Не может быть, чтобы тот, кто не может защитить даже себя, мог защитить кого-то другого, не так ли?
© Тоука Киришима
По началу я даже не до конца осознавала, что эти шаги реальны. Они так сильно отдавали эхом в моей пустой голове, что пыталась осознать все происходящее. Щелчок открывающейся двери и всё тело напряглось в ожидании. Сил было так мало, что даже не хотелось открывать глаза. Жажда и голод пытали изнутри. Еле выходило сглатывать. Во рту так сильно пересохло. Губы вот-вот слипнуться, они создавали неприятные ощущения. Невозможно было расслабиться. Все вокруг было против меня. Эти проблемы жужжали, как надоедливые комары в лесу, и все не утихали. — Доброе утро, мой растущий из прогнившей расщелины алый цветок. Как твои дела? С этими словами в нос резко ударил запах герани с нотками розы, заканчивая послевкусием жгучего перца. Моё лицо скривилось от неожиданного вмешательства. Глаза с трудом можно было открыть. Спустя пару попыток меня встретил все тот же приглушённый свет. Если честно, непонятно, снилось ли это мне или же нет. Так плохо было только в моменты, когда нас одолевали сильные сражения. Под их конец я, как и остальные, просто открывали спальник и заваливались спать. — Неужели это всё наяву. Когда же это закончится. Медленно удалось прохрипеть, после чего меня одолел сухой кашель. Голова загудела, а виски давило сильнее прежнего. Насмешливый голос не давал снова погрузиться в сон. — Кончится? Мой маленький мышонок. Весь этот дом гостеприимен к тебе, как и я, — Дьявол не сдерживал свою радость. Он неспешно прошёлся по левую сторону от моего прикованного тела, еле держащегося за жизнь. — Поэтому я хочу, чтобы ты ощущала себя гостью здесь. Он сел на табурет с бордовой бархатной подушкой, обшитой золотым узором, и начал раскладывать какие-то вещи на столе. Я ничего не видела, лишь по слуху пыталась понять, что происходит. — Как-то ты хреново обращаешься со своими гостями, Рафаил. Его слова были такие сладких и радостные. Меня это злило. От малого количества сил я выглядела жалко. Не хотелось, чтобы сейчас он насиловал мой мозг своими речами. Просто пускай останусь здесь в одиночестве, и никто не потревожит меня. После всплеска агрессии хотелось рыдать, залиться слезами и спрятаться. Я не видела его и не хотела. Рафаил что-то делал сбоку от меня и странные появившиеся звуки начали пугать. По началу я не понимала, что слышу. Это было лязганье метала, хлюпанье чего-то и будто бы разрезание плоти. С появлением в пространстве запаха крови, сердце застучало громче в тишине. Он почувствовал мой страх. Его это позабавило. Пытаясь разобраться, что происходит, я обернулась на дьявола. Ничего не разглядеть, только массивную спину и крылья, которые закрывали все пространство вокруг. Воздух был тяжелым, будто помещение не проветривали несколько недель. Смешавшийся запах свежей крови, моего пота и страха начинал заполнять нос и проникать в лёгкие. Тошнота подходила все ближе к горлу. Как же не хотелось сейчас лежать в выделениях своего организма. Только этого не хватало. Приходилось бороться и сдерживаться до последних сил. Всё хорошо, успокойся. Дыши, не бойся. Повторяя слова, как успокаивающую мантру, удалось замедлить сердцебиение. Погрузившись в полудрём, я ослабла на столе. — Конечно, нет. Ты особый гость. Саркастическая улыбка и смешок говорил о скрывающейся лжи. Мужчина что-то разделывал за столиком, разрывая сухожилия кого-то или чего-то. Мысли метались туда-сюда, как и этот смрад крови внутри лёгких. Что он делает? Чего ожидать? — Явившись сюда впервые, не клетка предназначалась тебе, а теплый приём. Ненадолго, как