Плачь для меня

– Иди сюда, м? Больно не будет, обещаю. Чонгук протянул руку – и омега перед ним подчинился, шагнул ближе, смещая взгляд широко открытых испуганных глаз, чтобы уставиться в пол. Чонгук выдал одобрительный звук и уверенно потянул своего партнёра ближе. Во рту начала собираться слюна, резцы зудели от желания погрузить их в розовую, созревшую и податливую плоть чужого тела, зверь внутри подобрался во внимании. Не помогало и то, что детка пахла совершенной невинностью. В комнате они были одни, и некому было защитить этот дивный нежный бутон, лепестки которого Чонгук намеревался раскрыть один за другим. Сказанные им слова не оказали задуманного эффекта и ничуть не успокоили милашку. Шагнув вплотную к устроившемуся на кровати Чонгуку, омега немедленно попытался высвободить свою руку из его. Чонгук послушно отпустил, провёл кончиками пальцев вверх от запястья к локтю, лаская мягкую кожу. Омега в ответ дёрнулся и прижал руку к груди, уходя от прикосновения. Когда он взглянул Чонгуку в глаза, тот глядел в ответ. Несмотря на то, что омега стоял над ним и Чонгуку нужно было слегка запрокидывать голову, оба знали, кому здесь до последней капли принадлежит власть над происходящим. Чонгук опёрся о гладкие прохладные простыни, устраиваясь поудобнее; его губы растянула довольная, сытая улыбка. Омега замер, видя выставленные напоказ острые резцы. Чонгук ощутил, что тот хочет отстраниться, и ещё до того, как омега сделал первое движение, перехватил его за талию. Это было сделано из самых чистых побуждений: в противном случае он был бы вынужден преследовать свою крошку подобно добыче, распаляя собственные охотничьи инстинкты. В ответ на твёрдую хватку на талии омега кратко вскрикнул. Он звучал так тихо и жалобно, это пускало дрожь удовольствия вниз по позвоночнику. Пойманная им птичка была такой беззащитной. – Не бойся, не бойся, крошка. Иди сюда, вот так, – урчал Чонгук, направляя омегу уверенными движениями, заставляя поставить колено на кровать по правую сторону от него. Омега ухватился за руку на собственной талии, тщетно попытался ослабить хватку: его движения отдавали пока сдерживаемой, но становящейся сильнее паникой. – Н-не – я не… – начал он мелодичным голосом, умоляя одной лишь интонацией. Его глаза были огромными, а губы дрожали. Чонгук выдал успокаивающий звук, но не прекратил тянуть, и в конце концов омега сдался, складывая длинные ноги по обеим сторонам от бёдер Чонгука, чтобы оседлать его. У Чонгука на мгновенье закружилась голова от манящего запаха ставшей так близко карамельной сладости. Он довольно заурчал и ткнулся носом омеге в шею, вырывая очередной прелестный звук, а потом провёл линию по тонкой медовой коже, прямо до аккуратного ушка. – Как тебя зовут, жемчужинка? Омега дрогнул и поспешно забормотал: – Я – меня, меня зовут Ку, я – пожалуйста, пожалуйста! – Мелодичный голос с каждым словом становился тише, но звучал отчаяннее. Не оставалось никаких сомнений, Ку мог заплакать в любую секунду, так что Чонгук счёл нужным сказать ему кое-что важное. – Хочу предупредить тебя, карамелька. Ку замер, а Чонгук поднял его лицо за подбородок и встретился со взглядом повлажневших умоляющих глаз. – Я не собираюсь делать тебе больно – в том случае, если будешь послушной крошкой. А ещё мне может понравиться, как ты плачешь, даже слишком. Понимаешь, что тебе стоит и чего не стоит делать? Нижняя губа омеги пленительно дрогнула, и он быстро заморгал, пытаясь отогнать слёзы. Одна всё же сорвалась, прозрачной каплей упала на гладкую щёку. Чонгук цокнул, стёр её большим пальцем, а потом слизнул оставшийся на нём влажный след, не отрывая от Ку взгляда. Тот выглядел ещё более напуганным, чем прежде, но плач сдержал. Умная зайка. Чонгук устроил руки на скрытых тканью короткой свободной