За 10 шагов до...

      Побережье Черного моря. Скалистый берег, об который с остервенеем разбиваются волны. Маленькая девочка пяти лет сидит у отца на плечах. Русые, почти золотые волосы развеваются на ветру. На фоне алого заката девчонка становится похожа на факел или горящий одуванчик. С высоты роста отца мир кажется огромным. Даже муравьишки, которых девочка привыкла пересчитывать по дороге в детский сад и называть ласково «дружочками», и те сливаются с горным каменистым покрытием скал.       Сидя на плечах у «папулика», как она привыкла называть отца, девочка с нескрываемой жаждой приключений и открытий всматривается в горизонт. Там, по рассказам отца под бездной воды, скрывается таинственный затерянный город — Атлантида. Живущие там прекрасные девушки-русалки, плавают, расчесывают свои волосы кораллами, играются с рыбами и никогда ни с кем не ругаются. С восхищением девочка наблюдает за накатывающими волнами, разбивающимися об скалы внизу обрыва, на котором они и стояли.       Неожиданно, на радость юной зрительнице к побережью подплыла стайка дельфинов. Млекопитающие стали выпрыгивать из воды и улюлюкать, пока девочка громко смеялась и просила «папулика» не пропустить не мгновения захватывающего природного шоу. Улыбка, смех и радость никогда не покидали юную болтушку. Она всегда светилась от счастья, возможно, в силу своего имени — Светлана. Родители и старшая сестра называли ее Светик.       Их идиллию прервал настойчивый телефонный звонок. На экране высветилось «Любимка». Мужчина поставил дочь на землю и взял трубку. — Да, дорогая моя. — Мужчина светился от счастья и эмоций, которые доставляла ему дочурка. — Саша, дом… — Зареванный истеричный голос жены резко оборвал все нити радости в душе. — Дом горит, соседи позвонили…       Резко присев и схватившись за голову, Александр попытался думать. Весь воздух пропал из легких, а голова закружилась. Паника овладела мужчиной, но и сделать что-либо он не мог, находясь за тысячу километров от дачи. — Катюша, что с Дашей? — Как можно нежнее спросил он, чтобы еще сильнее не расшатывать состояние жены. — Я… Я не знаю… — Завыла Екатерина на другом конце провода. — Соседи… Я… — Тихо, хватит. Я звоню Даше, ты — соседям. — Александр сбросил трубку и принялся набирать номер старшей дочери, которая отказалась ехать в отпуск в Сочи и решила побыть на даче.       Пустые унылые гудки всё сильнее изводили мужчину, пока он не услышал радостный детский крик. — Папулик, смотли!       Время застыло в этот момент. Картинка последнего мгновения жизни его Светика осталась навсегда запечатанной в памяти. А дальше всё превратилось в набор кадров, которые злосчастный режиссер продолжает нещадно перещелкивать перед глазами.       Вот маленькая принцесса в белом платьице и такого же цвета босоножках показывает отцу на совсем близко подплывших к обрыву дельфинов. Вот она улыбается и смеется, не зная, что скоро ее жизнь оборвется в двадцати метрах ниже этого места. Вот ее ножки сползают вместе с каменистым грунтом вниз. Темнота. — Мне очень жаль. Я приношу свои соболезнования. — Матвеев шумно выдыхает, пока его глаза возвращают себе более привычный карий цвет. Слова застревают в горле, а глаза, как назло, начинает щипать.       Даже Вера Сотникова, ведущая испытания не решается начать диалог с экстрасенсом, её глаза полны слез. Сидящие рядом мужчина и женщина не плачут, в их глазах бездонная яма и пустота.       Перед чернокнижником лежат две фотографии. На первой стоит девочка. Светлая, яркая, лучезарная. Маленькая Светлана в ярко-красном платьице с двумя косичками улыбается в камеру. Позади нее качели, песочница. И своей улыбкой освещает весь двор, словно солнышко. Солнышко которое погасло так рано.       