Юность простит и поймет

В воздухе пахнет весной. Тонкий аромат цветущей за окном сирени, что начала раскрывать свои нежно–лавандового цвета бутончики, легкое и очень приятное щебетание птичек, что сидят недалеко от раскрытого настежь окна. Скромный лучик солнца прокрадывается в комнату сквозь щелку в прикрытых шторах, чтобы наконец разбудить юношу, который совсем не слышит сквозь сон уже третий по счету будильник. Однако лучику все-таки удается выполнить свою задачу, о которой, в общем-то, никто и не просил. Семнадцатилетний Антон с трудом открывает глаза и сразу жмурится, потому что, выполнив задание, луч никуда не собирался уходить. Прислушиваясь к многочисленным звукам за окнами, он точно наслаждается ими – ведь уже двадцать второе мая, самая пора для таких ярких звучаний рано утром. Со вздохом Антон все же встал с кровати, ведь понимал, что в этот день точно нужно обойтись без опозданий – сегодня у него последний звонок. Казалось, был он у него уже один раз, что в этом такого? Но сейчас чувствуется какая-то особенная атмосфера этого дня. Будто бы сразу после него ты уже больше, чем одной ногой во взрослой жизни. Сегодня будут особенные ленточки, особенные песни и, может, даже особенный для него человек. Богумильчик очень надеялся на это. Подойдя к большому зеркалу, что встроено в шкаф, Антону первым делом бросилась небольшая татуировка-партак, которую он сделал буквально неделю назад по приколу. «Ведь юность простит и поймет, так?» – это был его лозунг по жизни. Парень понимал, что юность не безгранична, и лучше сделать что-то сейчас и пожалеть об этом, чем не сделать никогда и жалеть уже о том, что не сделал. Он взял с вешалки славно выглаженную белую рубашку, за что мысленно поблагодарил свою маму, поверх надел свитшот. Черные брюки, так напоминающие джинсы весь год директору, также были на нем. Черные Vance'ы по-классике и он был уже готов. Чистка зубов и остальные прихорашивания не заняли у него много времени, так что через некоторое время Антон был уже готов. Выходя из дома, Антон надел наушники и включил новую песню «Снимки», которую они записали своей группой совсем недавно. Снимки – это не просто набор слов, сложенных в единый текст, Снимки – это его переживания и чувства, что порой пережимают его внутри. Эмоций и мыслей много, порой даже слишком. Может в этом роль сыграл юношеский максимализм, но он так не считал, а может и вовсе не хотел признавать этого. Антон научился выражать эти эмоции в текст песен, может именно это его и спасало? Эти воспоминания заволокли разум парня и тот не заметил, как дошел до уже родной гимназии, где провел уже как одиннадцать лет. Отовсюду звучала праздничная музыка, крыльцо было украшено яркими шариками и ленточками, плакатами с поздравлениями; где-то бегали маленькие дети – наверное, младшие братья и сестры выпускников – и сами выпускники. Антон, не увидев своего друга, зашел в здание. Пройдя до своего кабинета, он сразу начал пробираться сквозь одноклассников за белой ленточкой с надписью «выпускник 2023» на ней. Классная руководительница помогла ему закрепить булавками эту ленту, во избежание спадания с плеч. Решив, что у него еще достаточно времени, школьник пошел по разным памятным местам в школе, откуда так и неслись разные воспоминания. Самым близким из этих мест оказался школьный туалет. Казалось бы, туалет и туалет - что в этом такого? А, может, для некоторых это и вовсе нелепая тема для обсуждения? Но именно в нем Богумильчик попробовал свою первую недокуренную сигарету, которая, казалось, собрала в себе все самые отвратительные запахи и вкусы; именно в нем он частенько прогуливал уроки со своим другом - Максимом, что был на год младше Антона. Следом пошел в столовую, где он с его другом-десятиклассником воровал хлеб на перемене, пока этого не видела повариха, а если и заметила, то бежали с задорным смехом в сторону дверей; где они постоянно дежурили, ибо на выходе из помещения младшеклассники частенько отдавали им мандарины с косточками. Антон зарылся в эти воспоминания, не заметив, что