На Восток от Солнца, на Запад от Луны (и другие сказки)

Жил когда-то на свете демон, про которого ходила молва, что он совсем на демона не похож. Домом ему служил очень славный маленький особнячок на окраине деревушки, вокруг которой со всех сторон цвели раскидистые прекрасные сады, его гордость и отрада. Надо сказать, что демон очень ответственно относился к своим обязанностям искушать: он покровительствовал местному скупщику краденого и еще девушке, охотящейся на оленей в лесах, где паслись тучные королевские стада (ей каждый раз удавалось вернуться с добычей и избегнуть наказания) — но большую часть времени демон возился с растениями и мечтал, чтобы поскорее изобрели телевидение, ведь ему было невыносимо скучно — и ещё чуть более одиноко, чем хотелось признавать. И случилось однажды, что наш демон, которого звали Кроули, отправился сдавать дела на ежеквартальную встречу в Ад, — Преисподняя в те времена была жутким местечком из-за бюрократических устремлений ее начальства, — и как-то выяснилось, что он пренебрегает своими обязанностями. Его начальник был не из тех, кто мог бы стерпеть небольшое ослабление дисциплины в рядах подчиненных, поэтому вскоре Он дозвонился до Кроули с помощью свирели, висящий у него за дверью как раз для такого особого случая. — КРОУЛИ. Голос собирался устрашающе загудеть, но у тонкой тростниковой свирели хватило силенок издать только низкий свист. Кроули в это время пугал в огороде репу, внушая ей трепет перед Небе… Преис… — в общем, неважно, перед кем — и неохотно вышел из сада, чтобы ответить на зов. — Да? Кроули очень непринужденно себя вел. — ТЕБЯ ПОСЛАЛИ НАВЕРХ НЕ ДЛЯ РАЗВЛЕЧЕНИЙ И ИГР. В ПРОШЛОМ ВЕКЕ ТЫ ДЕЛАЛ БОЛЬШЕ УСПЕХОВ. ЧТО БУДЕТ, ЕСЛИ У ТВАРЕЙ ИЗ ПАНДЕМОНИУМА ПОЛУЧИТСЯ ОБОЙТИ НАС ЗА ДЕСЯТИЛЕТКУ? НА ПИКНИКЕ В ЧЕСТЬ СОВМЕСТНОГО КОРПОРАТИВА ВСЕ ТОЛЬКО ОБ ЭТОМ И БУДУТ ГОВОРИТЬ. Кроули никогда не приглашали на совместный корпоратив, поэтому ему было глубоко наплевать на тварей из Пандемониума, однако ему было жаль потерять такую хорошую возможность жить на Земле, ведь Земля нравилась ему даже чуточку сильнее, чем следовало. На случай, если произойдет что-то совсем непредвиденное, у него был наготове запасной план действий, который не выходил у него из головы вот уже несколько месяцев кряду, примерно с тех самых пор, как на другом краю леса как по волшебству вырос замок довольно зловещего вида. — Я понимаю ваше недовольство, — издалека начал он. Подобные игры ему никогда не нравились, но правила он выучил хорошо. — Знаете, я как раз вынашиваю план, очень хитроумный и злокозненный, который определенно придется всем нашим по вкусу. Вообразите, как в целой деревушке отбоя не будет от матерей и детей в слезах, отрекшихся от Господа и молящих о милосердии наигнуснейшей Низости нашего Господина и Повелителя?.. — ПРОДОЛЖАЙ. Кроули уловил интерес в тоне Голоса. Это обнадеживало, поэтому он обстоятельно рассказал о замке на опушке леса: как судачили между собой деревенские кумушки, его облюбовало ужасное чудовище, которому только юных дев и подавай. — По теперешним временам, самое обычное дело, — продолжил он свой рассказ. — Чудовище выберет себе красавицу. Заберет ее с собой из деревни. А потом, в полной мере испытав крепость ее веры и долготерпимости, влюбит ее в себя, несмотря на всевозможные несовершенства собственной физической формы, все такое и бла-бла-бла, а дальше он превратится в прекрасного принца, и они будут жить долго и счастливо, и на земле воцарится мир и процветание, все такое и бла-бла-бла... — ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ПОДОБНОЕ В ПОРЯДКЕ ВЕЩЕЙ. НО КАКОЕ ОТНОШЕНИЕ КО ВСЕМУ ЭТОМУ ИМЕЕШЬ ТЫ? — Да-да, я как раз подхожу к самой сути моего плана, — Кроули нетерпеливо потер руки. — Самое замечательное в нем то, что я хочу попробовать нарушить традицию. Никакой жертвенной девы больше не будет — в этот раз на ее месте буду я. Никакой влюбленности, никакого прекрасного принца, и деревня сама не заметит, как придет в упадок — не успеешь и глазом моргнуть, как за дверью выстроится очередь из голодных ртов, горящих желанием продать свои души за корку хлеба, и все они при этом будут проклинать Небеса. — ПРИЕМЛЕМЫЙ И ИЗОБРЕТАТЕЛЬНЫЙ ПЛАН. У ТЕБЯ ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СРОКУ. ЗАПЛАНИРУЕМ ЖЕ ЕЩЕ ОДНУ ВСТРЕЧУ И ТОГДА ОБСУДИМ, НАСКОЛЬКО ТЫ ПРЕУСПЕЛ. ЖЕЛАЕМ НЕУДАЧНОГО ДНЯ. Кроули не услышал — он уже вернулся в огород к низвождению своих овощей. Несколько недель спустя в маленьком домишке бедного мельника три незамужние красавицы-дочери сидели у очага. Снаружи ветер жутко завывал сквозь трещины в стенах, и лил дождь как из ведра, но девушки так увлеклись вышивками (а может быть, штопкой носков или другими делами по хозяйству), что совершенно не услышали, как кто-то очень вежливо трижды стукнул в окно. Не дождавшись ответа, некто с улицы забарабанил по стеклу, чтобы ему поскорее открыли. Мельник вышел посмотреть, что там за шум, и был совершенно ошарашен увиденным — в ночи стояло восьмифутовое чудовище: громадный дух, словно сотканный из яркого белого света, колеблющегося и нерешительно подрагивающего, точно огонек догорающей свечи. Мельнику привиделись белые крылья и бессчётное множество глаз в языках пламени, как его тут же ослепил нестерпимо яркий свет, исходящий от чудовища. Идея хлопнуться ниц показалась бедняге не полностью лишённой здравого смысла: мельнику очень хотелось выгадать себе еще хотя бы пару мгновений жизни, поэтому он зажмурился, заткнул уши и упал ничком прямо в лужу перед духом. Но существо негромко заговорило, и мельнику поневоле пришлось убрать руки от ушей. — Повторите, пожалуйста? — переспросил он, по-прежнему уткнувшись лицом в грязь. — О, мне ужасно жаль, что так вышло, — мягко отозвалось существо. — Тебе хорошо меня слышно? Мельник из своей лужи готов был поклясться: чудовище говорило с ним извиняющимся тоном. — Да, все в порядке, спасибо. — О, я очень рад, если это так. Теперь же… гм, немного неловко, но я пришел просить тебя об одолжении... Теперь-то мельник понимал, куда клонит чудесный собеседник, — ведь он считал себя человеком образованным и знающим обо всем, что творится в мире. Он перечитал все волшебные сказки и всю жизнь прожил в ожидании чуда, подгадывая момент, когда же с его семьей случится что-то необыкновенное. Он начал ждать ещё с тех самых пор, как обеднел и обнаружил, что две его старшие дочери выросли жадными и тщеславными, а младшая, напротив, отличалась добротой и состраданием ко всем живым существам. Помимо выдающихся моральных качеств, она оказалась самой красивой из трёх сестер. Впрочем, в ожидании чудесного гостя, мельник представлял себе на его месте не огненного духа, а старуху с золотым яблоком — или, на худой конец, отважного юношу с говорящим котом; он верил, что однажды кто-то из них непременно объявится у него на пороге. В волшебном посещении мельник отчётливо видел шанс улучшить свое положение, — заманчивые видения дворцов и сказочных богатств так и заплясали у него в голове. — Да, конечно, — сказал он, не дожидаясь, пока странный гость закончит излагать свою просьбу. — Если хочешь, забирай мою младшую дочь — из трех моих дочерей она самая красивая и добрая… Из распахнутых дверей его дома тут же донёсся девичий вскрик, полный отчаяния. — Как ни жаль мне нарушать сделку человека, продающего свою дочь странному и ужасному созданию, даже вскользь не спросив ее мнения… — тут бедняжка зарыдала в доме еще громче, — но всё-таки подобру-поздорову с тобой пойдет не она. Это сказал демон, появившийся из-за деревьев откуда ни возьмись. Его яркие глаза горели желтым, а парадный серебристо-черный плащ не трогали капли дождя. Чудовище совсем не ожидало такого развития событий и стояло молча, в нерешительности раскачиваясь из стороны в сторону. Кроули почти видел по очертаниям света, что нормальный человек на месте духа сейчас заламывал бы руки. — На самом деле, это так не работает, — наконец сказал дух после долгой паузы. — Она бы дважды отвергла меня, а на третью ночь, уступив уговорам семейства, смирилась со своей участью и отправилась со мной... Кроули распознал в голосе духа нотку безнадежности и понял, что его собеседнику не очень-то нравится эта затея… но за долгие тысячи лет поневоле привыкаешь подчиняться приказам вышестоящих и молча выполняешь даже то, с чем не согласен. — Я это понял. И я совсем не против