You're the only thing keeping me going (Ты единственное, что меня поддерживает)

Быть тринадцатилетним было трудно. Быть тринадцатилетним изгоем общества было ещё труднее. Быть тринадцатилетним изгоем общества в Хогвартсе было в десять раз труднее. Но, по крайней мере, Альбус знал, что у него есть Скорпиус. И действительно, Скорпиус был единственным, кто помог ему пережить этот год. Точнее, все эти года. Его единственная яркая звезда на огромном пустом небе, которая делала все остальное чуть менее невыносимым. С тех пор, как они познакомились в поезде в первый год обучения, Скорпиус стал неотъемлемой частью жизни Альбуса. Он отпускал свои не всегда смешные шутки, которые всё равно вызывали у обычно несчастного мальчика улыбку и даже часто заставляли смеяться, поднимая настроение. Воистину, Скорпиус был волшебником, поскольку, не прилагая никаких усилий, он мог сделать то, что не удавалось всей семье Альбуса на протяжении многих лет. Он сделал его счастливым. И даже несмотря на то, что Скорпиус был не таким жизнерадостным в этом году, что было вполне объяснимо, однако он по-прежнему оставался утешением Ала, за что последний был безмерно благодарен. — Вроде как, следующий урок — зельеварение, — небрежно заметил Альбус, пока мальчики бродили по коридорам замка, не особо торопясь на следующее занятие. За последний год их успеваемость сильно ухудшилась, оба гораздо больше погрузились в свои личные проблемы, всё меньше и меньше заботясь о школе, в отличии от других учеников, так сильно стремившихся к той самой весёлой и необычной школьной жизни в Хогвартсе. — Думаю, это не так уж и плохо. По крайней мере, это не история. — А я не очень возражаю против истории, — пожал плечами Скорпиус, шаркая ногами по полу. — Это хотя бы интересно. — Это потому, что ты прочитал «Историю магии» по меньшей мере уже миллиард раз. Каждый раз, когда я пытаюсь прочитать это, всё, о чём я могу думать — это голос профессора Бинса, усыпляющий меня прежде, чем я доберусь до второй страницы, — усмехнулся Альбус, проходя мимо учителя, который вопросительно посмотрел на них, но в итоге ничего не сказал. Преподаватели школы уже давно привыкли видеть, как они бесцельно слоняются по замку, прогуливая уроки или просто тратя время, но перестали пытаться ругать их или даже отводить к директору Макгонагалл прослушать очередную изнуряющую лекцию, поскольку это не приносило совершенно никаких результатов. — Это интересная книга и занимательный предмет, жаль только, что учитель ужасно скучно рассказывает, — ответил Скорпиус. Альбус усмехнулся себе под нос и кивнул. Ему нравились непринуждённые и спокойные разговоры со Скорпиусом. То, как они друг с другом проводили дни, уже давно доказывало, что они миновали стадию вежливой светской беседы и глубоко погрузились в фазу «говорить всё, что только придёт в голову». В ином случае они просто молчали, наслаждаясь присутствием друг друга без всякой неловкости. Алу нравилось, что рядом был кто-то, кто был с ним на одной волне, кто-то, кто тоже был тринадцатилетним изгоем в Хогвартсе, как и он сам. Однако, спокойствие было бесцеремонно нарушено, когда шумная группа четверокурсников Гриффиндора завернула в тот же коридор, по которому прогуливались два Слизеринца в своём обычном темпе. И прежде, чем у них появился бы хоть какой-нибудь шанс сбежать, старшекурсники заметили мальчиков, отчего их ухмылки стали ещё шире, а взгляд походил на тот, с которым охотник смотрит на свою добычу. Альбус почувствовал, как у него внутри всё сжалось, когда он заметил среди них своего старшего брата, который выглядел так, будто предпочёл бы прямо сейчас находиться где-нибудь в другом месте. — Посмотрите, кто это, — зло усмехнулся высокий парень с коротко подстриженными каштановыми волосами, — Слизеринский сквиб и сын Волан-де-Морта! Как ты думаешь, мы можем взять автограф? Прежде чем у Альбуса появился шанс огрызнуться и, несомненно, сказать или сделать что-нибудь, что привело бы либо к выговору от Скорпиуса, либо прямиком к наказанию, Джеймс заговорил из толпы красно-золотых одежд. — Альбус, ты снова