Лабиринт

— Вышел месяц из тумана вынул ножик из кармана… Лия зажала рот рукой и нащупала нож — единственное, что ей удалось ухватить у рога изобилия. Внезапный взрыв отрезал ее от Брута, который мог хоть как-то защищать ее от изгоев, и теперь ей приходилось прятаться одной. Ей удалось нырнуть в обломки стены и затаиться там. — …буду резать, буду бить… Лия уже видела, как она считает входы в тоннели и прочие укрытия — не по порядку указывая то на одно, то на другое, танцуя что-то вроде шаманского танца с бабушкиных кинолент. Она была беззащитна в момент считалочки, но рядом с ней, пусть и не всегда в пределах видимости, маячил брат, с первых же секунд заслуживший звание фаворита Марсовых игр. — …все равно тебе водить. — она замерла, засунув палец в рот. *** Деметра поморщилась от громкого, даже через экран, выстрела пушки. Пятая смерть была красочной. С небес упала черная крылатая тень, на плиты Капитолия пролилась очередная кровь. Деметра поджала губы, но ещё несколько секунд позволила камерам демонстрировать окровавленный труп Музы. Она хорошо упала: вмятину на голове, оставленную невесть откуда взявшимся на крыльях когтем, скрыли волосы. Она умерла, как жила — устремив взгляд в небо. Прекрасная, юная, безвременно погибшая. *** Лия, дрожа, посмотрела сквозь груды плит, служивших ей укрытием. Брут стоял прямо, не стремясь спрятаться, хотя где-то здесь рядом точно бродил волчонок. Ей хотелось закричать ему: «лети, лети, дурак», но от ужаса горло казалось залитым цементом, и она не могла даже шептать. Брут был сам на себя не похож. Рыжие волосы, обычно аккуратно уложенные, превратились в солому, лицо осунулось и стало жёстче. Трёхметровые крылья вздымались в такт его тяжёлому дыханию. Когти, которых не было в предыдущей конструкции, зловеще посверкивали на солнце. Лия сжалась в комочек за плитами. Она не хотела выходить. Она помнила правила: выживет сильнейший. Только один. И Брут, стоявший над трупом дикарки, смотрел, как волчонок… Вернее, не как он. Волчонок готов был перегрызть одному за другим глотки всем на арене, а после — вонзить нож себе в сердце, чтобы выжила любимая сумасшедшая сестра, ради которой он и начал бессмысленное восстание, приведшее к этому. А Брут… Лии почти нечего было предложить за продление своей жизни. А то единственное, что она могла дать… В конце концов, не перед камерами же всего Полиса? Афродита не переживет позора дочери. Брут ещё недолго постоял над телом Музы и взлетел. Исчез из поля зрения. Лия поползла глубже, и в этот момент почувствовала, как спины коснулось что-то живое. *** — Ваш чай. — Спасибо, девочка. — Бард забрал с подноса чашечку и принялся ссыпать в нее пахнущую Иван-чаем травяную смесь. — Ариадна, ты можешь идти. — поторопил Тесей, заметив, что взгляд девушки направлен на экраны, где транслировался поединок здоровяка Олафа сразу с двумя изгоями-близнецами. — Тесей, не будь столь строг, экраны здесь больше, чем где-либо в Полисе. — безмятежно посоветовал Бард. — Она ведь работает ближе всех к тебе, должна же она получать от этого что-то кроме зарплаты. — Она уже получила бронь от игр. — Тесей строго посмотрел на Ариадну, та смущенно кивнула и исчезла за дверью. Лицо здоровяка, с которого сняли медный браслет, полыхало бешенством, он ревел раненым быком и наносил удар за ударом огромными кулачищами. Один из изгоев орудовал трезубцем, второй — сетью. — Это Кастор и Полидевк. — пояснил Бард Тесею. — Наши рыболовы. Если им удастся обездвижить Олафа, ему не сдобровать. *** Оглушительно громыхнула пушка. Сначала один раз, потом второй, и спустя ещё пять минут — третий. Несколько камешков свалилось вниз. Лия постаралась приглушить дыхание. Каждый раз, когда громыхала пушка, развалины содрагались, грозясь обрушиться окончательно, похоронив всех, кто столь неудачно окажется внутри. То есть, ее и кого-то ещё… Она не рисковала шевелиться, и человек, оказавшийся рядом с ней — тоже. Они просидели так, в темноте, прижавшись друг к другу боками несколько долгих минут. — Осталось четверо. — наконец, пробормотал Икар. — Брут убил Музу, я видела… — Он тебя не заметил? — Нет. — Хорошо, родная… Он похитил мои крылья. Его ладонь