sweet talker

— Ну вот, теперь меня точно будут обвинять в том, я ворую девиц, — сказал Глэстин слегка печально, но с такой хитрой улыбкой, что я не сомневалась: ни капли он не жалеет, что украл меня у Шерлока. — Позор, позор, моему честному имени! Я только усмехнулась и позволила увести себя в сад, подальше от любопытных ушей. Шерлок… Бывал слишком резким и уж больно был зациклен на себе, и я не собиралась давать ему поблажек, как бы сильно его душа не исстрадалась в прошлом. Покойному доктору Ватсону от его горечи было уже ни холодно, ни жарко, а вполне себе живая я стояла вот тут, пожалуйста. «Пусть дуется», — упрямо решила я. Жертвовать прогулкой с таким интересным человеком, как Глэстин, во имя чужих горестей я не собиралась. Ой. То есть не-человеком. Воспитанная в трущобах я не очень-то привыкла к сказкам про фейри. Феджина больше интересовали сказки про спрятанные клады и умных-хитрых воров, их я и впитывала как губка. Его истории и впрямь сослужили мне добрую службу, но сейчас я терялась, совсем как маленькая девчонка. — А ты правда их воруешь? — спешно выпалила я, быстрее чем успела прикусить свой дурной язык. На лице Глэстина за мгновение отразился целый букет эмоций: удивление, кажется, лёгкое презрение, но в конце концов привычная хитрая улыбка вернулась и это был хроший знак. А то вдруг я задела его больную тему? Дьявол знает, какие у фейри правила этикета. — И ты туда же, — слегка недовольно вздохнул он. Рисуется, ха! Глаза его, и правда, смеялись. Серьёзным, как я успела понять, он бывал редко-редко, и только когда в опасности была его жизнь. Ну, и когда перед ним была королева, что было в высшей степени непатриотично: кельты, которые когда-то в него верили, вряд ли бы сейчас почитали старушку Викторию как почитаем её мы. Ну ладно, не мы. Я никогда не считала себя монархисткой. — Не уходи от ответа! Может быть, я волнуюсь за своё девичество. К чести Глэстина он и бровью не повёл. Как не кстати вспомнился Грей — сердце неприятно кольнуло болью — этот бы состроил похабное лицо, намекая, что нельзя волноваться за то, чего нет. Но джентльмены не перевелись и среди дивного народа. — Я думал, ты изучила все доступные легенды, — вышеупомянутый представитель дивного народа картинно сморщил красивые брови. — Я никогда не увожу с собой тех, кто мне не грубит. — А если девушка, — тут я сглотнула и, на случай если Глэстин пытался читать мои мысли, нарисовала в голове картину как можно неприличнее, — если девушка очень хочет, чтобы её увели? — Тогда девушке надо поскорее сделать своё задание. Глэстин теперь смотрел иначе. Лукавство из его глаз никуда не делось, но ещё там теперь плескалось небо, и промозглый ветер трепал его кудри. Сейчас он был похож на себя настоящего, на тысячелетнее дитя вересковых холмов, и весь его вид как бы спрашивал: что не боишься меня, человеческая женщина? А стоило бы. — Девушка будет очень стараться, — твёрдо сказала я, а сама подумала: ничего я боюсь.