На втором фото её ровная противоположность — тёмные волосы, острые черты лица и глаза, глаза в которых можно тонуть до бесконечности, и так и не коснуться дна. Девушка лет 20, смотрела на Матвеева с фотографии пристальным взглядом, но вовсе не злым, а скорее заигрывающим. Красивая портретная фотография в черно-белой обработке. Такая ретушь только подчеркивала контрастность бледной, почти белой кожи от смоляного цвета волос. — Ваша Света ещё вернется к вам, через внуков. — С надеждой в голосе и воодушевлением смог заговорить экстрасенс спустя пару минут молчания.       Такие же бездонные глаза мужчины, как на втором фото, поднялись на чернокнижника: — Дмитрий, наших детей больше нет, какие могут быть внуки? — Сказал Александр и сильнее прижал к себе жену, которая вновь была готова разразиться в плаче. — Почему вы так говорите? Даша жива. — Редко чернокнижник ставил под сомнения свои видения. Но видя растерянный взгляд родителей двух красавиц, зажег свечу и посмотрел сквозь пламя на фото. — Извините за вопрос, но в вашем роду были люди, обладающие Силой? Ведьмы, медиумы, чернокнижники?       Екатерина еще более растерянным взглядом посмотрела на мужа, а когда тот отрицательно замотал головой, уставилась на Матвеева. Чернокнижник протянул руку женщине и та вложила свою. — Дарья не ваша кровная дочь, но воспитывали как свою. Боялись, что не получится забеременеть из-за старого недуга. Рак, верно? — Матвеев взглянул на Екатерину, которая лишь утвердительно кивала с широко распахнутыми глазами. — А как узнали, что в положении, так обозлились на старшую, только за что, сами понять не могли.       Женщина молча кивала и заливалась слезами, а Александр уставился во вновь потемневшие глаза экстрасенса. — Даша жива, ее живой энергетикой костры разжигать можно. Но ни мыслей, ни действий не вижу, будто родовая защита или вроде того. Поэтому и спросил про Силу. — А я говорила, говорила. Нам же только закрытый гроб отдали, ни опознания, ни теста ДНК не было. Только крестик нательный отдали в морге, весь обугленный. — Будто прорвало Екатерину. В её глазах замелькало что-то очень похожее на надежду, но перекрытое пеленой скорби по кровному дитя. — Я могу попросить у вас крестик Дарьи? Я попытаюсь поработать и узнать побольше о местонахождении вашей дочери, а к вечеру верну.       Вера будто очнулась ото сна и вспомнила, что является ведущей испытания. — Екатерина, Александр, вы согласны помочь Дмитрию, и тем самым и себе?       «Вот манипуляторша», — пронеслось в голове у Матвеева, что заставило его постараться сдержать ухмылку, хоть парень и знал, что женщина всегда горой за него и братьев Шепсов.       Чернокнижник вышел на улицу. Прохлада майского вечера приятно окутала парня. После такой трагичной истории хотелось выпить стаканчик кофе с коньяком без кофе и закурить это дело парой сигарет. К глубочайшему сожалению Матвеева, сегодня пришлось обходиться только никотином.       Желание бросить курить давно зародилось в мыслях экстрасенса. Но такого рода задания не давали организму ни малейшего шанса на избавление от вредной привычки. Все участники проекта давно привыкли к душевной тяжести тех, кто обращается за помощью. Но некоторые истории, такие как эта, разбивали сердца даже самых опытных экстрасенсов.       Однажды после испытания Олег и Дима застали Константина Гецати (да, да, тот самый правильный дядя) с самокруткой в руках. Взгляд пустой, а глаза влажные. Тогда «мужчина» зверски убил жену и повесился на балконе. За этим наблюдала их восьмилетняя дочь. Жизнь подкидывает разные испытания, ситуации, но не те, с которыми мы не могли бы справиться.       Дав себе перерыв в 10 минут на перекур и размышления, парень двинулся в сторону автобуса, где по идеи должен был находиться Череватый, проходивший испытание первым. — Ты как, братишка? — Устало улыбнулся Влад, оглядывая соперника и друга в одном лице. — Лина уже пошла? — Вроде да, но я боюсь, у нее начнется истерика, и долго она там не протянет. — Устало пробубнил Дима, усаживаясь на сидение. — Ты почувствовал это? Старшая девушка, Даша, она же из наших. — Да, это пиздец. Я Толику и водки налил, и червонцев закинул, а он: «Не пойду за ней подглядывать» и всё на этом. Что-то не чистое здесь. — Задумчиво размышлял второй чернокнижник. — Можем ещё немного поработать, может вдвоем что-то получится. — Матвеев вытащил из кармана обугленный крестик, завернутый в платок, и рассказал идею товарищу. — Думаю, Лина не обидится, если без нее почерним, она все равно не по этой части. — Воодушевленно с улыбкой произнес Череватый, хлопая себя ладонями по коленам и поднимаясь с места. Матвеев последовал за ним из автобуса.       