ноги привели его к дверям актового зала. Аккуратно открыв их, школьник заметил огромное количество выпускников, их родителей и друзей. В воздухе так и витало веселье и радость, отчего-то спокойствие и умиротворение. И последние два только он чувствовал, потому что зорким взором глаз нашел Максима. Быстро подойдя к нему, Антон улыбнулся, и парни обнялись. Но по-дружески ли это было..? Чувство ностальгии. Именно оно возникает уже как пару минут у «деда», как его порой называет Макс. В каморке, что находится за кулисами сцены, они проводили очень много времени, и последний их визит очень осчастливил обоих. Ведь именно он стал точкой отсчета в их истории. Это было пятнадцатое мая. День итоговых контрольных для одиннадцатиклассников. Казалось бы, лучше готовиться к важным экзаменам, так мало времени осталось, но нет, контрольные оставались обязательными в программе, к сожалению, никакие мольбы и грустные вздохи не могли их отменить. На перемене перед английским к Антону пришел Максим, чтобы поддержать друга перед важным уроком. – Эй, Антон? Ты самое главное не волнуйся. Напишешь ты эту контрольную, не страшно. Это не ЕГЭ. – Угу, — буркнул тот в ответ, — только идиот мог такое придумать. Зачем нам в конце года контрольная? Мы же итак ЕГЭ пишем. – Ну… я сам, если честно, не знаю, — ковырял ботинком пол Максим, — хочешь, можем потом погулять по школе после урока. – Хочу, — кивнул он, и в этот же момент раздалась противная трель школьного звонка, как бы говорящая, что пора расходиться. – Давай дуй на контрольную, — улыбнулся Максимка, хлопнув друга по плечу, — напиши ее хорошо. Я пошел. – Да, пока, — кивнул Антон и зашел в кабинет английского языка. Шторы были не закрыты, и через окна класс освещало почти летнее солнышко. Оно не было таким жарким, как в июне, но все равно было достаточно тепло, чтобы многие лежали на парте, подставляя лицо под яркие лучи. У стены стоял все тот же неизменный деревянный шкаф, сплошь покрытый многолетней пылью. На нем стояла уродливая ваза с засохшими цветами, которые, казалось, стояли там с мезозойской эры, как считали многие. За партами группками и парами сидели его одноклассники, оживленно обсуждая что-то. Доска была с белыми разводами от мела - наверное, кто-то недавно пытался оттереть доску. Антон искал взглядом хоть какие-нибудь изменения, но напрасно. Школа остается школой, а вещи - вещами, и искать что-либо удивительного не стоит. Он прошел к своему месту за третьей партой у окна и уселся на стул, устремляя взгляд на ярко-голубое небо, где летали чайки, будто над морским портом, забываясь в мыслях. – Антон, — к нему повернулась симпатичная девушка - одноклассница - с белой косой и изумрудными глазами. Было видно, что та немного волнуется. – А? — вылетел из своих мыслей Богумильчик. Хотя нет, его буквально выдернули оттуда, заставляя расстаться с миром из сотканных нитей мыслей, на которых все и держалось. – Ты готовился, — спросила она, заранее зная ответ, – к контрольной? – Немного, — честно ответил девушке сероглазый. Английский знал он на отлично и с десятого класса ходил в школу с уровнем С1. Антон очень гордился этим, ведь из всей параллели только он похвастаться этим. Но при этом парень не зазнавался, помогал всем по возможности, ведь не у всех есть такая предрасположенность и талант к языкам. – А, ну конечно, ты ж у нас англичанин, — хохотнула девушка немного нервно. Его в классе так часто называли, но это ничуть не обижало, а только наоборот - его внутреннее "Я" радовалось, что его результаты были замечены. – Могу себе позволить. Зато ты, Алиса, биологию и химию хорошо знаешь! — заметил Антон. Девушка немного покраснела и тут же отвернулась, когда в класс зашла Василиса Егоровна, проще говоря - англичанка, а еще проще - Васька. Женщина начала раздавать рабочие листы А4 с заданиями, попутно объясняя, что нужно делать. Богумильчик немного заскучал, поэтому он снова задумался на минуту, но уже о его Максимке и о том, что скоро с ним увидится. Сердце радостно забилось, а в животе приятно разливалось тепло.

