***
♪ Да, я ангел, но крылья в ремонте, да, я демон... В венах бурлит, словно раскаленная лава в вулкане, разливается огнем и прилипает к щекам ощущение лютого кринжа. Тоша, кажется, никогда таким красным не был, даже на морозе в минус тридцать. Глупая улыбка не слезает с лица — Тяночкин уверен, что это защитная реакция! Не может же ему реально быть смешно с такой поеботы! Бедный белый беспроводной наушник лежит посреди парты, а из него играет 2018 год. Вот за чем Саша бегал в вайлдберрис. За наушниками за 200 рублей. — Они щас взорвутся, выруби, - Тоша сильно прикусывает губу, лежа на парте, лишь бы не засмеяться вслух. — Так это не максимум даже! - Саша повышает громкость на телефоне. Нигде Антон не видел такой слышимости. Здесь, кажется, на три деления звук включи, все равно всем будет слышно, что там у тебя. Сначала Саша психовал, а после смирился и вытворил вот это. Когда с недовольными лицами поворачиваются одноклассники с парты перед ними, прорывает на смех обоих. Слышно, сука! Физичка сделала замечание, но ничего не предприняла. И слава богу, эта женщина строгая, может из-за них двух рассадку на весь класс сделать. В 10 классе-то! Поэтому Антон делает глубокий вдох и выдох, стараясь успокоиться, а Саша ставит музыку на паузу, что-то тыкая в телефоне. Не на физике это надо было устраивать, не на... ♪ Меня трахали в кабине дальнобойщики вчера... Не в наушниках. Через обычный динамик на полную громкость. Антон думает, что сейчас задохнется, уткнувшись лицом в свои руки и кое-как сдерживаясь. Его выдают лишь дрожащие плечи. Весь класс разразился смехом, а телефон зажужжал от уведомлений.«ВТФ ЭТО У КОГО АХВХВХАХА» «ЭТО КТО ТО С ПОСЛЕДРИХ ПАРТ ОТВКЧАЮ» «ПОМОГИТЕ АХЫХХВВХХВХВХАА» «Собакин похвастался ☆ ～('▽^人)» «АЛИНА Я ТЕБЯ УДАЛЯЮ ИЗ ДРУЗЙ В ТТ, ТЫ СОВСЕМ ЕБАНУЛАСЬ ТАКОЕ ПРИСЛВТЬ НА ФИЗИКППЕЕЕСХОДИ НАХУЙ»
Последние два сообщения принадлежали подруге и парню Антона. Из глаз ручьем льются слезы, а смех уже невозможно сдерживать. Урок сорван, а физичка с пеной у рта.***
Зима укрыла мягким снегом землю. Тот хрустел с каждым шагом, в точности повторял форму сапог каждого из проходящих людей. Деревья молчаливо качались от легкого ветра, их веточки жалобно скулили от тяжести снега. Солнце ярко светило, отражалось от сияющей белой поверхности и слепило. Через часа полтора уже будет закат. Это разочаровывало в зиме больше всего. Но, к счастью, Саша никогда не торопился домой. До дома Антона от школы рукой подать. Толком ничего не обсудишь. А потому оба парня сворачивают на выученную тропу к скверу, который умудряются обойти раз десять, если не больше. Вот они, идут под ручку — укутанный с головы до ног Антоша в подштанниках и Александр Македонский в сияющих доспехах с Великого сэконда без шапки, но зато с шарфом! Горло у Сашеньки болит, видите ли. Там же трахея, щитовидная железа, гортань! Это в голове нихуя нет, ее защищать не надо. Все отморозилось. Уже как двадцать минут Собакин что-то заинтересованно лепечет по правое плечо от Антона. Сказал, что это его любимый анекдот и никак не затыкается. Тоше аж интересно стало — вникся. —...