Другой

      Он пойман.       Визгливые вопли и бесконечный поток проклятий врезаются в уши Кэндис ещё до того, как она перешагивает через портал и оказывается в апартаментах Фуфела первого измерения. Закатное солнце бросало кровавые лучи на тёмно-серые стены, очерчивало худощавую фигуру диктатора, закованного в наручники. Мужчина упирался, остервенело дёргал руками так, что звенели цепи, бегло осматривался по сторонам в поисках путей отступления. На его лбу выступил холодный пот: Альт.Фуфелшмерц понял, что пропал. Больше никаких роботов, власти, привелегий. Он проиграл войну, которую вёл все эти годы. Здешний Майор Монограмм грубо толкнул его в плечо, заставляя прибавить шаг, и повёл его на выход. Альт. Хайнц, спотыкаясь о собственные ноги, плёлся как изломанная кукла, то и дело вздрагивал, когда Фрэнсис почти наступал ему на пятки.       Кэндис шокированно застыла от этой картины.       — Стойте! Что это значит?!       Девушка ловко перепрыгнула через гигантскую руку Фуфел-робота, из которого вытащили диктатора в момент ареста, преодолела разделяющее её с Монограммом расстояние. В спину ей ударил окрик помощника Карла, требующего не мешать, но она даже не удосужила его взглядом. Всё её внимание за секунду сузилось до одной точки: Альт.Фуфелшмерца в наручниках. Широко расставив руки, Флинн преградила путь Майору с пленником. Её глаза сурово блеснули в закатном свете. Она поджала губы в тонкую полоску, ясно давая понять, что не сдвинется отсюда без объяснений.       Монограмм медленно провёл пальцами по своим густым усам. Большие брови мужчины сдвинулись к переносице, образуя одну сплошную линию.       — Вынужденная проверка. — холодно осведомил он, жестом подозвав к себе Карла. Низкий парнишка поправил очки, явно не подходящие ему по размеру, и подошёл к Альт.Фуфелшмерцу с другой стороны. Было видно, что в случае сопротивления или побега преступника он не принесёт особой пользы, но Карл демонстративно расправил плечи. Большой накрахмаленный воротник придавал ему забавный вид.       — Объяснение, Майор. — Кэндис скрестила руки на груди. После того как диктатор поработил большинство людей в своём измерении, включая «второго» Фрэнсиса, она взяла на себя ответственность за его агентов и организацию. Её первостепенной задачей стало обеспечение безопасности других повстанцев. И то, что сейчас кто-то другой принимает важные решения за неё, приводило девушку в ярость. Пусть сначала заработает авторитет.       Монограмм твёрдо выдержал её взгляд, постукивая пальцами. Однако Флинн успела заметить секундное удивление, промелькнувшее на его лице. Основатель О.Б.К.А явно не ожидал, что кто-то потребует от него отчётов за свои действия, словно он был новеньким студентом, которому предстояло сдать вступительный экзамен перед строгими и придирчивыми преподавателями. Обычно отдавать приказы было его работой.       — Нам нужно убедиться, что он, — мужчина бросил выразительный взгляд на диктатора, — больше не имеет при себе каких-либо примочек, которые помогут ему сбежать. Нам не нужны неприятные сюрпризы.       Девушка прищурилась, с подозрением посмотрела на собеседника как на вора, который пытался увильнуть от прямого ответа на допросе. Глава сопротивления поправила выбившуюся из-под чёрной банданы прядь, чтобы выиграть секунду для своего следующего вопроса:       — С каких это пор подобными проверками занимается сторонняя организация? — её голос звучал пугающе спокойно и сосредоточенно, хотя вздувшаяся на виске вена выдавала напряжение. — То, что касается нашего измерения, должно остаться в нашем измерении. И он тоже. — она указала на Альт. Хайнца.       — Hey, ich habe einen Namen! — возмущённо пробурчал Альт.Фуфелшмерц, прерывая разговор. На его губах выступили капли крови: он нервно кусал их, настороженно смотря на Кэндис, а потом бросал короткие раздражённые взгляды на Монограмма. Свергнутый правитель понимал, что результат этого разговора в первую очередь повлияет на него: будет ли он спокойно сидеть в изолированной камере в своём мире, поглощённый мыслями… или сидеть на ужасно неудобном стуле напротив Майора, который будет добиваться от него ответов путём неприятных, иногда неудобных вопросов. Преступник прекрасно понимал, что Фрэнсис будет делать всё, чтобы пробраться ему под кожу, выпытывать мотивы и замыслы. Кэндис хотя бы знала обо всех этих деталях и не станет превращать его в подопытную крысу.       — Если вам интересно моё мнение, — проворчал диктатор. — то из двух зол я лучше выберу её. Хватит с меня этого измерения. Здесь просто отвратительно.       Основатель О.Б.К.А бросил на него злобный взгляд и прикусил язык, сдерживая поток бранных слов.       — Я обязательно сообщу тебе, когда можно будет его забрать. — Монограмм подбадривающе улыбнулся девушке. — А пока можешь вернуться домой и рассказать братьям хорошие новости. Отлично проведите заслуженный отдых. Вспомните каково это: дышать без чьей-то указки. У вас впереди целое лето.       Кэндис растерянно открыла рот:       — Но… но, майор… — в горле внезапно пересохло. Резкое завершение разговора дало понять, что она осталась не у дел.       — Это займёт некоторое время, но я передам вашего Альт.Фуфела тебе прямо в руки. — мужчина властно поднял ладонь, пресекая дальнейшие споры. Он молча кивает Карлу, чтобы тот пошёл и подготовил для преступника временную камеру.       Фрэнсис провожает помощника взглядом, а потом критично осматривает погром в апартаментах. На полу и балконе осталось множество вмятин от вышедших из строя Нормоботов, под ногами звонко хрустели битое стекло и кусочки бетона. Рядом с одной из стен осталась зелёная диванная подушка, на которой был мокрый след от метки Перри. Работы, конечно, предстояло немало. Однако придётся это отложить до депортации диктатора… и повыслушивать возмущения первого Хайнца о том, что у него не было страховки и он вынужден оплачивать ремонт жилища из своего кармана.       — Эй, Финес, — позвал Монограмм. — ты молодец.       Мальчик удивлённо обернулся. Майор одобрительно показал ему большой палец как ужасно гордый за сына отец.       — Ты спас наше измерение. И, похоже, не только наше. Кто бы мог подумать, что обыкновенная бейсбольная бита и управляемый мячик способны предотвратить ужасную катастрофу. Отличная работа, малыш.       Когда Основатель О.Б.К.А удалился, уведя с собой Альт.Фуфелшмерца, Кэндис осталась недоумённо стоять на месте. Все мысли, которые до этого роились в её голове, исчезли по щелчку пальцев. Она чувствовала странную пустоту в своей груди от осознания, что ей придётся вернуться домой и ждать, когда ей передадут в руки преступника. А что делать до этого момента? Как можно вернуться к беззаботной жизни, когда на твоих плечах всё ещё лежит тяжёлый груз? Девушка тяжело вздохнула, зная, что уже приняла решение: она не уйдёт в своё измерение одна. Только с Альт.Фуфелом. Она должна видеть как его закроют в камере, чтобы со всей уверенностью поставить точку в этой войне.       Глава сопротивления невольно обратила внимание на здешних Финеса и Ферба… вернее на их печальный вид: мальчики жались к Перри, низко опустив головы. Лёгкий ветерок гулял в их растрёпанных волосах, на румяных щеках остались небольшие пятна грязи. Оба выглядели очень уставшими после долгого и насыщенного дня. Некогда энергичный и разговорчивый Финес сейчас молча смотрел перед собой, постоянно потирая глаза и растирая руки, на которых были видны несколько маленьких ссадин. Ферб с трудом стоял на ватных ногах и клевал носом, даже не заметив, что где-то успел порвать рукава своей футболки.       Однако, несмотря на их усталый вид, стоило присмотреться к их глазам, чтобы понять, как сильно на них повлияли события этого дня: на юных лицах не сходила тень от пережитого страха. Они только что были на волоске от смерти. Их вместе с Перри могло размазать в клочья гигантским железным кулаком. Мгновение — и от них всех остались бы только память и вязкая лужа свежей крови.       Флинн с сочувствием покачала головой.       «Им невероятно повезло, что их Фуфелшмерц оказался рядом в нужный момент. Он спас три ценных жизни.»       И, кажется, братья понимали это не меньше её самой. Мальчики в полном молчании подошли к Хайнцу и встали рядом с ним. Финес доверительно прислонился к боку мужчины, сжав в пальцах край лабораторного халата. Ферб последовал его примеру. Их глаза светились бесконечной благодарностью к доктору наук, который стал для них спасением в последний момент.       Фуфелшмерц осторожно прижал к себе детей, словно закрывал их от всех пережитых страхов. Его тонкие крючковатые пальцы легли на юные плечи. Из-за своих лохматых макушек братья напоминали маленьких птенцов, которых укрывал от ветра вернувшийся в гнездо родитель. Хайнц улыбнулся уголком губ.       Кэндис нервно сглотнула. Почему-то из-за этой умиротворённой картины у неё по спине пробежали неприятные мурашки. Глава сопротивления словно находилась в другом пространстве и смотрела фильм, который закончится ужасной трагедией: милая и счастливая семья разбивается в автомобильной аварии и от них остаются лишь изувеченные тела.       Она сжала руки в кулаки от напряжения. Девушка понимала, что её ассоциация совсем не сходится с действительностью (как минимум потому что никаких родственных связей между доктором и мальчиками не было), но что-то её тревожило…       Тревожило на инстинктивном уровне. Там, где нет места разуму… только чувства и ощущения.       И, глядя на то, как Финес и Ферб этого измерения доверяют своему Фуфелшмерцу, заставляло её сущность кричать от страха.       Кэндис моргнула. И картина перед ней на мгновение изменилась.       Уютные цвета прежнего мира потускнели, постепенно сменялись различными оттенками фиолетового и зелёного. На руках Хайнца появляются серые грубые перчатки, а белоснежный халат окрашивается в угольно-чёрный словно кто-то пролил на ткань невыводимые чернила. Низкие простенькие ботинки превращаются в высокие сапоги на каблуках. Левый глаз резко перечёркивает огромный безобразный шрам, который закрывает тёмная повязка.       Сердце девушки камнем упало в пятки. Тело сковало холодом от нахлынувшего ужаса.       Перед ней, прижимая к себе братьев, стоял диктатор. После стольких лет борьбы против жестокой сволочи она за километр видит этот мерзкий костюм с высокими подплечниками.       У Флинн перехватывает дыхание. Она чувствует как её разум захлёстывает дикая первобытная паника, которую испытывает добыча, когда в её тело впивается орлиный клюв, раздирая шкуру и окропляя землю горячей кровью.       Альт.Фуфелшмерц обнимал… нет, удерживал рядом с собой её Финеса и Ферба. Грубо схватив их за воротники, он не позволял им сделать ни единого шага.       На лицах мальчиков застыл ужас, стеклянные глаза смотрели в пустоту, едва не вылезая из орбит. Они сдавленно хрипели от крепкой хватки Альт.Хайнца. Он почти душил их, заставляя стоять смирно как своих верных животных. И без того бледное лицо Финеса стало белым как мел, Ферб давился лающим кашлем от недостатка воздуха. Они оба дрожали и едва стояли на ногах, но Он заставлял их терпеть.       На его лице растянулась тошнотворная садисткая улыбка. Бездушный взгляд сиял мрачным торжеством от чувства собственного превосходства. Кажется, ему будет всё равно, даже если он убьёт бедных детей и в его руках останутся лишь их тела, висящие на цепях будто туши в мясном цехе.       Губы Кэндис невольно произнесли лишь одно слово:       «Тварь.»       Она снова моргнула.       И ужасная картина растворилась в воздухе словно её и не было. Вокруг появились привычные тёплые краски от закатного солнца. Те же апартаменты с вмятинами, те же осколки стекла. Следы от ужасного видения начали таять в воздухе и разжимать свою хватку. Вставший в горле ком исчез. Глава сопротивления медленно восстановила дыхание и снова посмотрела на доктора, чтобы убедиться в реальности происходящего. Фуфелшмерц наклонился к Финесу и что-то говорил ему вполголоса. Его глаза были полны вины. Девушка пыталась вслушаться, но ничего не вышло.       