помню, задержал тебя он, и ты решила покинуть дом, — Небольшая пауза погрузила в напряженную тишину. — Не волнуйся, я напою тебя сладким нектаром гостеприимства, мышонок. Последние слова сопровождались явной угрозой, а появившиеся капли крови на стене подтверждали их суть. Брови Рафаила были напряжены как при проживании сильных и ярких эмоций. Хвост не находил себе места, резко виляя из стороны в сторону и задерживаясь на какое-то мгновение. — Ты так неразговорчива. Знаешь, я надеялся на приятную компанию здесь. Сегодня я возбужден как никогда, ведь окончательно уверен в том, что получу своё. Не хотелось говорить. Я даже не знала, что мне на это отвечать. Надо мной прямо насмехались и пытались унизить. Куда ещё сильнее. Я и так выглядела отвратительно униженной и побитой. Все тело так болело, все так ломило. Силы составить подобающий ответ отсутствовали. Сейчас не было мыслей о друзьях, о том, что творит Рафаил за столом и что будет ожидать меня дальше. Лишь ощущение тошноты, невозможности сконцентрироваться. Зацепиться хоть за что-то в голове. Да и, наверное, не нужно. Просто полежать без мыслей и попить. Так хотелось воды… — Может быть, мой подарок разговорит тебя. Не видя эмоций, сложно что-либо предугадать. Остаётся только прислушиваться к голосу и пытаться узнать, что он скрывает. Единственное, что излучал Рафаил, это радость и спокойствие. Его движения были слажены, и в них не было нервозности. Он был в ожидании чего-то. Но чего? Как же раздражали эти громкие звуки. Когда это уже закончится. — Какой подарок? Что ты делаешь что за мерзкие звуки? Прекрати. Моя голова крутилась из стороны в сторону, пытаясь заглушить шум вокруг. Я отвернулась в противоположную сторону и уставилась взором на горящие свечи в изящном канделябре. Вроде бы вчера они должны были догореть, а они до сих пор не закончились и до половины. Может быть, их заменили, но почему я не видела? — Видишь ли, те, кто нарушает контракты, с этим дьяволом не прощаются. Души таких глупцов прекрасно сочетаются с вином на ужин. Твоя душа прямой ключ к короне, которую я так жажду получить, — Продолжительный тихий смех проникает в мои уши. — Лаэзель из Клиира после вашего неудачного бунта сразу же упала ко мне в колени, прося пощады и помощи. Видела бы ты лица остальных своих напарников. Твои амбиции поставили всех в ещё более ужасающее положение. Почему бы не насладиться этим зрелищем вместе? — К-камим. Чем… Я не понимала, что он хочет от меня сейчас и чего добивается. Мои амбиции всех погубили, и меня, в том числе. Видно только Рафаилу они принесли радость и славу, дабы их использовать. Не может все идти так гладко. Как же хочется осознать, что это все не правда. Должна же быть хоть какая-то возможность, что все пойдёт не по задуманному им плану? Я провалилась, и это только мой провал. Но он не предугадал, что я проберусь к нему и попробую разорвать контракт. Надеюсь, что и остальные что-то придумают. Наверное… Если он прав, и я все это буду видеть? Как он станет править, как все случится. Только не это. Так не должно быть. Живот громко заурчал, от чего все тело сжалось и напряглось. Жареная курица. Я бы не отказалась от неё. — Убить тебя сейчас будет довольно сладко, но не слаще ли будет, если ты пройдёшь весь путь падения того, чего ты так любишь? Видеть отчаяние на глазах, как все, во что ты веришь, будет рушиться. Все что ты любила, будет умирать. В начале твоего пути в тебе было столько героизма, славы и желания спасти мир. С каждым шагом и с каждой победой искры в твоих глазах разгорались все больше. Тот момент, когда руки обхватили молот, ноги понеслись прочь. А потом все