Сумерки накрыли небольшой дачный посёлок. Тихая размеренная жизнь шла своим чередом. В одном доме молодёжь отмечала День Рождения одного из друзей, в другом старушка ругала внучат за активные игры перед сном, в третьем молодая пара планировала бюджет на ближайший месяц. Прохлада майского вечера успокаивала и тревожила одновременно. Уличные фонари зажигались в разных концах посёлка, так же как и свет в окнах.       Чёрный котяра Васька, любимчик всей округи, питающийся за счет всех сердобольных бабулек и любопытной малышни, медленно плелся по главной улице. В мгновение он замер, обратив внимание на такого же, как он, смоляного ворона, громко разглагольствующего на ветке на свои птичьи темы. Черт знает, что было в голове у этого шерстяного паренька, но желание показать летающей зверине, кто тут в округе хозяин, взяло своё. В несколько прыжков кот преодолел расстояние от дороги до дерева, на котором восседала птица. Она, между прочим, не обращая на Ваську никакого внимания, вспорхнула, громко каркнув, и направилась туда, куда стягивалась уже вся «чернушная» живность.       На опушке леса в это время творилось страшное. Разгулявшийся ветер не на шутку раскачивал еловые лапы, сгустившиеся шапками над головами чернокнижников, отчего хвоя сыпалась на парней: на расстеленное полотно, в чаши с водой, за шиворот. Вороний крик раздавался эхом по лесу, оставляя в ушах чернокнижников звенящие импульсы. — Ёпт твою мать, Толик, разгони их сейчас же, — Повысил голос Череватый, когда третья по счету змея подползла к парням. — Не обязательно так орать. — Пробубнил демон, а после этого черная туча, взмахивая крыльями, поднялась из лесу, предвещая собой грозу. Кот Васька, весь заершившись, грозно зашипел и дал деру, подальше от красных кровянистых глаз, выглядывающих на него из темноты.       Под коленями чернокнижников лежала черная ткань, мужчины сидели друг напротив друга, удерживая перед собой зеркала так, чтобы сквозь них можно было увидеть собственное отражение через зеркало другого. 6 свеч, окружающих парней, танцевали только им ведомый танец пламени, раздуваемого поднявшимся ветром. В миске, полной воды лежал тот самый нательный крестик Дарьи, но уже окропленный кровью чернокнижников. Читка заговора продолжалась уже который десяток минут: — Как я вижу себя, так увижу тебя, рабыня ни Света, ни Бога, Дарьяна, подчинись воле Хозяина. Хозяин, буди воля на крестнице Дарьяны сохрани под властью Твоей, покрый от Божьей милости, отжени от нее всякаго света и чистоты, отверзни ей уши и очи сердечныя, мне отдай, покажи, дай узреть, что она покрыла, что ее покрыли, даруй взор ее глазами, даруй слух ее ушами, даруй осязание ее руками, не во имя Отца, не во имя сына, не во имя Святого духа. — Вновь и вновь начитывали чернокнижники, уставив взор в зеркала. — Да блять, опять ничего. — Взревел Матвеев откидывая зеркало куда-то в сторону, отчего оно разлетелось на осколки. Он посмотрел на коллегу, и не сразу понял, что происходит: глаза Череватого налились кровью и побагровели, из носа текла кровь, а всё его тело покрылось мурашками. — Вижу… Вижу её… — Прохрипел чернокнижник, всматриваясь в разбитое Димой зеркало. — На окне сидит, кота наглаживает белого. Пусто ей, но не одна. Стоит за ней демонюга, как Толик мой, но сильней. Она Силу не принимала, та сама за неё вцепилась и отпускать не хочет, потому и прочитать, просмотреть не дает. В Москве она, где-то на севере: Останкинскую башню из