здесь, в городе. И, конечно, о ''харизматичной мегафауне'': пумы, ягуары, тапиры… это самые крупные животные, не считая человека, но они невероятно редки и еще более неуловимы. За cocodrilos * нужно следить, но вскоре избегание эстуариев становится второй натурой. Хотя однажды я встретил одного из них в океане ночью, когда подплыл слишком близко к устью большого ручья. Это меня немного испугало, я не знал, что они плавают в соленой воде, но после этого я стал более осторожным. Майк на самом деле не знал, что такое ''тапир'', но имел довольно хорошее представление о ''кокодрило'', и его рот немного изогнулся при представлении Лео, натыкающегося на одного из них в океане ночью. — Ты передал ему привет от Кожеголового? — спросил он. — Может быть, это был его родственник. Лео слегка фыркнул. — Я не стал ждать, чтобы это выяснить. Если не считать его улыбки, он, похоже, не был в настроении обмениваться любезностями. — Наверняка, — сказал Майки с усмешкой. — А что насчет мелочей? — подсказал он, надеясь, что его вмешательство не полностью нарушило ход мыслей брата. Лео теперь говорил более свободно, и Микеланджело не хотел, чтобы он на этом останавливался. — Мелочи, как… терновые венцы. Как мелкие медузы, которые плавают в океане, их трудно увидеть, но они достаточно больно колются, чтобы заставить тебя избегать их. Растения, которые жалят или вызывают сыпь. Ядовитые змеи, которые идеально сочетаются с лесным пейзажем, скорпионы, которые любят заползать в снаряжение по ночам, и, конечно, насекомые. Особенно насекомые. Комары, мухи, клещи, комары, муравьи, блохи, многоножки, пауки... все это вокруг тебя, постоянно. И каждый из них представляет различные опасности: клещи переносят всевозможные заболевания, личинки оводов фактически зарываются в кожу и растут там, красные и кочевые муравьи наносят болезненные укусы и сидят по всем деревьям и лесной подстилке, укусы пауков легко заражаются, а комары, от которых не может защитить даже самая прочная москитная сетка, могут заразить Лейшманиозом. Глаза Майки теперь были широко открыты, на самом деле довольно широко, и единственным ответом, который Лео услышал, было: — Пардон? Лео не то чтобы улыбнулся, но выражение его лица смягчилось, а часть маски у глаз слегка сморщилась. — Все это случалось с тобой? — спросил Майк. — Потому что… это звучит кошмарно. Он не уточнил, какая часть, потому что все это звучало ужасно, и он не мог не отшатнуться от своего, по-видимому, зараженного паразитами и переносчика болезней брата. — Не все… — сказал Лео, пожав плечами, что показалось Майку слишком равнодушным для списка, который он только что отбарабанил, — но ты во всем разбираешься довольно быстро. Ты учишься автоматически проверять все, прежде чем прикоснуться к чему-то или наступить на что-то, и вытряхивать свое снаряжение, прежде чем что-либо использовать. Клещи начинают чесаться примерно через сутки после того, как они прикрепятся, и пока тебе удается их находить, риск передачи заболевания довольно низок. Если у тебя есть ранка, которая, похоже, не заживает, возможно, это овод — личинкам приходится оставлять отверстия в коже, чтобы они могли дышать. Майк поймал себя на том, что бессознательно почесывает руку. — Тогда что они делают, просто выскакивают, когда закончат расти, как инопланетяне? — иногда он проклинал свое слишком яркое воображение. — Что-то в этом роде. Но стоит научиться одному трюку, и ты сможешь вытащить их раньше. — Что за трюк? — Скотч, — ответил Лео. Микеланджело моргнул. — …Скотч? — Ага. Если приклеить кусок скотча к ранке, личинка задохнется и умрет. Тогда ты сможешь ее вытащить. И хорошо, если целой, иначе она… — Заразит, — закончил за него Майки. — Я понял. Так как же… личинка овода… выглядит? — спросил он с некоторой тревогой. Лео пристально посмотрел на него. — Червь, — сказал он. — Здоровый. — Итак, спрошу прямо: ты вытаскивал гигантских личинок из своей кожи? — Что, думаешь, мне следовало оставить их там? Майк просто уставился на него. На самом деле, несмотря на его печально известную драматическую реакцию на все отвратительное и странное, вывести его из себя было не так-то просто. В конце концов, они часто были в тесном контакте со всевозможными паразитами и грязью, растя в канализации. И у него был такой брат, как Дон, который всегда собирал всевозможные образцы для изучения, но ни одно жуткое ползучее существо, с которым он столкнулся, не пыталось в нем жить. Во всяком случае, он не знал об этом. — Чувак, это жесть! — затем его глаза снова расширились, когда ему пришла в голову новая мысль. — Ты уверен, что вытащил их всех до того, как вернулся? — пискнул он. — Было несколько автостопщиков, — признался Лео, — но я сказал им, что ты — гораздо лучшая недвижимость, и они загадочным образом исчезли посреди ночи. — Ха-ха-ха, очень смешно, — сказал Майк, но внутри он был доволен. Это было немного ближе к тому Лео, которого он знал раньше, с мягким и невозмутимым чувством юмора. Одна половина рта Лео изогнулась в легкой улыбке, но через мгновение он снова повернулся к телевизору, задумчиво глядя в него. Только на этот раз ему не было нужно приглашение Майка, чтобы продолжить. — Mosquititos-- хм, вроде большинство людей здесь их называют ''песчаными мухами''-- были еще одной проблемой. Их невозможно остановить, и, несмотря на их маленькие размеры, они ужасно кусаются. По вечерам, когда они активны больше всего, самым эффективным решением было просто залезть как можно выше на дерево и надеяться на ветер. Это почти единственное, что их сдерживало. Но это работало очень хорошо. Оказалось, что было намного проще и безопаснее оставаться на деревьях, во всяком случае, насколько это возможно. Главной проблемой были обезьяны. Они не очень-то приветствовали незваных гостей. — Тебе надо было с ними подружиться! — с нетерпением сказал Майк. — Тарзану нужен Гепард, верно? Лео покачал головой. — Эти обезьяны ясно дали понять, что не хотят дружить. Ревуны были не так уж и плохи — их лай был хуже, чем их укус. Обычно, когда они понимали, что я никуда не собираюсь уходить, они либо уходили сами, либо обживались на нижних ветвях и игнорировали меня. Они также были хорошими сиренами, если кто-то приближался. Но вот cariblancos* могут быть очень агрессивными. Лучше избегать деревья, которые они облюбовали. И увы, похоже, им тоже нравятся деревья ojoche*, которые идеально подходят для сна благодаря своей гладкой коре и длинным широким ветвям. — Карибланкос? — с сомнением повторил Майк. — Звучит как какой-то монстр, вроде двоюродного брата Чупакабры или что-то такое, — сказал он, представляя себе полутораметровых, волосатых, горбатых монстров, крадущихся среди деревьев, с длинными когтями и клыками, с которых капает кровь. Леонардо улыбнулся. — Это всего лишь означает ''белолицая'' обезьяна. Как… как та, что была в ''Друзьях''. Майк склонил голову. — Ты имеешь в виду Марселя? — Эм, да, точно. — Милое маленькое мохнатое черно-белое создание? Это твои обезьяны-убийцы? Чувак, ты вроде как крутой ниндзя, помнишь? — Ну точно. И что я должен был сделать, побить каждую стаю обезьян, которые скалили на меня зубы? Я был самозванцем, Майки. Это я был тем, кто был там лишним. Затем Лео снова отвернулся, и Майк долго изучал его, прежде чем