Легенда о Детях Морской Пены

когда-то очень давно, в эру древних цивилизаций и затерянных мифов, когда каждая легенда была правдива, а каждый слух разлетался словно по ветру, ходили молвы и сказания о детях морской пены. о детях, чья кожа была похожа на прелестную глубоководную жемчужину, светясь в лунном свете и сверкая красотой самих звёзд. о детях, чьи глаза сверкали драгоценностями затерянными на дне, стоило солнцу их лишь коснуться любящим лучиком. о детях, чьи шелковистые волосы спускались каскадом по плечам словно молочный водопад и жидкий мрамор, окропленный лунным светом. а голос, ох этот голос, краше песни любой сирены, звонче любого колокольчика, мелодичен и гармоничен, как шелест ветра и звуки волн, слившиеся воедино. когда они ступали на песок девственными ногами, каждый моряк, каждый проходящий мимо бездельник и любой рыбак, готовы были пасть ниц перед благословением божьим, глядя на неземную красоту детей чистых вод. эти дети выходили прямиком из прибоя, укрытые пеной морской, омытые родниками и тысячами волн. благословленные на рождение самими богами и несущие великое счастье. их появление считалось величайшим даром и благословением, посланным Отцом Океаном и Матерью Землёй. их появление служило знаком каждому королевству, что процветание и благо ждет это место. но немногие помнят, что у морей хитрый нрав. их волны обманчиво невинны, их спокойствие мнимо и убийственно, а шторма разрушительны, как ничто другое. словно гнев всевышних Богов, словно разочарование Матери Земли и ярость Отца Океана, обрушенные на глупых людей. а дети их, чудесные и прекрасные маленькие жемчужины в обличье людей, унаследовали этот нрав, скрывая его за своим прелестным видом. и люди, успокоенные обманчивой спокойной красотой, забывают, что самый страшный шторм, предвещают самые спокойные воды. *** под покровом ночи, укрытый ласковыми тенями и под светом ясной мудрой Луны, растроенный принц несся вперёд, словно играя в догонялки с братцем Ветром, а может, и того гляди, и с самой Смертью. его волосы цвета меди словно светились от мягких прикосновений игривых малышек Звёзд, цепляющихся за огненные локоны чтобы повеселиться, а глаза, по обыкновению, светлые словно безоблачное небо, словно затянулись тучами ненависти и дождём обиды, грозящим пролиться с минуты на минуту. босые ноги умело переступали с камня на камень, с тропинки на тропинку, по памятным дорожкам уводя юношу все дальше и дальше от ненавитсного ему замка. от стен, окропленных кровью и освященных криками мучений, от ужасающих мраком коридоров и от самого большого страха в жизни юного принца. от короля. от его отца, чей взгляд заставлял кровь леденеть в жилах, чья улыбка останавливала сердце на долю секунды, чей смех вызывал желание сжаться и молить его о пощаде. не было худшего на свете дня, чем когда король желал видеть сына в тронном зале. тогда крики и приглушенный плач не утихали до самого заката, а красные рубцы украшали нежную кожу наследника трона, уродуя шрамами. и молодой, молодой напуганный принц мог снести все. он в был в силах вытерпеть удары, крики и злые слова, льющиеся словно яд. он мог вынести даже уродливые шрамы, рисующие на его коже карту увечий. но не было боли сильнее чем утрата единственной и чистой любви, и не было шрамов хуже, чем шрамы сердца и души. раны, которые никогда не затянутся и рубцы, которое будут кровоточить снова и снова, многие многие дни… светлые одежды, когда-то царственно белые, совсем истрепались, потемнели и подолы его измазались в грязи, когда, наконец, прохладную землю и мягкую траву не сменил шершавый песок, а в уши ударил шум громких озорных волн. в изнеможении принц рухнул на колени, давясь рыданиями и проклятиями. руки