юбки бёдрах. Юбочка была пастельно-розовой, полупрозрачная лёгкая блузка – белой, бюстгальтер под ней был кружевным, возможно светло-бежевым? Такая цветовая гамма очень омеге шла, подчёркивала ровность кожи и привлекала внимание к тёмным глазам и слегка вьющимся волосам. Ку был меньше и изящнее Чонгука, ощущался совсем хрупким в его руках. – Не закрывайся, детка. Ответом ему послужил сдавленный жалобный звук и дрожь прекрасного, чувственного тела. Чонгук устроил омегу поудобнее у себя на коленях, но тот всё не прекращал зажиматься, даже если его одежда не оставляла особого места воображению. Чонгук не обращал внимания на попытки закрыться – они лишь подогревали желание увидеть больше. – Расстегни пуговички, жемчужинка. Омега судорожно выдохнул, а спустя пару мгновений подчинился. Его руки несмело накрыли перламутровые пуговицы рубашки, пальцы подрагивали, грудь неровно вздымалась и опадала. Чонгук не мог оторвать глаз от постепенно раскрываемого ему персиково-нежного омежьего тела. Он бродил взглядом по ключицам и выемке между ними, спускался к скрытой кружевом лёгкого белья груди, а когда Ку расстегнул блузку достаточно, чтобы между складок ткани появился мягкий вкусный живот, не смог больше сдерживаться. Не дав разобраться с оставшимися пуговицами, Чонгук потянулся рукой к обнажившейся для него омеге. Ку в ответ подался назад и прижал руки к груди, очередной крошечный звук протеста упал с его губ. – Ну-ну, крошка, не надо бояться, – мурлыкнул Чонгук. Он взял Ку за запястье, легко пересилил сопротивление и отвёл одну его руку в сторону. Тогда омега вскинул на него взгляд, раскрыл дрожащие розовые губы и залепетал: – Пожалуйста, можно – можно я – я просто не – не надо? Прошу вас. Чонгук вздохнул с напускной усталостью, хотя в крови пело охотничье напряжение и восторг от близости цели. – Ку, детка, я просто хочу потрогать твою грудь. Омега вздрогнул и сильнее сгорбился в ответ. Его маленькие груди от этого движения налились формой, слегка натянули ткань бюстгальтера, стали ещё притягательнее. Чонгук не мог оторвать от них взгляда. – Да, я просто потрогаю твою очаровательную полненькую грудь. Наверняка она мягкая, и нежная, и приятная… – Тут Ку выдал сдавленный звук смущения, а Чонгук продолжал как ни в чём ни бывало: – Хочу её помять, приласкать, пососать и укусить, ах, она наверняка будет такой вкусной – ты же весь такой вкусный и только для меня, правда, зайка? – Я не… – Дай мне приласкать тебя, омега, – подтолкнул Чонгук, довольно скалясь. Им обоим было ясно, кто победит в этой игре. – Позволь альфе сделать приятно, убери свои ручки. Или хочешь, чтобы я потрогал тебя где-нибудь ещё? Он кинул очевидный, прицельный взгляд омеге между ног. Тот пискнул поспешное: – Нет! – и тут же убрал руки от своей груди. Очаровательный. Чонгук поощрительно уркнул. – Молодец, карамелька. А теперь скажи, как ты хочешь, чтобы альфа тебя приласкал? Мгновенье Ку непонимающе моргал, после чего залился краской до кончиков ушей и опустил взгляд в очевидном смущении. – Ну же, я жду. Ку сплёл пальцы рук в нервном жесте, но затем собрался с духом и выпалил: – Альфа может – может потрогать мою грудь. – М-м, могу помять её? Ку издал тихий звук согласия, смущаясь и зажимаясь сильнее. – И взять в рот? Ещё один робкий согласный звук. Ку всё не поднимал на него взгляд, вместо этого уставившись на собственные нервно сплетённые руки. – Вылизать? – Последовал очередной почти неслышный разрешающий звук. – Укусить? Тут Ку вскинул на него взгляд широко раскрытых глаз и замер, очевидно пребывающий не в восторге от этой идеи, но напуганный перспективой Чонгуку отказать. – Ох, моя сладкая прелесть испугалась? Я ведь уже говорил, что не сделаю больно, разве нет? Доверься мне, булочка, я знаю, как сделать тебе приятно. В этот