заговорить. — Звучит одиноко, — наконец сказал он. Леонардо поколебался, затем медленно кивнул, не глядя на Майка. Тогда почему ты не вернулся домой? — хотел он спросить, но не сделал этого. Лео только начал открываться, и Майки не хотел рисковать и случайно заткнуть его. Леонардо заметно сглотнул, и когда он продолжил говорить, его голос снова стал тихим, почти шепотом. — Забавно, что я все еще скучаю по этому всему. Я думал о вас, ребята, каждый божий день, когда был там… И теперь, когда я снова здесь с вами, все напоминает мне о том месте. Я слышу эхо в канализационных туннелях, и я почти могу представить, что это рев обезьян-ревунов будит меня каждое утро перед рассветом. Когда я слышу, как люди говорят по-испански на улицах, независимо от того, что они говорят, я испытываю странное чувство тоски и... дух товарищества, даже несмотря на то, что я их не знаю. Хотя по звучанию они сильно отличаются от Ticos. Народа Коста-Рики, — объяснил он, глядя на Майки. Теперь Микеланджело находил невозможным задать достаточно вопросов, чтобы удовлетворить свое любопытство — каждое слово Лео заставляло его думать как минимум о четырех следующих, но он решил озвучить самый последний из них. — Как они звучат по-другому? Лео на мгновение задумался, а затем сказал: — У тикос есть такая манера… глотать согласные. Мексиканский испанский звучит очень резко по сравнению с ним, а классический испанский, на котором говорят люди из Испании, еще больше. Особенно произношение буквы ''р''. И большинство людей в Коста-Рике используют неформальную речь, как будто они со всеми близкие друзья, — он пожал плечами. — Это многое говорит о них как о народе. Как и их символическая фраза, pura vida. — Пурах, что? — спросил Майк, слегка наклонив голову. Лео сказал это так быстро, что он даже не смог распознать слова. Для него это звучало как ''пура-ах-бида''. — Pura vida, — повторил Лео медленнее, на этот раз произнеся каждое слово отдельно. — В дословном переводе это означает ''чистая жизнь'', но оно используется как стандартное приветствие или прощание, или просто выражение доброй воли. Что-то вроде ''алоха'' на Гавайях. Это можно использовать практически в любом контексте, и значение меняется, но общий дух фразы остается прежним. Pura vida. Живи и давай жить другим. Майки кивнул и медленно улыбнулся. — Похоже на моих людей. — Да. Пожалуй, — улыбнулся ему Лео. — Они также используют уменьшительно-ласкательные суффиксы для многих существительных, что создает ощущение близости и привязанности. — Что ты имеешь в виду? — Ну… типа как все эти твои нелепые прозвища для Кланка? — Кланки? Киткинс? КитиКэт? Кланкинатор, разрушитель мышиных цивилизаций? Мистер Снагглпэнтс? — Именно, — сказал Лео, закатив глаза. — Они постоянно используют никнеймы для обычных вещей. Это даже не обязательно должно быть что-то живое. Все, что нужно сделать, это добавить суффикс в конце слова, и так можно изменить значение. Например, взять слово ''рыба''. Не ту, что плавает в море, а ту, что едят. Говоря по правилам, ты бы сказал ''pescado'', — сказал он, четко выговаривая каждый слог. — Но когда это говорит тико, это звучит как ''пез-кау''. Как будто они опускают целый слог и полностью теряют звук ''д''. Но в большинстве деревень все равно больше вероятности услышать ''pescadito'', что означает "маленькая рыбка". Предполагается, что это слово относится к размеру порции, типа немного рыбы, небольшой кусочек. Но они используют это слово так часто, что оно вообще не обязательно относится к размеру. Типа она не просто маленькая, но еще и милая. Все сбивало с толку, пока я не выучил местный диалект немного лучше. Из-за него было сложно понять само слово, его корень. Майк кивнул и, немного подумав, сказал: — Так ты можешь… типа, ты свободно говоришь? По-испански? — По крайней мере, сносно, — ответил Лео. — Не то чтобы меня когда-нибудь приняли за носителя, но я могу передать словами все, что мне нужно. Затем он на мгновение замолчал, а когда он в следующий раз заговорил, его голос почему-то стал более отрешенным. — Однако я начинаю терять хватку, — сказал он. — Всего две недели я не слышал речь каждый день, и все уже угасает. Иногда мне приходится по-настоящему тянуться к словам, которые раньше просто срывались с языка без усилий. Полагаю, это неизбежно. Но все же это делает меня каким-то… грустным, что то, чему я так долго учился, может просто… забыться. Эта часть моей жизни уже начинает казаться сном, и скоро не останется совсем ничего, что могло бы доказать мне, что это было реальностью. Понимаешь? Тогда Леонардо поднял голову, почти умоляюще сдвинув брови, и именно это выражение лица, больше чем слова, вызвало боль в сердце Микеланджело. Он не мог понять, нет. Но, к счастью, у него было исключительное воображение. — Но мне по-прежнему снятся сны на испанском, — продолжил Лео. — Иногда они настолько яркие, что, когда я просыпаюсь, мне приходится полежать минуту, прежде чем я вспомню, что нахожусь не в тропиках, а в полукилометре под Нью-Йорком, — сказал он с кривой улыбкой. — Но скоро даже это исчезнет. По крайней мере, у меня есть Мастер Сплинтер, с которым я могу говорить по-японски, иначе я забуду и его, —он повернулся к Майку. — Это действительно единственный способ — изучения и запоминания недостаточно, если не с кем поговорить. На мгновение воцарилось молчание, затем Майк выпалил: — Ты можешь говорить со мной! Ну, по-испански. Я не то что бы на нем говорю— пока! — добавил он в ответ на невысказанный скептицизм на лице Лео. — Но у меня есть кое-какая база! Типа… Hasta la vista, baby, — сказал он, изобразив классический глубокий голос Арнольда Шварцнегера. Затем, перейдя на сильный мексиканский акцент, он добавил: — Yo quiero Taco Bell. И э… dónde está el baño? Лео посмотрел на него, задумчиво изогнув одну бровь дугой. — Итак, позволь мне прояснить. Если бы ты застрял в испаноязычной стране, ты бы смог найти Taco Bell… и уборную? Майки пожал плечами. — Ну, что я могу сказать, я быстро учусь. Старшая черепаха коротко рассмеялась. — Думаю, в объединении этих фраз есть неоспоримая логика, — признал он. — Non soy legumbre, — сказал Майк, мудро кивнув головой. (прим. переводчика: полагаю, это какая-то бессмыслица, которую Майки сложил из слов, что он где-то слышал. Разные переводчики не помогают найти что-то более нормальное, чем Не соевые бобы. Ну или он просто мелет все, что знает на испанском) Лео снова рассмеялся. — А как насчет 'cierra la boca no entran las moscas'? Майк склонил голову. — Э-э… возможно, тебе придется помочь мне с этим. Одна сторона рта Лео дернулась вверх, когда он ответил. — Вольный перевод? Закрой рот, иначе туда залетят мухи, — но блеск в его глазах смягчал резкость слов. Майк закатил глаза в ответ, но его улыбка исчезла, когда он наблюдал за своим братом, который коротко улыбнулся в ответ и снова стал рассеянно смотреть на экран телевизора. Младшая черепаха колебалась, снова раздираемая противоречивыми импульсами. Его последнее предложение, хотя и было замаскировано под шутку, было искренним. Но, вероятно, для его самооценки было бы гораздо безопаснее просто сделать вид, что он ничего не предлагал, поскольку он сомневался, что старший воспримет его всерьез в любом случае. И даже если бы он действительно воспринял