его, крепко сжались на светлых одеждах, скомканных на груди, у самого сердца, скулящего от боли потери и горя. Ветер разносил скорбную песнь утраты юной души, печально лаская огненно-рыжие волосы, стараясь утешить чужие муки хотя бы на секунду. но даже сильному и ловкому Ветру было не под силу унести такую боль. не было покоя от этой агонии, не было продыху и не было спасенья. дрожащими пальцами юноша коснулся грубого шнурка висящего на шее и слезы, кристально чистые, покатились по его бледным щекам. едва касаясь, обхватил принц морскую ракушку, — хрупкую маленькую раковину, несущую в своих недрах остаток мягкого голоса и нежного смеха, который он так любил, — и захлебнулся именем возлюбленного, потеряв его меж всхлипов, словно лодку в штормовых волнах. не сдержав гнева, резко дернул он ожерелье и тонкий шнур тут же порвался с тихим треском, оставив в лодочке мягких рук последний, несметно прекрасный и печальный подарок, наполняющий любовью даже сквозь боль. «о, мой принц, извел я таких раковин немало. все искал и искал такую, чтобы хоть немного сравнялась с вашей красой. исходил я все приморские пески, просил у каждого моряка и рыбака дать мне хоть что, но терпел неудачу. уж много лун я, приветсвуемый прибоем морским, все искал такую вещицу, чтобы не стыдясь вручить вам. ходил я вдоль волн, да молился Богам, чтобы те помогли мне усладить ваш глаз. молил богов всего об одной подсказке, где же искать такое сокровище. и вы не поверите, в одну из ночей из волн показалась она! эта прекрасная раковина, невинно белая, ищящная и острая словно кинжал. словно само море дало мне её только для вас, мой милый, милый ласковый принц. так примите же этот маленький дар, от вашего покорного слуги. за вашу доброту, за вашу нежность и вашу любовь. примите же его, а вместе с ним моё сердце, что бьётся для вас.» -о, даруй мне прощенье, любовь моя, — разрываясь слезами, прохрипел юноша, целуя раковину солёными губами. — не сберег тебя, не удержал, не смог… прости, молю. я так сожалею… О Боги, сожалею всей своей растерзанной душой, что больше тебя не увижу, луна моя. тоскует по тебе сердце моё, не знает как жить, не слыша твоего ласкового голоса и не видя твоих сияющих глаз. не знаю я, ох не знаю, как же теперь улыбаться, когда не увидать твоих вороновых кудрей более мне. как же мне теперь ходить по этой земле, когда нет тебя за моим плечом? о, моя любовь… клянусь тебе, клянусть, — и пусть любой Бог, чей взор сейчас падёт на эту землю, примет мою клятву, — отомстить за тебя, за твою жестокую гибель. клянусь или пусть я сгину в такой же боли, что пришлось перенести тебе. пусть пронзит меня сотня копий и тысяча стрел, если не отстоять мне твою честь. клянусь, любовь моя. Море внимало отчаянной клятве убитого горем принца, нашёптывая колыбельную сквозь волны, а братец Ветер держал в прохладных объятиях, гладя по огненно-рыжим кудрям. и до самого рассвета, согнувшись на песке и баюкая последнюю память о покинувшем мир возлюбленном, проливал юноша слезы, окропляя раковину, и разжигал внутри очаг ненависти к отцу, что посмел лишить жизни невинную душу, которая была так чиста и любима. да только горечь потери тушила пламя, лишь сильнее наполняя принца отчаянием. и уж, и правда ли, следили Боги с Небес, иль ветерок свежий донёс до них скорбные рыдания и гневные клятвы, никому понять так и не довелось. но с первыми лучами рассвета, когда уже и высохли слезы, да и голос был сорван от рыданий, криков и шепотов надрывных, случилось чудо, какого доселе принц не видывал. из морских глубин, из тёмных вод и белой, чистейшей, пены появился он. нетронутая кожа, жемчужная, почти сверкающая; волосы точно белый, мраморный водопад, окаймляющие лицо, достойное