Солнце заполнило своими лучами все три великие стены, озаряя их одну за другой.
Первое утро началось, как обычно, в Шиганшине. Город в это время открывал очи. Жители просыпались под защитой высоких стен, которые были единственным барьером между ними и монстрами, чьи сущности провозглашались титанами. Солнечные лучи проникали сквозь узкие оконные щели и будили горожан, напоминая им о ещё одном дне в борьбе за выживание.
Будни днём и ночью такие же: суетливые и обычные. Слова торговцев, кричащих: «Подойдите!», заедали в ушах надолго. Замужние женщины открывали окна домов, сужая глаза от нахлынувшего света. Дети, которые были бодрее всех, бегали и призывали других друзей пойти играть. Юные девы перетаскивали фрукты и кур в разные концы стен и помогали своим ворчливым мамам. А уже повзрослевшие дети всеми силами помогали своим семьям, перетаскивая тяжёлые древесины и вёдра с водой.
В то время как многие трудились на фермах или в ремесленных мастерских, другие суетились в торговых кварталах, обслуживая потребности горожан. Работа и обучение были неотъемлемой частью их жизни, но их сердца всегда были наполнены тревожной мыслью о титанах за стенами.
На просторах узкой мощённой улицы широко распахнулись двери. За ними предстал невысокий симпатичный юноша с выразительными зелёными глазами, словно в них выцветали совсем свежие травы. Коротковолосый блондин, одетый с головы до пят в закрытый специализированный коричневый фартук, полностью показывает готовность к повседневной рутине.
— Доброе утро, Уильям, — сипло поприветствовала знакомого пришедшая низкая старушка, закинув руки за спину.
Внутри стен Шиганшины, здесь, среди пережитых бурь, создаёт напитки, сравнимые с энергией стальных стен. Обитатели кофейни, как солдаты, находят утешение в каждом глотке, готовясь к новым вызовам за пределами бетонных стен. В обычной кофейне, обрамлённой городскими фасадами, окружённой толпой прохожих, каждый посетитель находит свой уголок уюта. Здесь, среди запахов свежесваренного кофе и гудения городской суеты за окном, мягкие диваны и уютные кресла создают атмосферу, где можно отдохнуть от повседневных задач.
— Доброе, тётя Мирелия! — откликнулся приветствием Уильям, устанавливая наземную вывеску, подчёркивая кофейню позади себя.
— Солнце не подоспело взойти на небеса, как ты уже встречаешь его в рань! — несерьёзно отругала пожилая женщина, улыбаясь встреченному блондину. Уильям из вежливости подошёл к знакомой, помогая ей дойти до ближайшего столика. — Молодёжь, как правило, спит дольше…
— Я просто хорошо высыпаюсь, — оправдался блондин, ликом созерцая полную бодрости женщину. Та умилялась обаятельной внешности попечителя, поэтому не стала поднимать тему о состоянии парня. Уильям занял своё место за стойкой со множеством чайных фитюлек. Звуки приготовления напитков сливаются с шумом улиц, создавая гармоничный фон для бесед и моментов покоя, словно стены этого временного убежища находятся в преддверии нового неизведанного рассвета. — Начнём с восстанавливающего чая. Вы ведь завтракали?
— Не переживай, я не пришла бы сюда с пустым желудком… — сытно проговорила старшая, удобнее устраиваясь на гладком деревянном стульчике. Приняв это как жест согласия, блондин был готов к первому заказу.
Каждый лист чая Пуэр — это страница древней летописи, а приготовление его — настоящее искусство, где воды становятся пером, а чайник — магическим котлом.
На первом этапе бурлящую горячую воду беспокоят сырые зелёные листья. Чайник поднимает свой струйный фонтан, словно готов послужить поддержкой, уносящей ароматы в воздух. А в чаше, где уже листья покрылись испариной, раскрывается уникальная способность чая Пуэр — мудрого и исцеляющего, как бог врачевания.