А затем он вдруг посмотрел прямо на неё.       Флинн ощутила как эти пронзительные голубые глаза словно пробили её насквозь. Оценивающий и пытливый взор, от которого желудок сворачивается в узел. Она с трудом сглотнула, разом потеряв дар речи. В глотку вцепились невидимые когти.       Его когти.       Учёный неотрывно наблюдал за её реакцией. И каждая секунда под этим внимательным взглядом превращалась в часы. Время будто превратилось в вязкую глину, в которой погрязнет любой человек. Доктор нежно потрепал мальчиков по волосам и, отпустив их, медленно подошёл к Кэндис.       — Похоже, ты не планировать возвращаться домой, пока не завершить дело. — он задумчиво покачал головой, бросив мимолётный взгляд на портал. — Я восхищён твоей решимостью довести всё до конца.       Девушка растерянно нахмурилась.       «Восхищён?»       Она явно ожидала что-то другое. Что-то грубое, резкое и отвратительное. Одна любая фраза, услышав которую можно физически ощутить на губах горький и мерзкий яд, стекающий в горло как будто выпиваешь кружку нефти.       Флинн поправила воротник и сухо ответила:       — Я должна быть уверена, что этого ублюдка настигнет правосудие.       Изобретатель с готовностью кивнул.       — Sicherlich! Я надеюсь, что он получит по заслугам!       Глава сопротивления недоумённо поджала губы. Хайнц вопросительно изогнул бровь.       — Что-что не так?       — И ты… не будешь защищать его? — её голос слегка дрогнул. — В смысле… не будешь оправдывать, смягчать или лгать в его пользу? Хоть что-нибудь?       Глаза Фуфелшмерца расширились от удивления. И снова этот пронзительный взгляд, пробивающий на дрожь. Она слишком хорошо знала его после стольких лет борьбы.       — Зачем мне это делать? — мужчина приложил указательный палец к губам будто пытался вытянуть со своего языка нужные слова.       Кэндис стиснула зубы, почувствовав себя полной дурой. На что она рассчитывала, задавая этот вопрос? «Потому что он это ты, одна злая сволочь всегда защищает другую»? Что здешний Хайнц выложит всё, что находится у него в голове? Распишет по пунктам как бы он вступился за своего аналога из второго измерения? Какие будет приводить аргументы в качестве его адвоката? Или просто попытается изменить чужое мнение о его гадком характере?       Флинн прочертила носком по тонкой трещине на полу, подперев маленький кусочек раскрошенного бетона. Даже если у учёного осталась какая-то эмпатия к диктатору и его проблемам, то ожидать искреннего признания в этом не было смысла.       — Забудь. — раздражённо бросила девушка, отмахнувшись рукой от бесполезного разговора.       Её взгляд невольно упал на исполинского робота. Массивный чёрный рукав с панелью управления застыл в воздухе в нескольких дюймах от земли, не нанеся сокрушительный удар. Разорванный на куски ремень безопасности пришёл в негодность, клочьями свисая с кнопок. Машина осталась стоять, так и не дождавшись своего ужасного хозяина.       — Хей, слушай… м-м, Клэйси…       — Кэндис.       — А, да. Кэндис. — поспешно исправился доктор, почесав затылок. — Знать… если ты пока не планировать возвращаться в своё измерение, то можешь остаться у меня.       В груди девушки поднялась волна возмущения, быстро пробежавшая по венам словно вспышка пламени от керосина. Она внезапно схватила Фуфелшмерца за кофту и грубо притянула к себе так, что он чуть не оступился на ровном месте. В больших голубых глазах промелькнул испуг от резкой смены атмосферы. Но мужчина понял причину сразу.       — Oh, es tut mir leid, bitte! Я… я не это иметь в виду! — Хайнц поджал губы и невинно поднял перед собой обе руки в жесте «Сдаюсь». Ладони почти полностью спрятались под большими рукавами белого халата. — То-есть… то-есть я хотел сказать, что ты мочь на время остаться в моих апартаментах… пока О.Б.К.А не вынесут приговор мне из твоего измерения.       Учёный тихо выдохнул от облегчения, когда глава сопротивления медленно расжала пальцы на его воротнике. Она тут же попятилась назад, настороженно оглядела доктора на случай, если тот задумает ответить ей тем же выпадом. Флинн было гораздо спокойнее, когда между ними оставалось расстояние и она могла заранее считывать его движения. Это всё ещё Фуфелшмерц. Другой, совершенно не похожий на диктатора, но Фуфелшмерц. А с этим человеком у неё были отвратительные ассоциации в любом измерении.       Однако мужчину это не смутило.       — Монограмм всё равно вернётся сюда, чтобы воспользоваться моим инатором! — пояснил доктор и с гордостью указал на своё изобретение. — Он остаться единственным проходом между нашими мирами. Так что ты вернёшься домой в любом случае.       Хайнц подбадривающе улыбнулся Кэндис. Он понимал её замешательство по поводу сложившийся ситуации и хотел немного разрядить обстановку, чтобы она нашла время порадоваться победе над свергнутым диктатором. Обогнув большой обломок бетона и перешагнув через широкую трещину в полу, учёный указал на закрытую дверь, которая находилась в глубине лаборатории.       — Можешь остаться в комнате моей дочери. Ванесса приедет ко мне только на следующие выходные. Не думаю, что она будет злиться, если ты на время займёшь эту часть дома. К тому же…       Фуфелшмерц окинул хмурым взглядом погром на балконе.       —… здесь ничего не пострадало. — закончил он.       Девушка задумчиво прищурилась. Она молча наблюдала за тем как мужчина отпирает замок, немного потоптавшись у порога, словно прогонял внутренние суеверия.       — Ой, ну… если ты, конечно, сама не против. — запоздало пробормотал изобретатель. Его акцент стал отчётливее от чувства неловкости. Он совсем забыл о том, что даже не спросил Флинн о её планах. Похоже только сейчас Фуфелшмерц предположил, что она может остановиться у здешних Финеса и Ферба. Как только диктатор будет отправлен домой, во второе измерение, их и ещё нескольких ребят соберут вместе в штабе О.