вмиг обрушилось. Слезы, боль и ещё крупицы борьбы сохраняются. Что же будет, когда ты падёшь на пол, моля о том, чтобы я прекратил твою жалкую жизнь? Рафаил говорил так театрально, так харизматично и будто бы громче обычного. Глаза покрылись мокрой пеленой, но слезы не текли. — Какой ты мерзкий! Перестань делать то, что делаешь. Перестань говорить так громко. Молить о смерти как же низко. Он обещал мне вечные муки. Похоже, это не ложь, и всё будет так. Прервёт ли он мою жизнь или это лишь очередная игра? — Какой огонь, какая страсть пылает в сердце маленькой, но загнанной в угол мышки. Всё уже бежит по задуманной дорожке. Конец дней близок, а мой триумф на подходе. Сглотнуть не вышло, язык прилип к нёбу. Руки из последних сил сжались, и моё тело дернулось от ненависти ко всему происходящему. Рухнув обратно на твердую поверхность, слезы наконец-то скатились по щекам. — Хоть ты и дьявол, но невозможно предсказать всего. Случится ещё то, что обрушит твои планы, и ты останешься ни с чем. Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Как же я все ненавижу! Чертовы ремни! Хватит меня держать. — Верить в чужой крах, будучи не в своей власти, довольно глупо. Ты еле держишься, пытаясь заглушить боль верой в чужие страдания. Дьявол встаёт с продолжительным смехом. Свежая кровь стекает с его рук и пачкает пол. Когда он развернулся и прошёлся в поле моего зрения, я в страхе застыла. Тело мгновенно напряглось, закоченело. Хотелось слиться со столом и забыть это навсегда. Мужчина возвышался над моим измученном телом. В одной руке он держал отрубленную голову собаки, приставленную к его лицу. Белая шерсть окрасилась в грязно-кровавый цвет. Глазницы были пустыми, лишь изуродованные бордовые дыры на месте глаз. Вырванные зубы, отрезанные уши, ободранная кожа. Капли крови падали вниз, да так громко, что хотелось зажать уши. Это всё сон, только не это. Не могу поверить! Это Шкряб или не он? Точно не он. Ведь не он. Так изуродовать, что не узнать. Может это любая другая похожая собака. Рафаил наблюдал, наслаждался. Все замерло в представлении. Его глаза сияли в проблески пустых глазниц. Лицо было покрыто застывшими кровавыми брызгами. Отрубленная, грязная розовая лапа, которую он держал в другой руке, повергла в ещё сильный ужас. Дьявол спустя столько времени впервые замолчал, и это бросало меня в неконтролируемую панику. Как только он сделал медленный шаг в мою сторону, я рефлекторно дернулась назад. — Только не подходи! Нет, только не это. Голос дрожал и под конец сорвался на крик. Ещё более сладкий смех и пара шагов. Он стоял рядом, нависал сверху. Запах железа и страха усилился до невообразимости. Хотелось подчиниться, бросить всю борьбу. Прямо сейчас извинится за всё. Боже, прости меня. Как же было страшно. Все тело тряслось, слезы стекали ручьём. Рафаил поднял руку с лапой мертвого друга и прикоснулся ей к моему животу. Ладони покрылись холодным потом, руки сжались в кулак. Я зажмурила глаза, отворачиваясь. Чувствую, как собачьи когти проходят вверх и останавливаются в районе сердца. Оно так сильно билось, что я не слышала вокруг ничего больше. Вдох, выдох. Не могу дышать, сейчас задохнусь. Резкий вдох и я открыла глаза. Морда Шкряба наверху. Это всё иллюзия, всё сон. Но раз сон, почему все ощущается так реально? Убрав от лица изуродованную морду, я вижу его надменную улыбку и высокомерный взгляд. Паника продолжает терзать внутри. Дышу так быстро, как выходит. Он медленно положил собачью голову на мою грудь. Она смотрит прямо на меня. Я не видела ничего, кроме пустых глазниц. Кровавого месива, что раньше было моим питомцем, моим