(не) нужен живым

Лейши недовольно мычит что-то сквозь зубы когда в него настойчиво, бесстыже так, вжимается печально знакомое на ощупь тело. Огоньки какие-то дешёвые с алика мигают на окнах, стенах и рандомных вещах. С разных сторон доносятся болтовня, смех и советские песни для пиздюков. Вкус ебучего, перезаправленного мазиком вдоль и поперёк, оливье никак не покидает язык, хотя Лейши уже залил в себя прилично так (такого же дешёвого как фонарики с алика) шампанского (с озона епт). Честно, они тут по случайности. Они с ним каждый раз вдвоем где-то по случайности. Действительно, блять, совпадения. Планировалось что они вчетвером ебнуто отпразднуют новый год на хате Пелли, наебашатся пива и коньяка на последние деньги, смачно потрахаются оргией как всегда шутили, и охуенно лягут спать, но «купим хуеву тучу бухла» звучало проще чем позволяли финансы, так что градуса на капитана космических гаражей и толстовок адидас в итоге категорически не хватило. В результате оставив Пелли и братика сопеть в обнимку (сучья милота), он, злой и (почти? вроде? хуй знает) трезвый как надроченные старостой «Атсосю» стекла окон в кабинете классрука, поперся на домашне-безобидную вписку ой простите «вечеринку» детишек-второгодок, где не нашлось ничего кроме шампанского игри-- еблистого нахуй. Откровенно времяпровождение бесполезное: Лейши сомневался что его хоть как-то возьмёт эта пародия на спирт в ближайшее время, но оно тупо бесплатное: на детский утренник были великодушно приглашены «все желающие». Однако дело принимало несколько менее чилловый и сонный оборот, теперь когда кое-чьи загребущие руки вцепились в его воротник, стягивая толстовку вниз и шумное дыхание защекотало ухо слишком близко. Угадайте какая информацию-сливающая манда была слишком занята «бесплалевным» фотографированием его ебала весь вечер, и в итоге тоже осталась подозрительно трезвой. Угадайте, какая тупая пизда хуи-сосущая поползла за ним на улицу и в гости к пиздюкам. И угадайте кто заобщался с подружкой-крысюшкой Кайли, очевидно получил от неё что покрепче, тайно протащенное на квартиру, и нахуярился спидраном минут за десять. Даже не поделился, мразь. Угадайте какая жадная шлюха теперь неуклюже терлась бедрами о его пах, и что-то мямлила про «охуенные сиськи», и «если щас не трахнешь меня стошнит» — Тебя и так стошнит, конченный… Шепчет Лейши, лениво отдирая Палоса от своего лица за густые патлы и вместо этого снова прикладываясь к бутылке. Нихуя не останется детишкам, пусть поплачут хз, будут знать цену излишней щедрости. Тупая блядина шлепается носом о комод и сдавленно болезненно хнычет то ли из-за этого, то ли из-за дернутых волос, но оперативно приподнимается на локтях и нащупывает его левую сторону груди, потом, второй дрожащей рукой — плечо, с усилием подтягивается и с хриплым порнушным стоном практически ложится на него всем весом. — Л-лейши-и-и… — Ебать. Че, не Сильвер сегодня? Не левый «босс»? Прям по имени? — Лейши хехает и делает ещё пару глотков. То что Палос ебется с кем попало — едва ли секрет, забавно что в репутации самого большого сплетничающего подонка ничего девственно чистого не осталось. — Новогоднее чудо, епт. Палос ещё раз издаёт какие-то хнычущие звуки и остервенело долбится в его бедро — писька уже встала, ну ебаный рот, откуда столько неудержимого блядства в мелкой тушке? Лейши отрывается от бутылки и икает. Картинка перед глазами чутка плывёт и приходится часто моргать чтобы сфокусироваться. Все-таки взяло сегодня хоть немного (?), спасибо дедушка мороз. Вообще Лейши просто толком не различает