называться божественным. но, самое впечатляющее, глаза. ох, эти глаза… одного взгляда хватает чтобы преклонить колени и петь баллады о их красоте. тёмные, точно глубокие глубокие морские расселины, словно трясина затягивающие глубже и глубже; и острые точно скалы, но стоило солнцу лишь мельком коснуться этих глаз, так те вспыхнули расплавленным золотом и сотней золотых монет, затерянных на дне и похороненных под обломками затонувших кораблей. золотом победный лавровых венков и золотом королевского обруча, возведенного на голову. -кто ты? — благоговейным шепотом, осмелился спросить принц. чудо, свершившееся на его глазах, поселило в теле слабость и дрожь и, не стой он уже на коленях, точно пал бы ниц, перед этим существом. «так не врали легенды, вот он, прямо передо мной, тот о ком мифы сказили!» — пронеслось опрометью в рыжей голове. застыл юноша, едва дыша и растеряв все слова и все мысли. остались у него лишь восхищение неземным незнакомцем, да прошлая печаль горькой утраты. золотистые глаза, полные света, столкнулись с небесным растерянным взором, полном трепета. -Я дар, рождённый богами. Дитя Морское и Матерью Землёй благословленное. Омытый лунной лаской и нежностью волн, я призван нести благодать и процветание на эти земли. Я — ответ на твои молитвы, — голосом, чистее родника и мелодичнее певчей птицы, отозвался незнакомец. дыхание у принца совсем замерло, когда молодой человек медленно двинулся вперёд, к нему, –замеревшему под этим взглядом глаз, чистее золотых слитков, — и опусился на одно колено пред ним, осторожно коснувшись раковины в его руках кончиками пальцев. — твои отчаянные мольбы были услышаны Богами. пришёл твой час. встань же с колен, будущий король и сверши свою месть. возьми то, что по праву принадлежит тебе и помни, сила морей стоит за тобой. ты удостоился милости божественной, так не робей, сверши свою справедливость. посей шторм в этой гавани. и словно силой наполнилось тело принца после этих слов. и ненависть к отцу, погубившему невинных, загорелась с новой силой, и ноги окрепли, и прояснился взор. цель была так проста, ясна и так сладко близка, что тот час поднялся юноша с колен, сжал ожерелье в кулаке и сделал вдох. морским бризом наполнилась его грудь и рассвет указывал ему путь ко дворцу, заставляя его рыжие волосы сиять медью. позади него, точно молчаливый сторож, стояло дитя морское, терпеливо ожидая. -пойдём, — отозвался принц, улыбаясь, хотя улыбка его более была похожа на оскал. оскал дикого зверя, что подпитал гнев свой, болью раны, и готов был напасть на охотника. — пришло время нового рассвета. *** «ты погубил мать и погубил мою любовь, за это, я погублю тебя. прощай, отец, тебе никогда более не увидеть более восшедшего солнца,» — было последним, что услышал король, прежде чем родной сын, перерезал ему горло, принося морям жертву за благо, дарованное их землям. *** золотой венец короля, сел на голову принца как влитой, сиияя золотом среди медных локонов, точно глаза верного, молчаливого спутника, стоящего у трона нового короля, вот уж год за годом. со смертью прошлого короля, расцвел город, точно цветок увидавший солнце и испивший чистой воды. и шумели теперь весело, ранее пустующие улицы, и бегали дети в садах, играя, и улыбались люди, чтя нового правителя почестями и улыбками. город наполнился жизнью, а вместе с городом, казалось вернулось к жизни и сердце нового короля. терзалось оно, все еще, скорбью, по погибшему возлюбленному. то и дело проскальзывал тоскливый взгляд у правителя, когда касался он ожерелья из раковины на шее, но более так не болело его сердце, не рвалась его душа в иной мир, лишь бы увидать снова его любовь и не слетали с его губ ядовитые проклятия, полного