другом. Нет, это не он. Шкряб жив. Да, жив. С ним все хорошо. Он резвится в лагере и живёт счастливой собачьей жизнью. Он не лежит расчленённый здесь. Нет, не лежит… Слезы продолжали идти. Все размылось в нечеткие пятна. Громкое рыдание. Ничего больше. Трясущееся тело под лежачими конечностями мертвого животного. Больше ничего. — Это добьёт тебя, когда увидишь, как я поднимаюсь вверх по головам твоих надежд, — Мужчина отряхивал руки и с пренебрежением осматривал окровавленные инструменты и развороченное брюхо с внутренностями на столе. — Всё-таки кошек я люблю больше. Единственное, что дошло до моих ушей, кроме терзающий мыслей. Я рыдала так громко, как позволяли силы. Не сдерживалась совсем. Не этого я ожидала, совсем не это. Пока я лежала, он расчленял мою собаку. Я спасла его, дала ему дом и заботилась. Сейчас вижу его искаженный взгляд. Да, это взгляд. Он смотрит на меня. Осуждает или сочувствует? Осуждает или сочувствует… Все было как в тумане. Похоже, что я просыпалась и теряла сознание по новой. Мне мерещились образы или они были наяву. Кошмары мучали все время после того, как Рафаил ушёл. Помню, как Шкряб начал моргать дырами как глазами. Он что-то говорил, уже не помню что. Вспышка и отдельные части его тела летали под потолком. Потом вспышка, громкий звук, от чего заложило уши и послышался мой крик. Из рта выливалась густая черная жижа с ползающими червями. Потом мухи. Мухи летали повсюду. Даже наверное, они ползали в моём рту. Да, в моём рту двигалось множество существ. Потом снова фигуры. Они трогали меня, ходили рядом. Сложно было что-либо различить. Голова сильно болела. Помню, что меня чем-то поили. От этого становилось лучше.***
Почувствовав неприятное ощущение усталости в теле, я начала приходить в себя. Чувствую боль. Все ещё жива. Глаза щипали. Руками пыталась нащупать поверхность. Понять, где нахожусь. — Опять этот стол. Моя камера пыток. Прошипела я, приподнимаясь. Мне удалось сесть и потянуться. Все тело приятно заныло. Как же давно не испытывала свободы движений. Запястья такие чувствительные, что прикасаться к ним нужно аккуратно. За мыслями в голове от кошмаров и того, что произошло я не сразу поняла, что свободна. Меня не держат больше привязанной ремнями к столу. Хотелось встать, но я лежала так долго, что боюсь, разучилась ходить. Сколько прошло времени день или два? Как же долго терзали меня эти ужасы. Вспоминая все подробности, я медленно осмотрелась по сторонам. Никого рядом не было. Лишь звук горящих свечей заполонял тишину. Не было внутренностей и отрубленных частей тела. Единственное, что осталось от тех воспоминаний, это застывшие брызги крови на стене и кошмары. Те самые, когда Рафаил разрезал тело Шкряба. Я сразу же отвернулась и зажмурила глаза. Нужно прийти в себя, перестать вспоминать. Хотелось стереть эти события из памяти. Как было больно, как же страшно теперь. Спустя время получилось расслабиться. Уперевшись руками на стол, мой взгляд застыл на полу. Именно сейчас нужно встать. Давай же. Спрыгнув вниз, я еле удержала равновесие. Со стороны это был цельный прямоугольный из красного дерева стол без ножек. Изящные вырезанные узоры покрывали его поверхность. Не понимаю, почему меня отпустили? Может быть это ещё одна иллюзия, которая происходит внутри сознания? Оглядевшись ещё, я не могла понять, чего ожидать и к чему это всё. Ну вроде ощущается все очень реально. Передохнуть может сейчас самое время. Не важно иллюзия это или нет. Просто побыть в спокойствие. Стоять было тяжело и ковыляя, у меня получилось дойти до стула. Он стоял напротив винтажного большого зеркала, обрамлённого золотом. Выглядела