Treating Wounds Together

Саске сидел на больничной койке. Это совсем другая больница. Не та, в которой он лежал после встречи с Итачи, которого тогда считал главным врагом в жизни. Не та, в которой он восстанавливался после экзамена на чунина. Не та, в которой очнулся после резни клана. Заново отстроенная после нападения Пейна. Все выглядело чужеродным, не таким, как в воспоминаниях, — пол, выложенный коричневой плиткой, бледно-желтая побелка на стенах, жесткие кровати, даже вид из окна совсем другой. Удивительно, как изменчива жизнь и все может перевернутся с ног на голову за одно мгновение. Дверь тихонечко скрипнула, отвлекая от бессмысленного изучения трещин в потолке; в проеме показалась розовая макушка. Ее лицо украшала задорная улыбка. — Мне сказали, что тебя давно не осматривали, — в медицинском халате, застегнутом на все пуговицы, Сакура выглядела совсем взрослой. «Давно» это три дня назад с тех пор, как ему сделали последнюю перевязку и вкололи лекарства. Да, никто не хотел прикасаться к нему (справедливости ради, Саске ненавидел, когда его кто-то трогал). Все брезговали. Пускай официально с него и сняли все обвинения, в глазах многих он все еще считался преступником. Палата Наруто находилась в другом конце коридора, тем не менее, Саске часто слышал чужой топот ног и гомон голосов. Наруто навещали все, кому не лень. Все чествовали героя. Порой, звонкий смех заклятого друга снился ему в кошмарах. Сакура придвинула табурет ближе к кровати и присела. — Я была на миссии в деревушке на окраине страны, — сказала она в свое оправдание, хотя Саске оно и не требовалось. — Они сильно пострадали от одной из бомб десятихвостого. Саске кивнул. Прошел всего две недели с официального окончания войны, с того момента, как их битва с Наруто завершилась. Многие еще не пришли в себя, не осознали тяжесть ущерба, чтобы начать разгребать его последствия. Сакура сняла с шеи стетоскоп и отложила его на прикроватную тумбочку. — Жалобы на что-нибудь? — она переключилась с режима бывшей товарки по команде на его лечащую врачею. У него не было жалоб, и, он не сомневался, у Наруто они тоже отсутствовали. Их держали здесь скорее для того, чтобы за ними проще следить и контролировать. Особенно Саске. Он бесстрастно взглянул на ее сосредоточенное лицо. Губы его сомкнулись, словно их смазали клеем. — Рука? Он никак не мог привыкнуть к тому, что левая конечность отсутствует. Порой он тянулся к стакану с водой на прикроватной тумбочке, и лишь затем осознавал неизбежное. Приходилось полностью приподниматься с кровати, поворачиваться всем туловищем. И, тем не менее, он по-прежнему возвращал стакан на старое место. Иногда его мучили фантомные боли, заставляя ночами просыпаться в холодном поту, ощущать, как его отсутствующую руку охватывает жгучим пламенем. Но Сакуре об этом знать необязательно. Интересно, Наруто испытывает что-то подобное? — Цунаде-сама занимается разработкой протеза, — невольно обронила Сакура, внимательно изучая пациента. Мысль об этом заставила поморщится. Искусственная рука казалась чем-то противоестественным, неправильным. Наказывал ли он себя? Или им двигало желание доказать, что он способен на что-то даже с одной рукой? — Точно ничего не беспокоит? — Сакура пододвинула табуретку поближе к кровати. Саске медлил, раздумывая. — Голова, — наконец произнес Саске, разомкнув губы. Во рту пересохло. — Я могу вколоть обезболивающее- — Не нужно, я и так чувствую себя, будто наполовину уже состою из лекарств. Ему перестали колоть обезболивающее три дня назад. Но он все еще ощущал мерзкий горький привкус на корне языка. Сакура сочувственно посмотрела на него, не зная, чем ему помочь. Она аккуратно пересела на край кровати, поднесла пальцы к его вискам. От нее исходил невесомый, цветочный аромат жасмина. Наконец-то хоть один приятный запах в этой пропахшей