Ночные перекусы: эпилог

      Бегая от стены к стене, Лидия со злостью и бессилием стучала по ним в непонятной слепой надежде, что это хоть как-то им поможет, но ничего не происходило. Они заперты в бетонной коробке, где даже не было ни единого окна, и плевать, что вокруг океан, она бы воспользовалась даже таким выходом, если бы он только был. Но это ловушка. Тот самый не учтённый момент в плане, который Лидия готовила почти год, бросая на это все свои силы и возможности. И сейчас в её мозгу билась только одна мысль: неужели всё зря? Она явно не собиралась умирать так, особенно сейчас, когда Гельмут едва вернулся к ней. Тяжело вздохнув и опираясь лбом в холодную шершавую стену, она на пару секунд закрыла глаза, прокручивая все, что могло бы хоть как-то помочь, но ничего из этого бы не сработало. Когда её плеч бережно коснулись чьи-то руки, она едва не подскочила на месте, но почти сразу успокоилась, оборачиваясь к нему со смесью сожаления и обречённости в глазах. Так друг на друга смотрят люди, которых вот-вот накроет волна и унесёт с собой, погребая на дне.       Гельмут слабо улыбнулся и кивнул, будто говоря: всё хорошо, но от этого сердце Лидии забилось ещё быстрее, желая разорваться, лишь бы сбежать от этого чувства щемящей тоски и непонимания, которые сдавливали горло, не позволяя кислороду напитать мозг, чтобы найти выход. Их план казался проработанным до мелочей, они обсуждали любые повороты, но только не такой, до боли прозаичный, и до невозможности глупый. Гельмут притянул её к себе, укрывая от всего мира и заставляя на пару мгновений потеряться в ощущении тепла и безопасности, которого ей так не хватало всё это время. Если уж быть откровенным до конца, то до него она вообще ничего такого не ощущала, ни с кем. Прошлое всегда несло в себе опасность, одиночество и потери, от которых она пыталась сбежать, но никак не получалось, пока не появился он. Террорист и убийца? Плевать, что там про него говорят, Лидия знала его намного глубже, чем кто бы то ни было, хотя они и были знакомы не так долго. Мысленно она хотела обвинить в этом Мстителей, но потом одёрнула себя: если бы не они, то они бы даже не встретились, так что стоит даже поблагодарить их. Хотя это и будет довольно странно, если учитывать все обстоятельства. Да к чёрту.       Она прижалась к нему изо всех сил, вдохнула полной грудью, чтобы очистить разум, а затем резко отстранилась, судорожно поправив волосы и отходя на пару шагов, вновь прокручивая в голове любые возможности, чтобы оставить позади этот год, наполненный напряжением и бессонными ночами, и эту проклятую тюрьму. В голове с бешенной скоростью крутились безумные, не воплотимые в жизнь идеи, пробегая перед глазами, как в сломанном калейдоскопе. Она так старалась, сделала столько всего, так неужели всё закончится здесь и сейчас, так и не успев начаться? Как в глупом кино с трагичным финалом? Лидия не могла позволить этому случиться. Вдох. Выдох. Успокоиться.       Лидия походила на загнанного зверя, который непременно отомстит, как только выберется и Гельмут, хоть и понимал, что у них не получится, почему-то верил, что она сможет. Что ей удастся. Правда даже он понятия не имел как, всё, что у них осталось, кроме друг друга — несколько пуль и желание жить. Возможно, это и есть самое нужное, но сейчас всё, что его заботило, какой же уставшей выглядела Лидия. Что случилось за этот год? И зачем, дьявол её подери, она всё-таки пришла за ним? Нет, Гельмут был этому рад, бесконечно рад, но его пугали последствия, которые свалятся на неё. Ему хотелось защитить её и, всё равно как, но отмотать время назад и помешать ей прийти сюда, или хотя бы поставить всё на паузу и задержаться в этом моменте, когда они ещё вместе. — Иди ко мне. Возможно, это наши последние совместные минуты, не хочу проводить их порознь.       Слух Лидии резанула хрипота его голоса, и смирение, которым тот был пропитан. Она обернулась, недовольно поджимая губы, но всё-таки подошла, вот только не для того, чтобы обнять: — Не смей сдаваться, Земо, понял меня? — её кулак не сильно впечатался в его грудь, как будто проводя электрошок. — Я не сдаюсь, но пытаюсь быть готовым ко всему. — Не глупи. Выход точно есть, мы его найдём. Я и ты. И мы выберемся из этой проклятой дыры во что бы то ни стало. — Как? — Придумаем.       