квартиры рассматривает. — С последним словом Влад повалился на землю, и его тело затряслось в конвульсиях. — Отпускай, отпускай, нечистый, кому говорю, закрывааай… Эл, помоги, вытащи… — Шептал чернокнижник над Череватым, пока тот наконец не распахнул глаза с хриплым вздохом. — Блядство… — Прошептал Влад, оглядываясь по сторонам. — Толик, ты совсем страх потерял? Какого черта не вытащил? — Зло уставился куда-то в сторону леса Череватый. — А поделом тебе, за юбкой ухлестывать, а меня не кормить. — Прогремело в головах мужчин, устало усевшихся на полотне. — Совсем очертел, подонок… — Прокашливаясь пробубнил Череватый, оставляя разборки с бесом на потом. — Ты как? — Взволновано спросил Дима, чувствуя, как отголоски услышанной информации начинают доходить до него. — Как в сказке — ни любви, ни ласки. — Рассмеялся Влад. — Твой демонюга меня доставал?       Череватый получил утвердительный ответ, и вернул взгляд к соседней ели, откуда на него еще минуту назад с презрением смотрел симпатичный мужчина в пальто. Сейчас же там уже никого не было.       Решив переварить всю информацию до консилиума и лишь после обсудить её с родственниками юной новоиспеченной чернокнижницы, парни убрали за собой остатки проведенной черной работы и поплелись в сторону автобуса, чтобы хоть немного прийти в чувства. — Воды, дайте воды! — Кричала Сотникова, пытаясь придержать обмякшую в руках мужа Екатерину. — Жива, жива моя девочка, — Шептала она с прикрытыми глазами. — Зачем сбежала глупая, зачем напугала…       Лина обеспокоенно смотрела на происходящее. История этой семьи сильно сказалась на её состоянии. Ярчайшие глаза и лучезарная улыбка светловолосой девчушки засели перед взглядом женщины и никак не выходили из головы. В груди появилась тревога за собственную дочь Луну, но мама, которая осталась смотреть за девочкой, и которой Лина позвонила перед консилиумом заверяла, что у них всё в порядке. Из-за накрывших переживаний, девушка проходила испытание слишком долго, но парни заверили её, что в этом нет ничего страшного, ведь они успели поработать в лесу и узнать необходимую информацию. — Мы хотим вам помочь и найти ее. — Уверенно сказал Матвеев. — Это не её воля, она одержима.       Череватый подтвердил слова друга, заверив родителей девушки, что это никак не навредит ей. Они обменялись контактами, вновь высказали соболезнования об их утрате и пообещали завершить начатое дело до конца. Александр пригласил Дмитрия на личный диалог, после которого оба вернулись в приподнятом расположении духа.       Завершив съёмки, испытание, чернокнижникам хотелось, чтобы поскорее закончился и этот день. Съемочная группа и экстрасенсы погрузились в автобус и полностью опустошенными направились в сторону столицы. Влад, потерявший слишком много энергии во время ритуала, почти сразу погрузился в сон. Лина, пережив сильную истерику, как и предполагал Дима, тоже задремала на плече у Череватого. Это была довольно забавная картина для Матвеева: девочка-ангел посапывает на плече у мальчика-демона, он бы и улыбнулся своей мысли, если бы не тошнотворно-тревожное чувство внутри.       Слишком тихая для студента-юноши комната. Большая двуспальная кровать из IKEA, пару стелажей, рабочий стол. Всё в минималистичном белом цвете, с мягким освещением от гирлянды, развешенной по стене. Только те самые стены по кругу увешены плакатами со всеми возможными кумирами из рок-групп. Их руки, шеи, лица покрыты татуировками, у многих в руках гитары. Я сижу на кровати в наушниках, музыка выкручена на всю, помогая не слышать то, что так пугает меня. Постоянные голоса и чье-то присутствие окружают меня, даже когда я сплю. Лишь музыка помогает не испытывать тот страх, который поселился во мне когда-то и теперь является вечным спутником, не отпуская от себя ни на шаг. — Тебе не убежать, тебе не спрятаться… — Шепчет за моей спиной голос, пробивающийся даже сквозь громкость «завывающей» на припеве певицы. Я оборачиваюсь и вижу то, что, а точнее кто, преследует меня не первый год.       