его всерьез, Майки имел некоторое представление о том, что его ждет, если Лео согласится. И все же… возможно, это могло бы быть и неплохо. Даже весело! Они могли бы смеяться над Рафом без его ведома, свести его с ума! И даже Дон, при всей своей гениальности, не говорил по-испански. Но, в конце концов, не что-то из этих аргументов заставило его принять окончательное решение, а просто вид его обычно стойкого старшего брата, сидящего рядом с ним и выглядящего почти… уязвимым. — Я серьезно, — медленно произнес Микеланджело, и Лео посмотрел на него. — Если хочешь, можешь поговорить со мной. Я имею в виду по-испански. Леонардо улыбнулся ему так снисходительно, как улыбался бы взрослый, если бы ребенок предложил ему недоеденный леденец. — Спасибо, Майки. Я ценю предложение, но сейчас этого недостаточно. Я имею в виду, я вроде как научился таким образом, тренируясь говорить вслух с… с кем-то, даже если они не совсем меня понимали, но теперь, когда я знаю язык, мне нужно что-то более интерактивное. Майк глубоко вздохнул. Сделай это! Скажи это прямо сейчас! — Ты мог бы научить меня! — выпалил он прежде, чем успел передумать. Брови Лео взлетели вверх, но Микеланджело непоколебимо встретил его взгляд, пока брат изучал его лицо, сопротивляясь желанию упростить момент еще одной шуткой. — Ты серьезно? — спросил его наконец Лео. Майки еще на мгновение задержал взгляд на темных глазах брата и решительно кивнул. И все же Леонардо выглядел сомневающимся. — Это значит много работы, Майки… Желудок Микеланджело немного сжался, но он знал, что предлагает, и не собирался так легко отступать. Вместо того, чтобы заверить его о своей готовности, он выдохнул и немного откинулся на спинку стула. — Послушай, Лео, без обид, ладно? Но ты полный отстой в мотивационных речах. Почему бы не упомянуть, насколько это может быть весело? Как, может быть, есть какой-нибудь совершенно потрясающий испанский комикс, который до сих пор был для меня совершенно недоступен, или, или Целый новый мир нездоровой еды из Центральной Америки, что мне откроется, как только я смогу прочитать рецепты! Почему ты всегда сосредотачиваешься на работе? — Потому что это значит очень много работы. Невозможно выучить язык за пару занятий. Я просто хочу убедиться, что ты понимаешь, что предлагаешь, прежде чем я… Тогда старшая черепаха запнулась, и прежде чем Лео успел закончить, Майк прервал его. — Прежде чем ты что? — он внимательно наблюдал за своим братом, ожидая ответа, потому что на мгновение что-то мелькнуло на лице Лео, что заставило Майки заподозрить, что он знал, что тот собирался сказать. Леонардо колебался, и на мгновение Микеланджело подумал, что он ошибается, что его брат собирается сказать что-то совершенно предсказуемое, логичное и в духе Лео, например, ''прежде чем я напрасно потрачу усилия''. Но затем Лео тихо вздохнул и опустил глаза, словно смущенный, и сказал: — Прежде чем я разволнуюсь. Сердце Микеланджело начало стучать быстрее. Лео был взволнован! Из-за перспективы учить его! Это все, что ему нужно было знать. — Ну, я понимаю. Или, по крайней мере, у меня есть какое-то представление, поскольку мы тут говорим о тебе, — сказал он с усмешкой. — Вопреки распространенному мнению, я иногда фильтрую вещи в своем мозгу, прежде чем выпалить их. Не то чтобы стоит ставить на это деньги большую часть времени, но да. Иногда такое случается. Итак, я за… Если ты готов меня научить. Черепаха в синем кратко заглянула в его глаза. — Для меня это будет большой честью, — ответил он наконец, слегка кивнув головой, и это было так излишне формально, так в духе Лео, что Майки не смог удержаться от улыбки. Леонардо снова выпрямился и, хотя ничего не сказал, продолжал внимательно разглядывать Майка со странным выражением лица, удовлетворенный, но в то же время какой-то мрачный. — Что? — спросил Майк. Когда Лео не ответил сразу, он сказал: — Слушай, может, я не так быстро все понимаю, как Донни, но… — Я не об этом думал, — прервал его Леонардо, покачав головой. — Я… — его глаза все еще пристально смотрели на лицо Майка. — …Я думал, как сильно ты изменился с тех пор, как я уехал. — Не так уж и сильно, — ответил Майк, отводя глаза и застенчиво почесывая затылок. — Больше, чем ты думаешь, — настаивал Лео. — И я имею в виду это как комплимент. Майки, которого я помню, не слишком любил добровольно ввязываться в долгосрочные уроки, которые бы отвлекали от видеоигр. — Может быть… Но я изменился не так сильно, как ты, — возразил он, глядя на особенно неприятный шрам на руке брата. — Ага, — усмехнулся Лео. — Вот почему, как только я переступил порог, я вернулся к своей старой привычке командовать вами, ребята. Я новая черепаха, точно-точно. — Ну, ты лидер, — сказал Майк, пожав плечами. —Как бы входит в обязанности, нет? — Нет… нет, не совсем, — медленно ответил Леонардо, его глаза снова приняли тот же отстраненный взгляд. — Я просто не осознавал этого раньше. Столько времени потрачено в поисках просветления, только для того, чтобы вернуться домой и продолжить именно с того места, на котором остановился. Но я думаю, что уже знаю, что мне нужно делать, — добавил он тише, как будто разговаривал сам с собой. Затем он посмотрел на Микеланджело. — Спасибо, Майки. — Эм… за что? — спросил Майк, совершенно озадаченный. Лео улыбнулся. — За то, что помог мне увидеть путь. — Ох… эм… без проблем. В любое время, — сказала младшая черепаха, все еще совершенно сбитая с толку. — Типа я же тут именно для того, чтобы помочь тебе с самыми важными жизненными вопросами. Точно по моему адресу. Это совершенно не проблема, вообще не проблема. Неудивительно, что Лео, увидев реакцию, нежно улыбнулся, прежде чем объяснить. — Когда я только вернулся, я думал, что мне нужно сделать шаг вперед — немедленно снова взять на себя ответственность, показать всем, что я все еще контролирую ситуацию, тогда как на самом деле мне следовало отступить на некоторое время. Ты изменился. Вы все изменились. Вернуться обратно, не понимая, как сейчас обстоят дела, было верным рецептом для катастрофы. Лидеру нужны последователи, и пока я снова вас не узнаю, не пойму, через что вы прошли, все, что у меня есть, это бессмысленный титул. Майк кивнул сам себе, принимая во внимание то, что сказал Лео. — Тебе нужно узнать нас… чтобы быть хорошим лидером, — резюмировал он вслух. Затем он встретился взглядом с братом, ища подтверждения. Лео кивнул, но продолжал внимательно всматриваться в лицо Майки, вероятно, чувствуя, что ему есть что добавить. Майк никогда не был хорош в загадочных ниндзя-делах. — Окей. Ну, вот он я, — сказала младшая черепаха, сгорбившись. — Можем начать с меня прямо сейчас. Нет лучшего времени, чем сейчас, для приятного откровенного разговора по душам. И я думаю, что Дон в своей лаборатории, если ты хочешь продолжить потом с ним. Черт, ты, вероятно, мог бы вычеркнуть нас обоих из списка еще до ужина. Раф может быть немного сложнее, он не слишком охотно рассказывал о своей… деятельности… за последние два года, но, по крайней мере, ты будешь на две трети ближе к тому, чтобы снова стать лидером, и… — Майки… — сказал Лео, его лоб сморщился от беспокойства. — Я думаю, ты неправильно понял… — Нет, Лео, я прекрасно понял, — сказал он с резкостью в голосе. И, боже, именно поэтому он обычно