Книги на полу

Вова запыхавшись, пытаясь восстановить дыхание после пробежки по лестнице на 7 этаж, стучит в чужую, тяжёлую дверь, которую почти сразу открывают. —Здравствуйте! Мальчишка здоровается с преподавателем, который улыбается приветливо и окидывает взглядом с головы до ног. После этого его взгляд становится строже, от чего Вова робко переступает порог, стягивая куртку. Семенюк догадывается почему на него так смотрят. Но первым говорить не начинает. -Вова, ну что опять? Вова глядит непонимающе, смотрит на свою одежду, выискивая изъян. -А что не так-то? -Опять в легонькой курточке, без шапки, без шарфа. Пойдешь обратно я тебя своим шарфом обмотаю, будешь как бабуля. Алексей руки на груди скрестив, смотрит на Вову так, будто ждёт хотя бы попытки на оправдание. -Еще и в летних кедиках..на улице Ноябрь,Вова! Братишкин стыдливо взгляд отводит. Ну вот опять. Губанову только вздохнуть тяжело остаётся. Подростки..что с них взять? -разувайся, пойдем. Вова кеды стягивает, куртку бросает на пуфик из прихожей, слышится крик из другой комнаты -Ты читал то, что я просил? -Да! Братишкин отзывается, в комнату проходя за Алексеем. Наверное они бы никогда не встретились, и его бы никогда не ругали за осеннюю куртку и кеды в ноябре, если бы Вове не приспичило сдавать литературу на экзамене. Алексей Александрович пришел к ним в школу недавно. Только-только. В начале сентября. Прошлая учительница благополучно ушла на пенсию, чему был рад не только Вова, но и его одноклассники, которым больше не придется слушать старческий бубнеж. А вот " бубнеж" молодого и красивого преподавателя по литературе и русскому языку можно и потерпеть. Вова изъявил желание сдавать предмет, а Губанов согласился помочь. Не бросать же такого хорошего на произвол судьбы, несданного экзамена. -Давай, открывай тетрадь. Порешаем с тобой сегодня пробники, поговорим про наше любимое преступление и наказание... Ты точно читал? Алексей прерывается на вопрос, а после утвердительного кивка продолжает. -Давай, записывай.. С преподавателем было комфортно. Он говорил спокойной, никогда не повышал голос, часто шутил, беспокоился. Вова корявым почерком выводит буквы, под диктовку Лёши, пока тот незаметно для самого Братишкина его рассматривает, хоть и видит почти каждый день. Внешность у младшего приятная. -Что у тебя с пальцами? Губанов берет в свою руку чужую, пальцы на которой все в пластырях,некоторые из них разрисованы черной ручкой разными узорами. Сердечками, мордами котят, разными треугольниками и прочими геометрическими фигурами, от явной скуки на уроках. Вова не был аккуратным, всегда падал, ударялся, а если нужно было что-то приготовить вместе с огурцами в салат рисковал нарезать и пальцы. -Да так..вы же знаете какой я бываю внимательный, в кавычках. Алексей смеется тихо, от чего у Семенюка мурашки идут. Слишком красивый у учителя смех. Вова залипает на утонченные черты лица, что от преподавателя не уходит незамеченным. Братишкин осознает, слишком близко. Слишком долго пялится. Тогда Вова начинает осматривать уже знакомый лучше чем собственный дом, интерьер. Приятное, теплое освещение. Куча книг на полках, некоторые книги из которых мирно стояли небрежной стопкой в углу и были бесцеремонно придавленный горшком с очередным цветочком. Дома у Алексея Александровича было много цветов. Кактусы, и ещё какие-то со сложными названиями которые Семенюк не запомнил. Под ногами крутится беленький Кот. Который то бесцеремонно на колени ляжет, то прямо на тетрадь. Кот по кличке..кот? Вроде бы.. - Тебе может перебинтовать? Пойдем. Сделаем перерыв на медицинские процедуры. Преподаватель встаёт из-за стола, направляясь на кухню, искать новые пластыри, ибо те, что у Вовы на пальцах, держатся на честном слове. Мальчишка плетется следом. Ему нравилось дома у Губанова, комфортно, тепло, и человек хороший. За короткое время, они стали даже в какой-то степени друзьями? Не ко всем Братишкин мог придти заплаканный и побитый, просясь переночевать ночь-другую. Жаловаться на то, что ему очень страшно и что он устал самообманываться по поводу людей, которых считал друзьями. Просить объятия Вова тоже ни у кого кроме Лёши не станет. Мальчишка для него стал особенным, выделяющимся из серой массы всех учеников. -Давай руку. Губанов берет в свою руку ладонь ученика, бережно чем-то ранки на пальцах протирает, перекисью вроде? И пластыри клеит новенькие. Вова пялится. Слишком уж преподаватель красивый. Раны на ладони, пальцах, запястьях. Ноют неприятно, отчего Вова дёргается и хнычет. -Долго там ещё? Больно..пиздец. Лёша его одаривает недовольным взглядом, но по поводу матов ничего не говорит. По поводу того, что от Вовы сигаретами пасёт тоже. -Уже всё. Ты больше дрожал как осиновый лист. -Ничего я не дрожал! Я что, маленький, бояться ранки обработать?! Братишкин вспыхивает моментально, ну что за унижения. Он же не пятилетний ребенок. Лёша смеётся по доброму, по голове Семенюка треплет. -Ну всё, ты самый смелый, молодец. Пойдем, у нас там преступление и наказание не писано, и не обсуждено.