похищений из дома, разлучения с семьёй и всего остального в том же духе, но разве не легче справиться с жертвой, когда она сама идёт тебе в руки? Дух согласился, что легче, и принял любезное предложение демона. — А как же я? — спросил мельник, чьи мечты о золоте и налаженной жизни пошли прахом. — И что насчет моей дочери? Кроули не раз наблюдал младшую мельникову дочь в компании жены кузнеца, так что он заверил папашу, что у нее все будет хорошо, и она отныне никогда не будет испытывать нужды в мечах, доспехах и подковах. —Ну, хоть что-то, — успокоился мельник, но демон мог твердо сказать, что новость ему не слишком понравилась. Тем временем светящийся дух раскинул очень растрёпанные крылья. — Я ... э—э—э ... я понесу тебя, — смущенно сказал он. — Нет уж, спасибо. — Кроули в ответ расправил идеально ухоженные демонические крылья. — У меня есть свои собственные. Между ними повисло неловкое молчание. — Ну ладно, — наконец сказало чудовище. — Тогда следуй за мной, раз так.   Они летели долго, очень долго, пока не добрались до замка за лесом, окруженного высокой стеной без врат. Кроули принялся раздумывать, как же им войти, но чудовище постучало по каменной стене, и двери в ней появились как по волшебству и впустили обоих в очаровательную прихожую, задрапированную прекрасными гобеленами и освещенную свечами в золотых канделябрах: как заподозрил Кроули, специально зачарованными, чтобы свечи в них никогда не догорали дотла. Ещё одной интересной особенностью были книги. Они лежали на каждой горизонтальной поверхности, местами падали на пол и громоздились уже там, торопливо собранные в бесчисленные стопки. —Ты любишь книги? Хозяин замка лишь застенчиво пожал плечами, и когда они вошли в столовую, где был накрыт прекрасный пир на двоих, Кроули мысленно поздравил себя с удачной придумкой. В самом деле, как хорошо он все выдумал. Сколько может продлиться действие проклятия? Год? Три года? Конечно, вряд ли дольше. И от него теперь не требовалось ничего сверхъестественного — сиди себе в приятном теплом замке, где вдоволь отличной еды и хорошего вина, ну прямо как в раю. Несколько растений бы тоже не помешали для разнообразия, но в остальном жаловаться было грех. Они разделили приятную трапезу, хотя поначалу разговор не клеился, — хозяин замка ожидал от пленника моря слез, а не вопросов о том, что сам он думает о жарком из ягненка, и твердо решил не обнадеживаться раньше времени. После того, как демон отказался от десерта, а чудовище доело обе порции восхитительного нежного безе, Кроули собрался взглянуть на свою спальню. Его провели в комнату с высоким пышным ложем, на котором могли бы поместиться и семеро. Наволочки были шелковыми, одеяла — тонкими, пуховыми и очень теплыми, и ослепительно-белоснежными. Кроули сразу же забрался в постель и с облегчением вздохнул. В комнате стало совсем темно, чудовище переменило свой облик, и Кроули не мог разглядеть, как именно оно теперь выглядело. — Ты не собираешься составить мне компанию? — уточнил Кроули, когда оно пожелало ему спокойной ночи и собралось выйти из комнаты. — Силы небесные, нет! — воскликнул хозяин замка. —Мы ведь едва знакомы! — Тогда развей мое любопытство и поясни, что же именно ты собирался сделать с бедняжкой? — спросил демон, исподволь ощутив, как знакомая история сама собой сошла с накатанной колеи и покатилась по другой дорожке еще до его вопроса. Чудовище оказалось довольно милым, чем (или кем) бы оно ни было на самом деле, а его повадки не напоминали кровожадного монстра даже теоретически. —Ну, я точно не знаю, что бы я с ней сделал, — был ему ответ. — Но точно не то, на что ты намекаешь. Демон обдумывал сказанное с минуту или две и пришел к выводу, что только долгий сон поможет ему быстрее во всем разобраться. — Как тебе будет угодно, — вымолвил Кроули и крепко заснул, и сладко проспал целых пять дней подряд. Чудовище же все это время бродило по замку, попивало какао, читало и задавалось вопросом, не поступило ли оно неправильно каким-то образом с самого начала. Когда Кроули проснулся, он с большим удовольствием принялся знакомиться с замком и с ещё большим удовольствием — с его хозяином, пленнику стало гораздо приятнее