отчаяния. теперь, он лишь изредка слышал потускневший в воспоминаниях смех, глаза цвета грузовых облаков и с печалью улыбался, думая о солнечных днях, проведенных у воды под тёплым солнцем. его луна осталась лишь счастливым воспоминанием, которое король трепетно хранил в своём сердце и памяти, почитая память своей первой и чистой любви. теперь же, его вела звезда. звезда с жемчужной кожей, мраморным водопадом локонов и глазами цвета золота. его личное благословение божье, что вышло из самых глубин и осветило ему путь в кромешной тьме, когда луна погасла. и летел король за этой звездой, летел точно мотылёк на свет, не замечая как все печальнее становился золотой взор, и как мягче ложился мелодичный голос. не замечал, пока крылья его, совсем не погорели и мотылёк не упал. *** знакомый песок под ногами успокаивал молодого, уже мужчину, снявшего с головы свой королевский венец на вечер, дабы передохнуть от дел. его прекрасный спутник неторопливо шёл рядом, рука об руку, с тоской глядя на морские волны, освещенные заходящим за горизонт солнцем. и вот остановился он, замер, точно статуя из чисто мрамора, и вгляделся вдаль, будто прощаться собрался. король замер следом, и обернувшсь, тут же встревожился, увидав, как его спутник беспокоен и тревожен. -в чем дело, моя звезда? — раздался мягкий голос короля. он сделал несколько шагов вперёд, готовый успокоить любой страх и халечить любую боль, когда его спутник обернулся, улыбаясь мягко, и все же печально. внутри у мужчины все похолодало, словно северный ветер пронесся по нутру. -мне жаль, — тихо отозвался его свет, кладя руку на щеку короля. глаза его сверкали грустью, поднимая в груди правителя страх. -о чем ты сожалеешь? — отозвался мужчина, теряясь в догадках. его мысли лихорадочно бегали в голове, словно муравьи, пытаясь понять, осознать, что же тревожит, что же не так? -о том, что придётся покинуть тебя, — выдохнул его спутник, прикрывая глаза. солнце садилось, падая светом на прекрасное лицо, напоминая о том, что не был он обычным человеком. он был божественным сыном. он был Ребёнком Моря. он, был жемчужиной этого мира. -но тебе не обязательно уходить, любовь моя. моя звезда, — хриплым голосом отозвался король, сдерживая слезы. «прошу вас, боги, не будьте столько жестоки. я залечил свое сердце после первой утраты, прошу, не отбирайте у меня его. я только научился любить вновь,» — отчаянно помолился он, сжимая жемчужние руки в своих. — прошу… молю тебя, моя драгоценность, не оставляй меня… -все что принадлежит морю, вернётся в море, — с грустной улыбкой озвался юноша, стирая слезы короля, а затем отступая назад, к шумному, словно зовущему его, прибою. — тебе более не нужно благословение, чтобы править, мой принц. тебе более не нужен я и меня зовёт родной дом. мне жаль любовь моя. мне жаль… -нет… нет, прошу, только не снова. мне не пережить этого еще раз. я умоляю, Боги, я отдам все, только не забирайте его у меня… не уходи, прошу… — в отчаянии король упал на колени, протягивая руки к холодной воде. его любовь, его звезда, его свет ведущий, не слыша мольб и криков, шагнул вперёд, приняв безмятежный вид и ужасающе легко растворился в пене морской, даже не обернувшись напоследок. и захлетнуло тут же горе и отчаяние правителя, и потекли слезы по его лицу, и потянулись его ладони, чтобы коснуться пены, что ранее была возлюбленным его. но, словно насмехаясь над ним, прибой уводил волны каждый раз, как мужчине казалось что он близок к прикосновению. солнце совсем скрылось за горизонтом, погрузив мир во мрак ночи и остался обезумевший от горя король один на холодном песке, не имея ни луны, ни звезды, что могло бы вести его вперёд по этой жизни. «все что принадлежит морю, вернётся в море».