Сингулярность

                    Михаил бесстрастным взглядом оценивает открывшуюся картину и слегка морщится. Демоны никогда не умели работать аккуратно. Азазель явно справился со своей миссией и провел ритуал с Сэмом, но последствия налицо.              Громкий вой сирен раздражает слух. Михаил некоторое время рассматривает машины, очевидно, каких-то специальных служб, и недоумевает, зачем им нужны воющие и мигающие лампы на крышах. Но это не так важно сейчас. Взгляд находит Джона Винчестера, который сидит на капоте машины, держит Сэма одной рукой и обнимает Дина другой. На его плечи наброшено одеяло.              Короткий перелет, на который никто не обращает внимания, позволяет оказаться рядом. Джон бросает на него взгляд сразу, смотрит устало. Видно, что он принимает его за сотрудника какой-то службы. Михаил собирается развенчать это убеждение. Он шевелит пальцами. Внимание людей начинает их обтекать. Михаил позволяет силе проявиться.              — Какого черта? — Джон едва не подпрыгивает, крепче прижимает к себе детей, но думает о том, что надо вновь отдать Сэма Дину и заставить их бежать от новой угрозы. — Что с твоими глазами? — Джон задает первый попавшийся вопрос, чтобы выиграть себе немного времени; его мысли для Михаила — открытая книга.              — Здравствуй, Джон. Не стоит обдумывать план побега. Я не собираюсь причинять вред тебе или твоим детям. Меня зовут Михаил. Я архангел.              — Что? — Джон забывает даже свой страх, резко приходя к мысли, что перед ним сумасшедший. — Знает, мистер, вы выбрали неудачное время, чтобы шутить. Мне…              — Разве сегодня ты не увидел достаточно, чтобы понять, что в мире существует больше, чем вы, люди, хотите видеть и знать? — холодно интересуется Михаил и позволяет проявиться тенью крыльям. Джон вздрагивает, открывает рот, а Дин восторженно ахает и на миг забывает о своем горе. Михаил чувствует несвойственный ему порыв коснуться ребенка крылом, успокоить и забрать его боль. Это так непривычно и странно, что на короткое мгновение сбивает. Михаил отгоняет помеху и возвращается к своей цели. — Я здесь для того, чтобы предложить тебе договор, Джон. Ты, как и любой из твоих предков, являешься подходящим для меня сосудом. Так предначертано. Но Дин, — Михаил вновь мельком смотрит на ребенка, который все еще во все глаза рассматривает его крылья, — особенный. Грядет битва. По человеческим меркам до нее еще около четверти века, но для меня все равно что миг. Дину уготована в ней важная роль. Он должен будет стать моим мечом, как истинный сосуд.              — Битва? Судьба? Послушайте… — Джон явно отказывается воспринимать то, что услышал.              — Именно, — подтверждает Михаил, не собираясь тратить на беседу больше времени, чем положено. — Мое предложение заключается в следующем: я верну тебе жену и дом. Ты сможешь продолжать счастливо жить со своей семьей. Но когда придет время, я приду за Дином, и он уйдет со мной, чтобы выполнить свое предназначение.              — Продать сына за жену? — Джон исполняет праведного негодования мгновенно. — Да за кого ты меня принимаешь, сукин ты сын?              — Дин не пострадает, — Михаил сухо озвучивает суть, игнорируя оскорбление, если судить по эмоциям и интонации Джона. — Когда битва закончится, я верну его в мир людей лучше, чем новым. Вы также не пострадаете.              — И почему я должен тебе верить? — Джон спрашивает ершисто, но Михаил видит, что после обещания, что с Дином не случится ничего плохого, тот готов согласиться немедленно. — Мало ли какие сказки можно рассказать.              — Поэтому, — лаконично отзывается Михаил и слегка шевелит пальцами, сосредоточившись на своей цели.              Первыми исчезают машины с раздражающими лампами непонятного предназначения. Следующим восстанавливает дом. Он становится точь-в-точь таким, как был до пожара, включая каждую мелкую трещинку и пылинку. В следующий миг из дома выбегает явно растерянная Мэри. Михаил останавливается.              — Мэри, — побелевшими губами шепчет Джон и вскакивает на ноги, чудом не уронив Сэма.              — Итак, я могу дать тебе все это, Джон. Или вернуть все к тому, что было менее минуты назад, — для верности максимально четко обозначает расклад Михаил. — Мы договорились?              — Я… — Джон неохотно переводит взгляд на него, а его мысли мечутся. — Значит, четверть века? И Дин никак не пострадает в этой твоей битве? Ты можешь это пообещать?              — Да, — подтверждает Михаил. — Думаю, это означает, что ты согласен. Вы с Мэри будете помнить, что случилось. Но больше никто, включая ваших детей. Им это ни к чему.              — Я… согласен, — с паузой, медленно, но уверенно говорит Джон, который вновь смотрит только на Мэри.              Михаил позволяет силе течь свободно, и Мэри, которая так и застыла на подъездной дорожке, бежит к Джону, обнимает его вместе с Сэмом и начинает плакать, шепча какие-то глупости. Дин ничего не понимает, но жмется к родителям, которые держат его за оба плеча.              — Увидимся в будущем, Джон, — роняет Михаил, ставя окончательную точку в их договоре, и собирается наконец-то покинуть холодную и непривычную Землю.              Джон кивает, но его исчезновения из поля зрения даже не замечает. Он поглощен Мэри, смеется сквозь слезы, ведет свою семью в дом, и ни разу не оглядывается. Михаил не может себе ответить, почему не улетает. Самой вероятной причиной кажется желание убедиться, что больше не появится никаких помех. Он наблюдает.              Мэри быстро приходит в себя. Она и Джон укладывают Сэма спать в той же восстановленной детской, затем и Дина в его комнате, а после возвращаются на кухню. Идеальная картина идеальной семьи. Даже веками не спускаясь на Землю, Михаил легко ориентируется на базовые догмы.              Необходимости оставаться нет. Михаил раскрывает крылья, но замирает, когда Мэри начинает сыпать вопросами о случившемся, а Джон бегло излагает ей их разговор. В этом нет ничего особенного или неправильного до того, как Джон запальчиво говорит:              — Милая, разумеется, я не собираюсь отдавать Дина этому странному ангелу, или кто он там такой. Мы что-нибудь придумаем. У нас еще достаточно времени, — Джон притягивает взволнованную Мэри к себе и целует в висок. — Обязательно придумаем, чтобы спасти нашего мальчика. Не знаю, что там за битвы, но пусть они происходят без участия нашего сына. Сейчас главное, что ты жива. Я люблю тебя, я так тебя люблю.              Первое желание едва не становится действием. Михаил жаждет вернуть Джона к руинам горящего дома и мертвой жене. Но неожиданно приходит и альтернативное решение. Михаил обдумывает его. Оно идет в разрез с принципами, но эту нечестную игру первым начал не он. Михаил летит на второй этаж.              Несмотря на насыщенность событий, которые он теперь не помнит, Дин уже спит. Михаил долго смотрит на безмятежно сопящего во сне ребенка, а затем принимает решение окончательно. Он едва-едва касается детского сознания. Дин хмурится, но не из-за невесомого вмешательства. Ему снится сон, в котором нет четких событий, но есть отдельные вспышки пламени и чувство страха.              Михаил забирает кошмар и присаживается на край детской кровати. Рядом со спящим Дином таиться нет нужды. Михаил убирает барьер, мешающий людям его видеть, и расправляет крылья. В земном измерении им никогда не распахнуться во всю мощь, но и того, что есть, достаточно, чтобы накрыть Дина одним из них.              К сожалению, это уже не мимолетное касание. Дин просыпается и смотрит во все глаза. Михаил прикладывает палец к губам, показывая, что кричать не нужно. Дин кивает и с восторгом рассматривает его крыло.              — Ты ангел? — громким шепотом спрашивает Дин, хотя в мыслях хочет закричать от удивления и восторга. — Мама всегда говорит, что ангелы оберегают меня.              — Она права, малыш, — подтверждает Михаил, думая, что Мэри весьма удачно выбрала формулировку. — Я ангел. И я буду рад оберегать тебя. Но это будет нашей маленькой тайной, хорошо? Я буду приходить к тебе иногда, а ты не будешь рассказывать обо мне ни папе, ни маме. Договорились?              — Ага, — Дин кивает с открытым ртом и тянет ладошку к крылу, но отдергивает ее. — Ой, а твои крылья можно трогать?              — Тебе — можно, малыш. Тебе многое можно, — поддавшись незнакомому порыву, отвечает Михаил и улыбается, когда Дин касается не твердых, но ощутимых перьев, и почти подпрыгивает на кровати.              Михаил испытывает смешанные чувства. Теперь нечестно играет и он, желая проучить Джона. Может, тот и не собирается отдавать ему Дина. Что же, нет ничего сложного в том, чтобы сделать так, что Дин придет к нему сам и выберет его даже вопреки воле отца.              Битва. Это единственное, что имеет значение. Она должна произойти так, как предначертана. Он должен явиться на нее в своем истинном сосуде. Ради этого можно пойти и на нечестную игру. В конце концов, это просто люди. Михаил продолжает улыбаться, когда Дин осторожно и с трепетом гладит его крыло.              Так или иначе, но начало положено.