Б.К.А, чтобы стереть память о произошедшем. Её уведомят в любом случае.       Глава сопротивления покачала головой. Её так и поднывало переждать у братьев. Провести немного времени в уютной семейной обстановке (пусть и не в собственной) было более заманчиво, чем спать на территории злобного учёного, который будет буквально за стенкой. К тому же, она не сомневалась, что мальчики с готовностью предложат ей крышу.       — Я остаюсь. — язык чётко выверил эти два слова. Несмотря на физический дискомфорт, который приносит девушке этот Фуфелшмерц, мысль о том, что он останется без присмотра и получит возможность снова изобретать что-то злобное, была страшнее.       В голове главы сопротивления снова всплыло ужасное видение, когда он обнимал братьев. Эти мерзкие цепкие пальцы в серых перчатках, широкая ухмылка…

***

      Прохладный ветер гулял в рыжих волосах Кэндис, стоящей на разрушенном балконе. По дорогам как ни в чём ни бывало сновали машины, прорезая десятками фар ночную мглу. Девушка закрыла глаза, вслушиваясь в далёкий рёв моторов.       Атмосфера этого места поглотила её с головой.       Мир, не знающий тех ран и страданий, которые пережило второе измерение.       Никаких бездушных роботов, патрулирующих территорию. Никаких рупоров с объявлениями о комендантском часе. Никаких ограничений и запретов на простые человеческие вещи. Никаких однотипных каналов, настольных игр, скудной еды.       Ничего посвящённого одному эгоистичному человеку. Воздух не отравлен чужим присутствием.       Пары гуляют на улицах. Дети играют в футбол. Старики слушают музыку по радио.       Свобода. То, к чему она стремилась в своём мире. Стремилась к свету, к самовыражению.       Звонкий стук молотка о металл прервал мысли Кэндис. Она быстро обернулась на звук и заметила как в глубине лаборатории мелькнула сутулая фигура. Склонившись над большой железной конструкцией, Фуфелшмерц старательно разбирал её на составные части. Худые плечи напряжённо двигались под лабораторным халатом каждый раз, когда он отдирал тёмную обшивку и складывал её в отдельную коробку.       Огромного робота, которым воспользовался диктатор, О.Б.К.А списали на свалку, решив избавиться от исполинского изобретения после того, как депортируют её скверного хозяина. Такой расклад, однако, не понравился учёному. И его негодование затронуло всех. Задвинув длинную и утомительную речь о том, что эта штука может принести пользу, он отвоевал право забрать машину для своих нужд. Девушка плохо запомнила тему этого спора, потому что начала клевать носом уже после второй минуты раздражающей болтовни доктора о том, какое же кощунство совершают агенты, решив выбросить этого робота.       И вот сейчас довольный собой Хайнц, победно ухмыльнувшись, разбирал изобретение по кусочкам как мозаику, чтобы позже использовать все эти детали для своих будущих инаторов.       Несколько открученных болтов валялись на полу у его ног, пока мужчина снимал кнопки с панели управления. Похоже он почти разобрал основной рукав, в котором ранее сидел диктатор.       — А-а-ай!       Из горла доктора вырвался громкий вкрик. Легкомысленно отвлёкшись, чтобы снять металлические петли, изобретатель забыл об оставленном в руке молотке. Инструмент выскользнул из пальцев, как живая рыба из рыболовных сетей, и с грохотом упал прямо на ногу. Сильная вспышка боли мгновенно прострелила всё тело. Мужчина разом забыл о своём занятии, тихо замычал от дискомфорта и схватился за ушибленный носок. Отпрыгнув на здоровой ноге в сторону от запчастей, чтобы ненароком не упасть на них, Хайнц принялся растирать пострадавший участок.       Чьи-то маленькие лапки мелькнули за уголком паркета. Скребя коготками, из укромного места выглянула белая мышка. Её розовый носик испуганно задёргался, пробуя воздух. Очевидно зверька спугнул вскрик хозяина апартаментов, потому что в ту же секунду пушистый силуэт сорвался с места и, обогнув ноги учёного, спрятался среди картонных коробок. Огласив комнату возмущённым звонким писком, грызун взмахнул длинным хвостом и был таков. Кэндис недоумённо склонила голову к плечу. Как ни странно, наличие мыши-вредителя её не смутило, но вот нелепая травма мужчины…       «Как ты мог забыть про молоток?»       Простая мелочь. Такое может случится с каждым. Но почему-то от этой мимолётной ошибки Флинн невольно затаила дыхание, чтобы не пропустить ни единого звука. И сразу поняла почему.       Он бы не забыл. Ни о молотке, ни о своём противнике, ни об изобретении.       Он никогда ничего не забывал.       Каждая его стратегия, замысел или действие было выверено до идеала. Слаженность движений, ясный ум, быстрая реакция. Постоянный порядок в вещах и идеях.       Он знал, что не имеет права на ошибку. Его умения и знания были целиком и полностью направлены на удержание власти. Он просто не мог позволить себе просчётов. Кэндис прекрасно это знала.       И ей было сложно поверить в то, что она видит сейчас.       Перед ней был странный человек с лохматой головой, в мятом лабораторном халате, испачканном в пыли и машинном масле; на худых бёдрах висят широкие, немного не по размеру, болотно-зелёные брюки; на ногах красуются затёртые чёрные туфли со старой треснутой подошвой.       Такой неряшливый и… домашний Фуфелшмерц.       Фуфелшмерц, сидящий среди беспорядочно разбросанных запчастей робота как ребёнок, который перевернул большую коробку с игрушками и теперь огромными от удивления глазами смотрел на открывшееся многообразие.       Глава сопротивления напряглась, чувствуя неприятный холодок по коже.       Неужели Хайнц из её измерения мог быть таким же?       Таким же… простым и рассеянным.       Человечным.       — Почему… — плечи девушки поникли как от тяжёлого груза.       Доктор повернул к ней голову.       И снова на неё смотрят эти большие голубые глаза, от которых хочется спрятаться… сорваться с места и… бежать, бежать, бежать без оглядки…       Флинн чувствовала странную беспомощность, когда учёный так внимательно глядел на неё. В горле снова пересохло. Почему ей так страшно? Она же несколько лет боролась против одноглазого монстра и его диктатуры над Триштатьем. Почему ей доставляет дискомфорт какой-то чудак в лабораторном халате?       — Почему ты… — Кэндис прикусила язык, пытаясь подобрать нужное слово. —… такой?       Она устало вздохнула, чувствуя в груди привычную пустоту. Ей действительно было нечего спрашивать, нечего узнавать у этого Фуфелшмерца… словно понимала, что он не сможет дать внятный ответ даже на самый простой вопрос.       — Какой? — Хайнц озадаченно моргнул и осторожно поставил ушибленную молотком ногу на пол. Тупая боль всё ещё осталась, но была терпимой. Слегка прихрамывая, он вернулся к своему рабочему месту и принялся складывать валяющиеся на полу гайки и болты.       Девушка не нашла, что ответить на этот вопрос. Перед её глазами снова появился диктатор, отдавающий приказы своим Нормоботам. Уверенно расправив плечи, мужчина смотрел на разбегающихся в страхе людей с мрачной улыбкой.       Он наслаждался чужим ужасом. Наслаждался болью и страданиями.       Забирал у простых людей свободу и право голоса. Здесь Он устанавливает правила и законы. Здесь Он хозяин.       Глава сопротивления встряхнула головой, прогоняя мерзкое видение и прояснившимися глазами взглянула на учёного. На секунду ей показалось, что происходящее было глупым сном и доктор прямо сейчас растворится в воздухе.       — Ты… ты ведь злобный учёный, да? — Флинн почувствовала волну раздражения на саму себя. Что это за дурацкий вопрос? Ощущение, что спрашивает у учителя на экзамене какого цвета снег. Глубоко вздохнув, она подавила желание откусить себе язык.       Брови Фуфелшмерца поползли вверх от удивления.       — Спасибо, что хоть не назвала «аптекарем» как другие, — каким-то пустым и отсутствующим тоном ответил Хайнц, будто в его мозгу этот ответ установлен автоматически, потому что он устал поправлять каждого человека. — и да, я злобный учёный.       — Злобный. — медленно и с нажимом повторила Кэндис, примеряя слово на собеседника и желая убедиться, что правильно понимает его значение. Во рту появляется странное горькое послевкусие. Что-то здесь было неправильным… неточным.       Доктор был вредным, капризным, пакостливым, но никак не злобным.       Но ведь если он не злобный, то… почему ей так страшно рядом с ним? Это ли не сигнал об ошибке?       — Тогда… почему ты так не соответствуешь этому слову?       Её вопрос встретила неловкая тишина.       В пронзительных больших глазах не было ничего кроме растерянности. И от этого невинного искреннего выражения на лице изобретателя главе сопротивления захотелось лезть на стенку. Она почти физически ощущала как под её ногами разрастается огромная пропасть.       Почему смотреть на него так тяжело… почему не хочется разговаривать…       Наконец, спустя несколько минут, мужчина молча пожал плечами и отвернулся, чтобы вернуться к сортировке запчастей. Его, похоже, не волновало несоответствие своей «профессии.»       Девушка сглотнула колючий ком в горле. Ресницы увлажнились от поступивших слёз.       Ей хотелось кричать.       Кричать во всю мощь своих лёгких. Раздирать в клочья собственный голос до тех пор, пока от него не останется лишь надсадный хрип.       Почему она испытывает такую дикую тяжесть, когда смотрит на здешнего Фуфелшмерца? Почему сама мысль о том, что он не похож на диктатора, кажется такой невыносимой?       Доктор является глуповатым взрослым, но никак не тираном и убийцей. Он талантливый ребёнок внутри 47-тнего мужчины. Это изобретательная личность, которая нуждается в признании.       Флинн сжала кулаки. Как же ей хотелось ошибаться…       Чёрт, она дожна быть счастлива за Финеса и Ферба из этого измерения.       Они никогда не узнают каково это — в ужасе прятаться по углам. Не будут, проглотив язык, шарахаться от малейшего звука, доносящегося с улицы. Им не придётся испуганно закутываться с головой в одеяло, молясь, чтобы родители вернулись домой. Им не нужно сидеть дома круглыми сутками, давясь скудными порциями пищи, которые сегодня позволил «великий правитель». Их не заставляют постоянно играть в однотипные паршивые настольные Фуфел-игры, вспоминая про запрет выходить во двор. Они не смотрят на мир через пыльное старое окошко с осознанием, что за границами дома — чужой мир. То, куда им нет дороги.       Рядом с ними любимый питомец, который всегда приходит со своих заданий. Они никогда не знали ужасной потери одного дня, когда Перри просто не вернулся в их дом и был превращён в бездушного роботизированного раба для чужих злодеяний. Ему не отрывали конечности, заменяя их на металлические протезы, не внедряли в сознание никаких чипов, чтобы подчинить его волю. Перри был просто… Перри.       Финес и Ферб этого мира могут делать всё.       Они смеются, изобретают, активно проводят время на улице.       Они живут.       Они встречают новый день не по чьим-то указаниям.       Потому что человек, стоящий перед Кэндис не был настоящим злодеем. Человек, который не пытается искренне причинить кому-то вред. Человек, чьи изобретения и поступки были простым ребячеством.       Она должна быть счастлива, что этот мир не отравлен ужасом и болью. Но…       — Почему в этом измерении всё так спокойно?!.. В нём же есть ты!       Резкие слова слетает с губ до того, как Кэндис успевает подумать головой. Хватит. Её заживо сжирают собственные эмоции, сводят с ума ужасные мысли и предположения, которые она уже не способна удерживать под контролем. В кожу впиваются тысячи мелких иголок.       