Уроды

Урод! Гремит в голове, набатом. Так, что снова ломит виски. Урод! И он резко распахивает веки, как будто кто-то, вот так, жестоко, его окликнул. Закатный свет бьёт в глаза, словно стремится их выжечь, тому, кто обитает в тени. Тебе здесь не место! Тебе нет места в этом мире! Шипит предательский голос в сознание. Тебе нет места ни на этой крыше, ни в тёмных, полных мусорной вони подворотнях. И даже в канализации, где ты прожил всю свою ещё такую короткую жизнь, тебе нет места! Майки зажмурился. Он не плакал уже лет семь. Разучился. Потерял часть своей взрывной эмоциональности, а может и часть души. А сейчас, хотелось завыть, да так, чтобы волки в зоопарке ответили, легко принимая за своего. Наверное, Раф не зря называл Майки идиотом чаще, в последние полгода. Старший брат был прав, когда рычал и при этом смотрел с жалостью. Хамато Микеланджело действительно был идиотом. Потому что, втрескался в человеческую девчонку. А теперь... Ах да, что же теперь? Майки стоял на крыше знакомого дома, в груди осталась жалкая горстка осколков вместо сердца, а в руке его рисунки, которые она кинула в лицо с криком: — Отвали, урод!! Майки нахмурился. Кажется, в тот дождливый вечер он сам загнал себя в ловушку без выхода. Верхняя губа задрожала. Со дна души поднималось что-то тёмное, нашёптывающее злые мысли. Странно, что оно украло голос Рафа. Хотя, может всё правильно? Ведь эта ярость, она не его, не Майки, она слишком сильная. Живая, словно зверь, дремавший, но неожиданно проснувшийся. — Если, быть уродом, это значит не быть человеком... — прошептал он, неожиданно хрипло. — Что ж, тогда я рад, что урод... Нити, из которых была сплетена его душа, лопнули с протяжным "донг".

****

Майки любил всё красивое. Скажем так, он ближе всех в их семье был к творчеству. Это жило в нём, чистым золотым светом. И выливалось на бумагу, жирными мазками краски или тонкими линиями штрихов. Он рисовал бездумно. Теряясь в своих мыслях, приходил в себя только с последним штрихом. Залитые закатным солнцем крыши. Рассвет с высоты Крайслер Билдинг. Бруклинский мост и свинцовые тучи над ним. Танцующая на мокрой от дождя крыше, девушка. Веер брызг, ореолом окруживший хрупкую фигурку. Он замер, не имея сил оторвать взгляд. Жадно впитывал каждое её движение. Она танцевала, как дышала, свободно, от всей души. Тёмные, коротко и неровно остриженные волосы, промокли. Майк часто гулял в этом районе. Много старинных зданий. Много, красивых видов. Теперь, он ещё и следил за девушкой. И рисовал её, снова и снова. Пряча от глаз братьев постыдную тайну. — Ты так красива, невыносимо... — напевал про себя Майк, устраиваясь в уже привычной тени, соседней крыши. Улыбка тронула губы. Песню, причём то и дело, срываясь на язык оригинала, пел пьяный в драбадан Дон, разглядывая чьи-то фото на компе в лаборатории. Застигнутый за подсматриванием Майки, получил тогда не хило от обычно спокойного Дона. Однако успел увидеть на экране подозрительно знакомые рыжие волосы. Он вздохнул, устроился удобнее и приготовился рисовать. Девушка действительно была хороша. Даже странно, что работала в закусочной, а не танцевала в разных шоу. Майк проследил, как она ранним утром бежит на работу и как вечером плетётся домой. Красотка жила под самой крышей старого, ветхого, дома. Работала на износ. Короче, ничем не отличалась от большинства жителей Нью-Йорка. Кроме... Ночью, лишь на пару часов, она приходила танцевать на крышу пустующего дома. И становилась... другой. — Ты так красива, невыносимо... — мурлыкнул Майк и высунув от усердия кончик языка, принялся зарисовывать стройную фигурку в движение. Лео, обречённо вздыхал. Глядя на младшего брата, глазами, познавшего дзен монаха. Раф, рычал, готовый, как и всегда кинуться на младшего. А лучше сразу на лидера, просто, чтобы было. Дони, похоже, смирился с очередным скандалом. А Майк, не мог понять, в чём провинился. — Микеланджело! — устало привлёк его внимание Лео. — Так куда ты вечно сбегаешь? И что ответить? Правду? Ага! Офигенная идея! Его тут же запишут в вуайеристы и отправят в лабораторию Дона, смотреть фильмы о психических расстройствах. Было. Проходили. — Рисую. Гуляю. — Майки пожал плечами. — Трепло! — рявкнул Раф, нависая над младшим братом. — С чего бы мне врать? — Майк очень правдоподобно изобразил удивление. Видя, Раф тут же успокаивается. Святая чалупа! Как легко ему обмануть братьев!! Достаточно натянуть на морду маску наивного идиота. Он с детства к этому привык. Привык притворяться. Не обманывать, нет. Просто быть кем-то другим, не собой. Интересно, почему никто из братьев ни разу не подумал о том, что чтобы научиться владеть таким оружием как у него, надо быть... не им, как минимум? После очередного патруля, не обошедшегося без стычки с пурпурными драконами, черепахи наконец-то ввалились в логово. Дони и Лео впихнули упирающегося Рафа в лабораторию. Майки же заспешил в душ. Грязные бинты серыми змейками скользнули на пол. Следом приземлились штаны. Майк передёрнул плечами. В Нью-Йорк пришла настоящая осень. Время года, которое Микеланджело ненавидел. Слишком холодно, слишком мокро. И с патрулей они возвращались продрогшие. Покалывало ступни, слишком холодным стал бетон крыш. " Крохотные малыши, отличимые от человеческих младенцев лишь цветом кожи и панцирем, жмутся к тёплому боку, покрытому шерстью. Уже тогда, Майка, как самого слабого, братья неосознанно старались согреть собой. Да и к шерсти отца он первым получал доступ. Осень. Холод прокрался в отнорок в старой трубе. Холодно! Так холодно! А папа, тёплый папа, что дарил покой, ушёл искать еду. Крохотные братья облепили Майки " Ад для Майка, это не пекло. А жуткий холод. Горячие струи лупили в поддон душа. Помещение заволокло паром. А Микеланджело стоял, не двигаясь, и желая лишь одного, завалиться в постель. Ну уж нет! Интересно же, а будет ли она танцевать сегодня? Выскакивая из ванной, уже всё для себя решив, Майки поморщился от громкого звука. В Комнате Рафаэля грохотала музыка. Проходя мимо, Майки замер. — Ты знала, милая, мир вот-вот будет уничтожен? Он упадёт в бездну, и там его будут рвать бесы! — хрипел голос. — А мы лишь уроды на этих холодных улицах! И ничем не можем помочь умирающей вселенной! М-да. Просто гимн мутантов, не меньше. Майки мотнул головой. Старательно выбрасывая из мыслей слова странной песни. Ему не повезло, крыша пустовала. Свидание с незнакомкой не состоялось. Интересно. Не захотела мёрзнуть? Он лихо крутанул сальто, перепрыгивая на соседнюю крышу. Надо бы глянуть с чего это девчонка опаздывает. Он успел, с трудом. Как можно было забыть, что это за район? Девушку с крыши зажали в тупике четверо гогочущих мудаков. Она попыталась прорваться вдоль стены, но один из уродов схватил её за руку и кинул худенькое тело в стену. Майк больше не думал. С грохотом приземлился за спинами уродов. Нун-чаки засвистели, безжалостно ломая кости. Тяжёлая жизнь, полная попыток раздобыть кусок хлеба накладывает на людей свой отпечаток. Некоторые из них просто забывают об опасности. Из-за рутины или же от простой усталости. Лие осталось пройти лишь один квартал, чтобы оказаться в своей маленькой квартирке. Усталое сознание не зафиксировало того, что в очередном переулке не горят фонари. И девушка, бездумно шагнула в темноту. — Привет, красотка, — кто-то схватил её за плечо. Она вырвалась, или скорее ей это позволили. Хищники предпочитали загонять свою жертву. И она побежала. Надеясь на чудо. Перед глазами мельтешили воспоминания. И чем ближе был топот ног за спиной, тем быстрее мелькали кусочки памяти. Детство, счастливое, беззаботное. Юность. Первая любовь. Кольцо на пальце. Округлый живот. Толчки где-то под кожей и... пустота в душе. Большой и шумный город. Крохотная квартира, купленная на деньги от страховки. Работа посудомойки, грязная, уродующая руки. И танцы на пустой крыше. Так, словно в последний раз. Лия, хочет жить! Пусть вот так, плохенько. Но очень хочет. Только вот, ноги налились тяжестью. И ветер больше не свистит в ушах. — Добегалась, — гогочет один из преследователей, и она летит в стену. Падает, раздирает руку, неудачно настолько, что кровь заливает кофту и штаны. Она зажмуривается. Не хочет смотреть в глаза своей смерти. Лия слышит грохот и шум. Звуки драки. Треск ломаемых костей. Рядом кто-то падает. И девушка распахивает глаза. Рука, окровавленная рука в жалком метре от неё. Мир сужается. Память подкидывает очередной кусочек воспоминаний. Она ползёт, тянется к окровавленной руке, что безвольно выглядывает из окна перевёрнутой машины. Лия прижимает руку к животу, который неожиданно стал холодным и... мёртвым. Она не видит, как за ней по земле тянется дорожка тёмной, почти чёрной крови. Девушка застыла. Отключилась от мира, готовая тихо умереть. — Ты как? — голос вырвал её из забытья. Она моргнула, стряхивая оцепенение. И подняла лицо. Голубые глаза смотрели на неё с беспокойством. Это первое что она заметила. Почему именно глаза? Наверное, оттого, что они выделялись на гротескном лице. Почему на морде монстра глаза цвета неба? — Ох чёрт! — воскликнуло чудовище и перехватило её руку. И рана сразу засаднила, задёргала. Монстр заметался и, не придумав ничего лучше, стащил с собственной головы тряпку непонятного назначения. Не очень умело он перетянул руку, чуть выше раны. — Нужно в больницу. — Нет. — Лия качнула головой. Ей не по карману такая роскошь. — Тогда я отнесу тебя домой, — чудовище, легко, не прилагая усилий, подхватило её на руки. Именно в этот момент на город обрушился ливень. Отвлекая девушку от справедливого вопроса, откуда монстр знает, где её дом?! И лишь у собственного окна она смогла вытащить себя из оцепенения. — Прошу... не надо, — с мольбой в голосе прошептала Лия, сама не понимая о чём конкретно просит. Существо посмотрело на неё удивлённо. Девушка захрипела, потому что из-за облаков как раз вырвалась луна и осветила её спасителя. Почти двухметровый рост. Круглая, безносая голова, покрытая сеткой шрамов. Трёхпалые руки. Лия набрала в грудь воздуха. — Не! Не! Не! — монстр замахал руками. — Только не кричи! Пожалуйста! Девушка моргнула и всхлипнула. — Послушай, я добрый парень. Почти супер герой. Тебе не нужно бояться, — он как-то устало стёр с лица воду, что всё так же лилась с небес. — Тем более что я уже ухожу. И прежде чем она сообразила, что даже такому страшилищу нужно бы сказать спасибо, монстр, уцепившись за пожарную лестницу, двумя прыжками исчез из виду. Начальник, узнав от девушки о травме, непреклонно запретил приходить на работу. Дал неделю отдыха. Лия мягко улыбнулась. Мистер Сильверио всегда был добр. Потому и заведение его так любили. Ведь работали там не за страх, а за совесть. Улыбка растаяла. Воспоминание о вчерашнем вечере вновь заставило заледенеть. Что за тварь спасла её? Разве, такое может существовать?? Что это? Пришелец?? Рептилойд с Марса??? Лия посмотрела на тряпку, которая висела на батарее. Кровь отстиралась, и стало ясно, что тряпка оранжевая. Словно апельсин. Такой яркий цвет не вязался с тем исчадием ада. Как теперь жить без страха, зная, что оно, вот такое, существует?? То и дело на неё накатывала истерика. И душил ужас. Видов страха так много. Можно бояться темноты или высоты. Насекомых. Насильников. Лия содрогнулась. Здание напротив её окон возвышалось темной громадой. Лишь светилась неоном вывеска, на углу под самой крышей. Оранжевая буква м. Девушка точно знала, что темноты нужно бояться, потому что она, обитаема. В ней живут монстры. С её кровати открывался вид на чёртову вывеску. Лия, лёжа в постели со слипающимися глазами, рассматривала сияющую букву. Прикрыла веки. Кажется, провалилась в сон. Но тут же встряхнулась, вновь распахивая глаза. На вывеске кто-то стоял. Огромная фигура застыла, не шевелясь. Девушка заледенела. Не отрывать взгляда! Ни в коем случае! Иначе... Стоит ей моргнуть и эта тень... будет уже на её балконе. Она не смогла терпеть. Моргнула. Зажмурилась. И распахнула глаза. Монстр исчез. Лия всхлипнула и накрылась с головой одеялом. Утреннее небо встретило девушку серыми тучами и дождём. Лия осторожно приоткрыла балконную дверь и оглядела площадку пожарной лестницы. Ничего. Ни единого намёка. Может оно ей вчера почудилось? Упрямый разум твердил... нет. Белый конверт лежал на ступеньке лестницы. Что это? Она схватила влажный прямоугольник и шмыгнула в дом. Несколько минут посомневавшись, распечатала. Внутри оказался плотный лист, сложенный вдвое. " Я, честно, хороший парень. Прости, если напугал " Написано размашистым почерком поперёк рисунка. Лия, узнала себя, танцующую на крыше. Стоп! Как давно оно за ней следит? Эта толстовка была на ней... сколько? Месяц назад? Больше? Дни, словно жевательная резинка. Тянулись, серой лентой. А за спиной, то и дело чувствовался чужой пристальный взгляд. — Какого хрена ты творишь? — тихо спросил он сам себя, глядя вслед девушке, которая, вот сюрприз, настолько его боялась, что постоянно оглядывалась. Как загнанный зверёк. — Присматриваю, — ответил Майк, снова сам себе. Можно было бы поговорить с кем-то из братьев. Только... Ага! Он представил как сообщает, скажем, Лео, что заделался сталкером. Не! Не вариант! Тем более, что в логове, последнее время исчезло то, из-за чего даже коллектор воспринимался как самый уютный дом. Они, все, там жили. Но, семьёй быть перестали. Теперь, это лишь холодная канализация. И возвращаться туда не хочется. Майк проследил, как девушка вошла в дом, дождался, пока загорится свет в комнате под самой крышей. Теперь можно... домой. Подумал мутант и... остался сидеть у шахты воздуховода. В окнах, там и тут загорались огни, разгоняя осеннюю хмарь. Они манили. И он впервые ощутил себя бездомным. По-настоящему. Без шуток. У него нет места, где его ждут. Микеланджело поднялся, чувствуя, как заледенели ноги, и отвернулся от тёплого света окон. Он облажался. За своими не весёлыми мыслями не заметил, как его окружили. Два десятка фигур в чёрном. Майк не был таким как Раф. Не мог биться до последнего, заливая кровью крыши. У младшего из черепах не было неутомимости темпераментного брата. Он не мог, как Лео, держаться на одних морально волевых. Микеланджело был юрким но, пожалуй, не достаточно выносливым. И потому, понимая, что устаёт, побежал, унося на теле кучу свежих ран. Куда? Майки слизнул кровь с губы. Куда ему идти? Не в логово же! Только если... Оторвавшись, из последних сил он петлял по крышам и подворотням. И убедившись, что погоня отстала, заскочил на знакомую пожарную лестницу. Дверь оказалась не закрыта. И проскользнув в комнату, Майк замер, прижавшись к стене, скрываясь в тени. И с удовольствием простоял бы так всю ночь. Но... — Ты... — девушка на кровати смотрела на него огромными от ужаса глазами. — Умоляю, не кричи! — зашипел Микеланджело. — За окном клан Фут. И если они поймут, что я тут, нас убьют, обоих. Девушка зажмурилась. — Пожалуйста... — просипела она. День был не простой. Да нет, куда там, последние полгода были адски сложными. И Майк, взорвался. — Какого хрена? — внутри бурлила ярость. — Что я сделал тебе плохого?? Лично я и лично тебе, м?? Ответа не последовало, и он продолжил. — Ни разу я не навредил невиновному человеку, слышишь, принцесса?? — изнутри рвалось нечто злое. — Спасал, оберегал. А что в ответ?? Крики! Монстр! Урод! Чудовище! Он зажмурился. — Почему, все вы, люди, думаете, что настолько значимы? С чего мне вредить тебе?? — накатила фантомная боль. Вспыхнул каждый чёртов шрам, полученный в драках за благополучие этих неблагодарных сволочей. Девушка смотрела на него огромными глазами. Страх оттуда никуда не делся, но его словно бы пылью присыпало любопытством и... жалостью. За окном послышался едва слышный звук. Мягкие сандалии опустились на металл пожарной лестницы. — Тихо, глаза закрой! — прошипел Майк и замер. Микеланджело молился, чтобы на площадке лестницы не осталось его крови. Дверь заскрипела. Её явно попытались открыть. Без толку, он задвинул щеколду. Хлипкая преграда, но это хоть что-то. Девчонка, надо отдать ей должное, не стала тратить время на споры. Добрых десять минут Майк слушал, дыша через раз. Ничего. Либо ушли, либо сидят в засаде. В любом случае, нужно уходить. Вряд ли, он ещё хотя бы один раз будет за ней наблюдать. Она оказалась такой же как все. — Может... кофе? — тихий голос разбил тишину комнаты. — Чё? — его удивлению не было предела. Девушка выпуталась из одеяла и села на край постели. — Просто... вы правы... я повела себя отвратительно. Вы меня спасли... а я... — плакать она что-ли собралась? — Мне не стоит... — он отодвинулся чуть дальше в тень. Да, сорвался. Да, наговорил лишнего. — Стоит! — уверенно оборвала его девушка. — У меня не плохой кофе и невероятно вкусный пирог. И отказ ваш я не приму! Через десять минут Майк сидел за столом напротив девушке в смешной пижаме с зайчиками и пил обжигающий кофе с молоком. — Значит вы герой? — она смущалась очень мило. Краснели щёки и кончики ушей. — Можно на ты. Я Майки кстати. А тебя как зовут? — он тоже смущался и от того стал смелее. — Лия, — детская привычка закусывать губу. Майк облизнул свои губы, снова морщась. — Ой! — девушка подскочила и бросилась к одному из шкафчиков. Вскоре на столе появилась коробочка с красным крестом. Она продолжала бы параноить и бояться его, если бы не увидела