проводить время в его компании: ведь он получил в подарок пару темных очков, защищающих демонические глаза от ослепительно яркого света, знаменующего присутствие огненного духа. Волшебное сияние гасло только в бархатной темноте ночи, когда чудовище меняло облик, — и тогда демон не мог его увидеть. Кроули нравилось говорить с существом, не принадлежащим ни миру людей, ни безднам Преисподней, однако он по-прежнему ломал голову над загадкой, кем же его хозяин был на самом деле. В конце концов он решил узнать его имя (потому что довольно неловко называть владельца замка в среднем роде). Оказалось, что его зовут Азирафель. Они быстро подружились — в основном потому, что быть друзьями поневоле куда приятнее, чем врагами поневоле; оба очень занимательно и мило беседовали. Ведь, скажите, разве не глупо злиться на единственное живое существо, с которым можно целый день говорить?.. Демон быстро подметил, что его нового знакомого частенько одолевают невеселые мысли: в такие моменты он выглядел рассеянным и даже подавленным, и Кроули начал подозревать, что его состояние может быть как-то связано с проклятием. — Ты не мог бы мне хоть что-нибудь о нем рассказать? — спросил Кроули на излете второго месяца. — Или ты считаешь невежливым, а может, невозможным говорить во всеуслышание? Звенящая тишина стала ему ответом и намекнула, что на свете бывают вещи, о которых ему знать не следует, и они, не сговариваясь, дружно перешли к обсуждению Древней Греции — оба скучали по фигам, политым медом. Время шло своим чередом, и вскоре Кроули начал испытывать некоторое разочарование оттого, что Азирафель никогда не делил с ним постель. — Ну хотя бы просто подремли рядышком со мной, — спустя четыре месяца добровольного заточения жалобно попросил он: Азирафель, привычно пожелав ему спокойной ночи, снова собирался его покинуть. — Держу пари, где-то тут скрывается неисполненная часть твоего проклятия... давай попробуем с ним покончить? Хозяин замка давно подметил, что демон довольно неплохо разбирается в проклятиях и рано или поздно озвучит этот тонкий момент. Поэтому на этот раз он не стал упрямиться, погасил свет в комнате, превратился в свое истинное "я" и прилег рядышком с Кроули. Тот сразу же обнял его. — Ты очень теплый! — объявил Кроули, уткнувшись носом в шею Азирафеля. — И мягкий. — А ты нет, — взволнованно отвечал Азирафель в темноте. — Но ты очень… очень... — он ощутимо смутился и замолчал, и Кроули задался новым вопросом, не существует ли на свете какая-нибудь история, где заколдованный монстр заливается румянцем совсем как невеста в первую брачную ночь, когда между новобрачными все становится немного более откровенным. — Говори, говори... — шепнул ему Кроули. — Ты очень красивый, — сказал ему в ответ Азирафель. — Ты прекрасен, вот что я хотел сказать. И ты мне очень нравишься. В ту ночь обоим было не до сна — и во многие, последовавшие за ней, тоже. *** Какое-то время все шло просто замечательно, но Кроули знал, что шесть месяцев почти истекли и ему придется снова отчитываться перед боссом о том, как продвигается выполнение плана, опуская некоторые пикантные подробности, не предназначенные для чужих ушей. В назначенный день он сел в одной комнате с арфой, самым зловещим инструментом для связи, который он только мог себе представить, и стал ждать неизбежного. И арфа запела так чисто и непорочно, словно хор монахинь на вечерне. — КРОУЛИ. У НАС НЕУТЕШИТЕЛЬНЫЕ НОВОСТИ. — Какие же? — спросил он. Вообще-то у Кроули все шло настолько хорошо, насколько хватало воображения, но испортить ему игру было очень в духе Ада, даже если на руках Кроули собрались все козыри. — МЫ ДУМАЕМ, ЧТО РАСКРЫЛИ ЛИЧНОСТЬ ТВОЕГО ЧУДОВИЩА. На это Кроули ответил, что не понимает, почему это их так беспокоит, но его босс продолжил: — МЫ ДУМАЕМ, ЧТО ЭТО НАШ ВРАГ И ПРОТИВНИК, АНГЕЛ ВЕЛИКОГО ЧИНА И УЖАСАЮЩЕЙ СИЛЫ. ОН НАМЕРЕН СКЛОНИТЬ ТЕБЯ К ДОБРУ ИЛИ ЖЕ УНИЧТОЖИТЬ. ЕГО НУЖНО ОСТАНОВИТЬ. — Нет, нет, вы все неправильно поняли, — не согласился Кроули. Он знал ангелов, даже сам был ангелом когда-то давным-давно и мог точно сказать, что Азирафель не похож ни на одного из них. Ангелы все без исключения были лицемерами, куда ни глянь — левой рукой они благословляли, а правой разили мечом во всяких крестовых походах. А Азирафель был… Азирафелем. Капельку рассеянным и раздражающе милосердным, — и еще очень добрым, забавным и умным; Кроули никогда не встречал ни людей, ни ангелов, которые хотя бы отдаленно были похожи на него. К примеру, Азирафель ни разу ничего не сказал о необычных глазах Кроули: увидев их впервые, он даже не попытался его ударить. А по ночам он дарил Кроули свою нежность и ласку, и Кроули был преисполнен уверенности, что ни один ангел на свете не стал бы вытворять такие вещи с демоном. — Нет, нет, он совсем не похож на них, я бы уже понял. — МЫ ОБЯЗАНЫ ЗНАТЬ НАВЕРНЯКА. ТЫ ВОЗЬМЕШЬ ВОТ ЭТО. И в руке Кроули внезапно появилась черная свеча, от которой исходили щекочущие волны темной энергии. Он сунул ее себе в карман. — СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ДОЖДИСЬ, ПОКА ОН УСНЕТ. ЗАЖГИ СВЕЧУ, И ТЫ САМ ВСЕ УВИДИШЬ. Затем арфа смолкла. Кроули не любил выполнять приказы, однако искушение наконец-то увидеть истинный облик своего спутника, было слишком велико, и любопытство одержало над ним верх. Поэтому вечером, когда они легли спать, он улучил момент, когда тихое похрапывание рядышком стало размеренным и глубоким, и зажег черную свечу. В ее свете Кроули потрясенно обнаружил, что на постели рядом с ним действительно спит ангел. Кроули никогда не доводилось видеть никого прекраснее. У него были светлые кудри, вьющиеся колечками, изумительно гладкая кожа и длинные ресницы. Скорее всего, у него голубые глаза, подумал демон, и ему ужасно захотелось увидеть их наяву в бледном свете раннего утра. С какой-то безропотной покорностью и грустью, немало удивившей его самого, Кроули понял, что, несмотря на все попытки выпутаться из сюжета знакомой сказки, он все равно непостижимым образом оступился на своем пути и ушел в нее с головой. Он влюбился. Чуя какой-то подвох, Кроули вдруг безумно захотелось поцеловать Азирафеля. Он понимал, что скорее всего, сделает этим все только хуже… и все же не мог сопротивляться искушению: ему показалось, что если не поцеловать Азирафеля прямо сейчас, то сердце выпрыгнет у него из груди прямиком на белоснежные простыни. Поэтому Кроули наклонился к нему и нежно коснулся губами его губ, как много раз касался в темноте. Увы, при этом три капли расплавленного воска со свечи упали на плечо Азирафеля, и ангел проснулся в тоске и тревоге. — Что ты наделал? — воскликнул Азирафель. — Отныне нам больше не быть вместе! Тебе нужно было продержаться здесь всего только год, и тогда ты освободил бы меня от бремени, наложенного волей Небес за мое неуемное восхищение миром Всевышней! Если бы у меня получилось доказать, что на Земле круглый год есть место вере, долготерпению и любви... — тут ангел печально покачал головой. — Но отныне все кончено, наши узы разорваны, и я должен навсегда вернуться домой на Небеса. Кроули был в ярости на себя за то, что Ад развел его как ребенка (ибо он предполагал, что все было подстроено Преисподней ему в наказание за всякие демонические проступки), он плакал и горевал, но ничего нельзя было поделать: на рассвете Азирафель должен был исчезнуть без следа. — Я не смогу пойти с тобой, — сказал Кроули, зная, что Небеса не пропустят его обратно: когда-то он был их обитателем и помнил их правила. — Иди вперёд, я за тобой? Азирафель на мгновение задумался. — Да будет так... Попробуем. Но мой путь далек и лежит на восток от Солнца, на запад от Луны, и, дорогой мой, боюсь, ты никогда не сможешь найти туда дорогу… Кроули почудился вызов в его словах, поэтому он ещё раз поцеловал своего ангела и поклялся ему, что и года не пройдет, как он обязательно разыщет его и они снова будут вместе. Чем черт не шутит, если он уже и так увяз в этой истории по самые уши. На следующее утро, когда Кроули проснулся (момент, когда он провалился в сон, начисто изгладился у него из памяти, как бы он ни пробовал потом вспомнить поточнее), ни Азирафеля, ни замка больше нигде не было. Кроули обнаружил, что лежит в грязном пруду, а от воды несет дохлыми лягушками. Не особенно обнадеживающее начало для поисков, сокрушенно подумал он. Он мог бы сесть и хорошенько поплакать (все