когда нахуяривается: благословение то или проклятье, но контроль при опьянении он едва ли терял. Обычно становилось ясно что «перебрал» только когда Камиль держал волосы, помогая чистенько отблеваться или обеспокоенно бегал-откачивал. Да, сори, Камиль… Лейши чувствует, как расстегивается ширинка. — Бл*ть! Несмотря на перехваченную руку, Палос в этот раз не отдирается так легко. Хуйланище вцепился клещом: и второй рукой, и ногами, и раздраженно-обиженно мычал околостонущие ругательства. Лейши нервно цыкает, и быстро окидывает взглядом комнату. Был, конечно, классный, смешной, христианский, как говорится, вариант оставить пьяную шлюху прямо тут «и посмотреть че будет!» Но если честно, было как-то жалко. Нет, не Палоса, разумеется. Пиздюков. Детство свято и оно не должно идти по пизде, было бы анти-славно если бы кто-то (да что уж, несколько) из них стал жертвой домогательств-слэш-изнасилования гиперсексуальной прошмандовки. Палос — ебаный в рот что б он сдох шизофреник спидозный или какие там у него диагнозы стопудово стоят в медкарте подпольных врачей о которых любящая мама не знает — облизывает его шею. — Тварь, мразь, ты больше никогда бухать рядом со мной, и особенно с Камилем не будешь, ясно? — Лейши рычит сквозь зубы, пока Палос следом волочится по короткому коридору чужой квартиры. Послушно, но совершенно обдолбанно. Вообще нихуя не исключено, что они с Кайли чем-то кроме алкашки обменялись, пока никто не смотрел. Лейши сплевывает прямо на ковёр и громко, с видом настоящего хозяина хаты открывает дальнюю дверь. Догадка верна. Маленькая, тесная комнатка со скромным сдержанным интерьером и двуспальной кроватью, занимающей треть пространства. Родительская, естественно, они все одинаковые. Времени думать особо нет. Замок есть — и заебись. Лейши буквально швыряет ватного Палоса внутрь. Тот спотыкается и валится на матрас башкой вперед. Слава богу не ебнулся о деревянный край. Ой, сколько воплей бы было. Хотя… Где минусы то? Неиронично, вариант: тупо как следует приложить тварь еблистую о косяк и на этом закончить. Все эти мысли водили ленивые хороводы в голове, пока Лейши слишком долго возился с простейшим замком. Типа, на пару секунд дольше. Но развернувшись обнаружил, что Палос, задрав жопу, перегнулся через постель по горизонтали к правой тумбочке и со знанием дела шуршит чем-то в глубине нижнего ящика. Лейши настороженно подходит ближе и давится осознанием (или это рвота после бухла) У дальней стенки в последнем отделе — ебучие презики и ебучая смазка. — Палос, только не говори что ты здесь уже трахался. «Уже здесь трахавшийся» глупо хихикает, типа как его обычный хитрый смех но пьяный (и наверно ещё обдолбанный), вытаскивает зачем-то целую горсть квадратных упаковочек и кидает ими в сторону Лейши. — Дождь из гандонов. — Убей себя. Лейши в пару шагов преодолевает расстояние до кровати и грубо, бесцеремонно, должно быть больно, переворачивает Палоса на живот. Тот противными мяукающими звуками стонет, мгновенно, выученным жестом, поднимает выше задницу, упирается в чужой член и мягко, зазывающие, трётся, попутно силясь раздеться, да только пальцы дрожат. Лейши, будучи самым охуенным и заботливым лидером, приходит на помощь. Комбез расстегивается сверху и легко стягивается до колен. Ага, шмот с молнией для кого-то, кто подойдёт со спины, сразу обнажающий тело. Как удобно и как по-шлюшьи. — Смазка где там была? — Норма-ас… — Я тебе дам «нормас», я без хуя сегодня не останусь. Лейши устало наклоняется к ящику и вытаскивает лубрикант неизвестного бренда, но лишь бы был. Палос