тоску в голубых глазах. И его слова о неблагодарности, стегнули совестливую девушку. Как часто на самом деле люди думают о том, что за уродливой внешностью может скрываться живая душа? Вспомнилась школа. И одноклассник, которого с удовольствием травили мальчишки. И лишь Лия знала, что совсем некрасивый мальчик, преображается, стоит ему сесть за рояль. И мелькают по клавишам тонкие пальцы. И страсть становится звуком. Вата касалась некрасивой кожи. Но этот парень даже не вздрагивал. Только смотрел своими голубыми глазами, словно спрашивая: что, правда? мне, правда, можно быть тут? Слишком живые, человеческие глаза. Да кто же ты, чёрт побери?? — Кто ты? — она замерла над ним и губы сами озвучили её мысли. — Мутант, — слово, что звучало всё чаще в газетах и новостях. — Герой и художник? — девушка несмело улыбнулась. Вспомнился рисунок. Чёткие штрихи, тонкие линии. Её собственный образ, застывший в движение. Лия пахла умопомрачительно. И стояла так близко, что этот запах заменял собой воздух. Ты ненормальный, приятель. Ты не должен быть тут, не должен был её преследовать. Но он тут! И уходить так отчаянно не хочется! Боль обожгла сознание. О да! Больше!! Можно больше боли?? Иначе он просто не очухается! — Прости. — Лия поспешно наклонилась и подула на его губу. Ненормальная!! Что же ты творишь??? — Извини, — она видимо что-то увидела в его глазах и поспешно отшатнулась. — Мама так делала, когда коленки мне мазала. — Ты странная, то боишься до истерики, то приглашаешь на свою кухню чудовище, — он усмехнулся, прикрывая веки. Они говорили и говорили. Давились неизвестно какими по счёту кружками кофе с молоком и не умолкали. Словно знали друг друга не один год. В окна заглянул мутно серый рассвет, когда Майк засобирался домой. Лия пригласила его в гости через пару дней, и он не отказался. Потом, он пришёл ещё через два дня. И это стало почти привычкой. Каждые пару дней, встречаться. — Почему именно крыша? — Лия поёжилась глядя на тёмные улицы. — Считай это прогулкой. — Майки присел на парапет. Девушка приблизилась. — Не бойся, я, если что удержу. Он понимал её без слов. Всегда словно знал, о чём она думает. Лия села рядом с Майки, для надёжности хватаясь за его предплечье. — Так значит, вы заказываете всё, что вам нужно, по почте? — они продолжили начатый не так давно разговор. — Ага, доставщик уже даже не удивляться. — Микеланджело неожиданно перехватил её руку. — Тем более, что мы его пару раз спасли от неприятностей. — А деньги? Вы их у преступников забираете? — её безумно интересовало, как живут такие необычные существа. — Детка, я же говорил, мы хорошие парни. — Майк посмотрел на неё укоризненно. — Тогда... — она смутилась. — Мы работаем. — Майк поморщился. — Дон, например, консультирует по телефону. И ещё у него пара патентов. Раф, не знаю как сейчас, но раньше ставки делал. Лео... — Сейчас? — она зацепилась за это слово, произнесённое с тоской. — У нас... ммм... кризис, так, наверное, — неосознанно его большой палец погладил её ладонь. Как вообще объяснить, то, что происходит в его семье? Как рассказать, что в детстве, живя впроголодь и не имея дома, они все были куда счастливее? — Но причина же есть? — Лия тряхнула головой. — Ага. Парочка причин, — он скривился. Всегда весёлый, сейчас Микеланджело выглядел просто злым. — Одна выходит замуж через пару месяцев. А вторая... свалила в закат, вместе с ребёнком, который начал называть моего брата папой. — Женщины? — Лия крепче сжала его ладонь. — Понимаю твоё удивление, — он посмотрел ей в глаза. — Но за этой уродливой внешностью, мы такие же, как люди. С чувствами и желаниями. — Не сомневаюсь. — Лия тряхнула головой. — Просто не понимаю причину. — Тут просто, — ответил Майки с горечью. — Мы живём в канализации, и вряд ли когда-либо будем жить на поверхности. Мы обречены на вечное противостояние. И спокойной жизни у нас никогда не будет. Они молчали. Каждый о своём. — А ты, тоже чем-то занят? — Лия решила сменить тему и не прогадала. — Ну... У меня есть работа, если ты об этом. — Майк улыбнулся слегка смущённо. — Кавабанга Карл. Может, слышала? — Эм... Нет, а кто это? — таким, весёлым, он ей безумно нравился. — Как это так??? Ты не знаешь, кто такой Кавабанга Карл?? — притворно возмутился Майки. С Карлом она познакомилась в следующие выходные. Майк заехал за ней днём, на фургоне с эмблемой головастой черепахи с глупой улыбкой. Они ехали не очень долго и остановились во дворе довольно старого здания. Микеланджело распахнул задние двери и вытащил из багажника огромную зелёную голову и поролоновые нун-чаки. — Пошли, увидишь, чем я занимаюсь, — прозвучало глухо из головы. Через пару минут они переступили порог детского приюта. И Лия похолодела. Наверное, таких как Микеланджело, в средние века, называли шутами. Настолько уморительно он кривлялся. Дети верещали от восторга. И самозабвенно пытались забить Карла нун-чаками. На обратном пути Майк остановил машину под эстакадой и вышел. Стоял, облокотившись на капот, разглядывая догорающий закат. — Ты не любишь детей? — спросил он, стоило девушке выйти к нему. — Просто... нет, это твоё право. Я не осуждаю. Они могут быть теми ещё паршивцами. — Ты ведь не взял с них денег, — она не спрашивала, утверждала. — Само собой. — Микеланджело фыркнул. — Хотя от компенсации в виде пирога, никогда не отказываюсь. Лия вскинула брови. — Что? — Майк притворно надулся. — Да меня клан Фут так не дубасил, как эти мелкие бандиты! Она рассмеялась и, набравшись смелости, неожиданно прижалась к его губам своими. У этих не человеческих губ был вкус жвачки. Майки почти забыл, как дышать. Мягкие и горячие губы прижались к его. Сделай что-нибудь!! Быстро! Иначе этот поцелуй будет первым и последним в твоей жизни! Чуть приоткрыв рот, стараясь не спешить, он толкнулся языком в её губы. Не встречая сопротивления. Какая же ты сладкая! Святой панцирь... в его жизни не было ничего прекраснее! И да, эта хитрая бестия явно ловко соскочила с темы. И отвлекла его. Надо сказать, самым приятным из всех существующих способов. И только смотря ей вслед, он осознал. Что в тот момент, просто, даже обыденно как-то, покрылось трещинами нечто ценное. И теперь, это, осыпалось битым, стеклянным крошевом. Дружба. То, чего он так жаждал. С момента, как Эйприл из лучшей подруги, стала просто знакомой. А Кейси, перестал забегать по выходным на пиво. И вот, у него снова был человек, в глазах которого он не был чудовищем. Был другом. Майк приходил в восторг, видя, как её глаза загораются радостью при виде него. Не страхом, не ужасом. Радостью!! Твою мать! Почему, ну почему всё это должно рухнуть из-за чёртовых чувств? Жалела ли Лия? Нет. В отличие от Майка. Черепаха в оранжевой бандане, исчез на две недели. Может она поспешила? — Так что же такое случилось в твоей жизнь, о чём ты настолько не хочешь говорить, что даже готова поцеловать чудовище? — на самом деле, наверное, она ждала этот вопрос. И разговор, этот, должен был состояться. — Что в прошлом смогло заставить тебя перебороть отвращение? Майк выглядел нервным и злым. — У меня нет отвращения. И да, я его не испытала, когда поцеловала, — довериться порою страшнее всего. А рассказать ему всё... это значит, показать какая она трусливая сука. Сбежала. Бросив убитую горем семью. Вычеркнула из своей жизнь всех и начала сначала. Разве ему объяснить, что просто поддалась чувствам. К нему, такому доброму. С нежностью в глазах, говорящему о детях из приюта. Да и к ней Майки относился как к человеку, достойному... любви. А она... не была её достойна. — Мы на машине ехали. Я была за рулём. Дорогу размыло... — Лия задрожала. — Мой муж, умер сразу. Там, в перевёрнутой машине. А я... осталась жить. — Я... — голос за спиной был тих, скорее шёпот шевельнувший волоски на шее. — Я была на седьмом месяце беременности, — лицо горело. — Мой ребёнок тоже умер на той дороге. Лия повернулась и подняла глаза. В голубых, напротив, дрожит влага. — И я, хотела бы тоже, навсегда остаться, на той дороге... — возможно, она бы плакала. Может, устроила бы безобразную истерику. Микеланджело не позволил. Горячие, солёные губы впечатались в её рот. Он рядом. Она не одна. В какой миг, это, между ними, из акта сострадания превратилось... в нечто большее? Куда более волнующие. Лия, прижатая к его груди, застонала. Только не останавливайся! Пусть только он не останавливается!! — Прости, я, наверное... спешу... — вопреки словам, лёгкий поцелуй в уголок рта. Тот поцелуй никак не выходил из головы. Она сидела, уставившись в стену. Обхватывая ногу руками и положив на колено подбородок. Он поцеловал её, а она... просто ответила. И плевать ей было, что он ни разу не человек. Это было не влияние момента, нет. Толика любопытства. Немного страха и море возбуждения перед неизведанным. Майк был невероятен. Тайна, сказка или городская легенда, в которую она окунулась с головой. Нью-Йорк перестал быть джунглями, в которых приходилось выживать. Он стал городом, в таинственных подворотнях и тупиках которого, может встретиться сказка. — Ты можешь закончить всё здесь и сейчас... — раздалось со стороны окна. Лия вздрогнула и повернула голову в сторону голоса. Майки сидел на окне, согнув одну ногу в колене. Обманчиво расслабленный. Но готовый, она это ощущала, определённо готовый уйти, чтобы больше не возвращаться. — Просто, скажи мне нет. Эта улыбка, кривоватая, одной стороной рта... но там, глубже, дальше. Мольба промолчать. Лия встала и направилась к нему. Ощущая на своих губах настойчивую нежность. Чувствуя запах жевательной резинки. Майк не стал ждать. Влез в окно и теперь возвышался над подошедшей девушкой. — Назад пути не будет, я не смогу... отступить,— хрипло прошептал он. Она протянула руку и погладила край его пластрона. Подняла глаза и улыбнулась. — Не очень-то ты смелый, для такого настойчивого ммм... парня, — это был вызов определённо. Лия схватилась за один из ремней, что перекрещивали его грудь, и потянула Майки за собой вглубь комнаты, к кровати. Она так давно одна, а он... просто особенный. Вжатая в его жесткий пластрон, она лихорадочно выдохнула. В сумерках, сияли голубые глаза. Чуть полноватые губы, так близко. Запах мятной жвачки и газировки. — Я... — прошептала, несмело. Но он, снова не оставил ей выбора. Этот поцелуй не был мягким и нежным. Страстный. Одно на двоих безумие. Она не думала о том, что он другой. Это было уже не важно. И прижатая к постели, его тяжестью, девушка прикусила губу. Широкие, такие некрасивые, трехпалые ладони, обхватили её бёдра. Стягивая домашние, тёплые, штаны. Спину окатило холодом. Он всегда был холодный. Тепла захотелось? Ну, так надо было искать мутанта с шерстью! Или... человека... О чём она думает, в такой момент??? Сзади снова прижались. Он схватил край её футболки и потянул вверх. Тут же обхватывая небольшую упругую грудь. Прижал к себе её тело, до боли. — Майки... — она обхватила рукой мощную шею, на ощупь. Закрыла глаза, отдаваясь в его власть. Толчком он наполнил её тело. Девушка попыталась максимально расслабиться. Бесполезно. Рядом с ним, вся она, а не только низ живота, превращается в тугой узел. Жить и даже дышать, вот так на разрыв, тяжело. Она уткнулась лицом в простынь, скомкала её пальцами и застонала. Мягкие движения. И мир вокруг исчез. Он покрывал поцелуями каждый сантиметр её кожи. Плечи, шея. И ускорился. Вселенная взрывалась безумными вспышками. Лия поморщилась. Тянул низ живота. Да и просыпаться не хотелось. Кажется, ей снился какой-то очень хороший сон. Стоп! Майки! Не сон! Девушка приподнялась в постели. В окно светило солнце. Кровать была измята. Ушёл? Она и не ожидала, что он останется. Но... Отчего-то стало невероятно одиноко. Лия обняла колени и уткнулась в них головой. Так хотелось, чтобы он просто остался... просто был рядом... просто... — Ты что утром пьёшь, чай или кофе? — раздался голос рядом. Лия вскинула лицо. Майк стоял в дверях кухни. В штанах, но без снаряжения. — Что такое? — Я... — губы задрожали. А Майк кинулся к ней, приседая на корточки возле кровати. И взгляд у него был виноватый. — Я сделал тебе больно, да? — тихо спросил он. Больно? Чего? О чём он вообще? — Нет, — она покачала головой. Да скажи правду уже, дура!! — Я подумала, что ты... ушёл... — Мы слишком поздно закончили, чтобы я мог вовремя уйти, — его улыбка полная какого-то мальчишеского бахвальства, заставила её улыбнуться. А воспоминания о ночи... она почувствовала, как удушливо краснеет. — В общем, я твой на весь день. Если не прогонишь. Лия потянулась к нему всем телом. Да, спалился! Да по собственной глупости! — Неужели то, что случилось в нашей семье раньше, ничему тебя не научило? — Дони говорил спокойно, словно вновь пытался объяснить младшему брату, как пользоваться микроволновкой. — Любовь, таким как мы, приносить лишь боль. — Дело не в нас! — Рафаэль как всегда, в ярости. — Дело в тварях, что живут наверху и по недоразумению людьми называются! Предательство в самой сути людей! — Люди не все одинаковые, Раф. — Лео поморщился. — Ну-ка, назови имена тех, кто нас не предал? — видно, Рафаэль готов даже к драке. — Твои братья правы и не правы, сын мой. Люди... — начал Сплинтер. — По-моему, решать, как мне жить должен я и только я. — Микеланджело сказал это тихо, но его услышали все. В логове повисла тягостная тишина. — Я не собираюсь просить разрешения жить, как хочу. В конце-концов мы совершеннолетние. — Майки... — Лео смотрел так, словно не узнавал брата. — Это касается не только тебя! — рыкнул Раф. — Что-то ты об этом не задумывался, не далее как несколько месяцев назад, м? — откуда в нём эта ярость. Рафаэль замолчал, словно споткнулся. — Никто из вас не думал о семье, вступая в отношения. — Микеланджело сложил руки на груди и усмехнулся. — Никто из вас не подумал о том, что потеряв эти отношения, вы разрушите нашу чёртову семью! — Сынок... — отец сгорбился, как и всегда принимая чужую вину на свои плечи. — Дон, не вылезает из лаборатории, с тех пор как узнал, что Эйп, выходит замуж! — Майки целенаправленно бил в уязвимые места. — Раф, почти спился и ненавидит нас всех, больше чем обычно, — он хотел сделать больно. — А наш бесстрашный лидер, ха! Струсил признаться даже себе, не то, что девушке, что влюблён уже не первый год! — Сын мой, — отец побледнел даже под седой шерстью. — И вы, думаете, что имеете право мне указывать??? — Микеланджело рассмеялся, истерично, почти сквозь слёзы. — Я знаю, что и у меня не будет долго и счастливо! Знаю, что у нас с ней не будет дома с белым заборчиком! Я всё это знаю, не хуже вас!!! Мы, лишь кучка жалких, бездомных мутантов из канализации!!! Его обхватили знакомые руки. И ещё одни. И ещё. Последние, тонкие и слабые. Старческие. — Я всё... знаю... — слёзы душили. — Знаю, что подохну в канаве... Но, прошу. Можно, мне ещё немного побыть нужным. Пусть... ещё чуть-чуть, я поживу во лжи... Можно, мне, ещё немного, её, любить... "Он сидел на краю кровати. Такой же, как и всегда. Обманчиво неуклюжий. Огромный панцирь за спиной. Но что-то... было не так. Словно бы, не хватало какого-то важного кусочка. — Майк... — голос не слушался. Он обернулся очень медленно, парой рваных движений. Будто с ним не всё в порядке. Лию окатило льдом. Вот! Вот что не правильно!! Непробиваемый панцирь пересекала уродливая трещина. И присмотревшись, девушка увидела розовые внутренности. Майки наконец-то посмотрел прямо на неё. Глаза отсутствовали. Вместо них, в черноте копошилось нечто. На покрывало упало несколько белых крупинок. И Лия осознала, что это личинки. Он протянул руку к девушке. Кожа, уже не зелёная, серая, словно старый пергамент, пошла трещинами. — Зачем... я... тебя встретил... — пошипело нечто. Нижняя челюсть распахнулась со щелчком и повисла на связках. Из горла твари хлынула затхлая кровь. — Это... ты... виновата... В истерике, Лия отползла к краю кровати. Ногу обхватило нечто склизкое и поползло выше. По ногам, под футболку. Обхватывая, сжимая и не давая дышать " — Лия... — его голос достигал ее, будто через толщу воды. Она заставила себя открыть глаза и задохнулась от облегчения. Майки, живой и здоровый смотрел на неё с беспокойством. — Малышка... — начал он. Но девушка прервала его, обнимая и прижимаясь. Полгода, столько они знакомы, кажется? Лия не считает, совсем нет. Потому что с ним ей спокойно. Да, Майк не может ждать её у закусочной, после работы. Не сможет пойти с ней на вечеринку для своих. Но, он приходит к ней вечером. И всё чаще остаётся. Насчёт встречать с работы. Пару раз он забирал её на байке, затянутый в странный костюм. До сих пор коллеги поглядывают на неё с улыбками. Майк мог подхватить её на руки и промчаться по крышам на скейте. Он, балансировал на одном пальце, на парапете. Он, обожал пиццу и... невероятно вкусно готовил. И... он любил её, Лию. Хотя никогда об этом не говорил, напрямую. Лишь доказывал, не словом, а делом. И, кажется, был готов доказывать свою любовь, пока дышал. Пока... они оба... дышали... Запахи витавшие на кухне в закусочной, этим утром не возбуждали аппетит. Вместо этого, Лия неожиданно рванула в уборную, выблёвывая скудный завтрак. Утром, несмотря на уговоры Майки, она так и не смогла впихнуть в себя ничего больше куска сыра и кофе с молоком. Испуганная, девушка замерла напротив зеркала, вглядываясь в своё бледное лицо. Невозможно! То, что