За 10 шагов до...

— Привет, привет, волшебные мои, — я заулыбалась в камеру, записывая кружочек в свой телеграмм канал. — Сейчас быстренько отвечу на ваши самые часто задаваемые вопросы, пока Влад устроил себе перекус. Давайте пожелаем ему приятного аппетита.       Я перевела камеру на Череватого, в машине которого мы сидели. Работа на кладбище занимала слишком много сил и энергии, поэтому я часто подкармливала чернокнижника, беря с собой еду в контейнерах из дома.       За последние несколько месяцев моя жизнь изменилась настолько, что больше стала походить на какую-то фанатскую историю (главной героиней которых, я стала становиться всё чаще). Мне безумно повезло встретить Диму, Сашу, Влада и Олега, которые вытащили меня и мое существование из полнейшей задницы, но об этом чуть позже и по порядку. — Мои волшебные, говорю в который раз, я не собираюсь участвовать в Битве Сильнейших или Битве Экстрасенсов. Я не сомневаюсь в своих Силах, мне нет нужды кому-то что-то доказывать, а гнаться за ещё большей медийностью — точно не то, что мне сейчас требуется. Следующий вопрос: «Состоишь ли ты в отношениях с кем-то из экстрасенсов?». Нет, «с кем-то из экстрасенсов», — загадочно улыбнулась я, — не состою. Ну и последний вопросик… — Ребятушки, забираю у вас Дашку, нам пора работать. — С этими словами Череватый отобрал мой телефон, помахал за нас двоих в камеру и остановил запись. — Ну эй. Ты мне подписчиков развлекать будешь? — Я возмутилась и попыталась вернуть себе телефон, но ясное дело попытка оказалась тщетной. — Поверь, они сами себя развлекут размышлениями в комментариях о том, встречаемся ли мы. — Влад закатил глаза, а потом ухмыльнулся. — Как Лена тебя терпит? — Решила я постебать друга. — Ах, точно, больше не терпит. — Я тебе сейчас по жопе дам. — Сказал Влад, оббегая машину, чтобы догнать меня, но я вовремя среагировала и устремилась в сторону поля, за которым и находилось кладбище.       После того, как ребята помогли мне с Витьемом, которого в последствии я стала называть Витей, не прошло и пары недель, как Лена сама подала на развод. Она так часто подозревала и винила Влада в изменах, что просто на просто забыла о том, что нужно скрывать собственные. А может специально перестала, не знаю.       Мы с Димой тогда сутками дежурили около Влада, чтобы он ничего с собой не сделал. Да, их брак давно перестал быть нормальным и «экологичным», но, как оказалось, Лена пошла налево ещё задолго до того, как атмосфера в их доме стала скорее соседской, чем семейной. Несколько недель я и Матвеев провели рядом с Владом, пока его не отпустили мысли о смерти.       И сейчас, пока Лена пыталась насолить бывшему мужу в социальных сетях, поливая его грязью, Влад готовился к продолжению Битвы Сильнейших, съёмки которого начнутся уже через неделю.       Честно признаюсь, мы с Владом не были друзьями. Скорее учителем и учеником, постоянно меняясь ролями. Пока Влад был моим наставником в чернокнижии, я обучала его самостоятельной жизни без крыла жены. Нет, он не был бытовым инвалидом, но одинокие ночи в съёмной квартире давались ему слишком тяжело.       Его спасали те дни, в которые мы могли устроить совместный киномарафон, или когда появлялась возможность забрать Лёву от матери Лены на выходные. Череватый безумно хотел забрать сына себе, но понимал, что он слишком маленький и ему требуется много внимания, которым в данный момент папа его обеспечить не мог из-за надвигающихся съёмок и постоянных разъездов по испытаниям.       Несмотря на постоянную связь на телефоне, встречи каждую неделю дома и на кладбище, между нами ничего ни разу не было. Наше общение походило на отношения старшего брата с младшей сестрой, чего нельзя сказать о… — Ало, Даша, в себя приди. — Голос Череватого резко выдернул меня из размышлений.       Я подняла голову, мы стояли возле входа на довольно старый подмосковный погост. В скором времени должна была подойти клиентка Влада, которую он будет посвящать в Силу. Я же на таких мероприятиях выступала кем-то вроде ассистентки Череватого и моральной поддержки новоиспеченных чернокнижников и чернокнижниц, принимавших Силу. Раньше эту роль занимала Лена, но и по словам Влада, и по отзывом клиентов, у меня получалось куда лучше. Возможно, благодаря способностям.       