равно и плащ, и штаны были уже мокрыми, а щеки было намочить не жалко), но он мудро рассудил, что слезами горю не поможешь и Азирафеля не вернешь, поэтому он встал, привел себя в порядок и не мешкая отправился в путь. Много дней и ночей летел он, пока наконец не добрался до вершины высокой скалы: там сидел мальчик в белых одеждах — уже не дитя, еще не муж, — и плел венок из длинных трав. Демон спросил мальчика, не знает ли тот дороги, что лежит на восток от Солнца, на запад от Луны — ведь он был не дурак и понимал, что такие встречи неспроста случаются в волшебных сказках, особенно если вас забросило невесть куда к черту на кулички. — О, ты хочешь разыскать ангела, не так ли? — спросил мальчик, чье имя было Брайан. — Похоже, ты не слишком старался сделать его своим? Кроули показалось, что этот вопрос излишне прямолинеен и абсолютно не из тех, на которые без обиняков можно ответить малолетним детям, поэтому он только неуверенно пожал плечами в ответ. — Да-да, это точно ты, уж я-то знаю... Его забрали на Небеса, что лежат на восток от Солнца, на запад от Луны. В одиночку ты либо опоздаешь туда, сбившись с пути, либо вовсе не доберешься. Дороги туда я не знаю, но попробуй навестить моего приятеля Уэнслидейла, он живёт на соседней горе и знает больше моего. Кроули поблагодарил мальчика и расправил крылья, чтобы взлететь. — Погоди минутку! — окликнул его Брайан. — Возьми мой венок с собой, может быть, он тебе пригодится. Так что Кроули надел на голову венок из длинных трав и полетел дальше. Долго, долго летел он, пока не добрался до нового горного пика, где на вершине, как и предсказывал Брайан, сидел другой мальчик — уже не дитя, ещё не муж, — одетый в черные одежды. Он возился с обрывком веревки и кусочками дерева, которые можно было бы, не придираясь слишком строго к их внешнему виду, принять за весы. Кроули спросил его, не знает ли он пути на восток от Солнца, на запад от Луны, и второй мальчик дал ему такой же ответ, что дороги туда он не знает, но может быть, знает его подруга Пеппер, что живет на соседней горе. — Ты в этом уверен? — спросил его Кроули. — Вы живете на вершинах гор, как вам удается поддерживать связь? Изредка спускаетесь поговорить? Уэнслидейл бросил на него странный взгляд, но ничего не ответил. Перед тем как отправить Кроули дальше с загадочными волшебными словами к девочке на соседней горе, Уэнслидейл сунул ему весы в карман плаща. — Может быть, они тебе пригодятся, — на прощанье добавил он. Кроули добрался до следующего горного пика, — и все повторилось снова, хотя на этот раз вместо мальчика была девочка в алых одеждах, она играла с острой палкой и называла ее мечом. — А, вот и ты, — сказала она, увидев его. — Похоже, ты не слишком старался сделать его своим? — Я сделал его своим и хотел бы закрепить успех, если уж тебе интересно, — ответил ей Кроули. У него закралось стойкое подозрение, что все эти дети были вовсе не теми, кем кажутся на первый взгляд. — И я был бы весьма признателен, если бы ты указала мне путь на восток от Солнца, на запад от Луны. Только прошу, не посылай ты меня больше никуда, ты третий ребенок, а я знаю, что три — счастливое число. Но Пеппер лишь покачала головой и пожала плечами. — Нас четверо. И четвертого из нас ты найдешь прямо в поле под нами. Возьми с собой мой меч. Думаю, он тебе пригодится. И Кроули ощутил страх впервые за долгие месяцы поисков, — с тех самых пор, когда его план о том, как бы половчее вмешаться в существующий порядок вещей, привести деревню в упадок, и, может быть, познакомиться со страшным лесным чудовищем, ещё даже не стал явью. О четвертом ребенке не говорилось ни в одной из известных ему волшебных сказок. Трепеща, он опустился на поле. Четвертым ребенком оказался еще один мальчик, похожий на Брайана и Уэнслидейла одновременно, но в то же время совсем не похожий ни на одного из них. Демон ощутил в нем запредельную, ни с чем не сравнимую силу. Мальчик, одобрительно оглядев его венок, весы и меч, приветственно кивнул. — Я Адам, — поздоровался он. — Пока что все идет как должно, но помни, что, когда придет время, только Азирафель должен приложить усилие и обнажить свой меч. Кроули смущенно спросил его, на