Её упрямству можно было лишь позавидовать, но Гельмут любил в ней даже это, вернее, особенно это. С самой первой встречи, когда всё было куда проще. Возможно, это было тем, что его зацепило, помимо её ума. — Знаешь, когда я с тобой прощался, то думал, что ты… Просто продолжишь жить свою жизнь. У тебя ещё столько впереди. — Что за депрессивную херню ты несёшь? Чтобы жить свою жизнь дальше мне нужен ты, и если ради этого придётся красть тебя из тюрьмы и всю жизнь скрываться, то пусть. Плевать. Но ты мне нужен. И без тебя я отсюда не уйду. Либо вдвоём, либо никто. — Не надо. — Не соглашаешься, так хоть не спорь. Лучше уж стой молча, пока я думаю, вых-…       Послышался противный оглушающий звук ломающейся стены и, сквозь пыль и полумрак, порог переступила чья-то мужская фигура. Только секундой позже Лидия узнала его и, с радостным криком налетела с объятиями, но, когда её мягко оттолкнули, нахмурилась, привычно изгибая бровь в недоумении. Эмоции резко сменили друг друга, возвращая ей враждебный вид. Она вернулась в позицию обороны, с которой прожила весь этот, чрезмерно длинный, год.       Гельмут же сразу заметно напрягся и притянул её к себе за локоть, немного выступая вперёд. Два жёстких мужских взгляда сошлись в немом диалоге, который Лидия не понимала и даже не пыталась лезть в их непростые отношения. В конце концов, это не её история. — Джеймс. — Земо. — Лидия. Я думала, мы знакомы? Или перекличка какая-то ваша милая традиция? А я-то не знала, что вы успели подружиться. Только может будете делить помаду попозже, когда выберемся? — Кто-то останется здесь. — Что? Баки, ты ёбнулся? Если тебе тут очень нравится, то мы тебе потом путёвку купим, а сейчас давай на выход. — Она демонстративно сделала шаг вперёд, но Гельмут придержал её, задвигая назад, ещё дальше за свою спину, и Лидия не решилась сопротивляться. — Интересное благородство. — У тебя научился. — Маль-…       Лидия не успела даже начать фразу, когда Гельмут повернулся к ней, закрывая собой обзор и вынуждая посмотреть ему в глаза, крепко обхватывая лицо руками и сжимая челюсть от напряжения, которое исходило от него и буквально вибрировало в воздухе, заставляя её поёжиться. Она видела, как слова Баки сказались на нём, словно накладывая на лицо отпечаток всего прожитого и возвращая ту потаённую тоску, которая грызла его изнутри, когда они познакомились. — Уходи. Пока есть время. — Ты тоже ёбнулся? — она резко отстранилась, но ударилась спиной о стену, которая словно напомнила, где они находятся. Лидия впервые почувствовала, как острые когти страха скребутся на душе. — Вообще-то, я не совсем монстр. Я же не уточнил, кто пойдет со мной. — Ты бы вообще заткнулся там, придурок. — Раздражённо бросила Лидия, при этом делая шаг вперёд, словно собиралась помочь ему в этом. — Мы оба знаем, кто пойдёт с тобой, Джеймс, к чему эти игры? — Гельмут говорил тихо, но в её голове это отдавалось, как звон колоколов. — Всё решать ей. — Баки говорил спокойно и безжизненно, доставая из-за пазухи небольшой, начищенный до блеска пистолет и протягивая его. — Здесь одна пуля. Тебе или ему. Готова пожертвовать собой ради него? Решать тебе. Даю ровно три минуты, а потом ухожу, но без меня вы не выберетесь. Время пошло.       Выслушав его, Лидия сперва подумала, что кто-то вновь активировал Зимнего солдата, но заглянув ему в глаза, пусть и холодные, поняла, что это всё тот же Баки. Тот Баки, которого она считала другом, пусть и занудой, временами. Именно тот, который помогал ей весь этот год, чёрт, даже участвовал в создании плана. Она помогала ему с его кошмарами, а сейчас Баки решил превратить в него её жизнь. В её голове не укладывалось, ровным счётом, абсолютно ничего из происходящего, но времени размышлять об этом или вести переговоры не было. Им дали решение. И дали выбор. Осталось только нажать на курок.       Она посмотрела на Гельмута, внимательным и цепким взглядом, словно запоминая, прямо как когда его забирали у неё год назад. Теперь Лидия намеревалась навсегда оставить его себе. В памяти. В мельчайших деталях. Пока ещё жива. У неё не было ни капли сомнений, кто останется в этих стенах навсегда, а кто навсегда покинет это место. Читая в его глазах всё, что крутилось в голове, она только убеждалась в своём решении: Лидия обещала ему, что вытащит его, но не говорила какой ценой. Высокой, ну и пусть, зато это спасёт ему жизнь и подарит заслуженный шанс на счастье, который судьба раз за разом отбирала, как вредный ребёнок на детской площадке. Сердце, наконец, перестало колотиться как бешенное, словно даря необходимое успокоение. Хотя на краткий миг.       Баки стоял неподвижно, казалось, что он вовсе не здесь и никак не участвует в происходящем, но он следил за каждой мимолётной эмоцией, которая проскакивала между ними. И анализировал. Пытался понять, каков будет итог, ведь он был не в силах его предугадать. Как и любое действие Лидии. За всё время, что они были знакомы, ему так и не удалось понять её и забраться в голову, чтобы понять. Она как головоломка, где одно неверное движение может привести к взрыву или дать сладкую конфету в награду. И Баки тоже нервничал, потому что независимо от того, какое решение она примет, ему просто пиздец. И он был готов, иначе бы не пришёл. В общем-то, его даже посещала мысль, что пуля достанется ему. И тем не менее, Баки хотел увидеть, что же будет: перегрызёт ли лиса лапу, чтобы выбраться из капкана или ляжет умирать. — Лидия, уходи. Не нужно этих напрасных жертв. — Он слабо кивнул, отстраняясь. — Напрасных? — Она странно мотнула головой, словно эта фраза выбила её из колеи. — Ты всё услышала. Уходи.       