Думала ли я когда-нибудь, что стану видеть ауру людей, души, фантомов, бесов и прочую нечисть? Нет. Мечтала ли я об этом когда-нибудь? Скорее да, чем нет. Безмерная фанатка сначала феечек Винкс, потом Гарри Поттера. Осознание, что мне уже далеко за 11, а письма, принесенного совой, как не было, так и нет.       Олег и Дима рассказывали, как с самого детства видели то, от чего кровь стыла в жилах. Влад говорил о своих попытках самоубийства, благодаря крайней из которых, и пришёл к Силе, а точнее Сила, в лице Толика, пришла к нему. Но что взять с меня?       Когда-то мы жили в Барнауле. Средних размеров городок, вокруг которого леса, леса, леса. Папа работал на литейном заводе, мама в заповеднике экскурсоводом. Мне было шесть, когда одним летним вечером папа пришёл домой и сказал, что мы уезжаем. Тот день я помню отрывисто, но притом очень четко.       Лучистое солнышко согревает меня. Я открываю глаза, лёжа в своей комнате. Лето, через пару месяцев пойду в школу. Но в голове такая приятная детская суета. Из-под двери слышатся запахи свежеприготовленных мамой блинчиков, а входная дверь громко стукает, сообщая о том, что папа уже ушёл на работу. Я вскакиваю и бегу на кухню.       Свою маму я всегда считала самой красивой девушкой на свете. Длинные чёрные кудрявые волосы. Таких волн не добьешься никакой химической завивкой, матушка-природа знает свое дело. Острые черты лица, аккуратненький носик, нежная улыбка и глаза, голубые глаза, в которых тонул, тонет, и будет тонуть каждый, кто в них посмотрит. Я понимаю, почему отец женился на матушке.       Мама сажает меня завтракать, целует в макушку, ругает за то, что вечно набиваю рот, и, прихватив со стола сумку и какие-то толстые книги, уходит.       Весь день я бегаю с подружками во дворе. Какой-то мальчик, обратив внимание на мои такие же длинные и кучерявые волосы, как у мамы, начинает дергать за них, за что получает в нос. Мы продолжаем играть в дочки-матери, лепим куличики в песочнице и бегаем от мальчишек, норовящих напугать нас дождевыми червями.       Я замечаю папу, заходящего в подъезд, поднимаюсь домой с надеждой на ужин, которым всегда занимался папа. Но вместо этого вижу заплаканные глаза отца, сборы сумок, и хлопающий звук багажника, буквально кричащий о том, что сюда мы больше не вернемся.       Сотрудники заповедника сказали, что мама пошла в лес, во вне экскурсионное время. Большее её никто не видел. На поисковые операции не было никаких надежд, потому что это тайга.       Жестокая правда жизни обрушилась на меня, шестилетнюю девочку так резко и неожиданно, что последующие события жизни не особо запечатлелись в памяти. Вот я иду в первый класс. Черноволосая, с белыми бантами, нарядная, не понимающая, куда делась мамочка. А вот папа спустя год знакомит меня с Екатериной, которая «будет жить с нами и станет тебе новой мамой». Честно, я долго не могла принять то, что моей красивой мамы нет рядом, а вместо нее какая-то другая тётя. Но потом всё стало таким привычным и обыденным, что я смирилась. Да, она хорошо ко мне относилась, дарила любовь и внимание. Она была не такой красивой, как мама, но очень даже симпатичная.       Ночами я слышала, как она плачет, а на утро настолько трепетно и с любовью меня обнимает, что я совсем не могла разобраться, в чём дело. Годам к 15 я узнала, что у них с папой не получается завести ребенка. Я рассказала об этом одной из своих подружек, имя которой уже и не вспомню, на что она предложила на очередной ночевке помочь моей мачехе.       Мы вооружились горстью зерна, свечками и зеркалом. Две дурные подростковые головы в двенадцать часов ночи проводили какие-то невообразимые «обряды», представляя себя ведьмами.       Может именно тогда мне удалось пробиться в мир мертвых и запустить чернуху в свою жизнь, но через пару лет родители сообщили радостную новость: у меня скоро родится сестренка.       В Светке я души не чаяла, оберегала и любила, как собственную дочку. Но еще за пару месяцев до ее рождение отношение Кати ко мне сильно изменилось. Она огрубела, стала подтрунивать надо мной, пару раз даже попыталась за волосы оттаскать, за что получила пощечину.       Светик была полной моей противоположностью. Светлая такая, пушистая, как одуванчик на солнышке. Пока росла она, росла и ненависть Кати ко мне. Это была ревность, наверное, или сожаление. Сожаление о том, что все те годы, которые она растила меня, как свою дочь, ее настоящая дочка всё никак не получалась. Не знаю, честно. Но атмосфера в доме становилась всё более угнетающей, папа стал допоздна задерживаться на работе, возвращаясь за полночь в нетрезвом виде.       