Первый раз я увидел эту тень ещё будучи первоклассником, когда компания вредных мальчишек-старшеклассников (они были в третьем классе, но для семилетки то это о-го-го) отобрала мой рюкзак и хотела смыть его в унитаз. Стоило этому нечто произнести в головах каждого: «Бегите, глупцы», как парнишки разбежались по классам, боясь с тех пор даже проходить мимо меня. Тогда я списал это на буйную фантазию разыгравшегося воображения от адреналина, но второй случай заставил меня задуматься.       Весна, канун выпускного, первая любовь, гормоны. Любка Щебекина, моя одноклассница, первая красавица школы, за ней бегал каждый первый старшеклассник, но на выпускной она идет со мной. Гордость и самомнение заиграли во мне, не дав здравому смыслу включиться и отработать своё.       Стоит ли говорить о том, сколько времени я провел в глубочайшей депрессии, когда застал свою спутницу целующейся с Витей, моим приятелем, в туалете? И это после того, как она согласилась стать моей девушкой… Гнев и злость взяли надо мной верх, и растащив их пьяных друг от друга, вмазал Витьке по морде. Люба залилась слезами и бежала за мной чуть ли не до дома, куда я сразу и устремился, но моё внимание было нацелено ли на сущность то и дело выглядывающую из-за углов домов, из-за деревьев, мусорных баков, хищно улыбающуюся и транслирующую в мою голову одну единственную мысль: «Надо было посильней».       С тех пор я пообещал себе, что разобью столько девичьих сердец, сколько потребуется, чтобы залатать своё, а мой вечный спутник помогал мне в этом. Он являлся мне во снах, стоял за спинами моих друзей и врагов, помогая мне управлять и руководить ими, следовал за мной в ногу вместе с моими страхами.       Мысль о раздвоении личности давно закралась в мою голову. Но как только я принимался за изучение этой темы, так обстоятельства сразу изменяли планы. Стоило взять в руки книгу или включить видео на эту тему, как звонили друзья, зазывая гулять, матушка приходила в комнату с расспросами об учебе, выключался свет во всем доме или глючил интернет. Апогеем стало, когда мне всё же удалось записаться к психиатру на прием, но стоя в белоснежной приемной врача, мне сообщили, что тот сломал ногу и запись придется перенести на n-ное количество времени. — Хватит, я устал от вас всех! — Взревел я, сбрасывая с себя наушники и поворачиваясь на 180 градусов. — Кто ты и что тебе нужно?       То, что раньше было тенью, шествующей за мной по пятам, зашипело. В комнате исчез весь воздух, а освещение комнаты стало почти минимальным, только красные глаза с нескрываемой насмешкой сверлили меня сквозь пучину дыма. — Меня зовут Элле. Я тот, кто с тобой с рождения, тот кто всегда рядом, и я твой худший ночной кошмар. — Громко рассмеялся он, закручиваясь в воздухе, образуя подобие смерча, из которого в тот же миг посочилась черная смоляная жижа, растекающаяся по полу, но собирающаяся обратно, во что-то силуэтом напоминающее человека.       Передо мной появился парень тридцати лет на вид. Кашемировое серое пальто, черная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, такие же черные брюки и серебряная цепочка были одеты на нем. Я бы мог предположить, что кто-то из друзей родителей вдруг решил поздороваться, а я не заметил, как тот зашел, но в этот момент глаза Элле стали красными, почти алыми, и на меня уперто смотрели два чернеющих маленьких зрачка.       Надеюсь, такой мой облик придется тебе по душе. — Заулыбался бес, а потом вмиг сменил эмоцию на некое пренебрежение. — У меня есть для тебя подарок в честь очного знакомства.       Бес посмотрел в точку за мою спину и глаза его сверкнули алым, будто маяк. Я обернулся и увидел прадеда, лицо которого не выдавало никаких эмоций. — Прадедушка… — прошептал я. Ничего больше сказать я не мог, будто проглотив язык. Служи ей, внучок. Служи Силе, а она послужит тебе. В моём кабинете на даче под шкафом подполы. «Преступление и наказание», помнишь? Там книги спрятаны, мои дневники, учись по ним, а бесы подсобят. Хорошего тебе приставили, а мой совсем наглый был. — Ухмыльнулся дед, положив мне руку на плечо.        