обходил конфронтации стороной, потому что даже сейчас, даже не повышая голоса, он чувствовал, как его горло сжимается против его воли. — Сплинтер дал тебе задание, и тебе нужны мы, чтобы его выполнить. Так что я просто продолжу и расскажу тебе основные моменты, чтобы избавить тебя от необходимости читать между строк. Дон в итоге ненавидит обе свои работы — ту, которую ты ему оставил, и ту, которую он нашел сам — но независимо от того, насколько он умен или насколько хорош в качестве лидера, ему всегда было суждено потерпеть неудачу в этом деле, потому что независимо от того, хочет он этого или нет, он всегда будет сравнивать себя с тобой. И Раф клялся, что ему все равно, вернешься ли ты когда-нибудь домой. Сказал, что все равно думал, что ты мертв, но оружие, висевшее на стене в твоей комнате, таинственным образом никогда не собирало ни одной пылинки, и однажды я поймал его уходящим из твоей комнаты с куском тряпки, торчащим из его пояса. И Мастер Сплинтер… — Майк немного поперхнулся, тяжело сглотнул и проклял себя за такую эмоциональность, но не опустил глаза. — Мастер Сплинтер говорил, что мы должны верить, что ты вернешься, когда будешь готов… Но я могу сказать, что каждый день, прошедший без весточки от тебя, ему стоил немного больше, чем он готов признать. И на случай, если ты не понимаешь сути, — сказал Майк, теперь его голос снова стал немного сильнее. — Каждый божий день нашей жизни в течение последних двух лет был посвящен выживанию в ожидании, когда ты вернешься. И это было не потому, что ты был нам нужен как лидер. Он задержал взгляд на Лео еще на секунду, прежде чем посмотреть вниз и сердито смахнуть слезы, которые он, казалось, никогда не мог сдержать, как бы сильно он ни хотел показаться зрелым и разумным. И, конечно же, он вылил душу на Лео из всех черепах, а затем разрыдался, как будто ему было пять лет, ради бога. Вот вам и братское воссоединение… Затем он почувствовал руку Лео на своем плече и всхлипнул, но не поднял глаз. — Прости, — хрипло сказал он, весь гнев улетучился с его словами. Рука брата крепко сжала его плечо. — Эй. Эй, все в порядке, Майки, — сказал Леонардо, нежно тряся его за плечо. — Не за что извиняться. Я тоже скучал по тебе. Я скучал по всем вам. Каждый день. Наконец Майк рискнул взглянуть вверх, пораженный тем, что глаза Лео тоже сияли. — Я не возвращался не потому, что я перестал за вас переживать, — сказал Леонардо. — Я просто… потерялся. Знаешь, вот тут, — сказал он, на мгновение коснувшись рукой своей груди. — Я облажался. Сильно. И я все еще чувствую себя потерянным, но я снова начинаю находить свой путь. Я просто чувствовал себя настолько изолированным от всех с тех пор, как вернулся домой, как будто я больше не вписываюсь… И я не такой, как ты, — сказал он, его глаза бегали вверх и вниз, пока он изучал Майка. — Это в твоей природе — тянуться к другим, но когда я с чем-то борюсь, я просто… я настолько сосредотачиваюсь внутри себя, что склонен терять из виду вещи вокруг. — Да… Я вроде как это заметил, — признался Майк, но он все еще переваривал все, что сказал Лео. Значит, ему не просто показалась эта дистанция, которую он чувствовал в отношении своего брата. Лео просто нужно было обдумать то, что Майк знал инстинктивно: им всем нужно было восстановить связь. И впервые он понял, что, возможно, это было что-то уникальное в нем среди его братьев — способность знать, что сказать или сделать, чтобы подбодрить кого-то, успокоить или даже разозлить вообще без каких-либо раздумий. Обычно он действовал чисто импульсивно… Но в большинстве случаев это срабатывало. И он почувствовал небольшой сдвиг в своем восприятии брата, зная, что он был хорош в чем-то, с чем Леонардо приходилось бороться. Затем Микеланджело кивнул и слегка улыбнулся, чтобы показать, что он не обижен. — Хорошо. Я понял. Лео улыбнулся в ответ и снова слегка толкнул его в плечо, прежде чем опустить. Затем его взгляд сменился на озабоченный. — Тебе тоже пришлось пережить свою долю изоляции, не так ли? — мягко спросил он. Майк поколебался, а затем кивнул, избегая зрительного контакта. Но Лео был с ним честен, и, может быть… может быть, было бы приятно об этом поговорить. — Наверное, я думал… То есть, я надеялся… На то же самое, что и ты. Что все вернется на круги своя, как только ты вернешься. Не то чтобы поначалу все не было бы немного дисфункциональными... Потому что, ну... Раф всегда ведет себя как придурок, и никто не затаит обиду лучше, чем Донни. Но я думал, знаешь, этого и следовало ожидать. Я имею в виду, мы всегда были немного дисфункциональными, верно? — Совсем немного, — согласился Лео. Майк поднял голову, поколебался и снова посмотрел вниз. — Но… я думаю, в глубине души я знал, что это было просто принятие желаемого за действительное. Что истерики Рафа не были просто резкими перепадами настроения, как когда мы были младше, и озлобленность Дона не исчезнет, как только он выполнит свою норму кофеина... Я видел, как все меняются... Поэтому я старался вести себя нормально еще больше, просто чтобы типа компенсировать это. Я, наверное, был в отрицании. Я так долго продолжал это делать, что, кажется, мне даже удалось убедить себя, что я не изменился. Так что теперь у меня в голове все перепуталось, и я просто... Не знаю, что с этим делать. Понимаешь? Ладно, возможно, Майк лучше знает, что делать в определенных ситуациях, но Лео не давал ему покоя, когда дело доходило до объяснения того, что он чувствует. Однако, к его удивлению, его брат совсем не выглядел смущенным. — Ты так долго говорил себе, что все в порядке, что только сейчас начинаешь ощущать полный эмоциональный эффект того, через что ты на самом деле прошел. Звучит правильно? Челюсть Майка немного отвисла. — Как ты это делаешь? Лео улыбнулся. — На самом деле, в этом нет ничего удивительного. Просто старый трюк джедаев. Майк засмеялся и спонтанно обнял брата. — Я не могу в это поверить, — сказал он, зажмурившись и сжимая Леонардо сильнее. — Эй, все в порядке, Майки, — сказал Лео, успокаивающе поглаживая его панцирь. —Ты должен позволить себе почувствовать эти эмоции, прежде чем сможешь исцелиться. Майк покачал головой и еще сильнее сжал его, прежде чем ослабить хватку и отстраниться. — Нет, нет, — сказал он, вытирая излишки влаги с глаз. — Просто я не могу поверить, что ты наконец-то сделал отсылку к Звездным войнам! Все эти годы… Я уже почти похоронил надежду! Но теперь… — Майки подтянул ноги на диван и сел по-турецки, мудро кивнул и переключился на свой лучший голос Йоды. — Тобой горжусь я. Леонардо фыркнул и толкнул его в плечо, настолько выбив его из равновесия, что ему пришлось выйти из позы Йоды, чтобы поймать себя. — Может быть, ты изменился не так сильно, как я думал. Микеланджело ухмыльнулся. — Нет, если речь идет о Звездных войнах. Затем он намеренно ушел от этой темы. Их шутки заметно подняли настроение, да и Майку на данный момент снова хватало душевного спокойствия. — Итак, как мы начнем эти уроки испанского языка? — спросил он, возвращаясь к прежней теме, как будто никакого перерыва не было. Леонардо какое-то время изучал его, а потом, видимо, решил не сопротивляться. — Ну, я начал с испанско-английской детской книжки с картинками, в которой были всякие мультяшные изображения с разными