раз, когда Чонгук потянулся к омежьей груди, его никто не остановил. Ку глядел настороженно, явно не успокоенный заверениями Чонгука, но так было даже лучше. Добавляло искрящегося напряжения, приятным весом оседающего внутри. – Поможешь расстегнуть? Ку закусил губу, но спустя мгновенье подчинился, завёл одну руку за спину и щёлкнул застёжкой бюстгальтера. Тонкая ткань тут же отслоилась, кругленькие груди вкусным движением выскользнули из неё, оказываясь обнажёнными. Чонгук почувствовал, как рот заполняет слюна, а резцы зудят от желания укусить, пометить, показать, кому принадлежит персиковая прелесть перед ним. Он сглотнул и потянулся вперёд, не обращая внимания на то, как зажался Ку при его приближении. Поднырнув под ткань расстёгнутого бюстгальтера, Чонгук коснулся груди самыми кончиками пальцев, а омега выдал тонкий умоляющий скулёж и опять попытался зажаться. Такой мягкий, уязвимый, беззащитный перед ним. – Ш-ш, крошка, я просто потрогаю, – хрипловатым от возбуждения голосом успокоил Чонгук. Ку не перестал дрожать, но совсем немного расслабился. Получив возможность коснуться источающей приглашающий жар кожи всей ладонью, Чонгук почувствовал, как внутри зарождается полный неги стон. Он вжал руку в бархатную нежность чужой груди, чувствуя маленькую горошину твердеющего соска, на пробу сжал, вырывая из Ку очередной тихий звук. Омега не звучал испуганно, как раньше, скорее растерянно, так что Чонгук довольно заворковал: – Вот так, нравится ведь, мой сладкий, такой послушный, нежный… – Он помассировал грудь в своей ладони, наслаждаясь тем, насколько замечательным Ку для него был. Тот издал уже больше похожий на стон звук, когда второй рукой вместе с грудью Чонгук начал стимулировать чувствительную к прикосновениям железу у него на шее. По телу омеги прошлась дрожь, дыхание участилось, к щекам прилила кровь. А затем глаза Ку прикрылись сами собой, рот приоткрылся на сладком выдохе, и он перестал зажиматься, реагируя на пробудившую инстинкты ласку. Его запах раскрылся, совсем как созревший розовый бутон, и Чонгук подумал о том, как будет раскрываться на его члене девственная омежья вагина. – Да, крошка, сейчас даже намокнешь для альфы, хм-м? Испачкаешь свои милые трусики смазкой для меня? Чонгук повёл одну руку, чтобы обнять Ку за талию, удерживая у себя, а второй скользнул вниз по тонкой коже шеи к ключицам, груди, вжал пальцы в восхитительные складки живота – но он правда был слишком нетерпелив, чтобы задерживаться надолго. Он усладит Ку, как тот того заслуживает, как только истекающая сочная вагина окажется насаженной на его член. Тогда опаляющий внутренности жар уймётся, и Чонгук сможет заласкать свою детку так, чтобы она кончила, грея его член внутри и сладко сжимаясь на нём. Когда Чонгук наконец спустился к лакомому терпко-ароматному месту между разведённых полных бёдер, сидящая на нём омега выдала неопределённый встревоженный звук. Затем Ку попытался дёрнуться в сторону, но предугадавший эти действия Чонгук только крепче сжал руку на его талии, не давая двинуться с места. Он задирал короткую розовую юбку медленно, наслаждаясь этим действием, побуждая Ку прийти в себя после активной стимуляции запаховой железы на шее. Омега разлепил ресницы и забормотал: – Нет, нет-нет-нет, пожалуйста, нет! Чонгук тем временем задрал юбку до конца, открывая своему взгляду ровную шелковистую кожу бёдер и маленькие кружевные трусики, которые больше оголяли, нежели что-то скрывали. – Ох, крошка, какая милая у тебя вагина, – муркнул Чонгук, пробежавшись оценивающим взглядом по скрытым кружевами складкам. – Так и хочется поскорее натянуть её на член. Ку издал жалобный скулёж, замотал головой, а как только Чонгук встретился с ним взглядом, начал всхлипывать, как самая чудная прелесть. – Нет, я не – не