— Ваш чай Пуэр уже готов, — внимательно поднеся чашку с маленькой тарелочкой, Мирелия с каждым разом приятно удивлялась в изысканном вкусе Уильяма. На тарелочке, специально изготовленном в чайном сервисе, был аккуратно вырезан лимон, а рядом несколько кардамонов для экзотической нотки.
— И все же… Тебе стоит наведаться к Грише, — тише произнесла Мирелия, прежде чем сделать глоток чая, приятно обжигая горло.
— Мы ведь уже обсуждали это, — сменился в лице юноша, всё ещё выражаясь в мягком тоне. Он многим обязан Мирелии, ведь та дружелюбно приютила Уильяма из оттенков серого приюта, где время в стенах остановилось. Старые кирпичи и выцветшие окна свидетельствуют о долгих годах, прожитых детьми в этом скрытом уголке общества. Уильям смутно вспоминал, как в коридорах звучали шорохи босых ног и далекий гул разговоров, создавая обстановку тишины и ожидания. Но Мирелия, несмотря на свои старческие годы, тепло взяла под крыло мальчика и вознаградила фамилией Пенн. Чувство долга на его плечах было неугасимым. — Честно… Мне намного лучше.
Уильям Пенн не любил затрагивать тему психологических проблем с его стороны. Гриша Йегер был первым, кто протянул руку помощи, когда Уильям только воссоединился с новой семьёй. Йегер выяснил, что дереализация вызвана с прошлым блондина, но углубляться или допрашивать он не стал. Стресс от пережитого любого ребёнка без родителей — огромный удар. Это состояние может сопровождаться чувством отчуждения от собственного тела или окружающего мира, что сильно препятствовало в жизни Уильяма.
Женщине ничего не оставалось, кроме как допить свой чай, бросая в дымок тяжёлый вздох. За территорией кофейни раздался устрашающий колокол, означающий прибытие исследовательского отряда — Разведотряда, или же, как называет его Уил, смертников.
Звон колокола звучал словно нежное воскрешение надежды в сердцах. Его мелодичные отголоски пробуждали ожидание, словно шептали о приближении тех, кто носил на себе бремя исследований и защиты. В звуках колокола звучала надежда на новый рассвет, поднимающийся из пепла тайны и темноты, — обещание, что Разведотряд приходит за ответами, готовясь к встрече с неизведанными существами. А сейчас они вернулись домой.
— О, страж жизни, охраняй нас от челюстей тьмы, даруй нам силу в этот час, — бабушка молитвенно шептала слова, словно прошение к древнему стражу перед лицом против неведомых жертв. Мирелия с надеждой хрипло прошептала. — Сын тёти Елены сегодня возвращается домой…
♪♪♪
Вечер приносил некоторое облегчение, когда люди возвращались домой после рабочего дня. Они проводили время в спокойной обстановке, стараясь забыть в сердцах о постоянной угрозе титанов. Но каждый вечер также напоминал им о необходимости поддерживать бдительность, но только не людям Гарнизона.
Ночь наступала, и стены в Шиганшине были освещены факелами. Жители закрывали двери и окна своих домов, оставаясь в ожидании нового дня. Ночь была временем, когда страхи и беспокойства вырывались наружу, и люди пытались найти утешение в объятиях своих близких или в любимых предметах.
Вечером, когда солнце садится, небо приобретает оттенки оранжевого и розового, бросая свет на высокие стены и крыши домов внутри города. В кофейне в городе Шиганшины, окружённой стенами, мерцали свечи на столиках, создавая уют и вечную загадочность. Шум города за окнами стихает, а аромат кофе наполняет сбитый воздух, словно призыв к покою. Юноша за стойкой усердно начал тереть приёмный стол, прибирая улики секретных приготовлений. В кофейне Флориан оставшиеся посетители неспешно допили свой чай, гордо заплатив за себя.