локациями, как класс, продуктовый магазин, гараж и тому подобное. И все объекты на каждой картинке были подписаны как на испанском, так и на английском языке. Так что я начал учить перевод как можно большего количества вещей, и я думаю, что это может быть хорошей отправной точкой. Как только ты выучишь алфавит и научишься произносить испанские слова, что не займет много времени, мы можем расклеить стикеры по дому, чтобы ты мог изучать повседневные предметы и все такое. Майк медленно кивнул. — Звучит неплохо, — это не казалось таким неприятным, как он боялся… Возможно, действительно будет весело. — И что ты делал потом, после того как выучил названия вещей? — Ну… Думаю, я много слушал. Я тусил на деревьях вокруг одной деревни на окраине джунглей и просто наблюдал за проходящими мимо людьми, пытаясь выбрать слова, которые я узнавал, когда они что-то говорили. В частности, я многому научился у маленьких детей, потому что они говорят больше короткими фразами и используют простые слова, и взрослые, присматривающие за ними, обычно делают то же самое. Если я слышал слова, которые не знал, я искал их в карманном словаре, который я нашел. Слушание также очень помогло мне с произношением, хотя поначалу было очень странно говорить что-то вслух. Майки кивнул, а затем представил, как они вдвоем делают ''домашнее задание'' на поверхности, подслушивают разговоры людей, говорящих по-испански, и делают игрой перевод того, что они говорят. Он немного поерзал, все больше и больше воодушевляясь открывающимися возможностями. — Так что ты делал, чтобы практиковаться? Разговаривал с деревьями или что-то в этом роде? — Нет, — сказал Лео, небрежно взмахнув рукой. — У меня была свинья. Майки моргнул. Должно быть, он ослышался. — Ты сказал… свинья? — Ага. — Типа, закрученный хвост, много хрюкает, в собственных какашках катается? Такая свинья? Да, ладно, допустим, они выросли в канализации, но это все равно не походило на представление Лео о выборе компаньона. С другой стороны, с усмешкой напомнил себе Майк, он также вырос вместе с Рафом. — Ну нет, не совсем такая. Saino, дикая свинья. У них грубая шерсть и щетинистый хвост с кисточкой. И ужасные острые зубы с соответствующим характером. Во всяком случае, у взрослых. Этот был всего лишь малыш. — Итак… Чисто, чтобы прояснить, — сказал Майки с начинающейся улыбкой, его прежнее недоверие уступило место потенциальному сценарию для веселья. — У Тарзана есть верная и умная мартышка… — Шимпанзе, — поправил Лео. — Это человекообразные. — Как скажешь, — пренебрежительно продолжал Майк. — А у Зорро есть могучий черный жеребец… Даже у Марио есть Йоши, который, по крайней мере, чертов динозавр, даже если он не очень устрашающий. Но не у тебя. Твой питомец-компаньон — поросенок? Леонардо застенчиво ухмыльнулся, и Микеланджело больше не мог сдерживаться. Он засмеялся, покачнувшись вперед на своем месте, и на глазах у него выступили слезы при виде в голове картины его брата, потрясающего ниндзя, таскающего с собой поросенка! — Эээээто Мальчик из Джунглей! И его потрясающий товарищ Уилбур! — выдохнул он. — Или, может быть, Бэйб! Ты научил его пасти овец? Подожди, в джунглях нет овец… Лео терпеливо улыбнулся, воспринимая поддразнивания с явным добродушием. Вытирая слезы с глаз, Майки все еще хихикал, и он заметил Донателло, идущего к ним, очевидно, привлеченного шумом. Подходя, черепаха в фиолетовой маске с любопытством смотрела на них, сдвинув на лоб лабораторные очки. — Привет, ребята, — сказал Дон, когда подошел к ним, переводя взгляд между их лицами с легким настороженным желанием, как будто не уверенный, что он званый гость. И Майк вздрогнул, возможно, он был не единственным, кто чувствовал себя неловко рядом со своим недавно вернувшимся братом. — Привет, Донни, — легко ответил Лео. — Хэй, Дон, — сказал Майк, почти сумев сдержать смех. — Лео только что рассказывал мне о своей домашней свинье в Коста-Рике, — резюмировал он. Как и надеялся Майк, робость Донателло исчезла сразу после этого разъяснения, и его натянутая улыбка расслабилась, когда он плюхнулся в шишковатое кресло неподалеку. — У тебя был питомец-свинья? — Ну… Вроде того. Я нашел ее пойманной в капкан, вероятно, оставленный одним из никарагуанских скваттеров. Они пытались ловить оленей и диких свиней для еды, так как у них было очень мало денег, чтобы их купить. Только эта была настолько маленькая, что вместо того, чтобы залезть в ловушку только шеей, ей удалось просунуть всю лапу и плечо, что спасло ее от удушения, когда она захлопнулась. — Ее? — Микеланджело прервал его. — Мальчик из джунглей и Мисс свинюшка! — воскликнул он с новым взрывом смеха. — Тебе, должно быть, было очень непросто, если это лучшая женская компания, которую ты смог найти! Леонардо продолжал добродушно улыбаться, но деловым тоном объяснил. — Ну, вообще-то, я чуть не съел ее. Смех Майка внезапно оборвался. Ладно, это было не то, чего он ожидал. — Животный белок было трудно достать, — продолжил черепаха в синем. — Я имею в виду, что фасоль была моим основным источником белка, но настоящее мясо доставалось редко. Я ел рыбу, когда мог, или крабов. И иногда мне везло с агути, но обычно это не стоило усилий. А здесь была такая легкодоступная еда прямо передо мной. Она была такой маленькой, что я бы даже не чувствовал себя плохо, забирая такое количество еды от того, кто поставил ловушку. Но в конце концов, видимо... Думаю, я нуждался в компании больше, чем в свиной отбивной, — сказал он, пожав плечами. И Майк снова почувствовал это, эту боль в груди, этот укол сочувствия к тому, как это должно быть было тяжело для его брата, находящегося за миллиарды миль от наиболее дорогих для него людей. Быстрый взгляд показал, что Донателло тоже больше не улыбается. — Я читал, что свиньи очень умны. Так же умны, как собаки, — сказал Дон. — Люди, которые держат такой вид пузатых питомцев, утверждают, что из них получаются действительно хорошие домашние животные. Их даже можно одомашнить и обучить трюкам. — Ну, я не уверен, насколько умной была Мигелита, — сказал Лео с гримасой, — Но она составляла хорошую компанию. Мне, конечно, приходилось таскать ее с собой, когда я был на деревьях, но как только она достаточно исцелилась, чтобы нормально ходить, она повсюду следовала за мной, когда я был на уровне земли. Поначалу она была довольно слабой, и я сажал ее к себе на колени, чтобы промыть и перевязать раны, оставшиеся от ловушки, кормя ее маленькими лакомствами, чтобы она не дергалась. Это означало, что даже после того, как ей стало совсем лучше, она постоянно пыталась залезть ко мне на колени, даже если я на мгновение присел, чтобы изучить след. И она всегда виляла хвостом и хрюкала, когда была счастлива... В целом, каждый раз, когда находила еду. Иногда я переворачивал для нее бревна, просто чтобы увидеть, как она машет хвостом, пока ищет личинок и червей. Лео улыбался, вспоминая об этом, и Майк не мог не улыбнуться вместе с ним. Но первоначальное веселое выражение на лице Дона сменилось озадаченным. — Мигэлита? — сказал Дон. — Это необычное имя. Звучит почти как Мигель. — Так и есть. В соответствии с традициями Коста-Рики я добавил ''ита'', потому что она была такая маленькая и милая. Брови Дона нахмурились еще больше. — Но разве Мигель не