прогуливаешь занятия? — спросил он без своего обычного поддразнивающего тона. Он говорил серьезно, как будто имел полное право беспокоиться о младшем брате. — Нет, мы идем на зельеваренье. — коротко ответил Ал и попытался провести себя и Скорпиуса мимо группы. К сожалению, это никогда не было чем-то простым. Один из Гриффиндорцев схватил Скорпиуса за капюшон мантии, как котенка за шкирку, и потащил его от Альбуса к смеющейся группе мальчиков. Альбус ожидал, что его друг будет вырываться и пинаться со всей присущей ему энергией, готовый сразиться с группой задир, но вместо этого Скорпиус сдался и позволил бросить себя на пол перед старшекурсниками. Он выглядел уставшим. — Просто оставьте его в покое, — Альбус вздохнул, чувствуя себя таким же вымотанным, не только от ситуации и сегодняшнего дня в целом, но и от всего. — Неужели вы не можете найти себе занятие получше? — Итак, как же твоему отцу удалось остаться в сторонке от обвинений Министерства? — спросил мальчик с каштановыми волосами, явно игнорируя Ала. Слизеринец задумался: может быть, Джеймс попросил их оставить его в покое. Но ему бы это не понравилось, они со Скорпиусом были неразделимы: ты издевался над одним — ты издевался и над другим, а потом они оба поднимали и снова собирали друг друга. Альбус не нуждался в защите брата. — У папы нет маховика времени. — Скорпиус вздохнул, ему надоело повторять эти слова снова и снова, когда никто, казалось бы, не слушал. — Он мой настоящий отец, а моя мама — моя настоящая мама. — А где же твоя мама? — самоуверенно вмешался один из старших мальчиков, скрывая лицо за спинами друзей. По коридору разнеслось общее растянутое «Ооооу». Альбус побагровел. — Не смейте! — закричал он, резко встав между Скорпиусом и Гриффиндорцами, выхватив палочку и приставив её прямо к шее очевидного лидера группы с каштановыми волосами. Краем глаза он увидел, как Джеймс покачал головой и бросил на него безумный взгляд, но проигнорировал это. Лидер группы, казалось, остался совершенно равнодушным к неубедительной, по общему признанию, угрозе Альбуса. — Что ты собираешься делать? Стрелять в меня блёстками? Мы все знаем, что ты не можешь произнести заклинание, даже чтобы спасти свою жизнь. Прежде чем Ал успел привести в исполнение свою угрозу, Джеймс ударом ладони опустил его волшебную палочку, как будто он был в чём-то виноват. — Давайте, ребята, мы с ними закончили. Идём в класс, — Джеймс попытался выступить посредником, но неудивительно, что группа его проигнорировала. Мальчик, которого Альбус едва успел заметить, проскользнул позади него и, схватив Скорпиуса, снова потянул блондина обратно к компании. Когда Ал обернулся, чтобы попытаться его остановить, другой старшекурсник тут же пнул его сзади в колено, отправив валяться на пол. Раздался взрыв смеха. У Ала больше не осталось ни физических, ни моральных сил, чтобы сопротивляться. Не делал этого и Скорпиус, он только вяло дергался, пока двое Гриффиндорцев удерживали его на месте. Однако, внезапно он начал яростно отбиваться, стоило только одному из старших потянуться к рукаву его формы. — Ох, что же это? Малфой не хочет, чтобы мы видели его руку? Интересно, что он может там скрывать… — притворно ахнул мальчик с чёрными, как смоль, вьющимися волосами и веснушками на лице. — Ты думаешь, Волан-де-Морт оставил ему Чёрную метку? — подал голос другой мальчик. — Такой же, как его отец! — захихикал ещё один. — У меня нет никакой Чёрной метки, ясно вам?! — истерически воскликнул Скорпиус, что тут же озадачило Альбуса. Ему нечего было скрывать, Ал знал, что у него нет метки Пожирателей смерти, ведь так? У него не должно было быть причин для беспокойства! — Почему бы нам не взглянуть? Просто чтобы убедиться, — фальшиво улыбаясь, сказал парень с каштановыми волосами. — Просто оставьте его, … Слова замерли на губах Альбуса, когда один из старшекурсников резко задрал рукав Скорпиуса с таким видом, будто это было величайшее открытие. Но в ту же секунду все замерли, потому что то, что они обнаружили, было, вероятно, хуже, чем Чёрная метка. Альбус предпочёл бы, чтобы это была