Я не чувствовал прикосновения, только давление на руку и тепло. Такое родное и близкое. Как когда приезжал к нему летом и сидел на плечах, собирая самые вкусные яблоки в мире. Как когда засыпал, слушая сказку, а он поглаживал меня по голове. Слёзы выступили на моих глазах.       Его всегда яркие глаза смотрели на меня с любовью и надеждой. Он крепко обнял меня, а заглянув в глаза сказал: — А девчонку спаси, бес в нее сильный вцепился, да только твои посильней будут, если станешь учиться, а поможешь ей — другом по судьбе она тебе назначена. — Ты про кого, деда? — Испуганно спросил я. — Поймешь, когда придет время, внучок, бывай. Я всегда рядом. — Улыбнулся прадед и растворился, будто его там никогда и не было, только остывающая ткань футболки в районе плеча, куда он клал руку, давала понять, что это всё — реально. — Боже, я спятил… — Зашептал я, а слёзы предательски полились из моих глаз. — Хватит нюни пускать, пора работать. — Презрительно взглянул бес и тоже исчез, возвращая комнате привычный вид, и будто снова впуская в моих легкие воздух. Я сделал чрезвычайно жадный вдох…       И проснулся. — Дим, всё хорошо? — Лина смотрела на Диму усталым и взволнованным взглядом. Голова Череватого покоилась на ее плече, пока тот посапывал, бурча что-то вроде «Толик, отстань от кота» во сне. — Да, всё впорядке, просто сон приснился. — Улыбнулся ей чернокнижник, хотя сам находился в смятении. Он пытался вспомнить, в какой момент провалился в сон, хотя это можно было списать на сильную и физическую, и эмоциональную, и энергетическую усталость. Вместе с тем его голова превратилась в военную штаб-квартиру, где тысячи возможных планов действий предлагались одновременно, ведь пришедшее во сне наставление от прадеда, который и передал ему Силу, теперь долго не даст его голове отдохнуть. — Не знаю, чем вы там занимались в лесу, но, судя по Владу, это было выматывающее занятие. У тебя есть идеи, как помочь девушке? — Шепотом спросила Лина, чтобы не мешать сну второго чернокнижника, который уже начал морщиться от мешающих ему звуков.       Не знаю, для начала нужно ее найти, и попробовать лично уговорить на изгнание. Честно, не думал, что когда-то буду заниматься поиском девушки, к которой прилип бес, заставивший её поджечь дом, выкрасть кота и свалить в столицу. — Рассмеялся Матвеев, отчего Влад опять наморщился и что-то зло пробубнил.       Лина хихикнула и, увидев реакцию экстрасенса, приложила палец к губам. — Чшшш… — Улыбнулась Лина и задумалась. — Знаешь, — сказала она через пару минут, — Я бы на твоем месте рассказала Олегу и Саше. Они сильные, вчетвером вы точно справитесь. — А ты? Почему ты не считаешь себя? — Дима наклонил голову недоверчиво вглядываясь в глаза Лины. — Это было очень тяжёлое испытание, эмоционально так точно. А на экзорцизм смотреть для меня — не очень приятное времяпрепровождение. — Сказала девушка, опустив глаза. — Наверное, ты права. — Слабо улыбнулся Дима и ушёл в свои мысли. — Аня, ты ебанулась? Ты что творишь?! — Я уклонился от очередной тарелки, летящей в меня, и подался в сторону озверевшей девушки. Её глаза помутнели и из зеленых стали темно-серыми. — Ани тут нет! — Дьявольски захохотала она не своим смехом.       По коже побежали мурашки, я испуганно взглянул в обезумевшие глаза уже, наверное, бывшей девушки. Страх и желание спрятаться подальше от всей этой чернухи и бесовщины обуздали меня. — Беги, не справимся. — Зазвучал голос верного помощника-беса в голове. — Правильно тебе говорят, беги. — Засмеялось что-то внутри Ани, — Эту не спасешь уже, другая будет, ей поможешь.       