едкими лекарствами алате. — Возможно, это не сильно поможет, но я попробую, — она постаралась ободряюще улыбнуться. Кончики пальцев загорелись мягким зеленым светом. Саске почувствовал легкое покалывание, а затем тепло, разливающее от лба к затылку. Голова наполнилась туманом. То же самое он ощущал, когда Сакура лечила его и Наруто, истекающих кровью. Приятное, обволакивающее чувство. — Может, хочешь еще чего-нибудь? На тумбе по правую руку Саске стояли нарциссы. Он не знал наверняка, но догадывался, что их принесла Сакура на одном из ночных дежурств. Одним ясным утром он проснулся и взгляд его упал на цветы. Он всегда спал чутко, его сон скорее напоминал дрему, нежели полноценный сон, как и полагает шиноби. Но здесь, в госпитале, его обкололи лекарствами с ног до головы, из-за чего он спал непозволительно крепко. К нему больше никто не приходил. Конечно, иногда заглядывал Наруто, сверкающий уже-не-32-зубой после их боя улыбкой. Но вряд ли бы он решил удостоить его цветами. Какаши бы скорее оставил бы для него экземпляр ича-ича, чтобы скоротать вечерок. А больше к нему никто не наведывался. Саске и этих троих более чем достаточно. — Яблок? Саске содрогнулся. Воспоминания ударили в голову, как будто со всей дури вонзили кунай в висок. Он отрицательно кивнул головой и услышал, как Сакура разочарованно вздохнула. — Напоследок, сделаю перевязку, чтобы посмотреть, как заживает рука, — тонкие пальцы Сакуры переместились на предплечье. Вообще-то в этом не было необходимости, но Сакура цеплялась за любую возможность побыть с ним еще немного. Саске нисколько этому не противился. Она осторожно принялась снимать чистые бинты. Он отвернулся к окну. Там, в белых пушистых облаках, безмятежно парили птицы; все потихоньку возвращалась на круги своя. На улицах во всю кипела жизнь — жители отстраивали свои дома, дети игрались, путаясь под ногами взрослых. Тошнотворный запах беззаботности щекотал нос, забивался в легкие, мешая свободно дышать. Он помнил, как выбил тарелку с яблоками из ее рук в приступе ярости из-за Наруто, изрядно напугав ее; помнил, как подначивал Наруто сразиться с ним, как Сакура рискнула жизнью, чтобы остановить их. Благо, Какаши вовремя подоспел, и трагедия не свершилась раньше времени. Одно воспоминание влекло за собой другое. Он помнил в слишком ярких, ослепительных красках, — болезненное гендзюцу, в которое ему пришлось ее погрузить. Он ощущал эту иллюзию, словно сам являлся ее пленником. Была ли подобная жестокость настолько необходима? Он знал наверняка, что она вновь захочет провернуть старый прием. И в тот момент он хотел уберечь ее, ведь она бывает чертовски безрассудна. А так же он хотел, чтобы она возненавидела его. Редко, когда можно порадоваться собственной неудаче, и этот случай как раз из таких. Он старался огородится от всех чувств, выстроить между ними каменную стену, но, в конце концов, она рухнула и чувства, скопившиеся за ней, обрушились на него с двойной силой, погребая под собой. Саске периферическим зрением наблюдал, как она сосредоточенно перематывает ему руку. Как будто была хоть малейшая вероятность допустить ошибку. Он уверен, у нее уже достаточно опыта, чтобы делать перевязки даже с закрытыми глазами. — Думаю, если все пройдет хорошо, то скоро тебя выпишут, — Сакура сделала последний оборот бинта вокруг его руки и закрепила специальной скобой. Это не могло не радовать, ведь от стен болели глаза, а в ноздрях свербело от запаха лекарств (еще чуть-чуть и у него снова поедет крыша), но в то же время Саске задумывался о том, а что будет дальше? — Что ж, — она поднялась с табурете и поправила юбку, нацепила стетоскоп обратно на шею. — Мне пора. — Сакура, — напоследок окликнул он ее. — М? — она обернулась, нервно теребя кармашки на белоснежном халате. — Спасибо. — До завтра, Саске-кун. Она улыбнулась и скрылась за дверью.