пришло ей в голову, было нереально! Лия, прижала ладонь к низу собственного живота. Этого просто не может быть! Не с ним! Не с ними!! Начальник, без вопросов отпустил её в аптеку. Всегда понимающий, он явно волновался. Через двадцать минут, сидя на полу туалета, Лия, старалась унять истерический смех, глядя на пять положительных тестов на беременность. Невозможно! Немыслимо! Противоестественно!! Нужно сказать Майки! Нет, ни за что! Она бы рассказала ему всё, если бы на них не напали этим же вечером. Лия впервые видела, как он дрался. Микеланджело говорил, что отец обучал их боевым искусствам, но одно дело слышать, а другое, увидеть это самой. Майки превратился в смерч. Убийственный, неостановимый. Лишь трещали кости и падали нападавшие. Лия, сжалась вокруг себя, прикрывая ладонями живот. И не видела, что к ней крадётся один из уродов. Мир застыл в тишине. Кап... У падающей крови совершенно особенный звук. Его не спутаешь с разбивающимися об асфальт каплями дождя. Кап... Кап... Кап... Тяжёлые, лаково блестящие капли, бьются о крышу. Текут по зелёной коже и срываться. Она с ужасом смотрит на Майки. Он прикрыл её собой, наверняка зная, что не успеет отбить удар и принимая его боком. Катана, вонзилась так ужасающе глубоко. — Нет... — всё повторилось, снова. Тот, кого она любит... умрёт. — Эй. — его голос выдёргивает её из ступора. Она поднимает глаза. Майки улыбается беззаботно, словно ничего не случилось. — Всё будет хорошо! — лишь на миг, улыбка становится оскалом. — Ты же помнишь, я хороший парень? Разве я могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось? Лия верит ему. Но уже совсем не верит в себя. Когда Микеланджело пришёл в её жизнь, она подумала, что наконец-то нашла того, кто не исчезнет, просто так, без борьбы. Сильного, непобедимого. Нет! Враньё! Он, так же как и все смертен! Или... Может всё дело в ней? Просто она проклята и не может быть счастливой! Она слаба. И совсем ничего не может. Как в ту ночь, на дороге. Лия встала и вжалась в панцирь Микеланджело. Зная, что всё уже кончено. — Совсем в меня не веришь... даже обидно... — шипит он. Но девушка не видит, как расползается по его губам усмешка. Майки впервые понял, почему стоит сражаться. За что, нужно бороться. И он бился бы, пока крыша не стала бы скользкой от крови, как Раф. Бился, пока не откажут руки, как Лео. Бился бы, пока может дышать. Что-то тяжёлое с грохотом опустилось на крышу. А Микеланджело продолжал стоять, дав себе клятву, что больше никто не приблизиться к Лие. Кровь всё текла. Стало холодно. Слишком знакомо, холодно. Ах, точно, ведь лето ещё не наступило. Подумал Майки, оседая в руки старших братьев. Один из братьев Майки пообещал держать её в курсе. Однако, прошло четыре часа, прежде чем тот же брат, постучал в окно и заверил, что с Микеланджело всё будет хорошо. А ещё ей вручили телефон в виде черепашьего панциря. — Это странно, хотеть быть с тобой, даже без сознания... — прошелестел его голос в трубке, к вечеру следующего дня. Первые четыре дня его хватало только на короткие звонки. А после, они разговаривали по три, четыре часа. Обсуждая всё, кроме самого главного. Лия хотела рассказать ему, но лично, не по телефону. Представляла, ночами, какой может быть его реакция. Улыбалась, думая о том, каким будет их ребёнок. Карточный замок, рухнул с приходом одного из братьев Майки. — Ему нечего тебе дать, — проговорил спокойный голос из-под капюшона. — Так я ничего и не прошу. — Лия пожала плечами, стараясь разглядеть глаза говорившего. — Он, наш младший брат. Самый чувствительный, — проговорил голос. — Ты наиграешься, а он будет уничтожен. Майки сломается. — Я не собираюсь... — начала Лия. — Возможно, — смешок. Ему смешно? — Охота за нами никогда не закончится. Тебя могут у него отнять. Враг уже знает, где ты живёшь. Стоп! А как же её ребёнок? Он в опасности?? — Если в тебе есть хоть капля сострадания, исчезни из его жизни, — словно бы не видя ужас Лии, продолжил гость. Страх был не нормальным. Но... она уже потеряла любимого и ребёнка. Сейчас, у неё был выбор. Лия встречала его на крыше собственного дома. Куталась в куртку, надеясь, он не увидит как сложно ей далось решение. Надеялась, что сможет сыграть правдоподобно. — Не слишком холодно для прогулки? — любимый голос. Ты должна! Иначе умрут оба, он и ваш ребёнок! Лия развернулась и в два шага приблизилась к Майки. — Оу, детка, ты явно соскучилась... — его улыбка исчезла, как раз в момент как он договорил фразу. Зрачки сузились. А голубые, невероятные, глаза молили. Не надо!! Листы с рисунками мнутся, когда она впихивает их в его руку. Часть разлетается, словно осенние листья в парке. — Отвали, урод! — шипит она. Не в голос, боясь сорваться. Шепчет, сама в ужасе от собственных слов. Лия знает, такому нет прощения. Такой как Майки, всеми отвергнутый, не сможет простить. Она сбегает, зная, он не пойдёт за ней. Лео моргнул. Сокрушительные удары в потёртый бок груши продолжились. Только вот на месте одного брата, представился другой. В красной бандане со сжатыми челюстями, ему явно послышался скрежет зубов. Спустя миг видение рассыпалось. Но мало что изменилось. Сжатые зубы, убойные удары от которых несчастный снаряд мотылялся во все стороны. Только вот... брат был не тот. Блядь!!! — Майки? — Леонардо внутренне сжался. Голубые глаза брата больше не сияли. Искра, та самая, что позволяла Микеланджело быть душой их маленькой семьи, испарилась. Из глаз младшего на Лео смотрел зверь. Тот самый, что жил в сердце Рафа. Блядьблядьблядь!!!!! Заорал внутренний голос. — В чём дело Майк? — собравшись, поинтересовался старший. — К чему вопрос? — Микеланджело склонил голову, смотря на брата холодно. — Это она, да? Та девушка?? — Лео дураком не был. И да, он видел такое. Два раза, ему хватило. Вытянуть Рафа из той бездны удалось едва-едва. Его темпераментный брат тогда почти свихнулся. Дони... он так и остался на дне. Женщины в жизни черепах не оставляют после себя ничего хорошего. Эйприл... Лео случайно наткнулся на то, что уже не сможет забыть. Дони, его брат Дони. Такой гениальный, запутался в паутине чувств. Леонардо с ужасом наблюдал за этими двумя. Она, раскрасневшаяся, сидела на рабочем столе гения. На полу её футболка и штаны. Мягкие движения брата между стройных ног. Шёпот у самой её шеи. Тонкие стоны. Сделав над собой усилие Лео сбежал. И уже в своей комнате решил, что мир сошёл с ума. Одновременно лидер мутантов, понял, что счастлив. Потому что, то что он увидел означало, что у них у всех есть шанс. Окрылённый, лидер, решил, что нужно действовать. — Мудак!!! — лицо, всегда вежливой Караи полыхает алым. Как и щека Лео, в которую врезалась тонкая ладошка. Девушка сорвалась прочь на предельной скорости. Наплевал на задание и на отряд ниндзя, который возглавляла. Лео обернулся, удивлённый тишиной за спиной. Смотрели в полном охуение Дони и Майки. Раф... о, Лео однозначно хочет фото темперамента с такой вот рожей. Открытым ртом и выпученными, как у мопса, глазами. Медитировал бы на такую фотографию. Однозначно. Ниндзя Фут. Ну, под масками видно не было, но... неодобрение витало в воздухе. Футы рванули вслед за Караи. — Знаешь, бесстрашный... — Раф ухмыльнулся. — В следующий раз кидайся на неё с поцелуями сразу. Может, и драться не придётся. Лео отвернулся, глядя с тоской вслед противникам. — Не понимаю я женщин, — прошептал он расстроенно. Честно, он думал она его попытается убить. Но побег, это так не в характере Карай. — Тоже мне новость. — Рафаэль встал рядом. — Нет на свете парня, который бы их понимал. Не ты первый, не ты последний. После триумфа Дона и провала Лео, чувства ударили по Рафу. Убегая от очередного монстра, он ввалился в чью-то квартиру, пустующую, как он думал. Но, оказалось, что в двух крошечных комнатах проживала измотанная жизнью девушка с ребёнком. Леонардо не знал подробностей. Но... вместо прогулок в качестве всевидящего, Раф начал работать. Не ночевал дома. И, похоже, вообще надумал свалить наверх. А потом, всё рухнуло. Эйприл собиралась выйти за Кейси. А подруга Рафа попросила больше не приходить. — У нас нет будущего, — слова обеих девушек. Таких разных и таких схожих. Дон заперся в лаборатории. И больше не произносил имя Эйприл. А стоило ей появиться в логове, он уходил и опять-таки запирался. Рафаэль... тут всё было куда страшнее. Раф слетел с катушек. Его ярость, живая, дышащая, сделала воздух в логове горьким. Их дом погрузился в жгучую тоску. Замер, застыл в ожидание взрыва. И вот оно... Майки. Последняя, похоже, капля. Мир мутантов рушился. Они не были людьми. Но при всём при этом, к сожалению, имели совсем человеческие чувства. — Ты влюбился? У вас... — Лео запнулся. — Хочешь знать трахался ли я с ней? — улыбка на лице Майки рождала в сердце Леонардо холод. — Да и знаешь, я теперь понимаю, почему люди так любят это. — Майк... — конец. Лео сжал кулаки. Их команда вот-вот рухнет. Целуя Караи, пару месяцев назад, Лео не надеялся на взаимность. Просто хотел украсть у неё тот единственный, жалкий поцелуй. Шалость, всего то. И потому, пощёчина его даже не обидела. Но это?? Как со всем этим справиться?? Почему, чёрт побери, Сплинтер, готовя Лео быть лидером, не предупредил об этом вот??? Всего то и нужно было, написать небольшую брошюрку: Что делать, если твои братья влюбляются в человеческих женщин? Как сохранить команду? И не сбрендить самому!!! Самое страшное, что для Рафа такое вот состояние, норма жизни. Но Майки... Майки эта ярость убьёт. Микеланджело больше не улыбался. Последний луч света погас в тёмном мире под Нью-Йорком. И логово погрузилось во мрак. Светлой душе Лео, этот мрак причинял почти физическую боль. И он бежал наверх. Убегая скорее от себя, лидера и старшего брата, что не сберёг семью. Сидеть под дождём было в чём-то даже уютно. Он смотрел на город в мареве воды и не хотел возвращаться, хоть и понимал, что мёрзнет. — Ты всегда был странным, но это... — он не услышал её шаги в шелесте дождя, но даже не обернулся, зная, Карай, не ударит в спину. — Возможно, но вот тебе тут быть совсем не обязательно. — Лео пожал плечами. Неожиданно, девушка плюхнулась на парапет рядом, несмотря на приличную лужу. Леонардо повернул голову, удивлённый. — Я могу быть там, где захочу, — фыркнула девушка и вздёрнула нос. — И ты захотела быть тут? Со мной? — переспросил он. — С тобой, где же ещё?! — куноити улыбнулась. — Видимо, чтобы не стать причиной того, что ты заболеешь, мне придётся снова тебя поцеловать, — притворно равнодушно заметил Лео. Карай, не сдвинулась с места и промолчала. Секунды текли, но ничего не происходило. — Ну... ты будешь меня... целовать? — стуча зубами, спросила она. И Лео опешил. Такая гордая, дочь Шредера, хотела, чтобы её враг... Это не укладывалось в голове. Мутант тряхнул головой, хвосты синей, мокрой, повязки стегнули по плечам. Если он что-нибудь не сделает, она и правда заболеет. В этот дождь, старый пыльный чердак стал им убежищем. И она позволила Лео, согревать себя в руках. — Не думаю, что ты просто так сидишь под дождём? — вопросительно проговорила Карай, утыкаясь холодным носом в его подбородок. — Ты хочешь узнать это для себя, или для отца? — её дыхание туманило рассудок. — Для тебя, — тихий голос с хрипотцой. — Мой мир рушиться, Карай и я не знаю, что с этим делать, — сейчас он говорил скорее с собой. — Ты можешь что-то исправить? — наверное, лёгкий поцелуй в подбородок ему лишь почудился. — Нет, это не то, что можно исправить. — Лео опустил лицо. — Тогда ничего не делай, — всё же её тёплые губы действительно были там. — На руинах обязательно родится новый мир. Зелёные глаза, омут, который затягивает в себя и дарит покой. Целовать её, так сладко. Обнимать её, так горько. Ноги болели. Не спасали даже мягкие теннисные туфли. Тошнило от запахов сигарет и несвежих тел. — Лия! — повар опустил на прилавок очередной поднос и посмотрел на девушку с укором. Она не просила жалости. Её и так взяли на работу без оформления, да ещё и с пузом. Однако это не помешало этим месяцам стать адом. Лия не жалела себя стараясь заработать. И до истерики боялась будущего. Что дальше? Даже если она будет рожать не в больнице? Куда ей идти потом, с ребёнком? Девушка, сбежав из Нью-Йорка, потратила все свои деньги на небольшой фургон. Именно он служил ей теперь домом. Такой образ жизни помогал всё время быть в движение. Она всё дальше бежала от Нью-Йорка. На новом месте обязательно находился кто-то, кто интересовался ей, и это гнало Лию вперёд. Страх, не давал ей дышать ночами. И он же не позволял осесть. Он возненавидел её, но ещё больше себя. Нет, серьёзно? Ты реально думал, что, такая как она, девочка, долбаное совершенство, сможет полюбить подземного монстра? Что можешь ей предложить ты, бездомное чудовище?? Толпу врагов? Твоего отца, уродливую крысу в ветхом халате? Твоих братьев, трёхнутых на голову и застывших в своём упёртом благородстве?? Себя! Он мог предложить ей только себя и своё верное сердце! Ха!! Да кому нужна твоя верность в век больших денег?? А душа? Что ей цена? Мелкая монетка в кружке у нищего!! Ты ничтожество! Родился им и им же умрёшь от шальной пули! Возможно, если бы не слово урод, брошенное ей на крыше, Майк, ни за что не поверил бы Лие. Не смог бы усомниться в истине, что без слов говорили её губы и руки. И что как молитву твердили глаза. Его веру в истинность их чувств, развеяло прахом одно единственное слово. Конец. Точка невозврата. Ту ночь девушка встретила в фургоне, сжимаясь вокруг разрываемого болью живота. Слишком долго она бежала и вот он, результат. Лия на разбитой дороге, в машине, рожает, а за окном сверкают молнии, и хлещет ливень. Она всеми силами пытается избавиться от белья. Но сил нет, и темноту ночи разрезает животный крик боли. Так всё и закончится? Она погибнет вместе со своим долгожданным ребёнком? В темноте, без надежды на помощь. — Дай мне сил, Майки. — шепчет она со слезами. — Дай мне немного своей невероятной силы. Дождь становится лишь сильнее. — Помоги... любимый... — губы шевелятся, но из них больше не вырывается ни звука. Внезапно в тёмном квадратике окна появляется тёмный силуэт. В тот же миг, молния разрезает тьму. Голову чудовища облепили грязно серые жгуты. Глаза в темноте светятся. Вот и конец. Она так и не смогла никого спасти. Водительская дверь открывается и за руль вползает нечто с улицы. Оно бормочет непонятные слова. Уже в беспамятстве, Лия смутно различает слова их. — Терпи, девочка, терпи... совсем скоро... — но в её мире уже воцарилась боль и на всё остальное не хватает сил. Сознание вернулось в момент, когда машина остановилась. Старый фургон заскрипел тормозами и именно это, и привело Лию в чувство. Дверь распахнулась. — Не трогайте меня, прошу... — она отползла, подальше придерживая живот. Абсолютно мокрый старик посмотрел на неё с насмешкой. — Сейчас не время для страха, — он кивнул на её живот. — Этот парень не станет ждать пока у мамаши пройдёт очередной припадок. У Лии, по сути, и не было выбора. Либо довериться, либо... думать об этом не хотелось. Она мельком разглядела старый дом, но старик, торопливо потянул её вперёд. — Приляг я приведу кого-то из женщин, — когда он включил небольшую настольную лампу, Лия наконец-то смогла рассмотреть спасителя. Индеец. Очень старый, но довольно крепкий на вид. Чёрные глаза в обрамление морщинок. Седые, начавшие подсыхать, волосы. Новая схватка сковала живот стальным обручем. И окружающий мир потерял всякую значимость. Остались лишь Лия и её боль. Где-то рядом слышалась ругань и взволнованные возгласы. В самый жуткий момент, когда казалось, что больнее уже не может быть, она как наяву увидела Майки. Его улыбка, неверяще нежная. Прохладные губы. И голубые, словно небо, глаза. — Помоги мне... не уходи... — молила она в бреду. — Толкайся дурная, не сдавайся! — прокаркал чей-то голос. Крохотные пальчики прижимались к её коже. И весь он был словно неземной. Мечта сотканная из снов. Лия смотрела на сына со слезами на глазах. Смотрела и не могла наглядеться. Ей бы пришлось рожать в машине, если бы её не спас старик, от которого пахло спиртным и горьким табаком. И всеми силами она старалась не потерять сознание. Боялась за своё дитя. До ужаса боялась, что он будет похож на отца и старый индеец, просто задушит малыша, пока она будет без сознания. Рожать, зная, что твоё дитя, скорее всего даже не будет человеком — ад. И одновременно, словно рай, потому что перед глазами, то и дело всплывали воспоминания о его отце. Улыбка. Никто не умел ей так улыбаться, как он. Прикосновения. Осторожные касания пальцами. Неистовые объятия, желание обладать, присвоить. Кровавая капель. Он защитил, а сам провалялся в постели три недели. И продолжал ей улыбаться, так словно она, целый мир, а не та из-за кого его чуть не убили. Я люблю тебя! Я, правда, тебя люблю!! Но... могу принести тебе лишь боль и неприятности. Майки, любовь моя, я ведь проклята!!! Сын, так похож на человека. И всем кругом, будет легко представлять его отца, трусом, что сбежал от беременной женщины. Но однажды... Лия отдаст своему ребёнку то, что осталось ей от его отца и расскажет всё. Прости, Микеланджело. Ради защиты, самого ценного, я разбила своё сердце и растоптала твоё. Сияние голубых глаз, в её памяти, померкло. И на место радости и обожанию, в них, пришла тоска.