Чёрная метка. Но нет, на внутренней стороне руки Скорпиуса, на бледной коже виднелись ряды аккуратных небольших порезов, выглядевших, как выпуклые белые линии, которые почти сливались с его кожей, если бы не пересекающие их розовые линии, смотря на которые, Альбусу захотелось почесать собственную руку и… Красные линии, всё ещё украшенные засохшей кровью. Свежие. Воспользовавшись шокированным состоянием людей вокруг, Скорпиус вырвался из хватки Гриффиндорцев и бросился бежать. Альбус, тут же придя в себя, вскочил на ноги и погнался за ним. Он едва уловил выражение ужаса на лице Джеймса. *** Альбус с силой постучал костяшками пальцев по дверному косяку, входя в их общую комнату. Изначально они жили вместе с двумя другими мальчиками, но вскоре слухи распространились ещё больше, и те два мальчика «случайно» переехали в другую комнату. Но Алу всё равно больше нравилось, когда они были вдвоём. Прислонясь спиной к стене, Скорпиус забился в дальний угол комнаты, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом. Он даже не пошевелился, когда вошёл Альбус. Альбус медленно пересек комнату, чувствуя себя так, будто между ними была целая пропасть, но он смог наконец дойти до Скорпа и опустился на пол рядом с ним. Никто из них не любил зрительный контакт, поэтому Ал вместо этого остановил взгляд на противоположной стене, будто это был очаровательный пейзаж, на который они любовались вместе. Через несколько минут молчания, Скорпиус заговорил, и по его надломившемуся голосу Альбус догадался, что он только что плакал. — Ты собираешься спрашивать…? — А ты хочешь, чтобы я это сделал? — осторожно ответил Альбус. — Я не знаю… — пробормотал его друг, звуча нехарактерно тихо. — Я не хотел бы делать это большой проблемой… Я вообще не хотел, чтобы это было проблемой. Это просто… — Я не стану придавать этому большого значения, — заверил его Альбус, зная об оцепенении и избегании, которые возникают, когда всё внимание сосредоточено на тебе. — Но я думаю, что важно, чтобы мы поговорили об этом или ты хотя бы поговоришь с кем-нибудь другим. Последняя часть была, пожалуй, лишней. Ал знал, что если Скорпиус и заговорит об этом с кем-нибудь, то это будет только он. — Ты бы хотел рассказать мне об этом? Почему ты… — Он действительно не хотел спрашивать это сам, тем более прозвучало немного глупо. — Я… мама… — неопределенно проговорил Скорпиус, но Альбус сразу понял, что он пытается сказать. — Всё так сильно болело, и мне нужен был способ… сосредоточить эту боль, чтобы сделать её управляемой. Мне очень жаль… Я знаю, что в моих словах не так уж и много смысла. — Нет, в них есть смысл, — нахмурился Альбус. Слова его друга, несомненно, имели смысл, по крайней мере, для него. Летом, когда он застрял в этом маленьком домике со своей семьей, он постоянно разлагался в своей комнате, чувствуя себя настолько не в своей тарелке, что даже отказывался есть. И были моменты, когда он ненароком заострял внимание на бритве или острой точилке для карандандашей в своем маггловском наборе. — Прости, что это всё свалилось на тебя. Не нужно пытаться что-то исправить… — Скорпиус сказал это так, словно это должно было быть утешением. Как будто бы Альбус был против слушать о его трудностях, вместо того, чтобы постоянно жаловаться на свои семейные проблемы. Но, возможно, он просто имел в виду, что не стоит пытаться изменить это, чтобы Ал не разочаровался, потерпев неудачу. Альбус будет пытаться в любом случае. — Но ты мне скажешь? Если тебе когда-нибудь захочется… сделать это снова? — Мальчик мягко подтолкнул друга локтём, положив руку ему на спину. — Это не так просто, Ал… — вздохнул Скорпиус. — Но ты можешь, по крайней мере, сказать мне, если захочешь. Нам не нужно что-то делать с этим, я просто… хочу знать. И если ты хочешь, мы можем попытаться отвлечься или найти альтернативу. Я даже знаю несколько вариантов. Скорпиус молчал некоторое время, и Альбус был уверен, что он откажется, но вместо этого мальчик едва заметно кивнул. — Я… попробую. Но ничего не могу обещать. — Ты не обязан ничего обещать мне. Достаточно просто попытаться.