что это он намекает, но Адам лишь улыбнулся и сказал, что ему неведом путь на восток от Солнца, на запад от Луны, и посоветовал обратиться к Восточному ветру, объяснив, где тот живёт. Но когда Кроули добрался и туда, Восточный ветер лишь покачал головой и сказал, что не знает нужного пути, но знает его брат, Западный ветер, и может указать туда дорогу. — Нет уж, — сказал Кроули, который был сыт по горло такими разговорами. — Я уже спрашивал о дороге туда у детей на вершинах гор и больше не собираюсь. Сейчас ты отправишь меня к Западному Ветру, а тот пошлет меня к Южному, а от него мне придется лететь к Северному, самому древнему и могущественному из всех ветров. Предлагаю пропустить любые ненужные перемещения и лучше показать мне прямую дорогу к Северному ветру, чтобы не тратить время на пустяки. Восточный Ветер на мгновение задумался и согласился, что так будет разумно, ведь сэкономит каждому массу времени и сил, и перенес Кроули прямиком в дом Северного Ветра, немного поворчав по дороге насчет нарушенного естественного порядка вещей. — Да, я знаю путь, что лежит на восток от Солнца, на запад от Луны, — сказал им Северный Ветер, и Кроули так и подмывало крикнуть «Я же говорил!» в удаляющуюся спину Восточного Ветра. — Свет неблизкий, но если ты не боишься, то садись ко мне на спину, я отнесу тебя прямо туда. Кроули чуть не разрыдался от облегчения, когда понял, что наконец-то нашел того, кто вправду может ему помочь. Нет, он ни капельки не боится. Дорогой ветер, будь так добр, отнеси его на восток от Солнца, на запад от Луны. — Нам придется отправиться в путь с первыми лучами солнца и лететь целый день, если мы хотим туда попасть, — предостерег его Северный Ветер. Ранним утром следующего дня Северный Ветер разбудил его. Готовясь к перелету, он начал раздуваться изо всех сил. Он дул, и дул, и дул, как будто собрался обогнуть весь земной шар. Резкие порывы ветра трепали перья Кроули, швыряли его в воздух, но он держался крепко, не выпуская из рук венок, весы и меч. И они помчались вперед, и летели все дальше и дальше, все выше и выше над волнами северных морей, над бесконечными лесами; оставляли позади поселки и города, поднимали за собой воду, за ними ломались деревья, а с крыш слетала черепица. С последними лучами солнца Северный ветер сбросил Кроули со спины перед пресветлыми вратами Рая, но за перелет так утомился, что несколько дней лежал и отдыхал как следует, ведь ему предстояло хорошенько набраться сил, чтобы пуститься в обратный путь. Кроули подозревал, что обитатели Небес в любой момент могут поразить его неземной святостью или пульнуть в него благодатным огнем, поэтому никуда не торопился и пару минут просто расхаживал у врат Рая. Апостол Петр, служащий там привратником, всем своим видом показывал, что в любой момент готов вызвать охрану, если Кроули не уберется восвояси. А венок на голове Кроули вдруг сам собой превратился в филигранную корону из почерневшего серебра, весы из деревяшки и веревки бесследно исчезли, и вместо них ему карман оттянула чешуйчатая цепь кольчужного плетения. И на поясе тоже повисла новая тяжесть, ведь маленький деревянный меч вдруг увеличился в размерах и превратился в короткий стальной клинок, острый, как бритва. Демон снова повернулся к Вратам. Апостол Петр заметил на нем корону и что-то крикнул. Поднялся переполох: на той стороне долго не могли решить, кто же пойдет на переговоры. Святой Петр поискал и нашел кое-кого, кто мог бы решить проблему Кроули (естественно, не бесплатно, а за щедрое вознаграждение). Корона тихонько звякнула у Кроули на голове, и он задумался, не защищает ли она его таким образом от небесной благодати. — Эй, ты, — сказал вызванный Петром Гавриил, вице-президент (как он сам себя называл, потому что Небеса делали все возможное, чтобы по степени забюрократизированности переплюнуть даже Ад). — Что ты просишь за свою корону? — Она бесценна, и я не расстанусь с ней ни по доброй воле, ни за отпущение грехов, — заявил Кроули. — Раз она бесценна и ты не расстанешься с ней ни по доброй воле, ни за отпущение грехов, то что же ты за нее хочешь? Знаю, что демоны любят набить себе цену, когда начинают торговаться, но я не