мужик разворачивает записку, а там все размыто! - Саша смеется не сразу, как обычно делает после рассказанных анекдотов. Его прорывает на смех только когда Антон хмурится и издает непонятливое «а?» — В смысле? Так а что там в итоге написано? — Чернила смылись, откуда я знаю? - от широкой улыбки на Сашиных щеках появились ямочки, делавшие его только очаровательнее. — Чего?! - Тоша вскрикивает, выпучив глаза. Это вызывает новый приступ смеха у Саши. - Ты... Блять, ты рассказывал мне эту хуйню двадцать минут, мы кружили по парку в минус двадцать, чтобы... Чтобы записку размыло?! Саша вытирает выступившие от смеха слезки рукой в перчатке. Он обожал реакцию каждого, кому довелось потратить долгие десятки минут своей жизни ради «чернила смылись». А потому, уже привыкнув к дальнейшим событиям, отпрыгивает от Антона и чудом уворачивается от толчка в сугроб позади. — Э-эй! А если бы я не отпрыгнул? Предупреждать надо, что игр брачных захотел, - Саша все еще заливается смехом. — Я сейчас тебе такие брачные игры покажу! - тем не менее, Тоша действительно успокаивается и больше не предпринимает попыток столкновения чужого лица с колючим снегом. У них есть некая договоренность, которая ни разу не была произнесена вслух: никогда не начинать потасовку зимой, пока не скинули рюкзаки на ближайшую лавочку. Безмолвная солидарность к библиотекарше. Они скидывают рюкзаки на лавочку в парке и накидываются друг на друга. Толкают друг друга в плечи, грудь, живот, валят в сугробы, кидаются снежками... Саша любит такое. Обожает всем сердцем. Антон сначала ворчал, но после стал охотно принимать участие в подобном. Это совсем не грубо, не больно и уж тем более не жестоко. Простое ребячество, только с пониманием, когда можно перейти за черту, а когда нет. Тоша как-то раз пошутил про БДСМ и «нам в этой хуйне стоп-слово надо», а на следующий день Саша заорал «эстонские бублики». К слову, он использует это и по сей день. — Б-бублик! Бублик, Тоша! - Собакин орет как резаный, закрывая лицо руками так, будто перед ним не его горячо возлюбленный, а страшный хулиган, собирающийся избить его. — Сам ты бублик! С посланием, блять! — Каким? - в щит из рук прилетает снежок. — Я откуда знаю? - Тоша выдыхает ртом. Пар поднимается вверх и растворяется, как и последняя вспышка шуточной злости. Он падает рядом с Сашей в сугроб и тихо хихикает. - Чернила размыло. Собакина прорывает. Он обнимает Антона, сквозь смех рассказывая что-то про любовь и как им было суждено влюбиться друг в друга. Ужасно холодно, снег завалился в сапоги, в перчатки, за шиворот. Но им обоим так тепло. Тепло рядом. — Не, я так не могу, - Саша встает на ноги и снимает перчатки, выворачивает и начинает дрожащими красными пальцами убирать прилипший снег. - Холод собачий. — В этом весь ты, в этом весь ты. Визжал, как свинья резаная, что любишь меня, а потом бросил меня в сугробе, - Антон с кряхтением поднимается следом и обтряхивается. Саша на это только улыбается. Так спокойно, влюбленно. И смотрит. Смотрит взглядом невинным, чистым, точно в душу. Даже говорить не хочется, что его тушь смазалась из-за снега и теперь ужасными пятнами лежит на нижнем веке. — Антош, я ради тебя готов и в лаве искупаться, и в снег голым залезть. Но все завтра. Сегодня я нажрусь снега и заебашу тебе минет-морозилку, - Саша мимолетно чмокает Тяночкина в красный нос. Антон только цокает языком, не прекращая глупо улыбаться, и хватает с лавочки свой портфель. Саша бежит следом, чувствуя, как немеют конечности. Подъездное тепло окутывает с ног до головы. Антон все-таки облизывает палец и проводит по нижнему веку возлюбленного, вытирая потекшую тушь. Для него все еще загадка, почему Саша красит ресницы в школу. Он в курсе, что его родные — светлые, неприметные, но длинные. И так нравятся Антону. — Куртка у тебя крутая. Снова с той барахолки? Саша смотрит на свою черную куртку с более темными мокрыми следами от снега. Посередине, на талии, застегнут широкий тканевой ремень с блестящей серебряной бляшкой. Ему очень нравилось, как она