***
На футбольном поле не просто шумно — барабанные перепонки едва не лопаются, не слышно рядом сидящего человека, и Чонсон впервые задумывается над тем, чтобы выучить язык жестов, потому что Хисын, орущий также громко, вряд ли разбирает хоть что-то из его слов. Он выдыхает, оглядываясь на Сонхуна, и тот с ласковой улыбкой не сводит глаз с экрана, на котором должны показать результаты пенальти команды Джейка, что в беспокойном ожидании носится по полю с другими футболистами. На рядах пахнет попкорном, разлитой по сиденьям и полу газировкой, потом и смешениями ароматов, но Чонсон отчётливо слышит лишь ароматы своих парней. На нём безразмерная футболка команды Джейка, на спине вышит его номер и фиксированная позиция, скрывающая его задницу почти до колен. Позади гудят фанаты, поддерживая любимчиков, и он умудряется разбирать в гуле свисток судьи, который отдаёт последний — победный — гол товарищу Джейка. Команда кричит ещё громче, ряды взрываются восторгом, и он, ведомый толпой, поднимается вслед за ними. Хисын притягивает его за талию к себе, чмокает в взмокший висок и скандирует одно-единственное: «Победа». Ох, уж эти альфы — только игрушки им и подавай, на всё остальное внимание даже не обращается. С другой стороны Сонхун цепляет его ладонь, смотрит влюблённо и сжимает пальцы. В их руках горячо, но от тонкой ткани футболки почему-то ещё жарче. Чонсон чувствует себя запертым в клетке, но спасаться не спешит — ждёт, когда первая радость стихнет, и они смогут спуститься к Джейку, который шуточно салютует и подмигивает им. — Я же говорил, что они победят, — самодовольный голос Хисына раздаётся возле самого уха, Чонсон на секунду дёргается, отстраняясь, и снова прижимается к его боку. — Но ты не уточнил, с каким счётом, так что фактически в вашем споре нет победителей. Мы ведь спорили на счёт, а не на победу, — он пожимает плечами, не скрывая ответной довольной усмешки, и Сонхун посмеивается над их выражениями лиц. — Нужно доверять своему парню, Хисын-а. — В таком случае победа твоя, Дже-я, раз мы оказались не так близки к правде, — холодные лапищи оплетают его руку, сбрасывая с плеча ладонь Хисына, и он предпочитает делать вид, что возмущения старшего альфы — всего лишь комариный писк, который можно проигнорировать. — Загадывай желание, победитель. Чонсон хмыкает, выловив среди толпы футболистов знакомую макушку Джейка, и картинно надувает губы, словно задумываясь над словами парня. Их споры — вещь обыкновенная в жизни, его альфы без этой ерунды не могут, поэтому каждый раз ставки повышаются, а он всё дальше отходит, чтобы не стать участником. Но они всё равно умудряются его втянуть в каждую авантюру. За час до игры они поспорили, а ему их дерьмо разгребать — альфы не отвяжутся, пока не получат наказание. Потому что в наказаниях он плох, и они умеют вывернуть всё против него самого же, наоборот получая удовольствие, а не страдая. Страдать и сожалеть обо всём приходится ему, и не то чтобы это плохо, просто выводит из себя. Какими бы изощрёнными задания не получались бы, они находили бы выгоду и наслаждались его муками. Последняя попытка наказания обернулась полным крахом и нестабильной психикой, пошатнувшейся под влиянием выходок альф. Он решил лишить их секса, выведенный на негативные эмоции, но не подумал, что парням это будет только на руку. Они изводили его, как могли: Джейк флиртовал со своей лучшей подругой со старшей школы в Австралии, Ханни, Хисын чаще оголялся на тренировках по баскетболу, а Сонхун скидывал всякие приколюхи из Интернета с пометкой «строго 18+», потому что знал, как Джей ко всему это