Ссоры, крики, скандалы, завал на учебе и работе. Не хватает денег, чтобы снимать квартиру отдельно, не хватает времени, чтобы найти работу поприбыльней из-за обучении на очке. Упадок сил, дурная компания. Короче всё последние полгода катилось к такой заднице, что и представить нельзя. А оказалось, что может быть ещё хуже.       Одним вечером я задержалась на прогулке с друзьями. Мы выпили, а потом повздорили, после чего разошлись по домам. Катю сильно возмутило, что в свои обожемойкактакможно двадцать два года я прихожу домой пьяная и показываю пример её дочери.       Знаете чувство, когда ты настолько опустошён и бессилен, что в мгновение эмоции берут верх над разумом и телом, и ты не можешь сделать с собой абсолютно ничего? Тобой руководит что-то, что тебе неподвластно, но выполняющее то, чего ты хочешь на самом деле на подкорках сознания.       Вот и я тогда сказала то, что давно таилось в глубине моей глупой душонки. «Ты мне никогда не была матерью, и никогда ей не станешь. А доченьке я твоей желаю того же, чего ты желаешь мне!» — Выкрикнула я, громко захлопывая дверь перед носом мачехи.       Парочка дней взаимного игнора, долгий диалог с отцом и новость о том, что они едут на отдых, а я остаюсь дома. Признаться честно, после той ночи стало всё равно. Пелена перед глазами, муть, отторжение еды и воды. Как во сне еду на дачу, напиваюсь до потери сознания.       Просыпаюсь от того, что задыхаюсь. Кашель накрывает меня так, что падаю с дивана, на котором отключилась, а потом вижу перед собой то, во что никогда бы не поверила.       Оно улыбается, хищно скалится, нашептывает всё то, о чем я мечтала. А я слушаю и наслаждаюсь. Этот шёпот обволакивает, он заставляет чувствовать себя важной и нужной. Он рассказывает обо всём, и ни о чём одновременно. Я часами сижу в гостиной на диване, закрыв глаза, слушая и видя всё то, о чём могу только подумать.       Я думаю о парнях, и вижу себя рядом с красивым успешным мужчиной. Представляю себя богатой и выхожу из отеля, садясь в дорогую машину. Предполагаю, как делаю больно Кате, которая делала мне больно уже долгое время, и вижу ее страдания над руинами дома, в котором сижу.       То, что уже несколько суток сидит рядом со мной, воплощая все мои мечты и мысли в голове, берет меня за руку и ведет в папин гараж. Баклажка с бензином. Месть. Лью по всему первому этажу. Месть. Зажигалка у плиты. Месть. Сейф, деньги, рюкзак, одежда, кошка. Месть. Боль. Месть. — Даша, шоб тебя за ногу. — Я оглядываюсь, приходя в себя. Чувствую энергию возле ноги, «переключаюсь» на зрение Вити, и его глазами смотрю, как Толик схватил меня за лодыжку. — Толик стал слишком послушным. — Я указала на свою ногу Владу, на что тот недовольно забурчал. — Ну а что ты в облаках витаешь? Полтора часа на лавке сидела, в одну точку уставилась. — Он замолчал, сложив руки на груди. Вздохнул и сжалился. — Ладно, давай по домам.       Ничего не ответив, я встала и направилась в сторону автомобиля. Садимся, смотрю в окно и, не думая ни о чем, засыпаю. — Здравствуй, маленькая моя. — До боли, до жути, до слез родное лицо и улыбка. Она подходит ко мне и берет прядку черных кудрявых волос, таких же, как у нее самой, выбившуюся из остальной копны. Наматывает на палец, как делала всегда, когда собирала в садик.       Огромные деревья стоят тихо и смирно. Прячут под своими кронами сырую землю, которая лишь слегка прогревается солнышком, проступающим сквозь листву. Лучики скачут по стволам, по листочкам, по моим ногам и по лицу той, кого я не видела и не слышала слишком давно. — Мамочка? — Я врезаюсь в нее, обнимая. Не верю ни ушам, ни глазам, ни себе. — Почему ты ушла в лес, почему не вернулась, что с тобой случилось?       Вопросы так и льются, а я уже завываю волком от истерики. Никогда мама не приходила ко мне во сне. — Всему свое время, милая. Ты всё узнаешь и поймешь, — она такая красивая, такая, какой я ее помню, волосы еще длиннее, а улыбка еще ярче. — Я рада, что тебе помогли принять Силу. Прости, что так получилось. Я скоро найду тебя, или ты найдешь меня.       Я не верю своим ушам, смысл сказанного слишком долго доходит до меня. А я смотрю в пронзительные глубокие глаза мамы и тону в них. Погружаюсь в глубину, образовавшуюся под ногами, а где-то там, наверху, стоит мама и продолжает смотреть на меня, пока я тону. — Мама, мама, стой! Тишина, пустота, глубина.