я конечно паршиво, но чисто. Вроде бы я помню, как меня обтирали и приводили в порядок. Разглядывая своё измученное тело со ссадинами и синяками под глазами, не сразу заметила новую одежду. Не было больше ободранных тряпок. На мне были черные штаны, туфли. Сверху лёгкий серый корсет из кожи, закрывающий грудь и весь живот. Вырез обрамлялся рюшами, а рукава были сделаны из дамаска. Увидев эту переливающеюся фиолетово-серым ткань с узорами, я ахнула. Такую дорогую ткань не каждый может себе позволить. Хоть что-то прекрасное в этом месте. Мысли были такие запутанные, что я погрузилась в рассматривание узоров и совсем забылась в себе. Впервые было так легко. За всем этим даже чувство голода ушло на второй план. Отходя назад, я села на богато украшенную кровать с балдахином. Прекрасно вписывающуюся в этот интерьер. Все движения были медленные и аккуратные. Я все до конца не могла расслабиться и осознать происходящее. Вдруг сейчас из-за угла появится Рафаил и снова начнёт измываться надомной? Что, если следующей жертвой будет кто-то из моих друзей? Тревожные мысли нахлынули грузным потоком. Руки начали холодеть. Подняв ноги на кровать, спиной отползала к подушкам, обхватив себя ладонями. Нащупав мягкие подушки спиной, я остановилась и начала сверлить взглядом дверь. Всё тело трясло холодным ознобом. Только бы не открылась дверь. Только бы никто не вошёл. За долгое время я пыталась побороть панику, тревожные мысли и подползающий страх. Вдруг в воздухе резко появился запах серы, и устойчивая поверхность начала пропадать. Сердце забилось сильнее, а тошнота от голода подкралась прямо к горлу. Все закружилось, и белая вспышка не давала открыть глаза. Мгновение и я стою на ногах. Проморгавшись, моё тело сжалось от ожидания боли, но её не последовало. Мир вокруг вернулся в прежнее спокойствие, а мой взгляд сразу же упал на Рафаила. Он вальяжно сидел за столом напротив. Он был в человеческом обличие. Темно-фиолетовый колет контрастировал с кожей. Красный дублет с прорезями из золотого атласа под ним придавал его образу элегантности. Надменный взгляд и выражение лица предлагали присоединиться к нему за стол. Я вспомнила это место. Балкончик, расположенный сверху гостиной Дома Надежды. Просторное помещение вокруг открывало роскошный вид. Всё тоже приглушённое освещение и красные тона. Тишины здесь не было, как могло показаться на первый взгляд. Отдалённые звуки, как крики, были еле уловимы слуху. Они эхом отражались от стен и разносились по всему дому, искажаясь и принимая все новые мелодии отчаяния. Не внушая никакой надежды на спасение. Как же это лирично. — Прошу простить меня. Я не хотел заставлять тебя ждать, — Рафаил указал рукой на стул напротив. — Ты, наверное, голодна? Он даже не пытался скрывать насмешки в голосе. Я отвела взгляд в сторону. Когда смотрела на него, то сразу вспоминала его окровавленное лицо. Которое было в восторге от того моего страха и ужаса от потери одного маленького друга. Есть действительно хотелось, а вот говорить с ним нет. Не было желания находиться рядом и смотреть на этого… Оскорблений так много, что все вышли из головы. В воздухе танцевал приятный аромат мяса, вина и закусок. Мой организм будто мигом пришёл в себя. Слюни заполонили рот, а живот неприятно заурчал. Перед мной стояло блюдо закрытое клошем. Боже, я так голодна, что съем всё что угодно. Схватившись руками за живот, я вопросительно посмотрела на Рафаила. Мужчина улыбнулся и прикрыл глаза. Послышался щелчок и клош пропал. Ужасное произведение искусства было на тарелке. В непонимании я осматривала аппетитное душистое мясо в красноватом соусе, которое