Лёжа ночью без сна, И подумай о своей жизни Подумай о своей жизни: Ты хочешь быть другим Хочешь быть другим? Попробуй отпустить правду Попробуй выкинуть из головы правду Битвы твоей юности И то, за что дрался в юности, Потому что это всего лишь игра Потому что всё это — лишь игра Это красивая ложь Это красивая ложь Это идеальное отрицание Превосходное отречение, В такую красивую ложь хочется верить Такая красивая ложь, что хочется верить, Так красиво, так красиво Такая красивая, красивая — Это заставляет меня Что заставляет меня... Пришло время забыть о прошлом Пора забыть о прошлом Чтобы смыть то , что произошло прошлой ночью Стереть то, что недавно случилось Прячься за пустым лицом Спрятаться за безличьем это слишком много говорит Мне, в общем, нечего сказать. Потому что это всего лишь игра Всё — только игра Это красивая ложь Это красивая ложь Это идеальное отрицание Превосходное отречение, В такую красивую ложь хочется верить Такая красивая ложь, что хочется верить, Так красиво, так красиво Такая красивая, красивая — Это заставляет меня лгать Что заставляет меня... Красивые Красивая Оххххх охххх аххх Ооооо, оооо, ааа Все смотрят на меня Все смотрят на меня, Я бегаю кругами, детка. Я сбит с толку. Тихое отчаяние нарастает Отчаяние, что вселилось в меня, всё ширится Я должен помнить, что это всего лишь игра Нельзя забывать, что всё — только игра. Так красиво, красиво, это красивая ложь Такая красивая, красивая, это красивая ложь Так красиво, красиво, это красивая ложь Такая красивая, красивая, это красивая ложь Так красиво, красиво, это красивая ложь Такая красивая, красивая, это красивая ложь Такая красивая, прекрасная ложь Такая красивая, красивая ложь Это красивая ложь Это красивая ложь Это идеальное отрицание Превосходное отречение, В такую красивую ложь хочется верить Такая красивая ложь, что хочется верить, Так красиво, так красиво Такая красивая, красивая — Это заставляет меня Что заставляет меня... ( Thirty Seconds To Mars - A Beautiful Lie)

Часть 2. Тиуна. Большой город и насыщенно оранжевый.

Ноги несли его по неприметной тропки через поля. По правую руку шумел лес. — Джиби! — один из соседских ребят помахал ему, скалясь белозубо. — Ты что-то сегодня поздно. Эш остановился и, поймав брошенную бутылку с водой, припал к горлышку. — Допоздна деду помогал, — парень вздохнул. — Он не сказал, будешь ли ты проходить посвящение? — парень посерьезнел. — Нас с ребятами отцы приведут, всё по обряду. Даже у Джима папашка придёт, хоть ты и сам знаешь, он трезвым бывает едва ли раз в год. — Макс, я не знаю. — Эш повернулся в сторону посёлка. Обряд посвящения проходили все индейские юноши. — Ты же помнишь, я не индеец. — Джиби, да какая разница? — Макс снова подарил ему свою сверкающую улыбку. — Ты с нами рос. Прожил тут все свои семнадцать лет. Ты наш, Джиби. Ты наш. Эш махнул рукой и припустил к посёлку. Дед был своеволен до невозможности. И легко мог не отпустить внука на обряд взросления. — Джиби засранец! — крик деда он услышал за полкилометра до дома. — Какого хрена ты стойла не почистил??? Эш припустил быстрее. Разволнуется ещё старик. Воздух ударил в уши. Засвистел словно живой. И в очередной раз Эш подумал, что их посёлок особенный. Здесь природа любила людей, а они отвечали ей благодарностью. — Кагаги. — помимо воли на губах расцвела счастливая улыбка. Он влетел в двор дедова дома. Лия вышла на шум и присела на ступени, наблюдая, как старик гоняет Эша по двору. Сын, с лёгкостью уворачивался. Делал невероятные кульбиты. А старый Ворон посмеивался, незаметно. Именно Кагаги настоял на том, чтобы Эш учился двигаться бесшумно и ловко. Сам нашёл для мальчика учителя, и исправно ему платил. На миг, лишь на миг, она позволила себе увидеть на месте сына, того, другого. Столь же ловкого и сильного. Стоп! Не смей! Лия вздохнула. Страх, с которым она приехала в индейский посёлок, подбитой птицей, давно утих. Опять-таки спасибо старику. — Ты слишком многого боишься, женщина, — он курил трубку и смотрел на неё своими пронзительными глазами. Эшу не исполнилось и недели, когда он завёл этот разговор. — Куда ты пойдёшь с младенцем? — Я не знаю, — губы дрожали. Страх жрал её почище болезни. — Оставайся ка ты тут, — он ткнул пальцем в пол своего дома. — Тебе нужно излечиться от страха. — Но как же... — обременять чужого человека. — Не дури, девка, — большая ладонь резко опустилась на подлокотник. — И тебе и мальчишке тут будет лучше. Ты должна излечить душу, иначе какая из тебя будет мать! И Лия осталась. Помогала по хозяйству, убирала дом, готовила. Ворон уговорил её связаться с родителями. Те, просили её вернуться. Но Лия не хотела быть обузой. Она пробовала и от денег, отказаться, которые отец с матерью пытались передать для внука. Но дед прикрикнул на неё и так у Эша появился счёт в банке. Страх ушёл, только беда в том, что любовь осталась. — Избавь ты меня от этого, Ворон, я знаю, ты умеешь! — просила Лия, обливаясь слезами и цепляясь за колени старика. — Дура! — по волосам прошлась тёплая ладонь. — Разве сможешь ты настолько любить сына, не любя его отца? — Ты не понимаешь! Не знаешь, что он такое! — перед глазами, вспышками голубые глаза, полные тоски. Он, тот, кого она бросила, не хотел быть забытым. — Знаю, — голос стал тише. — И ты будешь его якорем девочка, ты и ваш ребёнок. Она смирилась. Верила старику. И медленно излечивалась. А сын Майки рос. — Я не дам тебе лук, как это сделал бы отец. — Ворон усмехнулся и протянул Эшу моток плотной верёвки. — Это всё, что тебе будет нужно, чтобы выжить. Парень кивнул. На самом деле два дня выживать в лесу, на подножном корме, довольно просто. Выходит, старик не зря его с собой таскал по лесу? Учил, натаскивал. Взвились к небу костры. Старики пели предания и легенды. А шесть парней готовились стать мужчинами. Огонь плясал, завораживая и рассказывая о том, как сотни лет назад такие же мальчишки отправлялись на свою первую охоту. Шумел лес, звал во тьму ночи. Тонкие бриджи не сковывали движение, и его бег был стремителен. Через два дня его признают мужчиной. Через два дня, новой ночью, Эш вышел из леса. На верёвке за спиной покачивались кролики. — Вернулся. — Ворон кивнул одобрительно и с гордостью глянул на остальных собравшихся. — И добычу принёс. Вот и ладно. — Макс вернулся? — судьба друга его сейчас волновала, уж больно тот был без башенный. — Нет, — старик покачал головой. — Ждать будешь? Эш кивнул и, развернувшись к лесу лицом, уселся в траву. До времени окончания осталось двадцать минут. И лишь тогда из леса выскочил Макс. Парень нёсся в сторону племени с огромными глазами полными ужаса. — Кабан! — крик долетел до собравшихся и заметался по поляне. Здоровый секач, изрытый шрамами с налитыми кровью глазами, выскочил следом за парнем. Встал один из мужчин и направился навстречу животному. В руке блеснуло лезвие. Эш смотрел во все глаза. Мужчина сместился в бок и, схватившись за холку кабана, одним движением взлетел. Секач встал. Покачнулся и завалился на бок. Из глаза торчала рукоять ножа. Индеец поднял глаза и глянул на Эша. — Запомнил, Джиби? — спросил мужчина. Эш кивнул. Он верил, ничего не бывает просто так. — Ты должна ему рассказать! — увещевал Ворон. — Он совершеннолетний! Должен знать! На кухне горел свет, и дед с матерью явно спорили. — Совершеннолетний он будет в двадцать один, — женщина не сдавалась. — Он должен знать, кто его отец! — упёрся старик. — Он же неприкаянный, без корней! Перекати-поле! — Я не могу! — мать прошептала это тихо. — Ты должна! — Эш возликовал, зная дед её дожмёт. Мама пришла в его комнату к вечеру. Эш лежащий на кровати в наушниках, посмотрел на женщину с любопытством. — Нам нужно поговорить, — она присела на его кровать, комкая в руках яркую тряпицу. — Я хочу рассказать тебе об отце. — Ты его любила? — то, что он очень хотел знать. На самом деле, только это было важно. — Я и сейчас его люблю. Хотя он и был не совсем человеком, — она протянула Эшу оранжевую тряпицу. — Это всё, что у меня осталось от него, когда я сбежала из Нью-Йорка. — Мам, если тебе тяжело, не говори, — прошептал он. — Спасибо родной, — она притянула его к груди, целуя в макушку, как маленького. — Однажды, ты узнаешь всё, обещаю. — Так значит ты жила в Нью-Йорке? — со смешком спросил он. Самая простая тема. — Бруклин? Манхеттен? — Разогнался! — она щёлкнула его по носу. — Может мне захочется побывать там, где ты жила, когда я туда поеду? — он пожал плечами. Мама побледнела. — И когда? — голос дрогнул. — Думаю, в следующем месяце. — Эш бесхитростно улыбнулся. — Хочу подзаработать на колледж. — У тебя же есть деньги, которые присылают дедушка с бабушкой, — она прищурилась. Ей совсем не нужно знать, что он решил ехать именно после того, как она сказала, что жила в Нью-Йорке. — Я сам хочу заработать. — Эш обнял маму. — На аренду жилья много уйдёт, но это не важно. — Я думаю, ты можешь пожить в моей квартире, — маму ему не удавалось обмануть никогда. И в этот раз он сомневался, что у него вышло. — Так и поедешь с одним рюкзаком? — Лия словно забыла, как бежала в Нью-Йорк с таким же рюкзаком. — Мам, там одежда. А больше мне и не надо ничего, — предвкушение буквально не давало ему стоять на месте. Старик заводил свой старенький пикап, а Эш прощался с мамой. — Хорош. Ты помнишь всё? — женщина строго посмотрела на сына. — На звонки отвечать. Не пропадать, — он шутливо отсалютовал ей двумя пальцами. — В неприятности не влезать. Лия обняла его порывисто. Сжала. — Не ищи его, Эш, не надо! — прошептала в ухо, едва слышно. — Всё будет хорошо, — парень прижался губами к щеке матери. Ворон молчал всю дорогу, и лишь подъехав к вокзалу, повернулся к Эшу. — Найди его! — отрывисто приказал он, пряча в уголках губ улыбку. — Найди обязательно! — Позаботься о матери, — серьёзно кивнул Эш. Старый автобус нёс его прочь от прошлой жизни, в мир, где жил отец. Квартира матери была маленькой и располагалась не в самом спокойном районе. Но Эшу было плевать. Слишком ошеломлён он был огромным городом и толпами людей. Первые пару дней он просто бродил по улицам среди людей. Дышал запахами улиц. Впитывал новый для себя мир. План созрел неожиданно. Парень увидел ребят рисующих граффити на стене и его осенило. На повязке были изображены иероглифы. Что если они что-то да значат? Он купил баллончики и принялся оставлять эти знаки там и тут, добавляя к ним указатели. Давай! Найди меня! Однако, никто не приходил. Вот уже второй месяц, каждый вечер, Эш проводил на крыше здание, к которому вёл того, кто сможет понять послание. Он начал отчаиваться. Может он не хочет искать? А может, искать уже и некому? Эш вздрогнул, услышав грохот пожарной лестницы, и глубже отступил в темноту. Нечто тяжёлое опустилось на крышу. Вжикнуло колёсико зажигалки и запахло крепкими сигаретами. Парень осторожно, стараясь не шуметь, выглянул из укрытия. На парапете сидел некто огромный. За спиной у мужика был рюкзак. Блеснула сталь и в стену ударила звёздочка, высекая белые искры. — Выходи, — рявкнул гигант и легко сделав сальто, оказался с Эшем лицом к лицу. — Тебе повезло, что откликнулся я, а не... он. Немного тебе всыплю, и разбежимся, а он... убил бы, без жалости. Парень нахмурился. Похоже, его не так поняли. Именно этот момент выбрала луна, чтобы наконец-то приласкать своим светом землю. Перед Эшем стояло чудовище. Настоящий зелёный монстр. — Серьёзно?? — золотые глаза существа округлились. — Ты же моль бледная! Может хоть приятелей позовёшь? — Вы... всё не так! — он не собирался драться, тем более с монстром. —А как? — существо затянулось, выдыхая едкий дым и блестя белыми крепкими зубами. — Ты оставлял на стенах наш клановый знак. Знак моего брата. Значит, искал нас? — Всё не совсем так. — Эш покачал головой. — Я искал хозяина этого, — он стянул с запястья оранжевую повязку и расправил её. Рафаэль прищурился. Что-то не давало ему покоя. Плохонько одетый мальчишка выглядел растерянным. В голубых глазах обречённость. Стоп! Глаза! И как он умудрился заполучить повязку Майка?? Что вообще тут происходит?? — Это вещь моего брата, — дотлевшая сигарета обожгла пальцы, и Раф растёр её в кулаке. — Как она попала к тебе? — Мама дала. — Эша трясло. Его отец не человек?? Поэтому мама просила его не искать?? — Сказала, это принадлежит моему отцу. Рафаэль застыл памятником самому себе. И раньше, лет шестнадцать назад, он бы сказал, что мальчишка не может быть сыном Майки. До момента, как Караи сделала аборт и свалила в Японию, поклявшись не возвращаться. Это было как раз после смерти Сплинтера. Лео... о том, как сходил с ума, после всех тех событий их старший брат и лидер, думать не хотелось. Отец стал ещё одной их потерей, самой трагичной. А его любимый сын... Раф и представить не мог, что всегда правильный Лео, может быть мстительной сволочью. Сначала, ему это даже нравилось. Но когда, вместо жизни на инвалидности, футы стали умирать, он понял, нужно что-то делать. Команда распалась. Лишь сенсей держал их вместе, как оказалось. Первым ушёл Лео. Свалил в джунгли, надеясь обрести если не покой с собой, то хотя бы с миром. Потом, ушёл Майк. Сказал, что семьи, их семьи, нет уже слишком давно, и он не хочет жить в этом доме. Раф и Дони жили всё так же. Один пил и гонял по городу на байке, а второй не вылезал из лаборатории. И вот Рафаэль стоит и смотрит на часть прошлого Микеланджело, которое его когда-то изменило, безвозвратно. Мальчишка был слишком бледен для человека. На худом лице выделялись лишь голубые глаза. — И чего же ты хочешь? — Рафаэль чиркнул зажигалкой, скрывая волнение. — Думал, приедешь и тут же попадёшь в добрые папочкины руки? Не выйдет. — Я просто хотел узнать, почему он не остался с мамой, — парень сжал повязку в кулаке. — Ха! — Раф оскалился. — Это и я могу сказать. Так уж и быть выдам тебе страшную тайну. — улыбка стала язвительной. — Если твоя мать та о ком я думаю... а по другому быть не может, потому что после неё, Майк к себе ни одну бабу больше не подпускал...