относился. То наручники розовые с пушистиком, то кошачьи ушки, то вообще… Всякие игрушки. Иногда описывал, как использовал бы их во время секса, и Джей в большинстве случаев, краснея и лицом, и грудью, блокировал его, слушая довольный смех через стенку их комнат. Стоит говорить, что он сдался первым? Может, и не стоит. — Я сейчас говорить не буду. Скажу, когда вернёмся домой, — он растягивает губы в невинной улыбке, а сам задумывается, чем всё заслужил и как избавиться от этого восьмого чуда света в лице его озабоченных бойфрендов, похожих на кроликов. Конечно, секс сексом, но он же человек — устаёт, а они все наказания переводят в горизонтальную поверхность и радуются, что уломали его на очередные эксперименты. Хотя Джею несказанно повезло с парнями, которые, несмотря на свои глупости и заскоки, уважают его и его желания, поэтому стараются сдерживаться. (Зато в его течки вытворяют такое, что лучше вообще не вспоминать). — Здесь слишком много лишних ушей. Хисын, хихикая, согласно кивает, а затем убирает ладонь с талии и сталкивается взглядом с любопытными глазами Джейка — тот тоже ждёт результаты спора и наказания, потому что специально научил их махинациям. Чем меньше называешь счёт, тем больше возникает вероятность, что победителем окажется Джей. Сам Джей уже давно об этом догадывается, поэтому держит дистанцию, но потихоньку сдаётся — перед умоляющими глазами и едва не стоящими на коленях парнями сложно удержаться. Да и он, если честно, не против пробовать что-то новое в их сексуальной жизни… Толпа постепенно расходится кто куда, хотя гомон не стихает, но сейчас не раздражает. Поэтому Хисын неохотно отстраняется от Чонсона, перехватывает поудобнее ладонь Сонхуна и тянет их к лестнице. Джейку всё равно пока не уйти — торжественное вручение кубка, речь тренера, а которой он назовёт команду не безнадёжными придурками и косорукими идиотами, а действительно достойными победы ребятами, общее фото и слëзы счастья чирлидерш, которые скандируют имена футболистов. Всё как обычно, без единого изменения, и Чонсон с лёгкой улыбкой следует за альфой, спиной чувствуя внимательный взгляд Сонхуна. В такой толкучке потеряться можно быстро, а вот найтись — довольно проблематично, и ни один из них после получаса поисков Рики и Сону не хотят повторения. Тогда каждый из них остался без половины волос, вторая окрасилась в седой. Они под шумок поднимаются к выходу, вылавливая в толпе знакомые лица, и Чонсон даже успевает махнуть рукой нескольким людям. Сонхун мягко подталкивает в двери, и ветерок обдувает их лица. Он наконец может выдохнуть, набрать в лёгкие кислород и расслабиться. Сколько бы лет ни прошло, огромное скопление людей продолжает напрягать его. — Кофе или мороженое? — Хисын оборачивается к ним, выгибает брови, и Чонсон пожимает плечами — трудно выбрать. — Сразу домой поедем или в магазин зайдëм? У нас вроде с продуктами всё нормально. — Я думаю, развлечься не помешает, — Сонхун обвивает его талию руками, прижимая к своей груди, где постепенно успокаивается сердце, и расслабленно прикрывает глаза. Обычно за внезапные и крепкие объятия среди них отвечает Джейк, но сейчас он устало валится с ног, которые хозяина держать совершенно не желают, и Чонсон, на удивление, не возражает — кладёт ладонь поверх его, сжимая пальцы. — Джейк заслуживает какого-нибудь подарка. Ну, а я кружку кофе, иначе засну сейчас. — Я думал, среди нас всегда спит Чонсон, но ты, кажется, забираешь у него работу, — Хисын хихикает, и Сонхун отмахивается. — Ты совсем с тренировками не спишь. — Приходится. Тренер Мëи уезжает в Японию к жене, поэтому мы