было положено прямо в открытом черепе. Моё тело закоченело, даже рукой не пошевелить. На лице расплылась гримаса отвращения и желания вкусить пищу. Неприятный горький вкус во рту и подступающая тошнота накрыли меня волной. Прикрыв руками рот, я отвернулась. Слезы начали наворачиваться на глаза. — Чёрт тебя побрал, Рафаил. Я не стану это есть. Не могла смотреть на него. Было страшно перечить ему. Но я не могла. Просто не могла. Иначе меня стошнит. Хотелось убежать, снова оказаться на той кровати и сидеть в тишине. — Я пригласил тебя на ужин в уединённой обстановке. Приготовил стол, полный еды и дорогого вина. Неужели тебе больше нравится быть в менее приятном положении? Снова облачиться в оборванные тряпки. Снова быть на том столе, — Давящая пауза, и улыбка на секунду сменяется злобой. — Тогда ты была более послушной. Маленький мышонок, я могу все вернуть в одно мгновение. Рафаил занёс руку для щелчка. Один щелчок и все вернётся. Я мигом выставила руки вперед. — Нет, Рафаил. Нет. Я буду есть. Ты прав. Мой взгляд с ужасом бегал то на его кисть руки, то на его взгляд. Который приобретал все больше власти, вдавливая меня в стул, сжимая до крохотных размеров. Размеров серой мышки. — Именно так, — растянул он последнее слово с рычанием в голосе. — Ты не мой раб, ты мой гость. Опустив руку, он поднял бокал и сладко засмеялся. Я наконец-то смогла выдохнуть. Нужно выпить, иначе я сойду с ума. Рядом с блюдом стоял кубок из белого золота, полный красного ароматного вина. Мои ослабленные трясущиеся пальцы обхватили его и преподнесли ко рту. Не раб, а гость. Не гость, а раб. На мне его оковы, которые обжигают и дают знать о месте своём. Придуманный сценарий. Я его главный герой? А может быть, пешка, которая пропадёт. Насыщенный вкус черной смородины с горчинкой в конце помог расслабиться. Выпив половину бокала, я принялась за еду. Потупив несколько секунд на желтоватый череп Шкряба без зубов, нож коснулся мяса. Нежные кусочки в стекающем соусе манили. Неизвестно из кого было мясо на вкус как говядина или оленина с кислинкой. Сдерживаться было так трудно, хотелось вцепиться в еду руками и поглотить столько, пока не будет насыщенности в желудке. После первого кусочка я и вовсе забыла, что трапезничаю с костей бывшего питомца. Словно не было вчерашнего расчленения и психологической пытки. А вдруг это всё было сном? — День был такой замечательный. Столько выгодных сделок. Я даже не успел навестить тебя раньше. Надеюсь, ожидание не было томительным? — Сколько я пролежала в отключке после той, — Я не знала, как подобрать слова. Мысли бегали и фраза не связывалась. — Э. после той. кхм. Мне стало жутко неловко и стыдно. Не знаю почему, но он так смотрел, что становилось плохо. Особенно когда я не смогла договорить. — Недолго. Времени прошло мало, а столько событий. Губы мужчины исказились в злорадной улыбке. Пара серых локонов выбилось из общей причёски. Выглядел он сейчас так, словно пытал очередного провинившегося и сдерживает наплыв садистских эмоций. Похоже, это всё было не сон. На мгновение я остановилась вкушать пищу, но голод снова дал о себе знать. Недолго. Не похоже, что он врёт. Такое ощущение, что я здесь уже вечность. Что другого мира и не существовало раньше, кроме как этот Дом Надежды. Допив вино, я обмякла на спинке стула. Опьянение помогает, спасает от жестокой реальности, которая совсем не щадит. — Выглядела ты ужасно, и запах в комнате был соответствующий. Но знаешь, в каждом ужасном есть частичка прекрасного. Нужно просто уметь видеть. Думаю, ты понимаешь меня как персона искусства. Даже ты тогда вся грязная, обмочившиеся от