против, так называй же свою. Кроули обдумал его слова. — Я отдам корону, если мне будет позволено одну минутку поговорить с оказавшимся у вас ангелом Азирафелем с глазу на глаз. Гавриилу назначенная цена не пришлась по душе, но он все же сказал, что да, он сможет это устроить. Кроули настоял, что будет держать корону при себе до тех пор, пока полностью не истечет вся минута разговора (он ведь был не дурак!). Гавриил согласился и на это условие, потом привел Азирафеля и поставил его у самых ворот, чтобы Кроули мог поговорить с ним через ограду. — Минута пошла, — объявил Гавриил и скрылся из виду. — Азирафель? — позвал Кроули. Но лицо ангела было по-прежнему безучастным, а голубые глаза тусклыми, безжизненными и совсем не такими, какими он их себе представлял. — У нас нет времени на раздумья, — предостерег его Кроули, просунул руку между прутьев Врат и вложил меч в безвольные пальцы Азирафеля. — Я сейчас трижды поцелую тебя, — торопливо пустился в объяснения Кроули, и ох, как же ему было тревожно! — Уверен, что если бы не корона, от меня бы уже осталось мокрое место… или что-нибудь похожее. Не то чтобы число три мне когда-нибудь особенно нравилось… Азирафаэль склонил голову набок, внимательно прислушиваясь к нему без единого проблеска узнавания. — Поэтому я прошу тебя, — в голосе демона прорезалась скрытая мольба, — если их проклятье по промывке мозгов перестанет действовать, давай убежим вместе, если я хоть что-то для тебя значил? Для закрепления эффекта (и ещё потому, что именно так обычно делалось в волшебных сказках) Кроули трижды поцеловал Азирафеля через прутья Врат — по одному разу за каждую каплю воска на его плече. Потом они услышали какое-то жужжание — это в руке Азирафеля разгорелся меч, а вместе с ним радостью узнавания засияли и ангельские голубые глаза, в которые Кроули смотрел — и не мог насмотреться, так они ему нравились. — Кроули? — смущённо пробормотал ангел, когда его память немного прояснилась. И сразу же одарил демона такой улыбкой, словно Кроули был единственным дорогим ему созданием и в Аду, и на Небесах. — Ты нашел меня? Как же ты... — Потом, ангел, — сказал Кроули, которому так хотелось крепко прижать своего ангела к груди, что он голыми руками разорвал бы прутья Врат, если бы у него хватило сил. — У нас десять секунд на то, чтобы убраться отсюда. Потом они придут за тобой и короной. Меч прорезал прутья, будто масло, и цепь из кармана Кроули тоже пригодилась, потому что Кроули и Азирафель, успев как раз вовремя, связали ею жемчужные Врата перед самым носом у Гавриила. Увидав, что птички улетели, Гавриил так разъярился, что даже лопнул от злости, и Кроули решил, что для истинного Архангела это уже перебор со спецэффектами. А Азирафель и Кроули унеслись как можно дальше от Рая, что лежал на восток от Солнца, на запад от Луны, и в конце концов вернулись в свой собственный рай: в маленькую деревушку, где у Кроули росли чудесные сады. Вскоре после их возвращения младшую дочь мельника и бывшую жену кузнеца избрали вице-мэрами, и они сразу же начали проводить в жизнь ряд новых экономических и социальных реформ, благодаря которым жители навсегда покончили с феодализмом. Деревня преобразилась до неузнаваемости и даже получила суверенитет (Кроули сказал бы, что это все Азирафель, Азирафель бы сказал, что это все дело рук Кроули; истинная же правда заключалась в том, что им обоим совершенно не нравился местный лорд, и оба сходились во мнениях, что жители деревни заслуживают шанса на самоопределение.) И, так как Кроули (в некоторой степени) все-таки ввел ангела в искушение, и ещё потому, что Азирафаэль доказал, что на Земле существуют вера, долготерпение и любовь (тот факт, что они триедино воплотились в некотором демоне, пожалуй, не нарушал условий его проклятия), высшим силам пришлось признать, что их пара выиграла этот раунд, и все оставили их в покое. Бывали неторопливые летние дни, когда Азирафаэль читал в своем кресле, с нежностью наблюдая, как Кроули устрашает растения; холодные зимние ночи, когда они обнимали друг друга перед камином, и бывали времена, когда они смеялись и плакали, спорили друг с другом, целовались и мирились, и жили долго и счастливо.