стараемся разучить как можно больше программ. Она всё ещё не нашла нового тренера. Хисын вздыхает, но ничего не говорит, лишь подходит ближе и треплет макушку, чтобы немного отвлечь от грустных мыслей, крутящихся в голове с самого пробуждения. Фигурное катание выматывает, выжимает все силы, но Сонхун не может расстаться со своим другом, заменившим ему собеседников и психолога пару лет назад, когда он заканчивал старшую школу и первым делом после уроков бежал на каток. Там он мог надеть коньки и, рассекая лёд, почувствовать себя живым. Забыть о преследующем его одиночестве. С появлением Чонсона, Хисына и Джейка он перестал ощущать угнетающую тоску, но с катком всё же не расстался, да и парни поддерживают его. — Тогда зайдëм за кофе для Джейка, дождёмся его и пойдём в ТРЦ, — Чонсон сильнее стискивает пальцы, и Сонхун, оглядывая народ вокруг, оставляет на его виске мимолëтный поцелуй. Он прячет лицо в его волосах, наплевав на лишние глаза и уши, потому что его не отталкивают, а наоборот — доверчиво вжимаются лопатками в грудь. — И сегодня никаких игрушек перед сном. Ляжем спать пораньше, иначе я изменю наказание, и вы вообще останетесь без компьютера на неделю. И мне плевать, что я звучу как ваши мамы, но по-другому с вами не договоришься. Хисын, усмехаясь, убирает ладонь с головы Сонхуна, вместо этого касаясь щеки Чонсона, который ластится к пальцам, оглаживающим скулы. На людях они всегда становятся более тактильными, будто стараются показать остальным — «вот, смотрите, мы не просто втроём, нас четверо!». Открыто о своих отношениях и чувствах не говорят, но действиями ослепляют остальных. И это уже проблемы других людей, даже если их «квартет» не по душе. — Как скажешь, родной.sport man
9 декабря 2023 г. в 11:23
Из Чонсона спортсмен плохой, и в университете это известно даже собаке, живущей в кабинете охранников. Он и спорт — две самые несовместимые вещи, которые только можно представить. Ему по душе готовка, модные показы, игра на музыкальных инструментах и изучение третьего иностранного языка, просто потому что захотелось, когда вечер плавно перетекает в ночь, а сон так и не идёт. Но всегда из правил есть исключения, как и «мужчины» во множественном числе в английском языке. Чонсон спортсмен отвратительный, но его парни в спорте преуспевают. Хисын с детства увлекается баскетболом, Сонхун своей жизни не видит без фигурного катания и катка на окраине Сеула, а Джейк профессионально занимается футболом и собирается посвятить всего себя этому. Поэтому можно сказать, что Чонсон не так уж и плох в спорте — особенно в поддержке своих парней на соревнованиях или тренировках в университете.
Сейчас глубокая ночь, вокруг ни души, где-то вдалеке лают собаки и взлетают очередные самолёты, и они втроём на баскетбольной площадке, с замиранием сердца наблюдают, как Хисын забивает трёхочковый, подмигивая после точного попадания ярко-оранжевым мячом в потрёпанное годами кольцо. Чонсон слышит шорох позади себя, тихое, но довольное «зазнайка» от Сонхуна, усмехается сам и чувствует горячие ладони Джейка на оголённой талии под худи. Его лопатками вжимают в грудь, согревая в объятиях, и он накрывает ладони, удобно расположившиеся на его животе, своими поверх ткани. Джейк аккуратно вырисовывает большим пальцем узоры вокруг пупка, иногда спускаясь до резинки домашних треников, потому что Хисын выдернул их из кроватей, и укладывает подбородок на острое плечо. Рядом копошится Сонхун, но Чонсон не отрывает взгляда от нового броска. Хисын цепляется за кольцо, закидывает туда мяч и приземляется на ноги с мягким хлопком, оборачиваясь к ним.