нашла ее руку, ободряюще сжала запястье, где больше не было браслета. Как же сильно она понимала теперь, почему их нельзя было снимать. Как отвратительно было наблюдать, какими звероподобными стали друзья, родные, да даже просто незнакомцы из Полиса… Как мало отличались они от с самого начала готовых убивать изгоев… — Ты убьешь меня? — спросила Лия. — А смысл? Икар двинул ее руку куда-то в сторону, и она почувствовала, как пальцы погрузились во что-то мягкое — в мясо, почти беззвучно застонал сквозь зубы. Рана была глубокая, смертельная. — У меня есть нож… — тихо сказала она. — Тебе больно? Я бы могла… — Я боюсь, Лия. — он отодвинул ее руку от себя. — Не надо. — Ты будешь очень долго умирать. — запротестовала она. — Нет, Лия, я просто усну, хорошо… Я усну. Он аккуратно лег, подогнув под себя ноги, свернулся так, как лежал, до того, как она его нашла. Он перекрывал ей путь в глубь развалин, и она не хотела его тревожить... Чего бы он ни натворил в своей жизни, он заслужил спокойную смерть, которой не будет мешать Лия. *** Губы Тесея тронула жестокая улыбка. Афродита была абсолютно права насчет своей дочери, когда рекомендовала ее в качестве невесты для Икара: золотая дура. — Я никогда не сомневался в мальчике. — заметил Бард. — Тесей, скажи, этот твой лабиринт разрабатывал не он? А то вся эта честно сбитая аппаратура, которую он припрятал в развалинах… Внушает мне некоторые опасения. — Я, по-твоему, похож на идиота? — с нажимом поинтересовался Тесей. — Лабиринт разрабатывали без его участия, разумеется… — А беспилотники, доставляющие подарки? — Это тоже специальная разработка, к играм… Бард пожал плечами и заметил: — Я думаю, ты зря не послушал меня насчёт того, что ему стоило оставить браслет. *** Он лежал без движения и, казалось, реально спал. Пушка все не громыхала. Лия невольно потянула руку к его волосам, потом уткнулась в них лицом и поцеловала висок. — Спи спокойно, Икар… Она зажала себе рот ладонью и поползла обратно. Величественные развалины стен казались достойной усыпальницей гениальному учёному. Достойной усыпальницей её так и не состоявшемуся мужу. Выше ее сил было сидеть над телом с ужасной раной, выше слушать биение сердца, каждый из ударов которого рисковал стать последним. Она выползла из развалин, метнулась с открытого участка, прижалась спиной к стене. Подняла голову. Брута не было видно. Их осталось почти трое. Прошло время союзов. Она покрепче сжала рукоятку ножа, будто бы это могло помочь… Против кого — против Персея? От волчонка ее пока защищало только то, что, наверное, ему хотелось сначала победить Брута… Схватка между ними была неизбежна, но исход никак не влиял на ее судьбу. Ей суждено было умереть в самом начале: она не умела ни драться, ни прятаться, и только по счастливому стечению обстоятельств пока оставалась живой. Уже не было смысла скрываться. Она встала и пошла прочь от развалин. Из глаз текли слезы. Она не знала, о ком плакала. Об Икаре ли, о Бруте? Обо всех ли погибших или только об одной, прелестной Таис, с которой они занимались в модельной школе? Она не знала. Она шла, не разбирая дороги, не понимая, что именно делает. Громыхнула пушка. *** — Нет, ты глянь, как идёт… — Афродита сжимала в руках покрывало. — Ты посмотри… Бледные губы бывшего главного редактора Парнаса нервно дёргались. Медея, плакавшая последние минут десять, оторвала от глаз платок. Лия шла с прямой спиной, по неровным плитам лабиринта, бедра покачивались, чертили восьмёрки. Комбинезон смотрелся на ней так, словно она порвала его специально, чтобы показать тонкие ноги в прорехах. Впервые в жизни Афродита чувствовала, что не зря дала дочери божественное имя. Она была богиней. Сломленной, раздавленной, но богиней пришедшей позже, чем ее, эпохи. — Принеси бумагу. — потребовала Афродита. Ее девочка всё-таки заслужила память, иную, чем обманутой влюбленной невесты гения. *** Тень мелькнула над головой Лии. Она не подняла взгляд. Чудовищный скрежет крыльев не заставил ее вздрогнуть. Только ветер, поднятый ими, шевельнул темные волосы. — Лия, ты? Я не думал… Победил волчонок. Она слышала пушку, и до последней секунды где-то в глубине души надеялась, что