Я выбежал из квартиры, потом из подъезда и бежал, очень долго бежал, сам не зная куда. Наверное, от себя. — Дим, Дима… — Его тормошили за плечо. — Просыпайся, приехали. Лина и Влад уже стояли на улице, прощаясь, а редактор программы Катя, пыталась разбудить Матвеева. — Всё нормально? — Да, ты как? — Влад и Лина прервали диалог и смотрели на слегка помятого внеочередным сном-видением-воспоминанием чернокнижника. — Пойдёт. — Сипло сказал тот и закинул голову наверх, затягиваясь сигаретой. — Влад, Лина уже сказала тебе про идею? — Обижаешь, — улыбнулась Лина, — Кроме того, предлагаю вам собраться у меня через пару дней и приступить к поискам.       Оба парня уже хотели высказать возражения, но Джебисашвили не дала им и слова сказать, поднимая палец вверх: — Во-первых, Луна, — Дальше девушка сделала плаксивое грустное лицо, выставив нижнюю губу вперед, цитируя дочь, — «Очень соскучилась по дяде Диме, дяде Олегу и дяде Владу с Толиком».       Влад на пару секунд повернул голову влево, словно смотря на кого-то, кто был немым невидимым участником их разговора (хотя так и было), а потом повернулся обратно к ребятам и сообщил, что Толик тоже очень хочет поиграть с малышкой Луной в прятки. Матвеев закатил глаза, но рассмеялся вместе с Линой. Как выяснилось пару лет назад, Элле — дух, бес и демон, подстрекающий людей к нарушению обета бедности, оказался довольно стеснительным и не любил являться всем «видящим», а только тем, кто служил ему или кому служил он сам. Несмотря на имеющуюся возможность обладания физическим телом, заработанную за тысячи лет служения Силе, старая привычка, когда он был чем-то вроде сгустка энергии, из которой сочилась черная жижа, осталась при нем. Всё никак не мог привыкнуть к новому образу, который подобрал для него предыдущий хозяин (жалко этого дядьку, которого бывшему хозяину пришлось настигнуть с ножом в подворотне, но что не поделаешь ради любимой бесятинки). Виктор Степанович задолго до рождения правнука знал, что его наследник будет рожден с Силой, потому решил продать бесам последние годы возможной жизни за прислуживание более сильной бесятинки Диме. — Во-вторых, я тоже хочу помочь девушке, потому возражения не принимаются, — Подытожила девушка.       Экстрасенсы попрощались и отправились по домам. Череватый вернулся к Лене с Левой, Лина к Луне, а Матвеев в это время смотрел на тихую пустую квартиру, в которой последнее время ощущал себя безмерно одиноко, почти до физической боли.       Но после такого изнурительного испытания не хотелось ни видеть людей, ни тем более общаться с ними, поэтому он поставил телефон на фокусирование, отключил звук и пошёл в душ. Контрастные умывания более менее привели парня в норму, как минимум для того, чтобы приготовить себе ужин, успокоить нервы и наконец-то лечь спать. Выполнив весь план, он, изнеможденный, но довольный собой, завалился на кровать и почти сразу уснул.       Большой двухэтажный дом. Всё кажется таким родным и до боли знакомым. Я поднимаюсь по лестнице, открываю дверь, попадаю в широкий коридор, являющийся еще и гардеробной. 8 шагов прямо, поворот налево в не менее узкий коридор, 22 ступеньки, которые, перешагивая через одну, преодолеваю за 11 шагов, 4 шага прямо по небольшой межкомнатной гостиной и поворот налево. Я могу ходить по этому дому с закрытыми глазами и ни разу ни во что не врезаться.       Каждое лето до похода в школу я проводил здесь с прадедом вдвоем. Мы ходили на рыбалку, купались в речке, дед перекидывал меня через забор и перетаскивал обратно, чтобы я поел малины у соседа (по заранее обговоренной договоренности с ним, о которой я, конечно же, не знал и даже не догадывался в те годы). В свои 92 мой дедушка был о-го-го. Но за первый мой учебный год возраст, или, как оказалось потом, Сила взяла свое, и больше я сюда не приезжал до этого момента. Воспоминания и безмерная любовь к прародителю взяли свое, и глаза предательски защипало.       