смотрит на него, как на заебавшего душнилу из-под прищура, безмолвно осуждая. Вот же пьяный еблан. В адеквате он, кстати, на недостаток подготовки ноет, как овца. Так что ещё спасибо скажет по утру. Один, два смазанных пальца входят неприлично легко, так что Лейши сразу добавляет третий и буквально полминуты трахает Палоса вот так. Тот внезапно не издаёт омерзительно порнушных стонов (Лейши ненавидит, как он звучит, правда, так что тишина приветствуется), а только шумно сопит и очень озлобленно и нетерпеливо смотрит через плечо. Лейши вскипает мгновенно. И без того многовато сегодня терпения истрачено на малолетнюю шмару, как бы чисто рофельно откисающую в его банде. — Да пошёл ты нахуй. Лейши с мерзким (как из этих зумерзских видосов про слаймы) хлюпающим звуком, вынимает пальцы и вскрывает зубами один из упавших на кровать презервативов (ой-ей-ей, на упаковке же написали так не делать!) ебашит его, и, непосредственно, лубиринт, себе на член; не ради Палоса предохраняется кстати, ещё чего; берет педика за бедра, и с треском-блеском-чавканьем, глубоко и безжалостно всаживает. Палос откровенно взвизгивает. А потом ещё раз. И еще. Звуки, хрипло-скрипло доносящиеся у него из горла, напоминали сломанную гармошку. Или нимфоманскую кошку которой во время очередного весеннего обострения, вырвали язык. У Лейши слегка мутно в черепушке, но отдаться небрежному ритму долбежки Палоса — всегда отвратительно просто и привычно. Ей богу, сегодня ебли даже не планировалось. Эта тупая пизда даже флиртовать нормально не умеет, просто сразу за хуй хватает, кто на такое купится? Бля, видимо он. Или Палос просто удачно оказывается в неудобных для избранной «жертвы» ситуациях — вот как сейчас. Программа «трахни или умри», не меньше. За край глаза зацепляется быстрый жест Палоса — хватает одну из подушек хозяев спальни, обнимает (типа мило?) и утыкается мордой, заглушая стоны. Спасибо нахуй, а то подумают сюда кто-то упиздовал хентай смотреть всей ясельной группой. Хотя лучше бы об этом и подумали, нежели о «реальном воплощении». Лейши так-то предпочитает Палоса не разглядывать: просто крепко держит за бедра и херачит о кровать — кстати скрипит, как пиздец. На краю мозга маячит мысль что беспалевом это не кончится, но мать! Пусть спасибо скажут что нажравшееся хуйло будет отжарен им, а не отжарит невинного пиздюка. Хотя Лейши искренне уже несколько недель смаковал рассказ Палоса, о том какое у Анмисю было охуевшее лицо, когда тот полез ему под рубашку. Жаль, ничем не кончилось. Лучше бы Палос трахнул Анмисю, ага, лучше бы Анмисю. Было бы смешно. — Ты тут как дома, а? — Тихо рычит Лейши, не то чтоб заинтересованный похождениями Палоса в поисках спида, но куда денешь любопытство. — С кем вообще можно было трахаться в доме этого пиздюка? — М-м… Мамку… Бля… Батю ебал… — Охуенно. Палос начинает гаденько хихикать, срываясь на хриплый стон, когда Лейши («наказательно») всаживает по самую простату. — Подушку кусай, дебил. — Или что? ~ Пусть он прекратит делать «~» ртом, ебаный пиздец. Палос, видимо, чувствует себя особенно смелым под градусом, потому что даже прекрасно зная о ненависти Лейши к его пидорским пубертатным стонам — стонет громче и чаще, ещё с какими-то выебонами типа мелодичных повизгиваний и комплиментов его «самому большому-длинному-не-буду-трахаться-ни-с-кем-другим-честное-слово-члену». — Хлеборезку. — Лейши даже фразу не заканчивает, язык все-таки заплетается, и звучит тупо наверное, какую нахуй «хлеборезку», что? в рот? в жопу? Но наверное пойнт донесен хотя бы подзатыльником. Палос