— он затянулся. — Она сама его бросила. Назвала уродом и выпнула из своей жизни, как бездомного, облезлого щенка. — Но она сказала... — начал мальчишка. Раф скользнул к нему одним неуловимым движением. — Любила? — он выдохнул дым в лицо мальчишки. — Ты это мне щас сказать хочешь?? — смех вырвался против воли. — Посмотри на меня и подумай ещё раз, сынок! — Я ничего не прошу, — парнишка, надо отдать ему должное, даже не отступил. Лишь нахмурился, становясь похожим на Майки в детстве. — Просто хочу его увидеть! Микеланджело изменился, пожалуй, сильнее всех братьев. Раф точно знал, в какой момент младший брат сломался. И наблюдать за этим, не имея сил помочь, ад. — Да без проблем, только не жалуйся потом, — возможно эта встреча что-то изменит. Но хуже уже не будет, точно. Микеланджело жил на старом складе, оформить бумаги помог Кейси. Так, у Майки появилось своё жильё. Рафаэль периодически заглядывал к брату. Но того либо носило где-то, либо он был пьян до невменяемости. Майки взял на себя роль Всевидящего. Добровольно очищая город от бандитов. Но делал это пожалуй слишком жестоко. В этом, он был схож с Лео. Только Леонардо вовремя понял, что съезжает крышей. А Микеланджело... Он просто больше не хотел сострадать людям. Раф распахнул дверь склада и подтолкнул мальчишку вперёд. — Ну, идём знакомиться с папашкой? — саркастично уточнил он. — Опа-па, Рафи бой, какими судьбами да в нашем районе? — раздался голос откуда-то сверху. Эш вскинул голову. Второй монстр, похожий на провожатого, стоял, облокотившись на перила второго этажа. И повязка на нём была чёрная. Под потолком вился сизый дым. Второе чудовище тоже курило. — Хотел тебя с мальчишкой одним познакомить. — Рафаэль усмехнулся. — Ну-ка, ну-ка! — второй монстр соскользнул со второго этажа, практически бесшумно приземляясь перед Эшем. Он распрямился. Ещё один гигант. — Знакомься... — Рафаэль запнулся. — А как тебя, кстати, зовут, смелое насекомое? Парень скинул с головы капюшон и уставился в голубые глаза напротив. — Эш. — коротко и хрипло ответил парень. — Ну и что же такого примечательного в очередном беспризорнике из жопы Нью-Йорка? — презрение ожгло Эша хлыстом. — Примечательного? — Раф притворно задумался. Помедлил и договорил. — Ну не знаю даже. Может то, что конкретно этому таракашке его мамашка затирала, что ты его папка?? Пару секунд висела гробовая тишина. А после, монстр в чёрной бандане залился громким смехом. — Стоп... Стоп... — Майк попытался перевести дыхание. — Внатуре? Какая-то недалёкая дамочка... Похоже, из тех, что я спасал столь охотно в прошлой жизни, решила приписать мне своего ублюдка? Нет, серьёзно?? Эш протянул чудовищу смятую оранжевую повязку. Тот подхватил её двумя пальцами. — Весомый аргумент, — припечатал он. — Сколько я таких потерял. — Ты хоть имя матери спроси! — Рафаэль сложил руки на груди. Микеланджело же бросил не важную для него тряпку на грязный пол. — Ну, давай, удиви? — он кивнул Эшу. — Лия. — ярость кипела в нём, готовая вот-вот вырваться наружу. После этого, его, скорее всего, убьют. Ему не справиться с двумя чудовищами. — Мою маму зовут Лия. Семнадцать лет назад она сбежала из этого города. От тебя. Тишина обрушилась на троицу. Улыбка медленно сползла с лица Майки. На шее Эша сомкнулась лапища. — Хотел втереться в доверие, назвав это имя? — на морде твари читался смертный приговор. — Ты прогадал. За это имя, мне хочется тебя убить. — Видно, она не зря от тебя свалила! — невыносимо. Если это его отец... Нахер! Лучше быть безотцовщиной! Эш не смог бы победить в драке этого гиганта. Но двигался точно быстрее. Одного нажатия на основание большого пальца хватило, чтобы хватка на шее чуть ослабла. Сгруппировавшись, Эш припал к полу, ловко выдёргивая оранжевую повязку из-под ног монстра. В дверь он вылетел спиной и рванул наутёк. Ты добился?? Ты узнал?? Тебе достаточно, того как тебя и твою мать изваляли в дерьме?? Эш лихо взлетел на ближайшую крышу и рванул в город, перепрыгивая с одной крыши на другую. Никогда!! Почему?? Как вообще вышло, что мама полюбила чудовище?? И как её фраза: твой отец не совсем человек, описывает этого монстра??? Он остановился резко. Ему на встречу неслись несколько фигур в чёрном. Что за оживлённое место эти Нью-Йоркские крыши?? Мужики в трико, явно не разделяли удивления и принялись его окружать. — Что вам надо? — Эш набычился. Но ответа не дождался. — Не дружелюбный у вас какой-то город, честное слово! То чудовища! То придурки в колготах! На него бросились. Эш перескочил через одного, крутанулся и обошёл другого. — Вы из-за колготок обиделись? — насмешливо уточнил он. — Звиняйте, против правды не попрёшь, — парень сплюнул. — Дед говорил, что мужики в колготках либо на сцене, либо пидоры. Вы кто конкретно? Придурки в чёрном вытащили оружие. — Ясно... вопрос снят... — Эш ушёл от первого удара сальто назад и помчался по крышам прочь. Из груди рвался смех пополам с азартом. А потом, дома закончились, и Эш вылетел к перекрытому мосту. Стоило ему затормозить, как мимо, чиркнув по уху, пролетела железяка. — Эй! Ну, хорошо же побегали, на хрена? — его убить собрались что ли? — Это... Что-то сбило Эша, выбивая воздух из груди. Спустя миг он оказался висящим на одной из балок моста. Внизу, далеко под ногами шумела вода. — Дибил малолетний! — выругался знакомый голос. Парень вскинул лицо и узнал одно из чудовищ. Монстр держал его одной рукой, а сам смотрел туда, где раньше стоял Эш. — Теперь многие умрут. Парень повернул голову туда, куда смотрело существо, и опешил. Тот, другой монстр, в чёрной бандане, шинковал мужиков в колготках. Странное оружие оставляло за собой следы из алых брызг. Три ножа на каждой руке и ни капли жалости. — Зачем? — к горлу подкатил ком. — Они же ничего не сделали! — Тут ты прав, эти футы, скорее всего новички, и действительно ничего наворотить не успели, — существо цокнуло языком. — Одна беда, они встали между братом и тобой. И они люди. Эш забился в руках существа. — Не дёргайся! — на рёбрах сомкнулся стальной обруч. — Сам... блядь, напросился... — сдавленно просипел Эш и выблевал скудный завтрак. Этот в красной тряпке лишь вздохнул. Всё закончилось слишком быстро. Над мостом резко воцарилась тишина. Чудовище, держащее его, спрыгнуло на дорогу и выпустило Эша из рук, лишь слегка придерживая. — Ничего, ничего... — существо похлопало его по спине. — Привыкнешь. Тот, что в чёрной повязке подошёл к ним и хмыкнул издевательски. Эш пошатнулся и вырвался из чужих рук. Вытер губы, стирая слёзы и сопли. И прошёл мимо монстра в чёрном. — Малец, погоди... — парень дернулся, уходя от чужих рук. — Нахер иди! — он накинул на голову капюшон и прибавил шаг. — Долбаный придурок! — Ни хрена себе. — Майк хотел было рвануть за мальчишкой, но Раф его остановил, показывая измазанную кровью тряпицу. — То, что нам нужно у нас уже есть. — Рафаэль вздохнул. — Погнали к Дону. — То есть, ты мне хочешь сказать, что мальчишка действительно мой сын? — Микеланджело хмуро посмотрел на брата. — Да. Ты не рад? — Донателло прищурился. — А ты был бы? — огрызнулся Майки. — Конечно, — бодро ответил Дон. — Ага, так и вижу, как ты радуешься обретённому ребёнку, желательно рыжему. — Микеланджело фыркнул. — У вас всё? — Донателло увидев кивки, отвернулся к монитору. — Не смею вас больше задерживать. — Удачи. — Микеланджело кивнул в спину брата и заспешил на выход, Раф, подумав, за ним. — Сочувствую мальчишке, — последнее слово, как и всегда, осталось за Дони. — Нахер ты с ним так? — Раф, выйдя из лаборатории брата тут же закурил. — Рафи бой, я знаю о нашем слишком умном братишке такое, после чего и ты не захочешь с ним говорить. — Майки выхватил у брата сигарету и затянулся, прислоняясь панцирем к стене. — Я слышал, что орал Лео, когда его Дон откачивал. Каждое грёбаное слово слышал! — И что же говорил Лео? — возможно Рафаэлю совсем не стоит это знать. — Дони, это всё, все, что с нами случилось, сотворил Дон. — Микеланджело горько усмехнулся. — Что именно? Говори толком? — Раф нахмурился. — После того как Эйп его бросила, наш супер умный брат решил, что таким как мы не светит счастье. — Микеланджело прикрыл глаза. — Он приходил к твоей девушке. Потом к моей, а после к Караи. Ты же знаешь, как хорошо наш братишка умеет убеждать? — Я тебе не верю! — он сделал шаг к брату. — Не верь! — Майк отлепился от стены и пошёл к выходу. — Я тоже не хотел верить, что именно Дони разрушил мою жизнь! — Так ты поэтому... — Раф сглотнул вязкую, горькую слюну. — Да. Оставшись тут, я бы его точно убил, — шёпот отразился от стен логова, отзываясь в душе Рафаэля. — Ты теперь тоже уйдёшь? — раздалось тихое за спиной. Раф обернулся и испытывающе уставился в глаза брата. Без очков, Донателло выглядел беззащитным. — Нет, — он вздохнул. Разве может он бросить брата? — Ты же помрёшь без меня. Отец бы это не одобрил. — Извини... — начал Донателло. Рафаэль вскинул руку. — Не извиняйся, за такое не извиняются, — он развернулся и направился в гостиную. — Извиняются, только не прощают, — прошептал Дони. — За такое не прощают. Эш метался по крохотной квартирке матери, словно дикий зверь в клетке. Почему она не сказала? Почему скрыла от него такую правду? Он схватил телефон с тумбочки. Пропущенные от матери. Ну-ну! Посмотрим, что ты скажешь! — Алло? — её спокойный голос немного притушил его злость. — Что они такое, мама? — гнев, заполнил его до краёв. Перед глазами то и дело вспыхивал тот, кто по идее был его отцом. Тот, с кем спала его мать. Кого она так и не перестала любить. Убийца. Урод и убийца! — Ты его всё же нашёл, — грустно проговорила она. — Что они такое мама?? — ещё миг и у него начнётся безобразная истерика. — Мутанты, сынок, — женщина вздохнула. — Твой отец и трое его братьев, мутанты. Не люди, но и не животные. Гипер сильные, защищающие людей, несмотря на отношение этих самых людей к ним. Они герои, Эш. Парень заржал. Натурально, не обращая внимания на удивлённые реплики матери в трубке. Через пару минут смех захлебнулся. — Твой герой, мама, стал убийцей, — прохрипел Эш. — Он при мне, сегодня, нарезал в мелкую соломку, два десятка людей. — Нет... — кажется, она плакала. — Да, мама, мой отец, убийца, — телефон упал на пол и Эш закрыл руками лицо. Лучше бы он не знал. Лучше бы не видел. — Я должна, прости, Ворон. — Лия лихорадочно кидала в сумку одежду. Она почувствовала, её сын разбит. Его светлый мир рухнул. Индейцы, посвящают своих мальчишек в мужчин, походом в лес. А мутанты... они видимо окунают своих детей в кровавую кашу! — Я знаю, что должна, — он тормознул её, придерживая за плечо. И неожиданно постучал по лбу женщины. — Смотри глубже! Дальше и глубже! Не всё стоит принимать на веру! Микеланджело задумчиво смотрел на дым, поднимающийся к потолку. Давно в нём не бурлил такой коктейль из чувств. Обида, боль, ненависть, недоумение. Если она его не любила, зачем тогда ребёнка оставила? Не знала? Он поморщился. Да нет, знала, потому и вела себя странно. Почему? Тысячи, почему роились в его голове. Почему она притворялась? Почему не испытывала отвращения? Не испытывала же, он бы заметил! Почему, спала с ним так легко? Почему он вообще поверил в её чувства? Почему его сын существует? Почему он захотел найти Майка? Чёртова девка! Даже через семнадцать лет она умудряется сводить его с ума!!! Нужно проветриться! Немедленно! Иначе он не заснёт! Ноги сами привели его к знакомому дому. В окнах темно, похоже, мальчишка куда-то свалил. Майк усмехнулся, вспоминая свою юность. Побеги ночью на каток или на матчи. Микеланджело уселся в тени печально знакомой трубы воздуховода. Вздохнул и откинулся затылком на холодный кирпич стены. Всё, как и семнадцать лет назад. Он ровно так же бездомный и никому не нужный. Под сомкнутыми веками вновь она. Девушка, чьё имя он не произносил долгие годы. Мягкая улыбка. Нежные поцелуи. Страсть, замкнутая под тонкой кожей. — Лия... — прошептал он и тут же прикусил непослушные губы. Именно в этот момент в знакомом окне вспыхнул свет. Микеланджело прищурился. Мальчишка вернулся? Изящный силуэт приблизился к окну. Майк сглотнул. В горле вспыхнул пожар. Моментально заводя его ярость. Она. Стояла у окна. Худенькая. В обтягивающих джинсах и короткой курточке. Микеланджело оскалился. — Щас ты мне на все вопросы ответишь, сучка! — тихую грусть сменила живая ненависть. Он дождался пока она отойдёт вглубь комнаты и бесшумно пролез в окно. Хорошо, что оставила открытым. Явно ведь не ожила, что он придёт. Иначе, заперлась бы на все замки. Хотя, если бы пришлось, он эту раму просто бы высадил. Лия стояла к нему спиной. Вот она замерла, словно почувствовала что-то. Подняла голову и медленно обернулась. Любовь сука!! То, что Лия подумала глядя в голубые глаза, того, кого когда-то растоптала. Она не переставала его любить все эти семнадцать лет. — Как ты посмела? — прорычал он. — Как могла сбежать, зная, что ждёшь моего ребёнка?? Что ему ответить? Рассказать, про дикий страх? Про то, как она тряслась над новорожденным сыном? О том, как вздрагивала, ожидая, что все те, кому отец ребёнка перешёл дорогу, начнут охоту за её мальчиком?? А может о том, как плакала ночами, потому что ей приходилось изо дня в день смотреть в глаза Эша? Голубые глаза Майки, на человеческом лице!! Сейчас, она понимала, что поступила глупо. Микеланджело защитил бы их с сыном. Стоило только рассказать о страхах преследующих её. Она могла остаться с любимым. Эш, имел бы отца. А Майки... не стал бы тем, кем стал. Он изменился, тот парень, из-под неуклюжих пальцев которого выходили красивейшие картины. Стал выше, мощнее. Толстую кожу покрывало множество шрамов. Но самое страшное изменение коснулось глаз. В голубом пламени жил гнев. — Чем, я так тебе не угодил?? — он не говорил, шипел, едва сдерживая ненависть. — Хотя нет, тебе понятно чем! Но, с чего ты решила, что имела право лишать меня сына??? — скользящий шаг к ней. — Я хотела защитить, его и... себя, — проговорила Лия тихо. — От чего, ради всего святого??? — ещё одно неуловимое движение. — От тебя, — губы дрогнули, в нос ударил его запах. Он пах кожей и кровью. — От твоей жизни. Плечи обхватили сильные пальцы, сжали, так сильно, что после у неё точно будут синяки. — Ты уничтожила меня, — боже, что же она с ним сотворила. — Отняла смысл. И разорвала всё внутри на ошмётки! — Прошу, Май... — он закрыл ей рот своей ладонью. — Не смей! Никогда больше не произноси моё имя, своим лживым языком!! — неожиданно он усмехнулся. — Урод, так ты меня назвала когда-то? Ну, так вот, это имя мне вполне подходит! Лия покачала головой. Он не понимает. Время остановило свой бег. Мир застыл. Где тот парнишка, что улыбался ей? Который приходил ночами в её крохотную квартирку, чтобы остаться. Что за тьма в его невероятных глазах?? Его рот впечатался в её губы. Жёстко, властно. Майки больше не целовал, он присваивал. До боли сжимая её в своих руках. Лие до одури страшно. Но она больше не побежит. Несмотря на то, что боится теперь уже его. Смиренно ждёт, как именно он захочет её наказать. Падая на матрас, Лия вскрикнула. Но Майк уже не собирается останавливаться. Хочет причинить ей боль, чтобы хоть ненадолго перестать чувствовать свою. Секс разве может быть смертельным? Удивилась Лия. Может, поняла она, стоило Майки толкнуться в её