хочу, не хочу член, пожалуйста, не надо, пожалуйста, отпустите! – начал просить он. Первые слезинки скользнули вниз по щекам, отчего дыхание Чонгука перехватило от возбуждения и восторга. Словно заворожённый, Чонгук поднял руку и прижал ладонь к горячей, мокрой от слёз щеке. Ку дёрнулся, закусил губу, снова всхлипнул. Взгляд его был умоляющим и испуганным, но ещё – ищущим, словно он ждал, что Чонгук смилостивится, увидев слёзы и слыша его мольбы. Ох, эта розовая жемчужинка кажется совсем не понимала, к кому попала. Он скользнул той рукой, которой поднимал юбку, прямо между прелестных ножек, наслаждаясь вседозволенностью, вжал пальцы в уязвимое жаркое местечко под защитой тонких трусиков. Ку содрогнулся, зажался, засопротивлялся, роняя слёзы и поспешное: – Нет, нет, не надо, не надо, прошу, нет! Чонгук довольно заурчал, прижимая изумительно пахнущую, беспомощную омегу ближе, не давая уйти от прикосновений, и забормотал: – Да, вот так, поплачь для меня, детка, поплачь и повырывайся – может, сможешь убежать, м? Ку надрывно всхлипнул, не переставая ронять протесты, попытался оттолкнуть Чонгука, прижал колени к груди, сжимаясь у него в объятиях в комок, отчаянно стараясь закрыться. Чонгук выпустил стон довольства, скатившегося в неприкрытое, бесстыдное, развратное возбуждение. Он опустил сопротивляющуюся плачущую омегу на постель и, несмотря на задыхающиеся протесты, прижался вплотную, насильно разводя чужие ноги. С губ Ку не переставали литься напрасные, делающие член твёрже мольбы вперемешку со всхлипами. – Хват-тит, не на-надо, нет, нет, не заставляйте меня, нет! Чонгук взял омегу за бедро, подтолкнул так, чтобы было удобнее, бормоча ему на ухо: – Хорошая омега, умоляешь меня так сладко. Не останавливайся, продолжай – может быть тогда я отпущу тебя. Тело Ку содрогнулось в очередном сильном всхлипе, и он подчинился. Его руки были зажаты между их телами, Ку всё пытался оттолкнуть Чонгука, бормоча мольбы и просьбы, каждая из которых вызывала вспышку обжигающего, неправильного удовольствия глубоко внутри. Чонгук несколько мгновений наслаждался прижатым к нему упирающимся омежьим телом, а потом повёл руку вверх по нежному бедру, лаская, взялся за резинку белья. Когда он начал стягивать с омеги трусики, тот кажется понял, что его мольбы не приведут к желаемому результату. Чонгук отстранился, чтобы стянуть тонкую полоску ткани по гладким ногам, встретился со взглядом больших тёмных глаз. Ресницы Ку слиплись от слёз, лицо покраснело, особенно щёки, губы выглядели искусанными и припухшими, а взгляд беззвучно, робко упрашивал. Словно Ку ещё не совсем потерял надежду на то, что Чонгук образумится и отпустит его. Как будто что-то подобное действительно могло случиться. – Такой красивый, когда плачешь, – с тихим восторгом сказал Чонгук, бегая по лицу омеги жадным взглядом. Он хотел захватить им каждую слезинку, впитать дрожь влажных губ, блеск мокрых глаз и жалобный излом бровей. Чонгук наконец стянул бельё до конца, а Ку, растерянный и напуганный, даже не пикнул в ответ. Они не отрывали друг от друга глаз, когда Чонгук велел: – Раздвинь для меня ноги и придержи себя руками. Глаза омеги округлились, рот приоткрылся, а заплаканное лицо немедленно залила краска стыда. Чонгук довольно уркнул. Ку сжался, взгляд его наполнился страхом, однако он всё равно крошечным движением мотнул головой. Отказывался подчиняться. Урчание Чонгука перешло в тихое, но вполне различимое рычание, он увидел, как по чувственному телу его крошки прошлась очередная дрожь, а затем – волна мурашек. – Я не буду повторять дважды, – обманчиво мягко сказал Чонгук. – Я ведь был с тобой нежен, не заставляй меня жалеть о своём решении. Подумай хорошенько, хочешь ли ты противиться альфе. Губы Ку несчастно дрогнули, он поморгал, видимо