хрипло смеётся и косит прищуром из-за плеча. — А чë-ë-ë? ~~~ Нет. Убейся. — Ты кайфуешь от… Н-нанесения… — Лейши щурится, подбирая слова, и собирается с мыслями. Немного тяжело говорить, когда трахаешь, стоит признать, весьма пиздатую дырку. — …Этих… Бля. Сексуальных травм детям? Палос закусывает подушку, хмурится. Дуется. Что, личное? Не нравится? Ну и заебись, наконец-то тихо. Наконец-то без «~», без «ах, папа/босс/хозяин/небинарный хеликоптер» которыми Палос так обожает кидаться. Без неуместных комплиментов про силу мускулы, прости господи, сиськи — пидорас одержим возможностью их так называть. Без слезливого-слюнявого-сопливого и прочими жидкостями обработанного ебала перед глазами. Просто тишина. И, откровенно говоря, в тишине Палос удивительно терпим. Даже хорош. Даже горяч. Палос охуенный, когда не является Палосом. Не этим лживым, ядовитым, но отчаянно прилипчивым и тактильным ссыклом. Он охуенный когда просто лежит, тихонько (не деланно, не наигранно, а Лейши уверен у него притворные хентайные «яматекудасаи» просто в программный код собственноручно записаны) естественно и искренне сопит, дышит, мычит в подушку, зажмурившись. Вообще, несмотря на общую дрыщавость, талия, бедра, задница-то что надо — было бы несправедливо не оценить, как бы, знаете, красоту и талант. Лейши рвано выдыхает, вжимаясь в Палоса максимально глубоко, так что по тому проходится крупная судорога, сопровождаемая чуть более отчётливым скулежом, и серое покрывало, ожидаемо пачкается белым. Или не ожидаемо. Бля, не, об этом не подумали. Ну жалко хозяев конечно. Палос чуть приподнимается на локтях, после оргазма, но тут же падает обратно ебалом в подушку и Лейши просто мимолётно надеется что он там не задохнётся. Точнее, пусть. Пусть задыхается, ага. Лейши долбит расслабленное тело ещё пару минут, прежде чем с бархатным стоном кончить — благодаря предохранению (пиздец редкая акция для них) не придётся ждать пока Палос вымоет из себя сперму или че он там делает в душе после секса. Лейши грузно валится сверху на Палоса и некоторое время пялит в стену, собирая мозги в кучу. Таки напился; в сомнительных количествах, но напился. Ну и заебись. Стоило всего, наверное. Палос под ним дышит неровно, сдавленно, и Лейши чуть отодвигается в сторону, проверить на заснула ли тупая мразь на чужой кровати. Оказалось нет, но нездоровый цвет лица, болезненный прищур и нахмуренные смешные брови ничего хорошего не сулили. — Я тебя серьёзно ненавижу. Лейши повторяет эти слова и про себя, и вслух ещё несколько раз, пока за ноги стаскивает Палоса с кровати, за (удобную) талию придерживая ведёт по коридору, и за волосы (НЕ удобные) придерживая смотрит на салюты в соседнем дворе, пока тупой еблан, вечно не учитывающий свою миниатюрную комплекцию и быстрый метаболизм, опустошает желудок на снег. Лейши скользит глазами по слишком-легко-снимающемуся комбезу с пидорскими короткими шортами на конце, и думает, что так не могут одеваться люди живущие с мамой. А потом вспоминает, что Палос на квартиру приносил какой-то пакет с одеждой, с _нормальной_ одеждой, который сразу же невзначай задвинул в угол прихожей. И наверное, чья-то любящая мать понятия не имеет что её очкастый паинька с неплохими оценками по истории шустро переодевается, наверное, буквально в подъезде. — Прекрасная женщина твоя мама, Палос. Тупая блядота, которая наверное умрёт в ближайшие юные годы от передоза, венерического заболевания или в чьём-то багажнике возле леса, откашливается, брезгливо сплевывает желчь, и вопросительно косится на Лейши. — Жалко её, конечно.