тело. В любимых глазах океан ненависти. — Я сходил с ума! — шипит он, оставляя на её теле метки своей несдержанности. — Наивный дурачок! Всё надеялся, может это ошибка! Может я чем-то тебя обидел! Хотел извиниться при встрече, проглотив то, как ты меня назвала! — он схватил её волосы и намотав на кулак с остервенением дёрнул, заставляя Лию подставить ему незащищённую шею. — Но ты не оставила мне даже шанса!!! За что??? Она кусала губы, стараясь не вскрикивать во время его толчков. Она не узнавала этого Майки. Парень, которого она полюбила, относился к ней бережно и секс с ним был чем-то невероятным. Он просто не был способен причинить ей боль. Как она может его любить? Даже сейчас. Вбиваясь в неё, кончая с рычанием, он продолжал смотреть ей в глаза. Ну же, блядь, где твоё отвращение??? Где попытки отбиться??? Он бы не отступил, нет. Но она ведь и не пытается! Лия натягивает одежду, сжимает полы куртки, пытаясь согреться. Майки стоит у окна, стискивая голову руками. А в комнату вплывает Нью-Йоркская стылая осень. Она с радостью накидывается на последнее светлое, что ещё жило в двоих. Любовь сука! Думает Микеланджело. Потому что от неё невозможно избавиться! Она будет преследовать, как долбаный призрак. И вот в такой момент, не вовремя сожмёт сердце стальными когтями. Он ненавидел и любил эту женщину, одновременно. — Мама! — голос мальчишки заставил вздрогнуть двоих в комнате. Эш влетел в спальню. Улыбка погасла, стоило ему увидеть мутанта у окна, и маму на кровати со сбитыми простынями. — Что ты с ней сделал, мудак? — Эш! — Лия встала, понимая, что сейчас будет скандал. — Он ничего не... — Всего лишь спросил, почему о тебе не сказала. — Майки повернулся и сложил руки на груди. — А остальное тебя точно не касается. — Ну, ты и... — парень побледнел. — Эш!! — уже громче крикнула Лия. — А тебе самому не интересно? — Майк перевёл взгляд на женщину. — Наверняка кого-нибудь убил! В твоём стиле! — прошипел Эш. — Он всегда бы хорошим, — тихий голос заставил обоих замолчать. — Эш, твой отец всегда был хорошим парнем! Не сомневайся! — Мам, я видел, как он убил тех людей, — её безумная вера неожиданно вызвала раздражение. — Значит, так было нужно! — она прикрыла глаза. Майк посмотрел на неё поражённо. — Твоя слепая вера, в него... — Эш не хотел сдаваться. Лия поднялась и подошла к Микеланджело. — Ты должен объяснить! — женщина подняла глаза, прищурилась. — Не должен! — зло отбрил он. — Должен, чёрт побери! — она ткнула пальцем в пластрон Майки. — Ты своему сыну, должен! Лия зашагала на кухню. — Что ты сделал? — Эш сделал шаг к мутанту, сжимая кулаки. — Чтобы не случилось между мной и твоей матерью, тебя это не касается, сопляк! — Микеланджело всё ещё чувствовал её запах на своих руках. — Что от тебя было нужно тем мужикам в колготках? — парень скрипнул зубами. — Ками! Ну, ты и неуч! — Майк прикрыл глаза ладонью, сгорая от стыда. — Эти мужики ниндзя! И одеты в специальные костюмы ниндзя! — Да? А назначение костюма меняет то, что он похож на трико? — Эш фыркнул. — И ты футам свои соображения естественно высказал! — догадался Майк. Эш кивнул. — Ясно, почему они помчались за тобой, бросив основную цель. Прищемленное эго, как удар по яйцам, для молодняка так точно. — Ты их сам привёл к своему дому? — парень посерьезнел. — Значит башка всё же рабочая. — Микеланджело усмехнулся. — Я долго и упорно заманивал именно этот отряд. Эш молчал. Неожиданно понимая, что мама не совсем не права. — Беспредельщики. Вот кто они, — он скривился. — Насилие, грабежи, убийства и это я по верхам озвучил. — Но ты... — почему Рафаэль думал, что Майк просто убивает. — Разница между мной прежним, наивным дураком, и мной нынешним, в том, что я перестал жалеть врагов. Я не оставляю за спиной горы трупов, как бы не хотелось думать ныне святому Рафаэлю. И я убиваю, но лишь тех, кто этого действительно достоин, — в голубых глазах решимость. — А мама... — Эш ссутулился. — Твоя мама, просто показала мне какие люди на самом деле, — каждый раз больно. Даже думать об этом, больно. Парень мельком глянул в сторону кухни и придвинулся ближе к Микеланджело. — Она тебя любит, — шёпот мальчишки заставил улыбнуться Майки уголком губ. Эш прищурился, рассматривая Микеланджело. Удивлённо вскинул бровь. — И ты, ты тоже... — поражённо проговорил он. — Иногда, любовь так сильно замешивается на ненависти, что ей просто не хватает места. — Майки шагнул к окну. — Кофе хочешь? — неожиданно прозвучало от двери на кухню. Сколько она там стояла? И что слышала? — Я больше не пью кофе, — он не стал уточнять, что теперь глушит виски. И просто вылез в окно. — Мама, он не обидел тебя? — с горечью прозвучал голос парня. — Нет, милый, конечно, нет, — её ложь в каждой букве. Тоскливая, словно само одиночество. Утро началось не с кофе. С Рафа, к сожалению. — Ты у него был? — брат удобно развалился в кресле, с интересом рассматривая Микеланджело, который после ночной попойки уснул на диване. Майк попытался встать, тело отомстило ему дичайшей болью. — Скорее у них, — он с трудом принял вертикальное положение, башка наполнилась колокольным звоном. — Не понял? Племяш уже подружку завёл? — удивленно уточнил старший брат. — Да какая подружка нахер! — Раф не мог знать, конечно. Но вот это переспрашивание вызвало новый поток боли. — Мать его примчалась! — Твою мать! — Рафаэль наклонился вперёд до упора. — А я не мог понять, чем от тебя пахнет. Ну, кроме перегара и курева. Что вот так всё просто? — Нет! — Майк попытался подняться, холодильник с заветным пивом в соседней комнате. И надо было вот так надраться?? — Я не вытерпел. Она не сопротивлялась. — Ками, как был ты дебилом, так им и остался! — Раф скривился и смотрел с отвращением. — Тебе жизнь дала шанс! Реальный шанс! Любимая жива! Сын, твой сын, жив! И они оба тут в городе! Какого хрена ты творишь? — Когда она снова свалит, ты меня соберёшь? — рявкнул Майк. — Хотя нет, прости! Кто бы тебя самого то собрал? — Дурак! — Рафаэль прикрыл глаза рукой. Майк стал похож на Лео, боялся рисковать. — Ты пойми, если я снова поверю, что мы с ней, это реальность... — он сглотнул. — Когда она свалит, я... не смогу... жить... — Трус ты братец! — Раф вздохнул. Он поднялся и направился в соседнюю комнату. Загремело стекло. Брат вернулся и протянул Майки бутылку пива. — Прими лекарство, болезный... — к горлышку второй бутылки он припал сам. Именно в этот момент дверь распахнулась. — М-да, надо быть осторожнее, алкоголизм, похоже, у меня семейное... — Эш с неодобрением рассматривал новообретённых родственников. — И что тебе нужно? — недобро поинтересовался Майки, не обращая внимания на вращающего глазами Рафа. — Навестить пришёл, — нагло ответил парень. — Вдруг с тобой что-то? — За наследством пришёл, — тихо закончил Раф. — Кому чего! — мальчишка упрямо выпятил подбородок. — Я, например из-за тех, которые в трико, переживал! — Бродвейский кордебалет? — Раф вскинул брови. — Нет!! — Эш понимал, над ним издеваются, но всё равно бесился как ребёнок. — Те, которых... убили вчера. Ни от кого не укрылось, что Эш не знает, как обращаться к Майки. — Шли бы вы отсюда, оба. — Микеланджело поднялся и направился на второй этаж. Проскрипели ступени. Раздался вздох и всё стихло. — Вот и пообщались. — Раф поднялся, метким броском отправляя бутылку в урну. — Поехали в логово с очередным дядей тебя познакомлю. Заодно глянешь, как мы живём. И как этот балбес жил. — Ух ты! — Эш не сдержал восхищения, видя, как Раф выкатывает из тупика между складами мотоцикл. — Твой? — Ага. Моя малышка. — Рафаэль погладил сидение. — Сам собрал? — парень смотрел на Рафа с восторгом и благоговением. Тому очень захотелось сказать, что сам. — Починить могу. Собрать, не факт, — мутант натянул шлем. — Вот Дон у нас голова. Эшу хотелось заверещать совсем по-мальчишески, как только мощная машина набрала скорость. Жаль, что путь не был долгим. Десяток минут и байк въехал под быстро поднимающиеся ворота. Потом они спускались на лифте и лишь тогда оказались в гараже. Рафаэль установил мотоцикл на подножку и поднял лицо к потолку. — Дони я с гостем. — Эш сколько не силился, так и не смог разглядеть камеру. — Так у вас у всех есть какой-то талант? — спросил парень неожиданно. — Ты о чём? — Раф удивлённо остановился. — Ты сильный. Брат, что собрал мотоцикл, умный, — он запнулся. — Ещё есть Лео, он лидер от бога и стратег не плохой, — кивнул Рафаэль. — А... — Эш замолчал окончательно. — Майки был нашей душой, до того как... — теперь молчали уже двое. — Я думаю ему проще увидеть талант Микеланджело, — встретивший их мутант был невероятно похож на человека. Уставший учёный, в очках и потрёпанном халате. — Я Донателло, рад познакомиться. Эша провели на второй этаж. Коридор был словно не жилой. Тёмный и пустой. Раф толкнул одну из дверей. Резко вспыхнул свет ослепляя. — Спускайся потом вниз, на кухню, — тихо проговорил Рафаэль, мягко подталкивая парня вперёд. Все стены этой комнаты были оклеены картинами. Большими и маленькими. Рисунки карандашом и красками. Вот, рыжий кот сонно смотрит на художника, забыв лапу опустить. Бруклинский мост, упирается в животы стальных, налитых туч. Кажется, миг и разверзнется буря. Закат, с невероятной высоты. Мазки такие насыщенные, что Эш почувствовал жал последних солнечных лучей. Девушка. Веснушки, рыжие локоны. Добрая улыбка. Парень, бандитской наружности, смотрит настороженно. Крыса, с совсем человеческим выражением глаз. Смотрит пристально, будто читает твою душу, как открытую книгу. Рафаэль, ухмылка, зажатая между зубов зубочистка. Красный закат, за спиной. Донателло, щурится на солнце, словно бывает на улице очень редко. Третий, тот, кто видимо сейчас отсутствует. Синяя повязка. Смотрит вдаль, будто бы ищет что-то. Синие глаза полны покоя и уверенности. Автопортрет? Микеланджело. И его, Эш не узнал. Оранжевая повязка и невероятная улыбка. Так улыбаются лишь те, кто действительно счастлив. Так, улыбался сам Эш. В такого Майки, мама действительно могла влюбиться. Огромное старое здание, перед ним несколько детей. Воспитательница, присматривающая за ними. Добрые глаза в лучиках морщинок. Девушка с восточными глазами. В её взгляде неизбывная тоска. О! Танцующая девушка. Эш подошёл ближе. Следующий рисунок был более детален. Мама! Танцует. Бежит куда-то с рюкзаком, волосы треплет ветер, а на губах таинственная улыбка. Она же, сидит за столом, обнимает ладонями кружку. А в глазах... Целый мир. Следующий рисунок мятый и криво приклеен к стене. Танцующая мама, а поперёк рисунка, размашистая надпись: я хороший парень. Последний набросок. В маминых глазах, бездна боли. Почему ты не увидел? Почему это вижу я, но не увидел ты? Эш осмотрел саму комнату. Заправленная кровать. Памятные вещички на полках. Всё так, словно он ушёл, чтобы ещё вернуться. А это что? Он поднял пластиковую коробочку. Плеер? Можно спросить внизу. Интересно, какую музыку слушал... отец. Майк выставил его сегодня. Не захотел даже говорить. Возможно, тот, кто жил в этой комнате и творил невероятные картины, умер, думая, что брошен и не нужен. — Ты пьян! — Лия поморщилась, разглядывая Майки. Алкоголем от него разило за милю. Да ещё и стоять он на своих ногах мог с трудом. — Ну и? — грубые руки обхватили её талию. — Стояк то мой никуда не делся. — Ради бога не скатывайся до пошлостей, прошу, — она постаралась отпихнуть настырного мутанта. — Эш в любой момент вернётся, — она дышала через раз. Сколько же он выпил? — Ах да, твой сынок, — злая усмешка искривила его губы. — И твой, — с чего он вообще нажрался и пришёл к ней днём. — По крови, возможно. — да что же с ним. — Только вот, я не видел его младенцем. Не смотрел, как он сделал первые шаги. Не учил его ездить на велосипеде. Так что, прости, детка, у меня нет с ним связи. — Микеланджело, скажи мне, ты дурак? — он всё сильнее давил, она отчаяннее сопротивлялась. — Ты его отец! Но даже шанса вам двоим дать не хочешь? — Нет! — туман в голубых глазах стал гуще. — И тебе, я давать его не собираюсь тоже. — Тогда какого хрена ты припёрся?? — всему есть предел. — Не знаю, — он, словно только что сам понял куда попал. — Ложись спать. — Лия потянула его вглубь комнаты. — Нечего удивлять прохожих твоей пьяной тушей. Майки послушно словно ребёнок, плёлся за ней. Позволил толкнуть себя на кровать. — Я не могу... — прохрипел Майк внезапно, вжимаясь лицом в живот Лии. — Ты вновь здесь, но в любой момент можешь исчезнуть. Это меня убивает. Ты меня убиваешь! — он вскинул лицо и посмотрел на неё с отчаянием. — Ложись спать. Мы ещё сможем поговорить, обещаю, — она развязала узел чёрной банданы. Погладила его лысую, густо покрытую шрамами, голову. Лия снимала с него ремни, штаны, ботинки. Небольшие сумки забитые чем-то странным. С опаской уложила под кровать устрашающего вида оружие. Микеланджело со вздохом повернулся на живот, обнимая подушку. Лишь на миг его лицо озарила мягкая улыбка. Та самая, по которой Лия скучала, в которую когда-то так легко влюбилась. После тихого поселка, где он вырос, Эшу очень нравятся шумные улицы Нью-Йорка. Он вытащил из рюкзака наушники и устройство из комнаты отца. Это действительно был плеер, который Раф ему и отдал. Сам приборчик разработал Дони. О чём Рафаэль с гордостью и сообщил. Причём умник о своём изобретение забыл, да и не особо им гордился. Наушники тоже принадлежали Майки, и как выяснилось, все эти годы пролежали в гостиной на полке под теликами. Телики! Уху, в доме дядей была целая стена с телевизорами! — Ты можешь приходить, когда захочешь, — проговорил Донателло прощаясь. — Я буду рад. Идя за Рафаэлем, Эш долго ещё оборачивался. — Почему он выглядит виноватым? — задумчиво спросил парень. — Ха, тут ты в точку попал пацан! — Раф усмехнулся. — Дон приходил к твоей матери, пока она ещё была с Майки. И уговаривал её уйти от младшенького, — здоровяк шумно фыркнул. — Убеждать он умеет, как видишь, она послушалась. — Его вины тут нет! — Эш ухватился за руку дяди, выскакивая из люка. — Если у человека нет сомнений, разве он даст себя уговорить? — Хм. Я об этом не думал вот так, — мутант в прыжке ухватился за пожарную лестницу. — Мама от страха бежала, её Ворон потом вылечил, — парень последовал за Рафом. — Чего? — дядя замер у парапета. — Мы жили в посёлке у старого индейца. — Эш присел на парапет. — Именно он нашёл маму, когда она меня рожала. Помог и уговорил остаться. Потому что, как он сказал, в ней очень много страха. — Дела, — мутант примостился рядом и взгляд его затуманился. — У мамы не простая жизнь. — Эш вздохнул. — До появления отца, она была замужем, ждала ребёнка и потеряла всё, в одну ночь. — Не удивительно, что