Голос Гельмута изменился, став предательски холодным, как у незнакомца, которого ты случайно толкнул на улице, будто они познакомились только сегодня и между ними не бушевала химия, заставляя вновь открыто смотреть на мир, который раньше виделся лишь средой выживания. Будто они не делили постель, согревая друг друга от холодных объятий прошлого, которое не желало отпускать. Мысли, даже не успевая оформиться, мелькали в голове, прокручивая всё, что связывало их, и Лидия вдруг почувствовала вкус лукума во рту, с которого всё началось. На мгновение она забылась, протягивая к нему руки, чтобы развеять этот мираж чужого Гельмута, совсем не того, который прижимался к ней во сне и осторожно гладил по волосам, думая, что она спит. Не того, с которым они шагнули в эту пропасть, что и привело их сюда, в этот день, в это место. Гельмут сделал шаг назад.       Лидия тихо выдохнула, не заметив, что не дышала всё это время, замерев в напряжённом непонимании и ожидании хоть чего-то. Хоть малейшей эмоции. Между ними не было и полуметра, но это расстояние казалось сотней километров, которые он проложил, отказываясь не от её жертвы, а от неё самой. Вот так просто. Одним движением. Она безвольно опустила руки, поджимая губы и приподнимая подбородок, будто это ничего не значит, и в ней ничего не дрогнуло, но блеснувшие в глазах слёзы выдавали, сколько в этом было фальши, оседающей на языке горечью никотина. Они неторопливо скатились по щекам, но Лидия резко смахнула их, чувствуя, как внутри неё что-то борется. Какой-то тревожный звоночек из мозга подавал слабый сигнал: не верь глазам.       Поправив воротник костюма, она с усмешкой покачала головой. Теперь, более трезво оценив ситуацию, до неё дошло: отличный спектакль одного актёра. Гельмут знал, что не отговорит напрямую и решил манипулировать её болью, но не учёл, что у неё за долгие годы выработался к ним иммунитет. Обмануть лгуна — трудная задача, а женщину — невозможная. Внутри что-то потеплело от этого осознания, но ненадолго, ведь время шло, а стоящий в проходе Баки следил за ними, как кот за добычей. До снежного барса ему далековато.       Не отрывая взгляда, Лидия прошла мимо Гельмута, лишь почти невесомо задев его пальцы своими, пытаясь через это последнее касание передать всё, чего не могла сказать и что рвало грудную клетку изнутри. Он отвернулся, зажмуриваясь, не в силах смотреть на молчаливый крик в её глазах, который стократно звучал у него в ушах, грозя лопнуть барабанные перепонки. Ему до безумия сильно хотелось остановить её, сжать и никогда не отпускать, и пустить эту чёртову пулю в лоб Джеймса, чтобы прекратить это всё и похоронить в памяти, но этот безжалостный выбор, пусть и был болезненным, отчего-то казался ему верным. Ведь он понимал, какую жизнь может предложить Лидии, и что она явно заслуживает намного лучшего, чем это, и чем он сам. В сущности, эти чувства изначально были губительны и неправильны, они всё равно погубили бы одного, так пусть это будет тот, кто заслужил наказания. Легкая шероховатость прохладных пальцев. Секунда.       Гельмут резко развернулся, его сердце сжалось, пропуская удары, а в сознание пробилась отрезвляющая мысль. Будто в замедленной съёмке он смотрел ей в спину, понимая: пока он пытался провести её, сам оказался обведённым вокруг пальца. И как ему взбрело в голову, что эта невозможная от макушки до кончиков пальцев, девушка, поверит. Испытывая одновременно страх и гордость, Гельмут побежал за ней, чтобы остановить, возможно, даже самому выстрелить, но уже явно не в себя. Тело, скованное мыслью, что он может не успеть, плохо слушалось, он даже не заметил, как запнулся, едва не падая, как иронично, к её ногам. В другой ситуации, Гельмут бы с радостью это сделал, но времени на лирику совсем не было.       Она сделала всего три шага, но почувствовав движение сзади, рванула вперёд, выхватывая пистолет из руки Баки и по инерции развернулась, чтобы не упасть. В груди жгло от понимая, что это конец этой истории: принцесса погибает, чтобы дракон отпустил принца. Лидия успела лишь шепнуть короткое «прости», прежде чем навела пистолет на себя и, за миг до того, как Гельмут схватил её, отводя дуло в сторону, нажала на курок, закрывая глаза, чтобы не видеть боли на его лице.