В бане

Сейчас они сидели в бане. Государь ласково мыл Басманова. Стараясь не затронуть свежие раны кравчего. - Ваня, я же не хрустальный. Могу и сам помыться. Но Иван не слушал Фёдора продолжая тереть спину юноши. Лёгкими движениями оглаживал спину, чтобы не причинить боли. Смотря на раны сердце Царя сжималось от понимания того, что причиной этих ран он сам. Малюту он накажет, но не сейчас. Сейчас важен только Фёдор и больше ничего. Закончив мыть бывшего опального он взял полотенце. И принялся обтирать Федю. После взял Федю на руки понёс к себе в покои. И ему было плевать как посмотрят на него и на его сокровище, а ежели придет кому нибудь в голову, что-то против сказать он лично снимет с него кожу. И выкинет в реку. Но никто не осмелился даже поднять взгляд. Федя был немного смущен, ещё бы пред всеми предстать в одном полотенце на рука государя. Но он все сильнее прижимался к Ивану, чтобы кто не говорил, а Царя он все таки любил и без всякой магии. Ему было приятно снова прижиматься к Ивану. Фёдор любил воображать, что Иван не царь, а обычный крестьян и он сам тоже. И они взяли и убежали от всех далеко, далеко и не важно были ли у него все эти серьги да шубы, главно, что был бы Иван Васильевич только его и больше ничей. Никто бы не пытался их разлучить. Федя помнил все то, что с ним приключилось, но на государя обиды держать не мог, любит его слишком сильно. И тогда в темнице не ждал он милости царской. - Федя, ты как не замерз? - Немного. Иван нашел скамью поблизости и посадил туда Фёдора. Снял свою рубаху и отдал Феде. - Зачем, государь? Холодно ведь будет ты в одних портках останешься? - Одевай, давай. - Холодно ведь будет... - Одевай говорю. Спорить не смей, ты, лучше о себе думай. Иван четко дал понять, что слышать не чего не желает. Басманову не чего не оставалось как одеть рубаху. Она была ему велика. Рубаху лишь слегка прикрывала округлые места и открывала вид на молочную кожу плечика на котором красовалась рана. Иван снова поднял Федю на руки и снова прижал к своей груди. - Теплей? - Мгм. В какой-то момент сонливость накатила Басманова. И вот так прижимаясь к государю он задремал.