Спрятавшаяся в углу белая мышка беспокойно заскребла коготками по каменному полу и тихо пискнула от удивления. Её крохотные розовые ушки приподнялись от пушистой головы и внимательно слушали человеческий разговор.       — Почему ты так отличаешься от Него?! Это просто не может быть правдой! — голос Флинн задрожал от ярости, которая стремительно бежала по телу как кипяток. — Ты же… чёрт возьми, ты же Хайнц Фуфелшмерц! Ты не можешь быть хорошим! Ты просто не способен на это! Ты только разрушаешь, отбираешь и ненавидишь! Злоба течёт в твоих венах вместе с кровью! Ты не изменишься! Ты останешься эгоистичной и лживой сволочью в каком бы «другом мире» ни существовал!       Глава сопротивления коснулась своего лица. На пальцах осталась влага.       Она стояла, обливаясь слезами. Несправедливость тисками сдавливала ей горло, не позволяя продохнуть. Девушка была готова вырывать на себе волосы в надежде, что боль разбудит её от этого сна.       Кэндис не хотела мириться с тем, что Хайнц способен быть добрым. Это просто в него не заложено. Не должно быть. Флинн видела бессердечность и жестокость диктатора, то как он ломает людей морально и физически, склоняет их к земле и нарекает своими послушными рабами. Она видела сотни испуганных взрослых, истощённых детей, медленно умирающих стариков.       Фуфелшмерц из её измерения был настоящим дьяволом, спрятавшимся в человеческой шкуре. Но все видели как этот дьявол скалит клыки и выпускает когти, испачканные кровью.       И неужели в этом мире всё может быть… по-другому?       И её братья могли жить так же хорошо как здешние Финес и Ферб?       Глава сопротивления безотрывно смотрела в лицо доктора, пытаясь отыскать в нём ту самую мерзкую тень, которая подскажет, что она права. Кэндис на грани отчаяния вглядывалась в эти проклятые невинные глаза в надежде заметить в них тот опасный хищный блеск, присущий диктатору.       И чем дольше девушка смотрела, тем сильнее нарастало привычное чувство страха.       Но она испугалась не гнева учёного… а полного его отсутствия.       Выразительное молчание мужчины не было похоже на затишье перед бурей. Он не сжимал кулаки, пытаясь замаскировать порыв гнева. На его висках не вздулась ни одна вена, которая бы выдала его напряжение. Он не стискивал зубы, сдерживая громкую ругань.       Он просто… смотрел. Слушал. Думал.       Флинн сглотнула. Хайнц только что стал свидетелем крика её души. Момент эмоциональной слабости, которую она давно никому не показывала. Все уязвимые порывы забирала борьба с могущественным врагом. Она высказала в грубой форме всё, что о нём думала… и ожидала, что Фуфелшмерц ответит ей тем же.       Диктатор бы ответил. Он бы не позволил такого отношения к себе.       — Кэндис.       Учёный спокойно повернул к ней голову. Несколько прядей упало ему на глаза, но было ощущение, что изобретатель этого и не заметил на фоне отрывистой речи своей собеседницы. Доктор медленно убрал остатки обшивки со своих колен, встал с места, где разбирал и сортировал запчасти. Всё ещё прихрамывая, он сделал несколько осторожных шагов в её сторону. Затёртые ботинки оставили тёмные следы от машинного масла, которые тут же растекались по полу. В полумраке лаборатории сверкнули от любопытства мышиные глазки-бусинки.       — Не подходи ко мне. — холодно бросила Кэндис, тут же отступив назад и выставив перед собой сжатые кулаки. Перспектива стоять рядом с Фуфелшмерцем её не радовала. Инстинкт самосохранения по-прежнему подсказывает держать любого из них на расстоянии. И неважно — одноглазый или нет.       Хайнц мгновенно остановился, подняв ладони перед собой.       — Leise, leise. Хорошо… — торопливо ответил он. — Я стою. Всё. Не подхожу. Не волнуйся, я ничего тебе не сделать.       «Зато я сделаю. Можешь в этом не сомневаться.»       Глаза доктора потемнели от сочувствия.       — Кэндис… я понимать, что казаться для тебя мерзким и эгоистичным злодеем, который прячется под шкурой добряка. Ты имеешь полное право иметь обо мне такое мнение. Но, пожалуйста, выслушай…       Изобретатель сжал в своих тонких пальцах край лабораточного халата.       — Твоё измерение многому меня научить. Я по-новому взглянул на простые вещи, которые раньше казались несущественными. Я увидел какими страшными могут быть последствия собственных решений. И как опрометчиво идти на поводу у другого человека.       Мужчина тяжело вздохнул.       — Понимать, что не достоин уважения. Я трусливо поджал хвост, когда второй «я» приказать Нормоботам схватить Перри и братьев прямо в своём кабинете. Вместо того, чтобы заступиться за них, спрятался за спину более влиятельного человека и наблюдать за происходящим с безопасного расстояния. Хотя это из-за меня мальчики ступили на запретную территорию. Из-за меня был позорно раскрыт секрет Перри. Я должен был что-то сделать.       Доктор закусил нижнюю губу. Ему явно была неприятна эта тема, но он продолжил:       — Я молчал в тряпочку, когда другой Фуфелшмерц отправить всю семью Флинн-Флетчеров из моего измерения на жестокую смерть от когтей Гузима. Снова закрыл глаза на то, что происходить страшная катастрофа и предпочёл отсидеть в стороне. Я должен был выступить против. Собрать в кулак хоть какие-то остатки смелости, чтобы подать голос. Знаю, я поступил как подлец. Мне нет прощения. Я отвратительный человек и буду корить себя за то, что позволил бросить Финеса и Ферба на казнь вплоть до дня, пока нам всем не сотрут память.       Хайнц мрачно нахмурился.       — Но я извинялся, Кэндис. Я правда понять свою ошибку.       Девушка вздрогнула и её глаза расширились от удивления.       — Я видела… ты что-то говорил мальчикам…       Фуфелшмерц медленно кивнул.       — Я просил прощения за то, что не защитить их от негативного влияния другого меня. Я впустую потратил столько времени в попытках ему понравиться и стать частью его режима, что совсем забыл о простой человечности. Карма жестоко разбила мои розовые очки. В чужих глазах я был рядовой неприятностью, от которой избавились при удобном случае.       — Но ты ведь спас братьев от гигантского робота, — возразила глава сопротивления. Как бы тяжело ей ни было признать при всей ненависти к Фуфелу, но это была правда. — разве для тебя это не значит исправление ошибки? По твоей вине диктатор узнал про ваше измерение. Из-за тебя чуть не случилось вторжение. Но именно ты и предотвратил ненужные смерти.       Мужчина пожал плечами, не зная, стоит ли гордиться этим достижением. Ничего бы и не пришлось предотвращать, если бы он вовремя прекратил строить инатор и остался в счастливом неведении о существовании другого мира.       — Я понимаю, почему ты меня ненавидеть. Я напоминаю тебе вашего диктатора. Ты видеть во мне Его черты на инстинктивном уровне. Это нормально. За твоими плечами несколько лет изнуряющей борьбы, из-за которой многие бы уже сломались.       Доктор не переставал говорить, но Кэндис заметила, что он сделал шаг в её сторону.       — Я не могу даже представить, сколько боли причинить твоей семье другой Хайнц… как много потерь вы понести из-за его действий. Но я правда не хочу, чтобы ты замкнулась в себе после пережитого. Конечно, ты была вынуждена быстро повзрослеть, чтобы встать на защиту своих братьев, спасти их от жестокой реальности насколько это возможно… но, пожалуйста, не упускай шанс почувствовать себя обычным подростком. Теперь всё позади. Вспомни каково это: жить маленькими повседневными проблемами.       Девушка тяжело вздыхает. Странно слышать подобные слова от Фуфелшмерца. Пусть и от другого. Желание спасти чужую судьбу, слова поддержки… и это всё от него? От учёного, который творит пакости неугодным людям? В её мире, конечно, всё было бы гораздо страшнее…       Знакомое отторжение снова поднимается от пяток к горлу, вызывая по спине неприятную дрожь. Несмотря на попытки мужчины сгладить ситуацию, Флинн не могла не видеть перед собой силуэт в перчатках и чёрном одеянии. Слишком свежая рана ещё долго будет приносить боль и дискомфорт, пока время не расставит всё по своим местам. А сейчас хочется только навсегда отстраниться от любой версии этого человека. Даже проблески доброты и сострадания кажутся какой-то глупой случайностью на фоне злобных дел, которым учёный посвящает всего себя.       Хайнц чувствует негативную реакцию собеседницы. Несколько маленьких шагов, разделяющие их обоих, казалось, превратились в непреодолимый скалистый обрыв. Сколько бы мужчина ни старался, а излечить чужую травму у него не было никаких шансов.       Но есть другая мысль. В глазах Фуфелшмерца вспыхнул огонёк.       — Хей, а хочешь… хочешь ударить меня? Я думаю, что тебе полегчает.       Кэндис открыла рот от удивления.       — Что? — в шоке застыла она. Вопрос прозвучал гораздо громче, чем ожидалось.       — Ударь меня. — невинно повторил изобретатель и немного наклонился вперёд, подставляя ей щёку. На его губах расплылась снисходительная улыбка словно он предлагал главе сопротивления детскую шалость.       — Зачем?!       — Тебе ведь плохо из-за меня. Бей. Сделать так, чтобы я физически прочувствовать то, что тебя гнетёт. Вложи в свой удар всю ненависть, страх или отвращение, которые ты испытываешь сейчас. Пускай твоя боль выйдет наружу. Давай.       Учёный расслабил руки и спрятал их в карманы своего халата. Он спокойно закрыл глаза и стал ждать.       Девушка стоит как вкопанная, растерянно смотря на человека перед собой так, будто у него выросла вторая голова. Настолько нереальным показалось происходящее, что она целую минуту вдыхала прохладный воздух в надежде прогнать странное видение.       Но Хайнц продолжал стоять.       Что ж, долго колебаться не пришлось. Флинн сжала кулаки.       А затем со всей возможной яростью обрушила на учёного неожиданный и мощный удар между глаз. Кулак Кэндис с лёгкостью впечатался в переносицу мужчины как нож в масло. На костяшках остались небольшие раны. Волна удовлетворения мурашками пробегает по коже девушки от открывшейся картины. Перед глазами как в замедленной съёмке возник Альт.Фуфелшмерц из её измерения, воющий от нестерпимой боли как раненое животное. Она видит то, как диктатор, ослабленный и дизоориентированный, испуганно хватается за лицо, протяжно скулит и обливается слезами. Ничтожное и жалкое создание. Падаль, падаль, падаль…       Доктор инстинктивно отшатывается, ослеплённый сокрушительным ударом, и едва не спотыкается о собственные ноги. Мир перед глазами слегка накренился. Он звонко всхлипывает, схватившись за переносицу. Боль прострелила беднягу насквозь и вызвала гадкую дрожь.       Мужчина с опаской открыл глаза и посмотрел на Кэндис, будто ожидая второго удара. Судя по мелькнувшим в них удивлению и испугу, Хайнц не думал, что он будет такой силы. Недооценил чужую злость.       Фуфелшмерц шмыгнул влажным носом, медленно утёр его рукавом своего халата и к несчастью обнаружил на нём красные пятна. Кровь двумя тонкими струйками стекла по лицу и закапала на белый воротник. Доктор снова шмыгнул — несколько капель упало на пол.       Учёный поспешно закрыл разбитый нос ладонью и сморгнул подступившие слёзы.       — У т-тебя… отличный удар. — на его губах появилась нервная натянутая улыбка.       Кэндис озадаченно посмотрела на изобретателя. Повисла неловкая тишина, во время которой они в ожидании смотрели друг на друга. Девушка протёрла окровавленные костяшки краем юбки.       «Ох, опять эти большие щенячьи глаза…»       Но было в этой ситуации что-то странное.       — Постой… ты не ответишь мне? — глава сопротивления растерянно моргнула, понимая, что после удара Хайнц не сделал к ней ни единого шага, чтобы нанести ответный вред.       — Wofür? — недоумённо покачал головой Фуфелшмерц.       Этого она уже не могла вынести. Её бесило невозможность считывать реакции этого человека! Почему он не действует так, как действовал бы Альт.Фуфел?!       — Но… но я ведь причинила тебе боль. Неужели ты не захочешь ответить мне тем же? — голос Флинн дрогнул от непонятного страха. Она будто разговаривала с наивным взрослым, который первый раз взглянул на реальный мир и не понимал, что ему необходимо защищать себя от обидчика.       Желудок привычно скрутило в узел. Казалось, что земля ушла у неё из-под ног.       Хайнц засмеялся.       Добродушный скрипучий смех заполнил ночную тишину. Не убирая руку от кровоточащего носа, Фуфелшмерц искренне развеселился от реакции собеседницы. Затравленное выражение исчезло с худого лица, озарилось светлой радостью.       Кэндис стиснула зубы. Да что с ним не так?!       — Чёрт возьми, неужели… неужели ты даже ничего мне не скажешь?! Не оскорбишь?! Не накричишь, бросаясь проклятиями?! Неужели ты совсем не злишься на меня?!       Сквозь отчаянный крик она расслышала шорох маленьких лапок. Знакомый белый пушистый силуэт выбрался из своего укрытия и, торопливо перебежав комнату, сел неподалёку от хозяина апартаментов. Мышь настороженно повела носом и посмотрела на людей.       Девушка махнула на грызуна рукой. После удара кулаком она ожидала всего: что учёный схватит её за волосы, разобьёт ей челюсть, швырнёт на пол, начнёт душить или выворачивать конечности. Что угодно!       — А почему я должен на тебя злиться? — невинно спросил доктор и отвернулся, чтобы найти аптечку. — Я ведь сам тебе это предложить. У меня нет причин причинять тебе боль.       — А… а Он бы… Он бы ответил! — беспомощно пролепетала глава сопротивления. В горле встал колючий ком. — Он бы не позволил такого… такого унижения по отношению к себе! Никто не смеет причинять ему дискомфорт! Сделай же хоть что-нибудь, глупец!       Мужчина обернулся. И от устремлённого на неё взгляда Кэндис моментально проглотила собственный язык, растеряв всякую решительность продолжать спор. За одну лишь проклятую секунду она почувствовала себя крошечной и беззащитной перед человеком, который стоял напротив… тем, кто изначально предстал перед ней в образе глуповатого и простодушного чудака.       Его глаза.       Неосторожные слова резко вышибли всё тепло и искренность, которыми Хайнц делился с ней мгновением ранее. Уютная искорка радости была грубо перечёркнута пугающей грозной тенью, омрачив улыбчивое лицо изобретателя.       Девушку поразило это твёрдое и суровое выражение, потому что оно стало слишком нетипичным для здешнего отзывчивого Фуфелшмерца. След импульсивного и энергичного внутреннего ребёнка простыл, превратившись в хладнокровного злодея.       Кровь застыла в жилах главы сопротивления от неожиданной мысли.       Вот он. Взгляд диктатора. Фуфелшмерца из её измерения.       Она не могла спутать его ни с чем другим. Этот взор отпечатался в её подсознании как будто кто-то прижёг в мозгу клеймо. То, что будет вызывать страх на первобытном уровне.       И сейчас на неё смотрели эти хищные глаза.       Было ощущение, что Флинн позвала Его сущность из глубин души доктора. Схватила за те самые струны, до которых пыталась добраться в самом начале разговора. И сейчас у неё это получилось. Кэндис задела что-то в изобретателе, вытащила из него жестокие жилки, что прятались за фасадом доброго простака.       Девушка почувствовала знакомое ощущение скрытой опасности… медленно растущую угрозу, которую нужно успеть убить в зародыше, пока она не принесла больших неприятностей. Она оказалась права с самого начала.       Глава сопротивления прищурилась.       «Всё-таки в тебе живёт то же самое Существо…»       Но по какой-то причине изобретатель сдерживает его внутри.       Размышления главы сопротивления прервал знакомый шорох. Сидящая за спиной Хайнца мышка крутанулась на своём месте и попыталась пробежать между его ног, чтобы вернуться в свою нору под паркетом.       Замелькали крошечные лапки и… Фуфелшмерц давит её ботинком. Под затёртой подошвой оборвался сдавленный растерянный писк, сменившись отвратительным чавкающим звуком. Мужчина будто наступил в лужу грязи. Позвоночник зверька тошнотворно хрустнул под сильной тяжестью и чёрные глазки-бусинки вывалились из орбит. Белоснежная шёрстка окрасилась в красный. Тельце грызуна распласталось на полу с вытянутыми вперёд коготками.       Доктор провёл по трупику носком обуви и, убедившись, что зверёк мёртв, хладнокровно пнул его в сторону. Тоненький хвостик прочертил по полу, оставляя кровавый след.       Кэндис, не дрогнув, посмотрела на изломанную мышь. По телу девушки разлилось пугающее спокойствие. Она не отпрянула, не вскрикнула от ужаса, не испытала даже малейшего сочувствия к невинному существу или ненависти к бездушному поступку учёного. Для неё это было чем-то… естественным. Она знала, что бывают вещи гораздо страшнее.       Хайнц утёр запёкшуюся кровь со своего носа и злобно отчеканил:       — Я — не он.       Мужчина отвернулся, поправил испачканный халат. Разговор закончен на неприятной ноте.       Флинн разочарованно покачала головой и красноречиво перешагнула через тонкий алый след, оставленный мышиным хвостиком. Несколько минут назад она бы ещё поверила в это высказывание. Однако сейчас не чувствовала от слов ничего кроме лжи и самовнушения.       «В тебе есть зло. Определённо есть. Природная жестокость. Ты отрицаешь её, пытаешься увильнуть от прямых вопросов и действий, чтобы не попасться на горячем… но всегда готов воспользоваться этой жестокостью в своих целях. Что ж… ты, конечно, не чистокровный монстр… но и не белый одуванчик, которым кажешься.»       — Я очень хочу в это верить, Фуфелшмерц. — бросила Кэндис ему в спину. — И искренне надеюсь, что когда тебе сотрут память о Финесе с Фербом, то ты всё-таки сможешь сохранить своё сердце, которого не было у диктатора. Докажи мне, что даже самый пакостливый человек способен исправиться и открыться миру. Докажи, что ты не станешь как Фуфелшмерц из моего измерения.       «В противном случае… на месте той самой мыши окажутся люди.»