страха, выглядела завораживающе. От последних слов мои щеки вспыхнули жаром, и рука сжала держащий нож. Чёрт, он хочет меня застыдить теперь? Посмотрела бы я на него в такой ситуации. Начав глубоко дышать, я со звоном отпихнула нож и отвела взгляд. — Сука. Заканчивай весь этот цирк! Тебе самому не тошно от своих слов? Не сдержавшись, во мне пылал огонь. Смешанная подавленная злость, стыд и уверенность, появившиеся от алкоголя. С громким звуком резко встала и облокотилась на стол, глубоко дыша. — Ты ничего не знаешь об искусстве. Ты ничего не знаешь о чувствах. Ты просто очередной ублюдок, упившейся властью и высокомерием. Нет, я не хотела этого говорить. Мои глаза заблестели, а страх и отчаяние нахлынули острым ударом. Снова мышка. Я мышка. Не нужно было это говорить. Чёрт. Я сжалась и начала отходить назад, смотрела на него, лишь бы он не двигался. Прошу, не двигайся. Брови Рафаила нахмурились, на лице появился мимолётный оскал. Хоть я и отходила, но он оказался рядом слишком быстро. Его тяжелая аура окутала с головой. Резкий запах перца обжигал изнутри. Ноги стали ватными, когда сильная рука обхватило моё хрупкое горло и начало сжимать. Она была такой горячей, что кожа вокруг резко стало очень теплой. Пальцы надавливали на сонную артерию. Воздуха становилось все меньше. Схватившись руками за его кисть, я пыталась сопротивляться. Но толку. Лишь гулкие стоны и першение выходило из моего рта. Его лицо начало расплываться и пропадать. Дьявол силой толкнул меня и отпустил. Болезненно приземлившись на пол, я обхватила шею руками, издавая неприятные звуки. Глотать воздух быстрее. Единственное, что я могла делать, чтобы прийти в себя. Опираясь на лопатки, все ещё не видя происходящего вокруг. Звонкий звук и сверху оказался стул. Прижимая меня к полу с двух сторон. Я сразу же обхватилась руками за деревянные ножки и хотела приподняться, но принуждающий толчок в грудь повалил меня обратно. Рафаил сел сверху на стул, прижимая одной ногой моё тело к полу, а другой преграждая любой шанс на побег. Был ли этот шанс или нет, но в моменте выплеска адреналина ничего не понятно. Хочется просто бежать куда подальше. Флешбек поломанных костей поверг меня в ужас, и приближающаяся истерика охватывала с головой. Пальцами я пыталась уменьшить давление сапога, прижимающего меня и не дающего нормально дышать. Глазами я смотрела в его лицо. Нет, только не боль снова. — Прости меня. Рафаил. Прошу, не продолжай. Дрожащим голосом просила я. Частичкой той живой надежды в сердце, что сейчас молила всех богов, чтобы не попасть под его пытки снова. — Я дал тебе то, о чём многие могут только мечтать. И вот та благодарность, которую я слышу от тебя. — С каждым словом его лицо искажается в ненависти, а голос повышается. — Может быть, мне стоит тебя перевоспитать более жестокими способами. В этот момент тело начало словно разгораться. Кровь бежала по венам с усиленной скоростью. Тупая сильная боль исходила изнутри. Хотелось просто умереть. Как это было больно. Громкий крик заполонил пространство. Ещё один крик боли, который отразится от этих стен и поселиться внутри. Моё тело билось в агонии, а руки сжимали грязный ботинок, который все не давал сбежать. — Прекрати! Умоляю, Рафаил, прекрати. Сквозь адскую боль прокричала я. Стекающие слезы бурлили и испарялись не успев появиться. — УБЕЙ! Перестань. Захлебываясь слезами, я билась головой о пол. Заглушить одну боль другой не выходило. В миг все пропало, но я все продолжала биться головой. Мозг не сразу осознал, что можно выдохнуть и перестать тратить драгоценные силы. Сквозь слезы смотрела на дьявола, который сидел с садистским