увидев нашу жизнь, она испугалась за тебя и сбежала. — Рафаэль ободряюще сжал плечо Эша. — Отец знал о её прошлом. Но не связал риск с её страхом. Не стал искать, — парень поёжился. — Она назвала его уродом. — Раф скривился. — Как думаешь отверженному всегда и везде легко это проглотить? У него разом появилась большая семья. Только вот отношения в этой семье... Эш ссутулился, продолжая путь среди толп, спешащих людей. В наушниках билась басами какая-то драйвовая мелодия. Отголосок прошлой жизни живого, улыбчивого парня. Да, мутанта. Да, ему вряд ли обрадовались бы люди. Но он был! Только превратился в хмурого мудака! Всё равно, что умер! — Водички? — первым, что Микеланджело увидел, была ухмылка пацана. Эш практически светился. Майк принял из рук того бутылку и в пару глотков её осушил. Легче не стало, но хоть потолок прекратил вращаться. — Таблетку? — жизнерадостный голос вызывал тошноту. — Я в норме, — бросил мутант и тяжело поднялся. Нужно валить домой. — Кофе? — из кухни выглянула Лия. — Я уже говорил, кофе не пью. — буркнул он. Предсказуемо. Надрался и пришёл к ней. На автопилоте. И как не попался никому на глаза? — Я заметила, — она помрачнела. — Я видел твои рисунки, — мальчишка излучал восторг, как ядерный реактор рентгены. — Ты потрясно рисуешь! Научишь? О ками! Он словно попал в один из сериалов, которые с упоением смотрел отец! Слюнявая мыльная опера! — Я не рисую больше, — он пытался сдерживаться. — Эш, отстань от отца, он просто волнуется, вдруг у него ничего не выйдет, через столько лет, — женщина хитро сощурилась. Микеланджело взглянул на неё, вздёрнув скептически бровь. Серьёзно? Ты реально думаешь, что я поведусь на слабо? — Вечер уже. Может, пробежимся? — снова мальчишка. Откуда в нём столько энергии?? — Я домой, — он поднялся. Шмотки были тут же, рядом с кроватью на стуле. — Но ты и так, дома, — тихо проговорил Эш. — Не неси херню. — прошипел Микеланджело, пытаясь не упасть на пол. — Дом, там, где семья, разве нет? — очередной идиотский вопрос. — Вы мне не семья. — Майк сосредоточенно одевался, не глядя на этих двоих. — Отец... — именно это стало последней каплей. И Микеланджело развернулся всем телом. Парень отшатнулся. В глазах непонимание. Пока пацан к нему так не обращался, было проще. Но теперь... — Я тебе не отец! — губы привычно сложились в оскал. — Я не чувствую ничего к тебе. Ты для меня левый пацан, с улицы. Он прошёл к окну, выглянул на улицу. Дверь хлопнула, так, что он вздрогнул. Микеланджело обернулся. Мальчишки не было. — Мы не нужны тебе, так ведь? — Лия смотрит так, словно он её ударил. Или убил. Микеланджело выскочил в окно. Это я не нужен вам! Вы уже семья и я в ней лишний! Да и простить тебя, я вряд ли смогу! Разучился! Так что, смерть за смерть, милая! Смерть за смерть! Логово встретило его привычными запахами. Шумел в гостиной телевизор. Раф как всегда смотрит матч. Микеланджело проскользнул в комнату. Он жил тут, долгие годы. Пришло время избавиться от прошлого. Он уничтожал свои рисунки. Рвал в клочья, старую, счастливую жизнь. Кланк. Братья. Учитель. Закаты. Рассветы. Рука замерла лишь над рисунком с надписью: я хороший парень. Секунда промедления и бумага падает в кучу. — У тебя нет больше права... — шепчут губы. Внутри рвётся, что-то важное. — И кто так решил? — этот строгий голос, выдирает его из ямы, в которую он так отчаянно стремился. Микеланджело вскидывает лицо. — Лео??? — галлюцинация? — Вернулся я значит, а тут ты. Ремонт затеял? — синие глаза щурятся насмешливо. — Так ты насовсем к нам, или в гости? — Рафаэль смотрит на брата зло. — На совсем, если не прогоните, — улыбка старшего брата обезоруживает. — Хотя повод у моего возвращения, ещё тот. — Конец света? Ты женишься? Нашествие пришельцев? — деловито поинтересовался Донателло. — Не так всё критично. — Леонардо фыркнул. — Терпит. У вас как дела? — Я изобрёл молекулярный разделитель. У Майки сын нашёлся. Раф скоро сопьётся, — отчитался Дони. — Погоди, Дон, хватит разговаривать, как один из твоих компов. — Лео застыл. — Стоп, какой сын?? — Обычный, — ответил Донателло равнодушно. — Он мне не сын! — Микеланджело скрипнул зубами. — Генетически, сын, — отбрил умник. — По факту он мне никто! — Майк был в бешенстве. — Вот дурак! — Дон закрыл лицо рукой. — А, то есть вот теперь ты очень хочешь мне счастья? — вызверился Майки. — Иногда расчёты, бывают, ошибочны, — умник пожал плечами. — Статистическая погрешность. — Ты испоганил мою жизнь по ошибке, ты это мне сейчас хочешь сказать, мудила?? — взревел, окончательно выведенный из себя Микеланджело. — И ты радостно продолжаешь моё начинание, пустоголовый идиот!! — не менее эмоционально рявкнул Дон. — Я знаю, что был не прав! И что? Убьёшь меня теперь? Как делаешь с преступниками. — Может и стоит! — оружие с тремя лезвиями блеснуло, и было тут же отбито катаной. — Я смотрю, вы тут без меня совсем озверели! — Лео, с лёгкостью крутанул рукой и смертоносные лезвия полетели на пол. Он повернулся к Рафу, улыбнулся непринуждённо. — Ну а ты как, здоровяк? — Скучал по тебе. — Рафаэль заключил брата в медвежьи объятия. — Ты и не представляешь, как мне надоело разгребать всё это дерьмо! — Главный дерьмогрёб вернулся. — Майк подцепил своё оружие пальцами ноги и перехватил, привычно вешая на панцирь. — А у тебя, что за новости? — Дон подошёл к братьям ближе. Его чутье подсказывало, впереди жопа. — Шреддер вернулся в Нью-Йорк, — ответил Леонардо, видя, как его слова забирают из логова последние крохи покоя. — Откуда информация? — Раф скривился. — Есть у меня источник, — он мягко улыбнулся. — Тот, что никогда меня не обманет. Эш мчался по крышам, пытаясь хоть как-то отвлечься от жестоких слов . Ты мне не сын! Стучало в голове, набатом. Ты мне не сын! Ярость на нечеловеческом лице. Ты мне не сын! И ты мне не нужен! Добавляет предательское воображение! — И ты мне не нужен, тоже! Злобный мутант! — крик вырывается против воли. Его обступают тени. — Вам то чего нужно, придурки в колготках! — эти в чёрном совсем не к месту сейчас. Он прыгает и бежит. От преследователей. Да нет, скорее от себя! Ноги опутывает что-то тяжёлое и Эш падает. Ох, дерьмо, это будет больно! Проносится в сознание, за миг, до встречи лица с кирпичной стеной. Карман Рафа гудит уже пару минут, но он только сейчас обращает на это внимание. — Твою мать! — выругавшись, он, наконец-то выуживает простенький телефон. — Да! Нет, он его выронил, я подобрал. Ага, Рафаэль! Что значит, не вернулся? Братья оборачиваются в его сторону. — Что сказал мой младший двинутый брат? — золотые глаза сужаются и смотрят на Микеланджело, придавливая того к полу. — Я сейчас за тобой приеду! В городе не безопасно! Трубка летит в руки Майки. — Я сейчас привезу Лию, — яростно шипит Раф. — Если с мальчишкой что-то случится, я лично оторву твою тупую, набитую дерьмом, башку! Он спешно выходит, не размениваясь на объяснения. — Что случилось? — Лео смотрит на братьев растерянно. — Не тому мутанту достался такой славный мальчик в сыновья, — задумчиво ответил Дони. — Я всего лишь сказал ему правду. — Микеланджело чувствует неясную тревогу, однако упрямо лелеет обиду. — Он мне не сын. — Как был ты дураком, так им и остался, — заключил Лео. — Однозначно. — Дони повертел в руках тарелку и задумчиво уставился на младшего. — Дай только волю и тот же Раф будет с Эшем рядом. Не раздумывая. И ему, поверь, будет насрать, чей он сын. Лия смотрела на четвёрку мутантов растерянно. С одной стороны, её мальчику, возможно, угрожает опасность именно из-за них. Но с другой... только в них его спасение. Она не смотрит на Майки. Зная, он не станет помогать Эшу. Но эти трое... — Пожалуйста... — всё, что она может прошептать, тут же закрывая рот ладонями. Чтобы не заорать. В нём ведь ваша кровь!! Я, никто вам! Но он, часть вашей семьи! — Вам не нужно просить, — тихо говорит один из братьев Майки в синей повязке. Он словно читает её мысли. — Мальчик, часть семьи Хамато. Как бы некоторым не хотелось обратного! — неожиданно громко договаривает мутант. — Спасибо... — сил совсем не остаётся. — Пойдемте, выпьем чаю, — он осторожно тянет её за руку. — Мой отец всегда говорил, все проблемы может решить хорошая кружка чая. — Лео... — Майк словно хотел остановить брата. И не стал. — Вас зовут Лео? — Лия опускается на стул и наблюдает за спокойными движениями этой черепахи. — На самом деле Леонардо. Но если хотите, и Лео тоже, — спокойная не смелая улыбка. — Я старший брат и когда-то был лидером. На несколько минут в кухне поселилась уютная тишина. — Лео... — она и сама не знала, что хочет спросить. — Ты любишь его? — он прислонился бёдрами к столу, глядя на женщину серьёзно. — Не понимаю... — разве до этого сейчас. — Лео, мы ушли! — сообщил Раф, заглядывая на кухню. — Давайте. Удачи, — кивнул Леонардо. — А ты... — она сжалась. — Я не видел твоего сына, так что от меня будет мало проку. — Лео пожал плечами. И развернулся обратно к столу. Засвистел чайник, по кухне поплыл приятный запах. — Так всё же, ты любишь его? Даже такого, ненормального? — Да, — такому как он, наверное, лучше только правду. — Легко не будет, — тихо предупредил Леонардо. — Но мы все тебя поддержим. Не оставим один на один со всем его дерьмом. — Из-за Эша? — глупый вопрос. — Не только. — Лео опустил на стол перед ней исходящую парком кружку. — Я хочу, чтобы мой младший брат был счастлив. И снова улыбался. Она не могла сидеть на месте и принялась обходить дом черепах. Закрытые двери не трогала. Но это хождение по пустым коридорам её отвлекало. Одна дверь была приоткрыта, и оттуда падал свет. Лия заглянула, не переступая порог. Кровать и голые стены. Что за унылая комната? Внимание привлекла бумажная куча посреди пола. Глаза зацепились за знакомый почерк. И прежде чем Лия себя остановила, она уже дрожащей ладонью схватилась за клочок. Тот самый рисунок, который она когда то вернула ему! Слёзы хлынули. Словно где-то внутри вдребезги разорвало плотину. Остервенело, она принялась собирать кусочек за кусочком. И складывать их, будто это поможет вернуть её мир. Женщина вскочила, заметалась. Полезла в ящики стола. Скотч! Ей нужен, чёртов скотч!!! Прозрачная лента липла к пальцам. Но она, раз за разом аккуратно и старательно склеивала рисунок. — Почему... — ей не хватит сил бороться. Она не сможет победить такую обиду. Микеланджело, не простит! А ей без него... не жить. Дрожащие ладони накрыли зелёные руки. К шее, под ухом прижались прохладные губы. — Не надо. — тихо попросил он. — Как ты мог? — внутри неё, пекло. — Я... Хорошо! Меня ты ненавидишь! Меня ты не простишь! Но братья? Отец?? Их за что? — Я помню, — тихо шепчет Майки. — Если помню, смогу повторить. — А я... — едва слышно. — Тебя я и не смог бы забыть. Никогда. — Микеланджело сжал её отчаянно. — Я найду его, нашего сына. — А если он уже... — её затрясло. — Он жив. — Майки поднялся, разворачивая женщину в своих руках. — Верь мне. — Откуда ты... — Лия смотрит в голубые глаза, полные непоколебимой уверенности. — Я просто чувствую. — Майк сжимает её в руках. — Эш, жив. — Возьми, — она протянула ему оранжевую повязку. — Эш забыл. — Я передам. — Майки стянул с головы чёрную бандану и впервые за много лет, надел свой цвет. Со знаком принадлежности к семье Хамато. Он поцеловал Лию, словно прощаясь. Женщина казалась безумно знакомой. Чёрные словно вороново крыло волосы и по-восточному раскосые глаза. Она была странно молчалива, пока мужик в доспехах слушал доклад солдат. — Значит, постоянно крутится рядом с черепахами? — глаза в прорезях шлема опасно блеснули. — Тогда, думаю, они за ним рано или поздно придут. — Мужик, ты ополоумел? — Эш решил, что сыграть недалёкого мальчишку будет просто. — Какие черепахи? Я граффити рисую! — Вот и посмотрим. — улыбка консервной банки Эшу совсем не понравилась. В сырую комнату, где стояла его клетка, никто не приходил чуть больше суток. А потом заявилась та самая показавшаяся знакомой девушка. Она подошла к прутьям и уставилась Эшу в глаза. — Я вас видел, — парень наконец-то вспомнил. Рисунок в комнате отца. — Я так и поняла, что не ошиблась, — улыбка у неё была мягкая. — По глазам не сложно понять, кто именно твой отец. — Вы же... — возможно ли что эта женщина та самая Караи. — Значит, так выглядел бы мой ребёнок, — задумчиво прошептала женщина. — Если бы... — Вы вернулись, — он сглотнул. Неожиданно женщина обхватила прутья решётки. — Не показывай, что ты знаком с ними! — зашептала она. — Дальше притворяйся идиотом. — Но... — у него были к ней вопросы. — Ради покоя моей семьи, я пожертвовала всем. Ребёнком, любовью всей жизни. Я отдала всё, — лихорадочно шептала женщина. — Но теперь... Пора со всем этим наконец-то закончить! Этот маразматичный урод, больше не сломает ни чьи жизни! — Сколько же лет вам пришлось притворяться? — поражённо прошептал Эш. — Слишком долго! Настолько, что я сжилась с этим! — она отступила к двери. Одно сообщение с координатами, улетело на заученный когда-то номер. Караи осмотрела зал. Задержала взгляд на гербе Шредера. Мальчик разбудил самые жуткие воспоминания. — Прошу, — она встаёт на колени, склоняется в поклоне. Унизительном, полном почтения. — Отец, у тебя влияние по всему миру, пощади Нью-Йорк. — Ты просишь за город или за них? — он сидит в своём кресле, в глазах сталь и холод. — Ты знаешь, — ей сложно повторить. — Сплинтер мёртв, хоть и скончался от старости, а не от моей руки, — он прищурился. — В принципе меня здесь ничего не держит. — Тогда... — она вскидывает лицо. — Дослушай, дочь, — холодно прерывает он. — У меня есть пара условий. Поверь, цена мизерная, за жизнь этих уродливых тварей. — Что я должна сделать? — ей душно и хочется ощутить прохладные руки, того самого, любимого. — Ты забудешь о том, что когда-либо знала этого мутанта, — спокойно озвучивает Шредер ужасное требование. — И да, от той твари, что носишь под сердцем, ты избавишься. Уродам не место в моей семье и моём клане. Вкус крови во рту. И ни капли жалости в глазах того, кого она звала отцом когда-то. Его условия. Предать любовь и убить нарождённого ребёнка. Синие глаза. Я так любила синий. Не весь, только твой. Прощай, Лео. Их с Лео ребёнок был бы ровесником того мальчишки в клетке. Шредер не сдержал слово. Он вернулся в Нью-Йорк. И он всё ещё жаждет растоптать того, кто дорог ей, даже спустя много лет. Шредер стоял на возвышение. Рядом футы удерживали бледного мальчишку. — Как давно мы не виделись, — преувеличенно весело сообщил он влетающим в зал черепахам. — Схватить. Стоило прозвучать отрывистой команде, как зал заполонили ниндзя. Микеланджело начал свой танец. Нун-чаки звучали отрывисто, словно