Черт возьми, помещение до сих пор хранит запах довольно дорогого парфюма прадеда. Передо мной широкий стол, до сих пор устеленный бесконечным числом записей. Большое кресло по правую сторону от стола у стены. Дедушка Витя рассказывал, что бабушка Лена, которую я не застал при жизни сидела в нем, когда дедушка работал. С моим рождением оно стало моим, а дед часто говорил, что прабабушка рада, что оно мне так нравится. В эти моменты он смотрел куда-то левее меня и выше, счастливо улыбаясь. Рядом с креслом стеллаж с книгами. Русская классика, зарубежная литература, ветхлые тома по магии покрылись пылью за почти 20 лет пустования дома.       Родители хотели продать дом, а на вырученные деньги купить жилье в Москве, на что получили парочку кошмарных снов с участием покойного прадедушки, после которых желание сразу отпало само собой.       Вытягиваю на себя «Преступление и наказание», и стеллаж со скрипом въезжает в стену, открывая передо мной то, за чем я сюда и приехал.       Пока я маленький, сидя в кресле, изучал азбуку, ну а точнее содержащиеся в ней картинки, дед всегда что-то старательно записывал в кожаные блокноты. Тогда я не придавал этому значения, но стоило мне подойти ближе, как Виктор Степанович их резко захлопывал и болтал со мной, пока детский интерес не утихал и не смещался на что-то другое. — Нашёл, молодец, — Тихий знакомый шепчущий голос в голове. — Читай, мальчик, читай. А я помогать буду, всему научу, если стараться будешь.       Я молча взял из-под полы дневники прадеда и покинул дом, но истерика всё же накатила, то и дело показывая перед глазами картинки беззаботного детства рядом с мужчиной, отдавшим годы жизни за то, чтобы я был сильнее. Я сажусь в такси и еду в сторону квартиры родителей, чтобы провести с ними немного времени, а потом вернуться в Питер, где меня ждал медицинский ВУЗ, который мне было не суждено окончить. Странный звон на задних пассажирских местах привлек меня. Младший Шепс сидел и смотрел на меня изумленными глазами. — Дима, блять! — крикнул он, хватая меня за плечо. — Звони в скорую, Саш.       Я смотрел на друга, ничего не понимая. — Да проснись ты, сука. — Медиум тряс меня за плечо.       Матвеев распахнув глаза, присел на кровати оглядываясь по сторонам. Старший Шепс, замерев, держал телефон у уха, что-то бормотал в трубку, а Олег стоял надо мной, держась за лоб. — Слава яйцам! — Крикнул младший медиум, разводя руками. — Ты совсем ебанулся?       Дима ошарашенно смотрел на друзей, пытаясь понять, что вообще происходит. Шея безумно болела, а по спине будто проехались танком. Он прошипел «блять» и закрыл руками лицо, потирая его. — Дим, ты проспал 38 часов, мы думали ты тут кони двинул. — Подал голос Саша, обеспокоенно взглядывая на чернокнижника. Только сейчас происходящее стало немного доходить до Матвеева. Спустя полтора часа, парень сидел в машине братьев и пытался разобраться со всеми пропущенными звонками и непрочитанными сообщениями. Они ехали на съёмки, точнее везли туда Диму, потому что уже будучи в Готическом зале поняли, что их друг слишком давно не выходил на связь, и почуяли неладное. Братья заботливо отпоили чернокнижника кофе, накормили, если его можно так назвать, завтраком и, дождавшись, пока названый брат приведет свой внешний вид в порядок, посадили в машину. Уже там они услышали странный вопрос от Димы, но, посмотрев отснятый материал для выставления оценок, имели представление о предстоящем диалоге: — Владос говорил вам что-то? — Он спросил не видели ли мы тебя, а на полученное «нет», разволновался, назвал нас «херовыми родственничками» и послал к тебе. — Рассказал младший медиум. — Ну послал он нас «к Сатане», чтоб мы там у Него «передохли в муках», но скорее всего он имел в виду тебя, да. — Засмеялся Саша, оглядываясь на Диму. — Ну от Череватого такие формулировки — считай комплимент. — Заулыбался Дима, но почти сразу стал серьёзным. — Мне нужна ваша помощь, братцы. А точнее этой девушке Даше. Парни договорились, что после съёмок предложат Лине сегодня собраться у неё и разработать дальнейший план действий. Только вот у судьбы были совершенно иные планы.