пытаясь отогнать слёзы, но у него ничего не вышло. Он тихо всхлипнул, утёр лицо дрожащей рукой, судорожно выдохнул. А потом медленно согнул ноги в коленях и чуть раздвинул их – совсем немного, его оголённую промежность прикрывала розовая ткань юбки, но Чонгук всё равно ощутил яркий всплеск возбуждения внутри. Омега ему покорилась. Он издал довольный поощряющий звук и приблизился, нависая над своим замечательным партнёром. Ему хотелось поцеловать эти влажные приоткрытые губы. Ку испуганно пискнул, зажмурился и затаил дыхание, однако подпустил Чонгука к себе, позволил устроиться между своих ног и приблизиться к самому лицу. – Не делайте больно, прошу, – выдохнул он, не раскрывая глаз, словно боясь взглянуть на Чонгука. – Не буду, вишенка, просто поцелую тебя, – мурлыкнул тот в ответ и наконец накрыл манящие розовые губы своими. Его партнёр издал очаровательный удивлённый звук в поцелуй, а затем послушно приоткрыл для Чонгука рот. Привкус у поцелуя вышел солоноватым, что только подстегнуло его пыл: Чонгук хотел получить от восхитительной омеги всё, его милые солёные слёзки в том числе. Не разрывая поцелуя, Чонгук завозился со своими штанами. Ку выдал очередной просящий протестующий звук, но не посмел отвернуться. Он покорно раскрывал влажный рот в ответ на голодные поцелуи, так же как раскрыл и бёдра, когда Чонгук сильнее на них надавил. Даже если не хотел, Ку всё равно подчинялся – иного выбора ему не оставили. Чонгук задрал на нём юбку так, чтобы не мешалась, держащаяся на паре последних пуговиц рубашка и расстёгнутый бюстгальтер до сих пор не были сняты, но Чонгук не имел терпения с этим разбираться. Он едва заставил себя оторваться от омеги настолько, чтобы получить возможность достать из нижнего белья свой крепко стоящий, истекающий смазкой член. Ку не переставал плакать и судорожно, со всхлипами дышать. – Пожалуйста… – начал он, встречаясь с Чонгуком взглядом невероятных глубоких глаз. На мгновенье у него перехватило дыхание от того, насколько идеальную картину Ку собой представлял: застывшие на ресницах слёзы, зацелованные губы, насильно раскрытое уязвимое тело и умоляющий взгляд. – Да, крошка? – вторя негромкому тону омеги, поинтересовался Чонгук. Он притёрся как можно ближе, вжимаясь крепким членом прямо между прелестных ножек, но пока не проникая внутрь. Чонгук ощутил, как сильнее задрожало нежное тело Ку, а потом тот, словно набравшись храбрости, выдохнул: – Не дел-делайте этого со мной, я не – я же не – я не могу, не смогу, это не… – Ш-ш, – прервал его Чонгук, успокаивающе поглаживая по бедру, а потом взял напряжённую руку омеги в свою. Тот отозвался растерянным звуком, не понимая, что от него хотят, Чонгук же провёл его руку между их тел, уткнул пальцами в раскрытую позой влажную вагину. Ку кратко застонал, выдал потерянное: «Что?» – а Чонгук заставил его уложить руку на вход в своё тело, а потом раздвинуть пульсирующие теплом складки указательным и средним пальцем. – Что т-ты… – Держи себя раскрытым для меня. Не смей убирать руку, – приказал Чонгук ясно и чётко. Рука омеги дрогнула, но осталась на месте, покорно раскрывая вагину для Чонгука и его члена. Тот довольно хмыкнул, устроился поудобнее, а Ку бросил беспомощный просящий взгляд вниз, глядя на тяжёлый член Чонгука и собственную раскрытую его же пальцами вагину. Он открыл рот, наверняка чтобы снова начать упрашивать, но тут Чонгук, направляя себя рукой, плавно и непреклонно вставил ему член, входя сразу наполовину. Ку высоко вскрикнул и крепко, почти болезненно сжался в ответ. – Ах, такой тугой, – одобрительно заурчал Чонгук, а Ку выдал полустон-полувсхлип, его вагина вновь рефлекторно стянулась, не имея другого выбора, кроме как принимать. Чонгук двинул бёдрами, не резко, но с намерением, и Ку опять задушенно