выражением лица. Пытавшись отдышаться, я затихла и перестала сопротивляться. — Вот, — Он пальцем указал на меня. — Именно так и ведёт себя мышка. Не связывайся с хищником, маленький зверёк. Снова вспышка, снова головокружение и снова падение. В этот раз ноги не держали меня. Очутившись в комнате, тело сразу же рухнуло под тяжестью вниз. Слезы в очередной раз хлынули из глаз. Все тело тряслось и пыталось опомниться. Смотря по сторонам, я отползла к первой попавшейся твердой поверхности и сжалась. Как мне только удалось вытерпеть такие мучения. Моя кровь словно в один момент загорелась. Мерещились какие-то летающие тени, страшные образы. Но, закрыв глаза, все ушло. Несколько минут я сидела в углу. Паника со временем прошла. Стало снова тихо и спокойно. Очнувшись от ужасной встречи со своим мучителем, я запрокинула голову назад и выдохнула. Все тело было липким и грязным от пота. Одежда мешала и натирала, хотелось от неё избавиться. Либо сильный страх, либо ещё действующий алкоголь так вгонял в жар. Поднявшись, мои трясущиеся руки начали расстёгивать корсет, снимать штаны и раскидывать всю одежду по комнате. Неожиданно для себя стало прохладно, разум начал успокаиваться, но дрожь не пропадала. Заметив ещё одну дверь в комнате, я подошла к ней и попыталась открыть. Как же я обрадовалась, увидев небольшое помещение с ванной посередине. Со стороны я выглядела так, словно за мной продолжает кто-то бежать. Оглянувшись, мигом забежала внутрь и закрыла дверь. Снова стараюсь глубоко дышать и не поддаваться страху, обхватывая себя за плечи и медленно сползая на холодный мраморный пол. Чувствовала себя просто отвратительно. До сих пор не могу осознать, что произошло. Ничего лучше я не придумала, кроме как набрать воду в ванную. Быстро скинув с себя нижнее бельё, я резко запрыгнула в горячую воду. Дрожь в теле начала постепенно спадать. Пар заполонил комнату, погружая в трансовое состояние. Тепло проникало в мышцы и расслабляло их. Запах непонятных трав кружил вокруг меня. Мысли метались, страх все равно продолжал терзать, слезы подступали. А это всё только начало… Вся эта атмосфера убивает меня. Мою личность, мой характер. Я же бард! Человек веселья и искусства. Я должна быть на позитиве, веселить людей, играть песни. Да, это я и есть…была? Нет, есть. Точно есть. Нужно придумать что-то, чтобы я спела сейчас, будучи на сцене в таверне. Я блуждала по своим воспоминанием прошлого, пытаясь найти хоть долю светлого и позитивного. То, какой была. Какие песни пела и что привносила в этот мир. Лишь расплывчатые образы. Темнота. Потом вспышка. С неожиданным вздохом все моё тело дернулось, а глаза распахнулись. — Только не белые вспышки. Только не сейчас. Прошептала я под нос осматриваясь по сторонам. Попробовала пробудить в себе волну той прежней магии, что исходила от меня. Руки заискрились голубоватым свечением, забирая остатки сил. Как же она ослабла. Решившись вспомнить хоть одну веселую песню, у меня получилось поймать лишь волну безысходности. От бессилия моя голова медленно сползла на бортик ванной. Секунда, минута или час. Просидев в своих мыслях, я начала тихо говорить первое, что взбредёт в голову, лишь бы прогнать встречу с мучителем.Удовольствие или боль, Забыться лучше в том или ином? Бороться иль отступить, На какой путь все же ступить? Не могу поверить своим слезам, Что пролиты были в этих стенах. Это камера отныне моя, Серая мышка в оковах огня. Спрятаться, подчиниться, затихнуть, смириться.
Последние слова дали волю моральной боли, что копилась внутри моей груди. Больше не сдерживая слезы, я закрыла лицо руками. Погружаясь под воду.