Икар ещё жив. Что-то шлепнулось на пол. Покатилось к ее ногам. Рыжая голова. Она видела головы других участников, отрубленные небольшим топориком, насаженные на копья у одной из северных стен — на алтаре его сестры. — Персей? — спросила она. — Персей. — согласился изгой. Крылья будто давили ему на спину. Он стоял, сгорбленный и усталый. Будто уже убил всех, кто угрожал сестре, отомстил за ее смерть, и теперь понятия не имел, что делать. Хотя мог бы уже её убить. Это не отняло бы много времени. Она не собиралась драться. *** Деметра пробежалась взглядом по показателям Бродяги. Странное дело: изгой, подготовленный к выживанию и демонстрировавший прекрасную подготовку, стремительно терял силы. Будто бы горе убивало его изнутри… Или всё-таки не горе. Что-то подобное случилось с Брутом, она подумала, что убийство беззащитной дикарки чересчур шокировало изнеженного золотого, и с Бродягой он встретился почти на грани инфаркта… Но изгой хладнокровно убивавший одного за другим жителей Полиса, террорист, известный своей жестокостью… Ясная и страшная мысль скользнула в ее мозгу, но внезапно появившееся в углу планшета сообщение отвлекло, и она так и не успела понять, в чем дело. Сообщение было нужно озвучить немедленно. — Граждане Полиса, всем нам известная Афродита только что учредила премию имени Лии. Ее будут вручать в дату кончины ее дочери, Лии — лучшим моделям. Парнас продан Аполлону, как вы знаете. На премию уйдут все деньги от этой продажи. И, всё-таки, о чем она думала за секунду до пришедшего сообщения… Она не помнила. Стоило меньше нервничать — память, как у рыбки. *** Бродяга смотрел на нее исполненными боли глазами. — Икар умирает. Я оставила его в развалинах стены. — сказала она. — Ты почти победил. Осталось немного. Персей тяжело кивнул. Переложил топор из одной руки в другую. Крылья раскрылись, когти скребли по стенам, выбивая искры. Он шел к ней быстро, быстрее и быстрее… Внезапно проснувшийся инстинкт самосохранения заставил ее выставить перед собой нож. — Лия, гляди… — позвал Персей. Его взгляд метнулся к небу, она инстинктивно посмотрела наверх, и в этот момент четкий удар выбил из ее рук нож. Он покатился, зазвенел по плитам. Персей ухватил ее за руки. Дёрнул на себя, огромные крылья укрыли их. *** — А я говорил, что бросать туда мальчишку без браслета было идиотской идеей. — Бард перевернул кружку, и на гладкую поверхность стола сначала капнуло, потом посыпалась мокрая трава. — Я вижу. — проскрежетал Тесей, поднимаясь из-за стола и подходя к экрану. Чудом уцелевшая камера демонстрировала, как лабиринт рушится. Как взрываются генераторы поля, и как обломки купола Лабиринта хоронят под собой арену, специально выстроенную для игр. — Дроны! — рявкнул Тесей сунувшейся в двери Ариадне. — Над куполом, он попытается вылететь… — И ещё чаю. — попросил Бард. *** Лия прижималась к Персею, а над их головами гремели взрывы, падали обломки. Крылья были надёжны, укрывали двоих, точно шалаш. По ним обломки скатывались в бок. — Икар смог. — пробормотал Персею. — Он, всё-таки, смог, сукин сын… Лия рискнула приподнять голову и посмотреть на его лицо. Изгой ухмыльнулся и поцеловал ее в лоб: — Ещё немного, и всё, сестрёнка. Ты, главное, дождись тут… Что-то странное было с его глазами. Полопавшиеся капилляры, выступившая на лбу испарина. У нее, как и у Музы, были темные волосы. Он спутал их, кажется, спутал, хотя только что узнавал. Или просто пытался заменить ей мертвую Музу. А, впрочем, не все ли равно. — Я не Муза, Персей. Я Лия. — Я знаю. — он снова криво ухмыльнулся. Одной половиной лица. Его уголок губ снова дернулся. — Персей… — Глупый волк попался в птичий капкан. — пробормотал он, и вдруг начал заваливаться вперёд. Громыхнула пушка — Икар… Громыхнула снова — Персей. Его сердце не билось. Громыхнула вновь… *** — Урод… — прорычал Тесей, глядя на чернеющую у пушки фигурку. Один за одним падали сбитые дроны, те, что доставляли на арену еду. Так вот для чего мальчишка крутился возле нее в самом начале игр. Перенаправлял, сученыш, и звуковая волна десятого выстрела смогла-таки сдвинуть одну из панелей защиты. Дальнейшее было делом техники, и из частей сбитых