Ему многое даётся сразу, будь то спорт, учёба, подработка, взаимоотношения с другими людьми или Чонсон, который без уговоров и ожидания согласился быть его не только другом, но и парнем. Таков Ли Хисын — он всегда получает желаемое, достигает невероятных высот и побеждает, практически не прикладывая для этого усилий. В университете преподаватели души в нём не чают, вознося на пьедестал, а в баскетбольной команде всегда полагаются, потому что могут доверять и потому что знают — их не подведут.
— Ну, как вам?
— Было бы лучше, если бы ты показывал это не в два ночи, хён. Но вообще, неплохо. Если поработаешь над прыжками, цены тебе не будет, — Сонхун шутливо бурчит — в голосе нет ни капли осуждения, — переминается с ноги на ногу, чтобы согреться, и выдыхает небольшое облачко пара.
Днём температура держится на одном уровне, но по ночам холодает, и он надеется, что самодурство парня закончится быстро, иначе «Jingle Bells» прозвучит раньше запланированного. До Рождества месяца три точно, если ему память не изменяет, он давно не смотрит в календарь — всё равно даты не запоминает. За праздники у них отвечает Чонсон, заранее начинающий готовить подарки и высылающий по старинке на электронную почту приглашения в его дом для уютной вечеринки в кругу семьи или близких друзей.
Хисын хохочет, подбирает укатившийся к кустам мяч, и подходит к ним. Первым делом наклоняется к Чонсону, оставляя на его потрескавшихся губах лёгкий поцелуй, а затем лохматит волосы довольно улыбающегося Джейка, которому его прикосновения лишь в радость. Он развязывает рукава бомбера, болтавшегося на талии, и протягивает кофту Сонхуну. Тот на вещь косится секунду, но побеждённо цокает и накидывает её на плечи, вздрагивая. Его мгновенно окутывает теплом и запахом парня, и он невольно вдыхает больше необходимого, расслабляясь.
— Сказал бы сразу, что замёрз, — Хисын подталкивает его в сторону автомобиля, припаркованного поблизости, и Сонхун ответно хмыкает.
— И что бы ты сделал? Прекратил свою показушность перед Джеем?
— Кофту бы сразу отдал, идиотина, — Хисын поправляет ремень джинсов, проверяет молнию и потягивается, скрывая зевок ладонью. — И я просто показывал вам свои навыки, Сонхун-а. Джей и так меня любит, без всяких фокусов и выкрутасов.
Чонсон по-совиному моргает, выпадая из реальности, и Джейк с улыбкой убирает руки, чтобы переплести их пальцы и последовать за переругивающимися Сонхуном и Хисыном. Те снова хихикают и пихают друг друга в плечи. Сонхун мгновенно приободряется, даже плечи расправляет, чтобы казаться ещё выше хёна, и забывает о недосмотренном сериале, с которым хотел закончить почти месяц назад, но из-за занятости приходилось откладывать последние серии в дальний ящик. Хисын хихикает, обвивая его плечи рукой, и постепенно они смолкают — слышны лишь отрывки фраз или отдельные слова, и Чонсон не в состоянии разбирать и составлять в полноценные предложения, чтобы понять суть споров, хотя у этих двоих темы вообще не меняются. Сначала их камнем преткновения был он, и не то чтобы сейчас что-то поменялось, просто сместилось на второй план. Он периодически слушает, кто круче, лучше, шикарнее и кто больше его любит. Почему эти разговоры заводятся во время секса, когда единственное, что ему нужно, это они в нём, непонятно, поэтому на помощь всегда приходит Джейк — либо действует без них, либо раздаёт отрезвляющие подзатыльники и заставляет забыть о ругани хотя бы тогда.
— Как думаешь, они сразу заметят, если мы отстанем? — он вдруг замирает, с озорными огоньками останавливая Чонсона, и тот хмыкает, правда задумываясь.