«В конечном итоге аренду оплатить можно и за следующий месяц…», — сладостно пересчитывал накопившийся бюджет Пенн, как его нагло побеспокоили колокольчиком над дверью.
— Извините, но мы уже закрыв… Ох, — блондин, не отрывая взгляда от накопленных монет, внезапно прерывается долгим наблюдением за прибывшем. Он встал у дверного проёма в своём военном костюме, но без экипировки. Структурированный костюм, кожаные элементы и характерный вид подчёркивают его сильный и решительный характер, даже когда он не на поле боя. Серые глаза, словно отражение тихого неба, обладают мягким оттенком, который словно уводит в бескрайние просторы неведомого сна. — Присаживайтесь, Капитан.
Леви с усталым взглядом усаживается за столик в углу кофейни, тяжело опустившись на стул. В тишине наряду с ним, его собеседник смотрел в пустоту, словно чувствуя тяжесть последней миссии. Между ними витала молчаливая неловкость, пронизанная усталостью и несказанными трудностями. В этой паузе глаза пересекались, раскрывая умиротворение без слов, ведь именно в этот момент кофейня становилась свидетельницей их молчаливого сговора. На столе стоит латте, обрамлённое нежным ароматом свежесваренного кофе. Пар, поднимающийся, словно танец дыма, раскрывает тайну аромата.
Зелёные глаза, словно изумруды, ласкающие взгляд своей яркой и живой зеленью, ровно разглядывали черты Леви Аккермана, лицо которого отражает следы недавних боёв. Выглядит усталым, но стойким мужчиной. Его глаза, обычно наполненные решимостью, сейчас темнее, отражая усталость и горечь потери новых товарищей. Капитан хоть и был нечастым, но почтительным посетителем. Внимание Уильяма прицепила его натура и его мировоззрение.
Первый заказ в его адрес, эспрессо, дополнял его мужественность и решительность блондина на его счёт. Внешне долгое время симпатизировал Уильяму, прибавляя алчные желания и неопознанную похоть. Пенн в свои девятнадцать лет оставался незапятнанным и чистым парнем. Врач из семейства Йегеров порекомендовал сбросить груз таким образом, но Уильям смущённо отказывался даже дотрагиваться до зрелых женщин. Но Аккерман из отрядов мертвецов предоставлял такой шанс.
— …Почему этот кофейный притон назван Флорианом? — размышлял Леви. Взгляд его скользил по горячему пару, не проникая в самую суть вопроса. В этом месте, где аромат кофе сливался с атмосферой битвы, он видел не просто кофейню, а убежище, где временно можно отложить клинки и погрузиться в реальность, пропитанную запахом жизни.
Пенн демонстративно задумался, укладывая голову на своих запястьях рук, опирающихся на стол. С таким же уровнем тишины обратился к собеседнику.
— Честно говоря, я сам не знаю, — этот ответ нечаянно рассмешил Аккермана на визави. Уильям интригующе наблюдал за сменой лика Капитана, после чего туманно признался. — Во мне будто в день наименования сменилось сознание на другого человека… И, кажется, именно он дал название Флориан.
— Раздвоение личности? — бросил Леви, сдерживая сарказм в своём холодном тоне, но решил подбодрить. — Иногда и в самых крепких людях трескается доска.
— Вы правы… — изрёк веснушчатый блондин, прослеживая за витающей дымкой. Неловкая тишина настигла их в атмосфере кофейни, как если бы аромат свежемолотого кофе сталкивался с молчаливой неуверенностью. Взгляды Капитана Разведкорпуса и хозяина кофейни в одном ритме пересеклись, и в этой мгновенной паузе звучало скрипучее молчание, словно пар над чашкой кофе едва ощутимо поднимался в ожидании следующего слова.
Но они знают, чего хотят.
На лице юноши расползлась многозначная улыбка, но Аккерман не возражал следующим его действиям.