волчонком дронов, носившихся под защитным полем, подобном полю лабиринта, специально разработанному для игр, он-таки собрал нужный переключатель. — Восстановить работу Лабиринта не представляется возможным, сообщили. — оттарабанила Ариадна, и тут же исчезла за дверью. — А чай где? — Поздно пить чай, Бард. — процедил Тесей. — У нас не только почки, у нас все откажет, если он вырвется на свободу… — Он не вырвется. — хмыкнул Бард. — Крылья убивают. Он просто подождёт. — Чего? — Не знаю. — пожал плечами Бард. — Может, по всему Полису взрывчатка, хотя это уже было, может, под юбкой у Ариадны бластер, хотя он вряд ли туда поместится… Фантазия у мальчика всегда была оригинальная. Он поднялся с места и пошел к выходу, не оборачиваясь на экраны. — Останься. — железным голосом приказал Тесей. — Тесей, кажется, мы оба только что проиграли спор. — заметил Бард. — Но, должен признаться, способ его разрешения был довольно любопытен. А сейчас отстань, и дай мне, в конце концов, заварить себе чай. — Не забывайся... — Тесей, я рекомендовал бы и тебе выпить немного. — настоятельно порекомендовал Бард. — И, наконец, попробовать мою заварочку… — Ты никогда не предлагал. — обескураженно заметил Тесей. — Все когда-то бывает впервые. *** Пушка громыхала, мертвый Персей под крыльями наваливался на нее своим весом. Если она пролежит так долго, он разложится прямо на ней и она задохнётся… Обломки больше не падали, над головой было видно звёздное небо. Жутко громыхала сломанная пушка. Она, в конце концов, смогла спихнуть с себя мертвеца и выбраться на поверхность. Тепло купол лабиринта держал в себе, и теперь ее потряхивало от холода. — Икар! — она завертела головой и вдруг заметила его. Совсем недалеко, у пушки. Она полезла наверх, цепляясь за обломки, то и дело ранясь. Он стоял у пушки, невредимый. Не было никакой раны. Должно быть, он сунул ее руку в какую-нибудь дохлую крысу… Теперь это было ясно. И как она не догадалась раньше? И крылья специально испортил, чтобы Брут попался в ловушку… — Лия. — просто сказал он и протянул руку. — Как ты это сделал? — Ты все равно никогда не понимала мой научный бред. Он потёр висок, этот жест появился недавно, когда он только выдумал крылья. Не больше полугода назад. Там волосы были седыми, как у Тесея. — Но зачем… — Ты же просила подарить тебе идеальный мир. — он пожал плечами. — Вот, я почти закончил. Подождёшь ещё немного? Над Полисом исчез купол, выпуская армаду дронов. И в этот самый момент что-то рвануло в стороне, на западной стороне купола: дамба. Волна накрыла Полис, сшибла здания, потопила генераторы. Грозные дроны посыпались вниз бесполезным хламом. Икар что-то нажал на пушке, и громыхать она перестала. Он сел рядом, Лия почувствовала, что тоже больше не может стоять. — Избегай соленой воды, а иначе не сыщешь беды… — голос у Икара был тихий и хриплый. — Что с водой? — Да так… — пожал плечами Икар. — Бард пил свои травки, и поэтому остался жив, и поэтому ничего не забыл… Когда системы просушки снова заработают, осевшая на зданиях серебряная пыль сделает свое дело… — А дроны? — Если какие-то ещё остались, так на нас нет браслетов, они нас просто не найдут в лесах. — Значит, нам надо идти? — Не прямо сейчас. Давай посмотрим… Она положила голову ему на плечо и уставилась на купол. Далёкий и беззащитный. И вдруг отчётливо осознала, что по плану Икара не должна была остаться в живых. Он исчез сразу после начала игр, оставив ее на растерзание, обманом не пустил ее в свою лабораторию в развалинах, выгнал туда, где были Бродяга и Брут. И всё-таки, она была жива. Лишнее звено, которому надо было чем-то платить за свою жизнь, даже если Икар уже придумал, как именно встроить ее в неведомый план идеального мира. — Можно я останусь с тобой? — попросила Лия. — Что, я, всё-таки, лучше рыжего ничтожества? — он усмехнулся. — Не бойся, родная, я не дам тебя в обиду… — Останутся только дети? — спросила она, глядя на Полис. Икар был молод, и был мужчиной. Она ещё помнила ночи, когда интересовала его больше плана и крыльев. — Да, и им, знаешь ли, в идеальном мире понадобится мама. Недостающий элемент. — Мама… — прошептала Лия. И вдруг снова заплакала.