***

Прозвенел звонок, и он тут же подорвался с места, отдавая Ваське свою работу и выбегая из кабинета. Насколько хорошо он помнит, то у Максима сейчас была литература в двестисемнадцатом, а значит, ему нужно спуститься на этаж ниже. Он быстро сбежал по лестнице, обгоняя тормозивших младшеклассников, параллельно набирая ответ на сообщение: Максимка>:) : Привет. Ты где? Вы: Я на втором у лестницы Встретимся у актового? Максимка>:) : Оке Уже бегу Вы: 😉

***

– Эй! Антон! — послышался знакомый звонкий голос и ему тут же положили руку на плечо. Безусловно, он сразу догадался, кто это был. – Хэй! — улыбнулся Тоня. – Как написал? Дай угадаю, у тебя будет сто баллов из ста? — по-доброму посмеялся брюнет. – Как ты догадался? — усмехнулся Богумильчик, принимая его иронию, — ну что, пойдем в каморку? – Угу, — кивнул Макс, и друзья поплелись в сторону актового зала, параллельно болтая о всякой ерунде. – Как литература? — наконец поинтересовался Антон. – Задали учить стихотворение, а так довольно неплохо, — пожал плечами Мамкин. – Уууу, стихотворение... Как ты их учишь? — задумался Антон. – Без понятия, если честно. Просто читаю и запоминаю. Ты же тоже учишь. – В том-то и дело, но не могу так быстро запомнить, как это делаешь ты, — пробурчал недовольный одиннадцатиклассник. –У меня просто зрительная память, — закатил глаза брюнет, смеясь.