мужское имя? По-испански оно означает… — он резко замолчал, всматриваясь в лицо Лео. Затем, к удивлению Майка, Донателло начал улыбаться. Взглянув на лицо Леонардо, он увидел, что старшая черепаха сжала рот в тонкую линию, стараясь не улыбнуться. — Что? — сказал Майк, переводя взгляд между своими братьями. — Что это значит? Взгляд Донателло на мгновение метнулся к Микеланджело, а затем снова остановился на Леонардо, после чего его улыбка стала еще шире. Глаза Лео сверкали за синей маской, хотя он и старался сохранить бесстрастное выражение лица, уголки его рта дернулись, несмотря на плотно сжатые губы, когда он встретился взглядом с Доном. — Ребята, что это значит? — снова сказал Майк, зная, что это была какая-то шутка, которую он не понял. Дон еще раз взглянул на Майки, и на этот раз, когда он снова посмотрел на Лео, другая черепаха едва заметно кивнула. Повернувшись к Майку с ликующей ухмылкой, Донателло объяснил. — Мигель — это испанский эквивалент имени Майкл. И если добавить уменьшительно-ласкательный суффикс, чтобы получилось ''Мигелита'', это все равно, что сказать ''Майки''. Микеланджело посмотрел на него, затем на Лео. Он моргнул. — Значит, ты назвал свою домашнюю свинью в честь меня? Леонардо снова кивнул, все еще стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, хотя битва явно была проигрышной. — Ну, видите, в том-то и дело, — продолжил Дон раздражающе высокомерным тоном, — — В испанском языке все мужского рода заканчивается на ''о'', а все женского — на ''а''. Маленькой… спутницей Лео… была девочка-свинья — Мигели-та, — сказал он, делая ударение на последнем слоге. — Напрашивается вопрос: почему, дорогой брат, ты счел целесообразным назвать эту свинью в честь нашего брата Микеланджело? — Потому что, э-э… он скучал по мне больше всего? — рискнул спросить Майк с надеждой. — Ну? — подтолкнул Дон, выжидающе повернувшись к Лео. — Поэтому? — его дьявольская ухмылка говорила о том, что он прекрасно знал, что это не так. Леонардо решительно покачал головой, и, наконец, на лицо прорвалась улыбка. — Я, э-э… — он покачал головой, словно потеряв дар речи, а затем наклонился вперед, оперевшись локтями на колени, посмотрел себе под ноги и, наконец, потерял последние остатки самообладания. Его рот растянулся в широкой улыбке, а плечи начали трястись от смеха, и когда он смог это сделать, он сказал: — Она, э-э, когда я только нашел Мигелиту… — он слишком сильно смеялся, чтобы говорить спокойно. — Она была, она была в ловушке и… — голос Лео снова оборвался, и он взглянул на Майка, словно извиняясь, прежде чем сказать: — О-она кричала, — больше смеха. — Просто визжала очень-очень громко… Пронзительно… И мне очень жаль, Майки, но… — теперь он качал головой, вытирая непроизвольные слезы с глаз. — Каждый раз, когда она это делала, это просто… Так сильно напоминало мне тебя. Дон теперь буквально выл, свернувшись в кресле, совершенно лишенный возможности говорить, и все, что Майк мог сделать, это пристально посмотреть на них обоих. Майки скрестил руки на пластроне. — Не очень-то смешно, — сказал он возмущенно, но на самом деле он не злился. Он давно не видел, чтобы Леонардо так смеялся, и почему-то одно только знание того, что он заставил его смеяться даже на другом конце света, стоило этих насмешек. Леонардо, все еще беспомощно смеясь, дружески толкнул его в плечо, а затем обнял Майки за шею. — Были у тебя еще какие-нибудь ''питомцы'', о которых ты нам хочешь рассказать? — спросил Майки. — Может быть, необычайно вонючая, уродливая жаба по имени Раф или особенно трудолюбивый рак-отшельник по имени Донателло? Лео вытер глаза и покачал головой. — Нет, только Мигелита, — сказал он. Его рука все еще дружелюбно лежала на плече Майка. И хотя Майк все еще притворялся обиженным, он не отмахивался от брата. — Что с ней случилось? — спросил Дон, очевидно, вернув контроль над собой, хотя на лице все еще сверкала улыбка. Затем его лицо опустилось, когда Лео не ответил сразу. — Ты ведь не… съел ее? — спросил он несколько испуганно. — Конечно, нет! Майк вздохнул с облегчением. — Я… оставил ее в безопасном месте, — объяснил Лео. — Ты должен был взять ее с собой! — вмешался Майк. — Я уверен, что они с Кланком бы поладили. На самом деле, он был почти уверен, что все было бы наоборот, но это была забавная фантазия: Кланк и поросенок, свернулись калачиком… — Я об этом думал, — сказал Лео, наконец убрав руку с плеча Майки. — Но… Я решил, что это несправедливо по отношению к ней. Как я могу запереть ее в канализации, когда она привыкла иметь доступ к целым джунглям? Майк и Дон многозначительно переглянулись, а затем Майк опустил глаза и кивнул. Лео вернулся из места тепла, свободы, солнечного света и свежего воздуха… сюда. И, возможно, Майку впервые показалось, что он немного понял, почему его брату потребовалось так много времени, чтобы вернуться домой. — В итоге однажды ночью я ''одолжил'' лодку и отвез ее на прибрежный остров, — продолжил Лео. — Вообще-то Черепаший остров, — добавил он с улыбкой. — Isla de Tortuga. Кажется подходящим. Он необитаем, хотя люди время от времени совершают туда однодневные поездки, чтобы заняться сноркелингом. В любом случае, там были и другие sainos, и как только я убедился, что Мигелита сама способна найти достаточно еды, я уехал. — …И потом ты вернулся домой? — догадался Майк. Если ему когда-нибудь придется поехать куда-нибудь, куда он не сможет взять Кланка, он знал, что постарается отложить отъезд до самого последнего момента. Лео встретился с ним взглядом и медленно кивнул. — А потом я вернулся домой. Тогда в голове Майка пронеслась цепочка вопросов: что, наконец, заставило его вернуться, и сколько времени это заняло, как он это сделал… Скучает ли кто-нибудь по нему, кроме маленького поросенка… Но он этого не сделал. Не озвучил ни одного из них. Главное, что он вернулся. И вдруг Майку пришло в голову, что они так и не отпраздновали это должным образом. Дон, выглядевший теперь довольно задумчивым, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но Майк прервал его, вскакивая с дивана. — Чуваки! Я понял! Лео и Дон оба повернулись к нему с одинаковым выражением испуганного недоумения, но, к счастью, Майк привык к такой реакции, и это его не смутило. — Вечеринка! Нам нужно устроить вечеринку! — ухмыльнулся он, ожидая восторженного ответа, но его братья лишь обменялись растерянными взглядами. — Знаете… вечеринка ''С возвращением, Лео''! — объяснил он. На этот раз его поняли, но все же не показали того рвения, на которое он надеялся. Очевидно, ему придется продать эту идею получше. — Может быть что-то с тематикой джунглей! — сказал он, глядя теперь на обоих своих братьев и решительно жестикулируя во время разговора. — Типа, зеленые ленты, развешенные повсюду, как виноградные лозы, еда, музыка в тему джунглей, это было бы так здорово! — Майки, остановись, достаточно, — твердо сказал Донателло. Энтузиазм Микеланджело немного угас, но он не был готов отказаться от этой идеи. — Но это же вечеринка! Для Лео! — действительно, стоит ли ему говорить что-то еще? — Я правда думаю… — Нет, Майк, я имею в виду, что этого достаточно, — повторил Дон, перебивая его. Затем он опустил серьезное лицо и улыбнулся. — Звучит здорово. Если Лео не против. Майк моргнул, затем