— Можем проверить, — он пожимает плечами, готовый к любому кипишу, если это связано с его парнями, и наблюдает, как Сонхун и Хисын нога в ногу шагают по асфальтированной дорожке от площадки до машины и, кажется, не думают прекращать. — Думаю, они домой вернутся, снова поужинают, лягут спать, а наутро поймут, что кого-то не хватает. Смотри, как они яростно доказывают друг другу, что важны командам уже сейчас.
— Сразу видно, спортодрочеры. Мячик и каток важнее собственных парней, — Джейк посмеивается, пальцами почёсывает кончик носа, и поправляет оправу очков. — Если они нас забудут, предлагаю пойти в круглосуточный здесь неподалёку.
— Снова рамён? — Чонсон смотрит хмуро, и он ничего не может поделать с собой, когда обхватывает его щёки и чмокает лоб, разглаживая морщинки. С губ срывается умилëнный писк, потому что парень в его руках слишком очаровательный. Слишком очаровательно надувает губы, слишком очаровательно шипит, уклоняясь от ладоней и со страдальческим видом стирая мокрое пятно с кожи. — У вас скоро несварение будет. Я не буду лечить вас, идиотов.
— Это национальное блюдо нашей страны, Дже-я, как ты можешь так говорить о пище Богов?
— Пища Богов — это амброзия, Джейк-и. Не уверен, что ты будешь есть траву…
— Вы чего там застыли?!
Их комичное возмущение прерывается реальным замешательством наконец заметивших пропажу Хисына и Сонхуна, что оборачиваются к ним и складывают руки на груди. Бронзовая кожа Хисына, не прикрытая коротким рукавом майки, соблазнительно сверкает в свете фонарей, и Чонсон — слабый мужчина, окей? Он поджимает губы, косится на надувшегося Сонхуна и мгновенно тает от его природной милоты. Парень в гневе страшен, но так выглядит до жути привлекательно и целовательно, пусть Чонсон никогда ему в этом не признается — велика честь.
Ещё не хватало, чтобы его до конца жизни за это дразнили. Он их за смешки над его признанием до сих пор не прощает. Ну, трудно ему, не краснея, не отводя взгляд и не мечтая провалиться сквозь землю, говорить о своих чувствах, особенно если их много, и все они… Настолько больших размеров, что не умещаются в грудной клетке. Чонсон же не виноват, что он один, а его парней — аж трое. Они тем более не виноваты, что влюбились в него, такого великолепного и нереального.
Джейк хохочет уже вслух, и он поочерёдно смотрит на парней, не задерживаясь взглядом на ком-то конкретном. Ох, у него и правда самые замечательные бойфренды на свете.
— Мы с Джеем проверяли, как скоро вы заметите нашу пропажу, — Джейк пожимает плечами, шагает к ним с Чонсоном на буксире, который от ночной прохлады ещё больше засыпает и потому медленно переставляет ногами. — Дже-я сказал, что вы заметите наше отсутствие только утром. Вот настолько наша омега не верит вам, парни. Дожили.
— Тебе напомнить, кто всё это начал? — Чонсон пихает его в бок, мстительно показывая язык, когда слышит болезненный писк, и опускает взгляд на бледную ладонь всего в паре сантиметров от него.
— Пойдёмте уже отсюда, я застыл, как собака, и не уверен, что доеду до дома, не заснув, — Сонхун в приглашении сгибает пальцы, и Чонсон окольцовывает его запястье, сжимая в попытке согреть. Парень тут же расплывается в счастливой улыбке, шмыгая носом и наполняя лёгкие его сладким ароматом. — Если я всё-таки засну, меня потащит Хисын-хён, и это не обсуждается.
— А в попу тебя не поцеловать? — Хисын переводит ошалелый взгляд на него, замахивается ладонью, но пальцы цепляют вместо серебряной макушки воздух — Джейк тянет парней за сцепленные ладони от верной погибели в сторону машины.
— Джея поцелуешь!