вскрикнул. Его вагина поддалась, раскрываясь, ещё и ещё, Чонгук низко застонал, проскальзывая глубже, ощущая, как член охватывает жар трепещущего неразработанного влагалища. Он не прекращал давить, пока не вошёл в прелестное тело накрепко, всей длиной – и только тогда остановился. Ку под ним неровно хватал воздух, низ его живота подрагивал, так же как и бёдра по обеим сторонам от Чонгука, но пальцы до сих пор были вжаты во влажные складки. Ку продолжал, следуя приказу, раскрывать себя для Чонгука, даже если тот уже был по самое основание внутри. Ну, может не по самое. – Всегда так хорошо раскрываешься для меня, – не удержался от очередной похвалы он. Желание начать двигаться боролось с нуждой просто держать член внутри, пока омега грела его и беспомощно на нём сокращалась. – Примешь мой узел, конфеточка? Ку всхлипнул и молча затряс головой в отрицании. – Ну как же нет? Я собираюсь трахнуть тебя очень хорошо, – пробормотал Чонгук и всё-таки начал покачиваться туда-обратно, совсем чуть-чуть. – Ты уже такой влажный, растрахаю тебя так, что будешь мечтать об узле, сам будешь насаживаться глубже и умолять вставить посильнее. Я протолкну его в тебя медленно, давая прочувствовать всё так хорошо, чтобы ты кончил на нём, сдоил мой член прямо внутрь себя, внутрь своей жадной вагины – слышишь, как она хлюпает даже сейчас? Вагина Ку действительно хлюпала смазкой на каждом толчке, а Чонгук набирал темп, двигал бёдрами прицельно и активно, каждый раз вставляя на всю длину. Ку хоть и начал постанывать под ним, но на слова Чонгука отозвался протяжным: – Нет, нет – ах! – нет! – Не хочешь узел, детка? – Нет, я не – м-м, ах-ах! – не хочу… Чонгук издал собственный стон, не сбиваясь с темпа ни на мгновенье, трахая сильно и глубоко. Он собственнически сжал руку на чужом бедре и выдал очевидную истину: – Ты примешь его в любом случае. Ку прервался на стоне, услышав эти слова, раскрыл глаза, чтобы взглянуть на Чонгука молящим взглядом. – Нет-нет, не хочу, нет… – повторял он как заведённый, бесполезно дёргаясь под Чонгуком, но не в силах сместить его тяжёлый вес с себя. – Я заткну тебя им, даже если не хочешь, ах, заставлю раскрыться так, чтобы он мог проскользнуть внутрь, и тогда ты уже ничего не сможешь сделать, правда? Маленькая омега никуда не денется с моего члена, с полной моего семени вагиной – ах, я кончу в тебя, кончу так хорошо… Ку продолжал ронять протесты, но они мешались со стонами, во взгляде становилась сильнее дымка возбуждения, а всё тело дрожало теперь уже от явного предвкушения. Чонгук вытрахал из него волю противостоять, подавил любое сопротивление, выжал все слёзы и возражения – осталось лишь неизбежное наслаждение. Он усилил толчки, слегка сбиваясь с ритма в погоне за экстатическим удовольствием, чувствуя становящийся всё ближе оргазм. Узел тоже наливался весом, Чонгук это чувствовал. – Хочешь его? Хочешь узел? – рыкнул он, вжимаясь в омегу как можно плотнее. Тот высоко вскрикнул и запричитал: – Да, да-да, узел, пожалуйста, узел! Он уже не пытался выкрутиться, а двигался в ответ, стараясь получить больше, глубже, чаще. – Я вставлю его тебе, залью своим семенем, ах, забью до отказа, – унесённый возбуждением, обещал Чонгук, а его омега отзывалась активным согласием на каждую фразу, бормотала сбитое: – Да, да, пожалуйста, раскрой меня, вставь поглубже, я хочу глубже, ах, я сейчас кончу! Ку действительно содрогнулся, его вагина экстатически сжалась, и Чонгук решил воспользоваться шансом. Как только Ку, дрожа и выстанывая своё наслаждение, начал кончать, Чонгук неумолимо надавил, втираясь, раскрывая трепещущую, заходящуюся в оргазмических судорогах вагину, и вставил в неё свой узел целиком. Сознание залило статикой, под веками разорвался фейерверк удовольствия, и, чувствуя, как ритмично сжимается