соскучились по хозяину. — Отвали придурок! — этот крик заставил сбиться с шага, так остро отозвался он в каждом уголке его тела. Майк отошёл за спину брата. Твою мать! — В твоей семье не учат вежливости, мальчишка! — нога Шредера ужасающе медленно опускается и Эш кричит. — Я переломаю тебе ноги и руки! Может это чему-то тебя научит! — Прекрати! — Караи преграждает путь психопату. — Не смей трогать ребёнка! — Дочь моя, ты так и не успокоилась? — насмехается он. — Всё ещё страдаешь по своему ублюдку? — Ты, правда, надеялся, что я смогу тебя простить? — в чёрных глазах ненависть. — Зачем мне твоё прощение? — Шредер кивает в сторону черепах. — У меня есть подчинение и месть. Крик Эша вновь разрывает ставший тяжёлым воздух. — Посмотрим, будет ли вам по вкусу такое. — Шредер щёлкает пальцами. По полу скачут разряды. Стоящие там и тут ящики взрываются. Шрапнель рвёт и своих и чужих. Кровь заливает руки и пол. Майк оглядывает братьев. Все живы. Хорошо, видимо ему прилетело за всех. Несколько осколком. Аккурат между панцирем и пластроном, под правой рукой. Не жилец. Да и правильно это, наверное. Ты обещал! Шепчет её голос, словно она где-то рядом. Ты сказал, что он жив! — Всё хорошо, он... — привычные за эти годы краги, хорошо дома не оставил. Шредер хохочет, словно свихнулся окончательно. Караи одним длинным прыжком устремляется к Лео. Их тут же прикрывают спиной Раф. — Я уже не надеялся... — в его руках так спокойно. Будто вокруг не пылает ад. — Я ждала... — она гладит любимое лицо, смотрит, впитывает. Возможно, сегодня они умрут. Пусть эти синие глаза будут последним, что она увидит. — Я даже не удивлён, что ты снова делаешь не правильный выбор. — Шредер скалиться, и поднимает руку. Как только он щёлкнет, всё кончится, осознал каждый в зале. — Может, подумаешь? — На этот раз, я останусь с ним! Смерть с ним, всё ещё лучше того, чтобы называться твоей дочерью! — даже заключённое в кольцо сильных рук, женщина выпрямилась, глядя на Шредера с ненавистью. Смех психа ещё звучал, отражаясь от стен задымлённого помещения. Ещё гремели слова Караи. И пока никто не понял, это конец. Шредер всё ещё стоял, удерживаемый лишь тремя острыми лезвиями, проткнувшими горло, практически отрезавшими его голову. — Отец! — вскрикнул Эш. И Майки вздрогнул. Плеснула кровь. С грохотом заскакала по полу голова в шлеме. Упало грузное тело, а мутант в грязно-оранжевой повязке всё стоял, кажется, не осознавая, что всё кончено. Он упал позже, когда закончилась воля. Но даже тогда продолжил смотреть в глаза сына. — Папа! — Эш как никогда чувствовал себя ребёнком в этот страшный миг. Не можешь идти? Ползи, кусок дибила! Взорвался мозг голосом Рафаэля. И Эш пополз. Зная, он должен успеть. И по-другому, не будет. Где-то поодаль его дяди. Но парень знал, они сами слишком изранены, чтобы добраться сюда быстро. Стараясь сильно не тревожить, он гладил по голове и лицу, того, кого может потерять, едва обретя. — Жив... — губы сложились в улыбку. Не ту язвительную, а мягкую, добрую. Он не видел перед собой Эша. Только Лию. Микеланджело сдержал обещание. — Ты должна с ним говорить! — рявкнул Ворон разъярённо. — Он не слышит! — Лия захлёбывалась слезами. — Всё он слышит! Просто не решил пока, хочет ли жить! Убеди его, девка! — он был более резок, чем обычно. — Держи его в этом мире, пока я не приеду! — Приедешь? — действительно новость. — Духам своим скажи, чтобы встретили! И заканчивай голосить! Ничего не решено ещё! — он просто бросил трубку, ничего не объясняя, как и всегда. Кагаги хмуро рассматривал мутантов. Каждый удостоился свирепого взгляда. Но больше всех досталось Дони. — И чего ты тут наворотил? — старик скривился. — Если бы дело было лишь в здоровье тела, он бы очнулся уже! Донателло почувствовал себя малолеткой и неожиданно захотел втянуть голову в панцирь. Ах, если бы это было возможно! — Проведу обряд! — рявкнул дед. — Чтобы сутки даже духу вашего рядом с комнатой не было! А потом, с ним нужно будет говорить! Майк плавал в ничто. Вокруг темнота, тишина и покой. Хорошо. Так хорошо. Спокойно. Не нужно думать о чёртовом городе с его неблагодарными жителями. Не нужно пытаться привыкнуть к мальчишке и простить брата. Ничего не нужно. — Майки... — этот голос отдался тянущей болью где-то очень глубоко. — Прежде чем ты примешь решение, хочу, чтобы ты кое-что знал. И что же ещё, ты можешь мне сказать? Твои слова всегда точно в цель. Обходят любые барьеры. Только твои слова могут меня убить. — Я никогда не переставала тебя любить. Ни на миг из этих долгих семнадцати лет. Лгунья! С самого начала я не был нужен тебе! — Но я испугалась. Ты же помнишь, что было в моём прошлом? Помнишь, что я потеряла? Какое это имело отношение к нам? — Когда я узнала, что жду от тебя ребёнка, долго не могла поверить. А поверив, решила сказать тебе. Но на нас напали... В первый раз будто? — Я испугалась за ребёнка. Такого долгожданного. От парня, которого я полюбила до безумия. Я смог бы защитить!! — Ты смог бы защитить, теперь, я это знаю! Но тогда... Видя, как ты закрыл меня собой... Майк, это самый страшный момент в моей жизни! Я считала тебя сильным! Верила, что тебя не убьёт какая-то глупая авария! Но враги, твои враги! Что если бы они схватили нашего ребёнка? Что если бы ты умер, спасая его?? Ты глупая, безумно глупая, Лия! Это, моя жизнь! — Я глупая, знаю! Но мой страх, он сбылся! Он практически сбылся! И ты, и наш сын... Я вас почти потеряла! Я бы не позволил врагу навредить своему ребёнку! — Я тебя люблю! Вот такого как ты есть! С этой зелёной кожей! С твоими загонами по поводу неблагодарности людей! С твоей потребностью защитить близких! Это больше похоже на обвинение, а не признание! Да и потом, я урод, хорошо, что напомнила! — Ты не урод, поверь мне! Это слово не имеет с тобой ничего общего! Уродом был Шредер, заставивший ту, что он считал дочерью, пройти через ад! Уроды все те люди, что вместо благодарности за подаренную им жизнь, убегают в страхе! И я урод думаю тоже, потому что сбежала, не подумав, что мой побег сделает с тобой! Я сделал много того, за что меня теперь можно назвать уродом! Я убивал! Я бросил своих братьев! В тот момент, когда был им так нужен!! Я не хотел признавать сына! — Я хочу ещё детей! С твоими, голубыми глазами! Чего? Какие дети? Я убийца! — Детей, которых мы вырастим вместе! — Я тебя люблю, и никогда не переставала любить! Ты меня не слышишь? Я, чёрт побери, убийца!! Наверное, именно возмущение и выдрало его из вязкой тьмы. И первый вдох тут же наполнил его тело едким дымом. — Какого хрена... — прохрипел Майки. — Выбрался? — над ним склонился какой-то злобный дед. — Там оно конечно лучше! Только кто расхлёбывать то будет то, что люди жизнью зовут? — Ты кто? — дым наполнял всю комнату. Дымовую бомбочку тут разорвало что ли? — Ворон, — у старика, похоже, было лишь одно выражение лица. Злобное. — Говорящая птица. Прекрасно. — Майк тут же и пожалел о своих словах, на голову смачно прилетела мокрая тряпка, залепляя напрочь глаза и нос. — Спи! Кусок слабохарактерного идиота! — рявкнул старик. Он увидел залитый солнцем двор старого дома. За спиной раздался детский смех и Майк обернулся. Вихрастый, голубоглазый мальчишка бежал в сторону дома через поле. И пока бежал, становился всё старше и выше. Эш. Микеланджело видел сына лишь в полутьме. И только сейчас понял, что кожа у мальчика не бледная, а светло оливковая. Парень, уже такой, каким его увидел Майк, пробежал мимо замершего отца и влетел в дом. — Даже с ним, у тебя ещё не всё потеряно, — из дома вышел старик. — И если, очнувшись, перестанешь быть чёртовым дерьмом, возможно, сможешь научить второго ребёнка ходить. А рядом будет любящая тебя женщина, — сухая рука показала Майки на что-то за спиной. Он обернулся. Теперь, к нему через поле шла Лия. Ладони мягко задевали головки цветов. На губах нежная улыбка. И смотрела она только на него. — Последний шанс, парень. Последний шанс, — ударило в спину, выдёргивая его из вязкого сна. Лие было ясно как день, с Майки не будет просто. Как ещё может быть с двухметровым мутантом в густонаселённом городе? Но дело даже было не в этом. Сам Микеланджело словно бы не знал, каким хочет быть. — Я не уверен, что могу быть рядом с тобой и сыном, после всего того дерьма, что совершил! — он заявил ей это на второй день как пришёл в себя. — Мне хотелось бы знать не это. — Лия села на его постель. — А что? — в небесной голубизне нет настороженности, как раньше. Только тоска. — Захочу ли общаться с сыном, когда вы уедете? — О, Эш не собирается уезжать, — женщина усмехнулась. — А ты? — в этом коротком вопросе, тот робкий Майк, с которым она познакомилась. — А что я? — Лия неистово хотела до него дотронуться. Настолько, что зудели кончики пальцев. Микеланджело, привстав, за руку притянул её к себе, так, что между их губами остался жалкий сантиметр. — А ты останешься? — его взгляд обежал её губы, скулы и замер. — А ты этого хочешь? — сильнее желания, больше потребности. — Я нужна тебе, рядом? — Ты же знаешь, что да! — точки зрачков стали больше, выдох опалил её губы. — Ты безумно нужна мне, Лия! — Почему? — вот, то, что она безумно хотела знать. — Потому что люблю, что тут сложного! — он всегда умел давать правильные ответы, на любые вопросы. Она целовала его так, словно они долго были в разлуке. Наверное, так и было. — На счёт детей, это правда? — прошептал он, вжимаясь лицом в её шею. — Да, — её даже не удивило, что он всё слышал. — Думаю, Эш будет не против сестры. — Но сначала... — он обхватил её лицо своими огромными руками. — Я подарю тебе дом. — Думаю, до этого момента мы можем пожить и с твоими братьями. — Лия больше не оставит то, что ей дорого. У неё, наконец-то есть силы бороться. — Ками. — Майк вздохнул и улыбнулся. — Кто-то там наверху меня очень любит. Отсыпал везения, на целую жизнь.

Эпилог

Эш присел на кровать сестры, поправил одеяло. Малышка смотрела на него с восторгом. Майя вообще безумно гордилась братом. Ездит на байке, носит кожаную куртку. И круто дерётся. Но был тот,кто получал восхищение девочки целиком,всегда и в любой момент. — А папа придёт? — голубые глазищи смотрят на Эша хитро. — Да кнопка, он придёт, — он посмотрел в окошко, на город опустилась осенняя ночь. — Он всегда приходит, ты же знаешь. — Не всегда, — Запротестовала малышка. — На моём выступление его не было. — Кнопка, тут ты ошибаешься. — Эш щёлкнул сестрёнку по носу. — Папа всё видел, просто не из зала. И дяди с ним были. Всем очень понравилось, как ты танцевала. — Ага, — маленькое личико погрустнело. — Только я не хотела быть феей. — А кем? — Эш удивился. Разве не все девочки хотят быть феями? — Дровосеком! — сестра надула губы. — Я была бы крута, как дядя Рафи и так же лихо с одного удара колола бы дрова. Только маленькой оторве Раф и позволял так себя называть. Дядя Рафи, ну надо же! Отцу влетело знатно, когда выяснилось что малышка, только начавшая говорить, называет Рафаэля только Рафи. Эш усмехнулся, вспоминая как папа удирал от разъярённого брата. — Так, кнопка, мне пора, — он поднялся. — Папа зайдёт к тебе попозже. — Ага, на свидание спешишь! — малявка показала ему язык. Парень показал язык в ответ и покинул комнату. Внизу было слишком тихо и он привычно бесшумно спустился с лестницы. Они были там. Их с Майей родители. Жадно целовались у стола. — Пап, она тебя ждёт, вся извелась уже, — без жалости проговорил Эш. Если не вмешаться мама с папой застрянут у этого стола на добрый час. Майки усмехнулся, нежно чмокая любимую в кончик носа. — Я почти забыл, что в моей жизни вот уже пять лет две скучающих по мне женщины. — проходя мимо Эша он взлохматил тому волосы. — Как поездка? — парень смотрел на родителя с любопытством. — Как как? — Микеланджело остановился. — Лео бухтел, Раф ворчал. Дони забил на всех нас болт. В общем, по-семейному. — А ферма? — видимо там было весело. Эш не знал, зачем Ворон вызвал отца и его братьев к себе. Но вернулись те уставшие и... спокойные. — Работы много, но ничего невозможного, сынок, — ответил Майк. Кажется, под шумок дед надумал и свой дом подлатать. Тут ты прав отец. Ничего невозможного нет. Ведь ты же однажды научился называть меня сыном, с такой нежностью. — Папочка! — крик разбил тишину и уют дома. Микеланджело схватился за перила второго этажа и одним движением подтянулся наверх. — Иду моя принцесса! — крикнул он на ходу. — Папа! Монстр из шкафа вновь вернулся! — капризно заявила девочка. — Детка, почему ты не воспользовалась битой, которую подарил дядя Рафаэль? — спросил возбуждённо Микеланджело. Дверь закрылась. — Кое-кто вьёт из кого-то верёвки, — заключил Эш. — Просто, она растёт у него на глазах, и это приводит его в восторг, — мама отвернулась к плите. — Да и будем честны, она из всех мужчин в нашей семье вьёт верёвки. Исключений нет. Далеко не сразу в их семье установился мир. Отец с матерью шли к друг другу медленно. Мелкими шажками. Эш жил в комнате Рафа, потому что тот, стоило черепахам встать на ноги, свалил в бессрочный отпуск. "Лео, удачи!" Записка на кухонном столе, заставившая Караи залиться смехом. Самого Эша на кухню или в гостиную таскал отец. Переломы срастались быстро, но он точно будет скучать по этому времени. Майки искал дом. Настоящий дом для своей семьи, под солнцем, не под землёй. И нашёл. Небольшой, старый коттедж в пригороде. Задний двор дома выходил на лесок. Все вместе принялись восстанавливать дом. Вскоре вокруг него вырос высокий каменный забор. Донателло разработал систему безопасности, да так увлёкся, что удалённо, стал партнёром в фирме, которая занималась охранными системами. Какое-то время он прожил в доме Микеланджело, но вскоре выкупил соседний участок и за довольно короткий срок, бригада рабочих возвела там подходящее для Дони логово. Вскоре в дом зачастила секретарша. Средних лет, рыжеволосая и худенькая. — М-да мой братец себе не изменяет! — с усмешкой сообщил Микеланджело Лие. Он снова наблюдал явление рыжей на ночь, к боссу. — Думаешь, он ей всё рассказал? — Лия приблизилась к нему и прижалась щекой к плечу. — Само собой. — Майк хитро подмигнул. — О нас пока не сказал, играет с ней в шпиона. Она считает себя хранительницей великой тайны. — О, мне знакомо это чувство. — Лия потянула любимого за руку в сторону кровати. — Ты тоже был моей тайной. Самой жгучей. Самой... притягательной. Она протянула руку и выключила свет. Темнота обрушилась на них. Рождая в её теле те самые чувства. Опасность. Недозволенность. Любовь, которая светилась в его голубых глазах. Она видела лишь тёмный силуэт и эти невероятные глаза. Эта чистая лазурь смотрела на женщину из глаз детей Майки.