***

Дойдя до актового зала, друзья быстро прошмыгнули в открытую дверь. Было темно, словно они попали в какую-то параллельную вселенную, где могли остаться лишь вдвоем; но свет включать нельзя, иначе могли спалить и тогда ни каморки, ни хорошего настроения, так как отправят к завучу, а там уже разбераться с ними не станут. – Я ничего не вижу, — прошипел Антон, идя наощупь. – Погоди, вот же она, — открыл дверь Мамкин, и парни зашли в долгожданную каморку. Все таки они решили включить свет, была не была. Богумильчик нажал на выключатель, и через пять секунд загорелась старая лампа, одиноко висящая на потолке. Комната представляла собой небольшое простанство с кучей хлама для разных школьных концертов. – Что будешь делать после экзаменов? — вдруг спросил Макс, глядя прямо в серые глаза напротив. Он был полностью серьезен. – Не знаю. Честно. Я думал идти переводчиком, но сидеть на месте совсем не мое.. – Без тебя в школе будет уже не так весело, — грустно сказал Максим. Он тоже не хотел прощаться так скоро с другом. Конечно, их общение сохранилось бы, но уже не было бы таким, как сейчас.. Антон это тоже понимал. Он не хотел оставлять Максимку одного и куда-то уезжать. «Хоть сейчас заваливай эти экзамены и оставайся на второй год». – Просмеялся у себя в голове над этими мыслями школьник. Он давно уже понял, что чувствует к этому пареньку, который прямо сейчас смотрел на него грустными глазами, словно пытаясь утешить самого себя. Он его любит. Очень сильно, до боли в сердце. – Я тоже буду скучать, — рвано выдохнул Антон и медленно обнял друга. Максим обнял в ответ. Этого теплого прикосновения хватило, чтобы почувствовать себя в безопасности. Ситуация была не из романтичных: грязная подсобка у актового зала, вся забитая инвентарем, старая, почти не дающая света лампа и деревянная скрипучая дверь. Да уж, остается только плакать. Но выбора-то и не было. Богумильчик быстро собрал мысли в мозгу и решил, что лучше сейчас, чем никогда. «Ведь юность простит и поймет?». Либо сейчас, либо никогда. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть уже об этом. – Максим? Послушаешь? – Да, что случилось? — немного нервно ответил Мамкин. – Я.. в общем, давно очень хотел тебе сказать. И даже не знаю, как начать. Я скоро выпускаюсь, мы, возможно, долго не увидимся. Короче, ты мне нравишься. Честно, я не шучу. Ты мне давно нравишься, очень сильно, Макс. Я понимаю, что, скорее всего, это невзаимно, мы друзья, все дела. Но.. Я подумал, что лучше тебе знать об этом..? Максим замер, словно восковая фигура. Лишь небольшое колыхание груди давало знать, что тот жив. У Антона в голове даже мелькнула мысль, чтобы прямо сейчас дать всё-таки отворот-поворот, предав свои же принципы «юность простит», но Максим не смотрел испуганно. В его взгляде скорее читалась неуверенность в реальности происходящего, и Богумильчик, думая, как объяснить, что всё это — не шутка, никак не мог придумать, что же такого сделать. Но, наконец, Максим перестал удивлённо таращиться на Антона, открывая рот: – Романтичное место ты нашел, — нервно усмехнулся он, — я.. знаешь, ты мне тоже нравишься, Тош, я тоже серьезно. В груди Антона все перевернулось. Он радостно обнял парня, чуть ли не душа своей смертельной хваткой и посмотрел ему в разрумянившееся лицо. – Хочешь меня поцеловать? — спросил Максим. – Макс! – Хе-хе, отказываешься? — улыбнулся брюнет. – Что? Нет! — завертел головой Богумильчик, понимая, что его буквально берут на слабо. Он не понимал, почему ведется на это. Ведь он старше и должен... А должен ли? А так ли это важно? – Тогда действуй, — промолвил младший и притянул к себе Антона. Антон, мягко взявшись за шею десятиклассника, резко притянул его к себе, сократив расстояние между их губами до минимума. Ощущалось чужое дыхание, горячее, и немного прерывистое. Сначала он неуверенно коснулся столь желанных губ, распробывая их на вкус, в то время как что-то внутри отчетливо требовало ласки, страсти и, черт возьми, адреналина. Сердцебиение ускорилось и будто бегало оглушающими ударами от грудной клетки к губам, горячим и сухим. Они обжигали, пока то долгое и беспечное прикосновение медленно удовлетворяло мечты и фантазии о том, чтобы вот так вот, без стыда и зазрения совести, прикоснуться к нему. Поддавшись будто какой-то зависимости, парень углубляет поцелуй, по-хозяйски надавливая на чужой, но такой родной, затылок. Мокрые языки касаются друг друга, пытаясь на опережение коснуться неба, зная наперед, как это принесет хоть частичку наслаждения друг другу, как окончательно разбудит только проснувшиеся ниточки этих неизведанных чувств. Антона насильно вывели из паутины воспоминаний, которые так сильно заволокли его внимание своими тонкими нитями, сотканными из моментов прошлого. Он был рад остаться там, но реальность тоже не стояла на месте, нужно жить и строить настоящее. Максим осторожно постучал по плечу уже не друга, наблюдая вот уже минуту, как тот смотрит в одну точку, замерев. – А? Чего? — немного испуганно промолвил одиннадцатиклассник. – Там уже директор начинает свою речь, а ты замер, пропустишь все ведь, не думаешь? — просмеялся парень и поддолкнул Тошу в сторону стульев. Присев недалеко от своих одноклассников, что уже вовсю слушали трогательную и одновременно строгую речь главы школы, школьник посмотрел на своего друга - тот тоже наблюдал за происходящим на сцене так, как будто выпускался сам. Богумильчик действительно много думал, как сохранить их общение после выпуска, как остаться такими же близкими, как сейчас. Он уже будет в университете, и студенческая жизнь заберет все его свободное время, а Максим будет в одиннадцатом классе, выпускной год и много подготовки к экзаменам. Нужно что-то было придумать. И он действительно решил, как исправить эту, как ему казалось на тот момент, остро важную проблему. Да, Антон понимал, что, наверняка, не поймут родители за то, что он хочет сделать, возможно, осудят друзья, но это было так неважно для него. Это его жизнь, ему решать, что с ней делать. Урывками он мог услышать речи, теперь уже учителей, что иногда были громче, чем его собственные мысли. Он был разделен словно на два мира: на свой, с тайными мечтами и глубокими воспоминаниями и на реальный, где сидят реальные люди и происходят реальные действия. – Мои дорогие одиннадцатиклассники! Вот и пролетели ваши годы детства. Впереди вас всех ждет что-то новое и неизведанное ваши, но не менее интересное. За эти одиннадцать лет вы все выросли: не только физически, но и морально, духовно и нравственно. Я уверена, — учительница прервалась буквально на секунду, чтобы успокоить поток слез, что как назло лились из ее чуть покрасневших глаз — многие из вас станут успешными врачами, учителями, кто-то будет работать в правоохранительных органах. Но у всех вас будет лишь одна, но самая главная задача: проживите эту жизнь так, чтобы вы были счастливы. Не важно, что потребуется для этого счастья. Главное, делайте для него все, что можете сделать на данный момент. Антон понимал, что это даже звучит абсурдно. Он смеялся над этой мыслью уже однажды, буквально неделю назад. Но сейчас.. Он действительно все обдумал, взвесил все «за» и «против». Понимая, какие последствия у всего этого будут, он все решил. Это будет не последний одиннадцатый класс в его жизни. И далеко не последний звонок он сейчас услышит. И не в последний раз он видется с Максимом в стенах этой школы. Ведь юность простит и поймет..?