вокруг его узла влагалище Ку, Чонгук и сам начал кончать. Он изливался в принимающее жаркое тело, а Ку вторил его стонам, расслабленный, закупоренный членом и узлом, охотно принимающий сперму. Какое-то время они лежали так, тяжело дыша, сплетясь настолько плотно, насколько это было возможно. Чонгук ощущал лениво плещущуюся в сознании эйфорию, член пульсировал теплом, его альфа полнился удовлетворением: они дали своей омеге то, чего она так хотела. В какой-то момент он повернул голову, и Ку немедленно открыл гладкую линию шеи, позволяя себя обнюхать. – Как ты? – спросил он, а омега выпустил мягкий довольный вздох. – Думал, ноги отнимутся от того, как сильно я кончил. Чонгук не смог удержаться от смеха, а Ку тут же одёрнул его: – Не смейся, ты дёргаешь узел во мне! – Сам же заставляешь меня смеяться, – с улыбкой парировал Чонгук. – Ну, раз тебе так понравилось, то это можно считать успехом. Я нигде не перегнул? Ку уткнулся носом в шею Чонгука: пришла его очередь обнюхивать. – Всё было именно так, как я хотел. Получив это недвусмысленное подтверждение, Чонгук смог наконец расслабиться полностью. Подобные игры были не совсем обычным делом, и настолько жёсткий сценарий они отыгрывали впервые. Иногда слишком легко было поддаться инстинктам, но Чонгук с облегчением осознал, что на этот раз всё прошло хорошо. – Знаешь, каждый раз во время сцены мой альфа думает, что ты девственник, – признался Чонгук слегка смущённо. Мгновенье Ку переваривал сказанное, а потом начал смеяться. – Ай-ай, ну вот теперь ты его дёргаешь! – возмутился Чонгук, но это было больше притворство, его узел уже начал потихоньку спадать и не сидел так плотно, как раньше. Ку в любом случае не обратил на его слова ни малейшего внимания, продолжая заливисто смеяться. – Почему он – то есть ты – почему ты так думаешь? Учитывая, сколько раз во мне побывал твой член… – Я не знаю, это непроизвольная реакция, – принялся оправдываться Чонгук. – Ты всегда такой тугой, да к тому же вкусно пахнешь. – Пахну, как девственник? Чонгук, я тебя обожаю. Губы Чонгука мгновенно растянула счастливая улыбка. – Я тебя тоже. Смех омеги унялся, он снова довольно вздохнул. Некоторое время они провели в тишине, а потом, когда узел окончательно спал, Чонгук осторожно вышел из мягко сжимающей его влажной вагины. Ку поморщился, когда на простыни тут же вылилась сперма. – Вместе пойдём в душ, а потом ты тут приберёшься. Чонгук кивнул, поднялся с кровати, а как только Ку встал на ноги, вновь заключил его в объятия. Тот смешливо фыркнул, но прижался ближе, устроил подбородок на плече Чонгука. – Тебе точно всё понравилось? – не удержался от очередного вопроса Чонгук, двигаясь туда-сюда с омегой в руках, словно потихоньку укачивая его. – Да, я же уже сказал. – Ты так плакал… – И тебе это понравилось, – оборвал его Ку. – Мне тоже понравилось. Иногда мне хочется поплакать, ты знаешь. И вообще, я бы хотел повторить. – Ты хочешь… сыграть именно так? Ещё раз? Ку кивнул. В груди разлилось тепло, а в низу живота всколыхнулся знакомый жар. – М-м, хочу, чтобы ты был груб со мной. Чтобы раскрыл меня силой и взял своё, я бы отбивался, но ты бы был сильнее, и тогда… – Ладно, да, мы сыграем, – поспешно прервал его Чонгук, чувствуя, как заинтересованно дёргается его совсем недавно обмякший член. Ку вновь начал смеяться, высвобождаясь из объятий и отступая прочь. – У кого-то здесь слишком живое воображение, да? Пойдём, в душе всё обсудим. Чонгук отозвался согласным звуком и последовал за выходящим из спальни Ку. В голове до сих пор плавали пленяющие воображение сцены, рождённые под влиянием недавних слов его прекрасного партнёра. Чонгук не смог удержаться от улыбки. Каким-то образом ему досталась самая замечательная, игривая, изобретательная и сексуальная омега на свете.