повернулся к Леонардо, ожидая его ответа. Лео выглядел слегка смущенным, глядя между ними, но в конце концов пожал плечами. — Можно… Типа, в этом нет необходимости или чего-то в этом роде, но если вы, ребята, хотите… Лицо Майка расплылось в улыбке, и он спонтанно подскочил к Лео и обнял его, а затем и Дона, просто потому, что он был там. — Это будет чертовски круто, просто дождись! Донни тоже ухмылялся. — Хорошо, тогда давайте сделаем это. Чем я могу помочь? — Хочешь позвонить Эйприл, Кейси и Кожеголовому, узнать, когда они смогут приехать? И, может быть, еще прояснить ситуацию с Мастером Сплинтером? — Майк сам пошел бы к отцу, если бы на его последние четыре идеи вечеринок не было наложено вето… И ладно, возможно, Вечеринка Тога и Вечер Казино не совсем отвечали предпочтениям Мастера Сплинтера, но Майк не хотел рисковать. Если Дон предложит это, их сенсей точно даст зеленый свет. — Конечно, — согласился Дон. — Если хочешь, я даже добровольно составлю плейлист. — О, да! …Не мог бы ты… — Да, я включу ''Jungle Boogie'', — вмешался Дон раздраженным тоном. — И ''The Lion Sleeps Tonight'', — добавил он, ответив на умоляющий взгляд Майки. — И достаточно песен на тему джунглей, чтобы к концу вечера нам всем захотелось разбить колонки. Хммм… Наверное, даже смогу найти несколько оригинальных записей обезьян, лягушек и птичьих криков из джунглей Коста-Рики, — сказал он, выглядя, по мнению Майка, слишком воодушевленным этой идеей, но он предполагал, что Дон тоже заслуживает повеселиться. И кстати о веселье… — Отлично! — сказал Майк. — Ты занимаешься музыкой, а я — едой! Тоже на тему джунглей, естественно, — добавил он, теперь расхаживая взад и вперед перед диваном, чтобы выплеснуть часть внезапно переполнившей его энергии. — Что я могу сделать? — спросил Лео. — Ты почетный гость, бро. Все, что тебе нужно сделать, это прийти, — ответил ему Майк. Лео открыл рот, чтобы возразить, но Микеланджело прервал его, прежде чем он успел заговорить. — Если подумать, мне бы пригодилось твое мнение для составления меню. Что ты там ел? — Думаю, в основном рис и черную фасоль. — Ох, верно, — довольно разочарованно сказал Майк, но быстро пришел в себя и на мгновение задумчиво постучал себя по щеке. — Ну, мы можем найти способ включить это… Как только я придумаю, как это немного оживить. Что еще? — Фрукты… и Gallo pinto на завтрак. — Что это такое? — с нетерпением спросил Майк. — Вчерашний рис и фасоль, обжаренные с приправами и яйцом, или другим источником белка, если он есть. На этот раз Микеланджело восстановился не так быстро. — Хорошо… Я не думаю, что нам нужно так много риса и бобов… Но я уверен, что смогу что-нибудь придумать, — сказал он, в основном просто думая вслух в этот момент. Было ясно, что Лео не сможет особо помочь. Привет всем, спасибо, что пришли! Кто-нибудь хочет выпить? У нас есть теплая, илистая вода с настоящим вкусом ''грязи джунглей''. Да, вкусно, но не зацикливайтесь на этом! Оставьте место для основного блюда — риса и фасоли, а также… риса и фасоли! Блин. Он мог бы сделать больше. — Я думаю… Да, мы могли бы подать чипсы и соус из фасоли, может быть, немного гуакамоле… Лео кивнул, очевидно удовлетворенный, хотя Дон выглядел странно подозрительно. — И тако-пиццу… — продолжал Майк, уже составляя в голове список покупок, — и, может быть, что-нибудь… — Тако-пицца? — вмешался Дон. Майк сделал паузу. — Что, тебе не нравится тако-пицца? — Ну да, нравится, но я думал, что это должно было быть на тему джунглей? — Верно, — сказал Майк с видом крайнего терпения. — Отсюда и тако. И я думаю, у нас будет… что-нибудь с бананом. Ты ведь ел бананы в джунглях, да? — спросил он, явно обращаясь к Лео. — Ну, э-э… Вообще да, — ответил Лео. Майки кивнул. — Значит, еще банановое мороженое, — сказал он, и Дон громко вздохнул и закатил глаза к небу. — И я могу порезать сельдерей на бруски, обмазать арахисовым маслом и посыпать изюмом… или… может быть, шоколадной стружкой, — продолжил Микеланджело. — Или и то, и другое! Думаю, все же и то, и другое! — Сельдерей? — спросил Дон, наморщив лоб. — Я знаю, что пожалею об этом, но почему…? — Шишки на дереве, чувак! Шишки — изюминки, рассекают шоколадную стружку похожую на жуков, идущих по стволу в виде сельдерея. — А-а. Ты действительно ел что-нибудь в этом роде в Коста-Рике? — спросил Дон, глядя на Лео. — Только жуков, — ответил Лео с редкой ухмылкой. — Какая разница! — вмешался Майк. — Главное, что это в стиле джунглей! Донателло обменялся взглядом с Лео, но на этот раз ничего не сказал, и Лео, похоже, не собирался возражать. Дон пожал плечами и сдался. Майк и Дон обсудили еще несколько деталей, и, наконец, Леонардо сказал. — Слушай, если ты не позволяешь мне как-то помочь, могу ли я хотя бы обратиться с просьбой? Они оба замолчали и переключили свое внимание на старшего брата. — Могу ли я пригласить Кавабанга Карла на свою вечеринку? — спросил он с серьезным лицом. Дон рассмеялся, хотя и быстро попытался замаскировать это кашлем. Выражение лица Лео было серьезным, но его глаза заговорщически блестели. — Возможно, — ответил Майк, задумчиво глядя на него. — Однако это будет дорого. — Но я же семья! — протестовал Лео. — Да. Так что это будет стоить еще больше. Лео засмеялся и сдался, а Дон просто усмехнулся, и хотя Майк улыбнулся вместе с ними, его внимание было сосредоточено на отдаленном шуме, который он, вполне вероятно, только вообразил… Но на секунду он мог поклясться, что услышал знакомый смех со стороны додзё. Внезапно Майк снова заговорил. — Хорошо, думаю, мне лучше заняться меню и составить список покупок. Увидимся позже! — он встал и ушел, оставив Дона и Лео просто сидеть и смотреть ему вслед, но он был уверен, что они ничего не подумают о его внезапном уходе. Они знали, насколько он становится зацикленным, когда чем-то взволнован. Когда Майк оказался достаточно далеко, чтобы быть уверенным, что за ним больше не наблюдают, он свернул в сторону додзё и легким шагом подошел к дверному проему, молча заглядывая внутрь. Ничего. Пусто. Получается, это было всего лишь его воображение. Он выдохнул и начал разворачиваться, но что-то заставило его заколебаться, и вместо того, чтобы уйти, он сделал шаг в додзё. Тут же справа послышалось торопливое шарканье, и Майк повернулся и увидел своего брата Рафаэля, неловко стоящего у стены возле дверного проема и выглядящего нетипично виноватым. — Господи, Майк! — прошипел Раф, явно пытаясь восстановить самообладание. Но тот факт, что он говорил тихо, не ускользнул от внимания Майки. — Предупреждать не пробовал? — Извини. Вся эта штука со скрытностью — это своего рода вторая натура, знаешь? — небрежно ответил он, делая еще несколько шагов в додзё. Он наклонил голову, внимательно изучая брата. Затем его взгляд опустился на полотенце на полу возле стены, как будто Рафаэль сидел на нем всего несколько минут назад. — Итак… чем занят? — Я просто тренировался, — сказал Раф, слишком поспешно, по мнению Майка. — Что еще мне здесь делать, медитировать? — фыркнул он в ответ. Но Микеланджело не собирался дать себя отвлечь. — Тренируешься, да? Должно быть, ты сегодня сачковал. Ни тяжелого дыхания, ни капли пота — не совсем типично для тренировки Рафаэля. — Ну, я имею в виду, что я только что закончил тренировку. Остывал, — сказал Раф, наклонился и поспешно схватил полотенце с пола возле стены, скомкав его в руку, как будто он мог сделать его невидимым. — Ах, понятно, — спокойно сказал Майк, а затем просто остановился, глядя на своего брата, который изо всех сил старался выглядеть непринужденным, держа в руках свежайшее полотенце. Он провалился. С треском. У Майка было довольно неплохое представление, чем на самом деле был занят Рафаэль, и было бы легко вскрыть его ложь. Не говоря уже о том, что это было бы весело! Представить себе, как его крутой, угрюмый, асоциальный брат прячется в додзё и подслушивает, как его братья шутят снаружи… Ведь Волшебник дал тебе сердце! Действительно, только подумать о возможностях! Он мог дразнить брата по этому поводу годами! Или еще лучше, шантажировать его! Вот только... Ну... Чем больше он думал о своем брате, сидящем тут в одиночестве и подслушивающем, тем менее забавным ему это казалось. В последнее время отношения между Лео и Рафом явно были напряженными. И не обычным едва сдерживаемым напряжением, а своего рода осторожной, преувеличенной вежливостью, что было просто странно. Прости, дорогой брат, если нетрудно, не мог бы ты передать мне апельсиновый сок? Дорогой мой, это совсем не проблема! Я потрясен и противен собственной невнимательности. Если бы я необдуманно не поставил желанный напиток так далеко от тебя, тебе не пришлось бы страдать от такой жажды! Нисколько, нисколько, старина! Это я должен извиниться за то, что прервал твой завтрак. На самом деле, я считаю, что лучший вариант действий — выпить сок в другом месте, чтобы не было дальнейших шансов на такое ненужное беспокойство. Нет, нет! Это я должен покинуть это место, чтобы ты мог спокойно восполнить запасы жидкости. На самом деле, я настаиваю на том, чтобы быть тем, кто уйдет… Ладно, возможно, они звучали не совсем так, но на самом деле их было довольно больно слушать, даже без британского акцента, который он придал им во время воображаемого разговора. Но было ясно, что что бы ни произошло между ними прямо перед тем, как Лео схватили Каменные Генералы, они все еще пытались с этим справиться. Однако до сегодняшнего дня Микеланджело не вполне осознавал, насколько трудно это может быть для них обоих. Леонардо только что сказал ему, что он был слишком ''сосредоточен внутри'', вместо того, чтобы попросить о помощи и компании, и, очевидно, Раф предпочел спрятаться в додзё и косвенно узнать об опыте своего брата, вместо того чтобы рискнуть быть отвергнутым, пытаясь присоединиться к ним, как это сделал Дон. Продолжая изучать своего брата, Микеланджело принял решение. — Что ж, я рад, что ты закончил, — медленно сказал он. — Я имею в виду твою тренировку. Потому что мне нужна твоя помощь. Раф все еще выглядел явно раздраженным, но его плечи слегка расслабились. — С чем? — Я только что разговаривал с Лео и Доном, и мы решили, что нам следует устроить вечеринку для Лео. Ну, знаешь, что-то вроде вечеринки в честь возвращения домой, — объяснил он, хотя был совершенно уверен, что Рафаэль уже знал об этом. — Я отвечаю за еду и украшения, и я нанимаю тебя, чтобы ты мне помог, — сказал он, тыча пальцем в сторону своего брата. — Это будет работа как минимум для двух черепах: найти все необходимое и доставить обратно в логово. Раф ответил не сразу, он просто смотрел. И Майк изо всех сил старался ответить нейтральным взглядом. — Поэтому ты пришел сюда? Попросить меня помочь с организацией вечеринки? — Ну, нет. Вообще-то я планировал приставать к тебе, пока ты не согласишься мне помочь, — ответил он с ухмылкой. — Так что на самом деле будет лучше, если ты просто пропустишь все протесты и примешь неизбежное. — Эм. Конечно. Думаю, я могу, — медленно сказал Раф, но все еще довольно странно смотрел на Майка. Что ж, это оказалось проще, чем он думал… — Отлично! — сказал он и, используя элемент неожиданности в своих интересах, Майк схватил его за руку и начал выводить из додзё. — Майк, что… Куда, черт возьми, мы идем? — Просто пойдем со мной, — сказал Майк. Хитрость заключалась в том, чтобы принять меры быстро, прежде чем его брат успеет их обдумать. Он продолжал тащить его в сторону гостиной, а Раф едва сопротивлялся. Либо он просто хотел побыстрее покончить с этим, чем бы оно ни было, либо у него было представление о том, что было у Майки на уме, и его сопротивление было просто показухой. Лео и Дон все еще сидели там, где их оставил Майк, и когда они с Рафаэлем подошли ближе, Майк громко сказал: — Послушай, я говорю тебе, Раф, если мы собираемся сделать все правильно, нам нужно увидеть самим. Я не приму ''нет'' в качестве ответа, — продолжая держать брата, он не остановился, пока они не оказались перед диваном. Затем, он обратился к Лео и Дону. — Ребята, вы не возражаете, если мы пустим DVD заново? Мы с Рафи объединяемся в комитете по декорированию, и нам нужны идеи. Донателло моргнул. — Ты… хочешь посмотреть Планету Земля? Майки ухмыльнулся и кивнул. Раф напряженно стоял рядом с ним, но не стал ему противоречить. — И ты в курсе, что это документальный фильм о природе? То есть научно-популярный? Потенциально образовательный? Даже расширяющий кругозор? — Неважно. Он о джунглях, — пренебрежительно сказал Майк. — И это вечеринка в стиле джунглей. Нам нужны де-та-ли. Хм, — сказал он, задумчиво постукивая пальцем по подбородку. — И попкорн. Дон просто смотрел, но Лео пожал плечами и сказал: — Ну, я не возражаю. Я все равно почти все пропустил, — сказал он, кивая на титры, прокручивающиеся по телевизору. — Супер, — сказал Майк и толкнул Рафаэля на диван рядом с Лео. Затем он передал пульт Дону. — Вот. Перемотай на начало, пока я готовлю попкорн. Затем он направился на кухню, не дожидаясь ответа, улыбаясь про себя на ходу. Мастер-манипулятор наносит новый удар! Когда он вернулся с попкорном, ему было приятно видеть, что все все еще сидят именно там, где он их оставил, даже если Раф все еще хмурился. Майк плюхнулся рядом с Рафаэлем, его миска была доверху заполнена попкорном. — Отлично, все готово! — сказал он, зацепив пригоршню попкорна, и начал жевать. Он уже принялся за вторую порцию, когда понял, что DVD все еще не воспроизводится, и остановился во время жевания, поняв, что все его братья просто сидят и смотрят на него. — Что? — сказал он, выплевывая кусочки попкорна. Затем он посмотрел на миску и снова на своих гневно глядящих братьев. Он сглотнул. — О. Ребята, вы тоже хотели? Послышался громкий вздох Дона и одновременно звук раздражения Рафа, за которым последовал шлепок по затылку Майка. Ай. — Дай мне! — сказал Рафаэль, схватив миску с попкорном, пока Майк потирал голову. — Я посередине, и я буду держать миску. — Ладно, — мрачно сказал Майк, но внутренне он был в восторге, особенно когда Дон покинул кресло и сел на пол перед диваном — тактический ход, который приблизил его к попкорну. Да, все было как в старые добрые времена… И если Микеланджело и чувствовал, что не получил достаточного количества попкорна, особенно если учесть, сколько времени он потратил на поиск идеального соотношения масла и соли, он полагал, что это стоило того. В конце концов, что такое несколько горстей попкорна по сравнению с тем, что они все проводят так давно необходимое время вместе? Но в следующий раз он обязательно сделает отдельные миски.