смотрелась на нем. Это были не просто зимние парашюты. Пояс подчеркивал его телосложение, показывал, что в этой куртке Саши Собакина процентов на 40. — Ты не вывезешь такую купить. Темные брови Антона взлетают. — Что значит «не вывезу»?! Да у меня... — Я не в том смысле, - Саша усмехается и невинно машет руками, мол, ты не так понял. - Это куртка из женского отдела. Оу. — Ты не выдержишь 10 минут в очереди под осуждающими взглядами бабусек, закупавшихся там же на свои 90-60-90, - Сашин смех отражается эхом и смешивается со стуком двух пар сапогов о каменные ступеньки. — Пиздец, а ты как выдержал-то? - Антон криво усмехается, снимая резинку с чужих волос — бóльно лохматый. — Я в ответ осуждающе смотрел. Нехуй одежде гендер присваивать!***
В квартире Тяночкиных всегда пахнет особенно. Здесь смешались сладкие духи матери Антона, нотки машинного масла от его отца, и печенье. От Антоши пахло печеньем и еще чем-то, что Саша не мог обличить в слова. Этот запах настолько приелся, пропитал всю его одежду и, наверняка, тело. Его без раздумий можно назвать родным. Тошиным. — Привет, мам, - парни заходят в дом под небольшую потасовку. Не поделили выпавшую линейку из чьего-то портфеля. — Здрасьте, теть Ань, - Саша заталкивает Антона в коридор. Но как только загорелое лицо хозяйки квартиры показывается, они стоят по струночке, не смея пошевелиться. Примерные мальчики. — Приветики-приветики! Сашу давно не видела-то как! Вырос что-ли? Дня три они почти полностью провели на заснеженной улице. Но для матери Антона такое действительно «давно», ведь Саша был здесь почти каждый день. Сынок второй уже. — Куда мне еще? - усмехается Саша, снимая промокшие сапоги. Мама Антона пролепетала в ответ что-то шутливое и скрылась на кухне. Тоша быстрее кидает шапку, варежки и носки на пол, лишь бы избавиться от этих тонн снега. Саша делает подобное очень неуверенно, хотя вполне хозяйски может в комнате своего парня закинуть носки под кровать или кофту скинуть на полу. Но вся остальная часть квартиры под запретом. Тетя Аня же! — Да кидай, не бойся. Я все равно потом полы протру, - Антон воровато оглядывается, а после невинно чмокает Сашу в губы. Собакин расплывается в разнеженной улыбке, а Тяночкин хмурится. Губы у него опять слишком сухие, колючие. Только теперь он обращает внимание на "третий пирсинг" посередине нижней — бордовая кровавая линия. Губа лопнула. Антон уже хочет завести свое «гигиеничка так, для красоты в кармане валяется», но внезапно вспоминает про одну слабость Саши. — У нас мандаринов целый холодильник, - он хитро улыбается. - Таки-и-ие вкусные. Мама говорит доедать быстрее, пока папа все не съел и нам не оставил. Будешь? Антон мажет языком прямо по лопнутой губе. Теперь хмурится Саша. — Съешь мандаринку — объясню тебе разницу между причастием и прилагательным, - Тяночкин шлет воздушный поцелуйчик. — Ты в край охуел?! - разгневанно шепчет Саша, прекрасно припоминая, что было, когда мама Антона услышала из уст 17-летнего сыночка «блять». Внезапно, он что-то достает из кармана куртки и кидает за шиворот своему парню. Антон силой воли сдерживает вскрик, когда льдышка прокатывается по горячей спине. Он пытается достать ее, но та разламывается и мочит рубашку еще больше. — Сучара! - Антон пихает Сашу в живот локтем, заставляя того согнуться пополам. - Я о нем заботиться пытаюсь, а он!.. Только из дверного проема появляется мама Тоши, оба сразу самые послушные и примерные мальчики-зайчики. Саша сгибается еще ниже, делая вид, что снимает ботинки, а не корчится от боли — несильной, но неприятной, — а Антон вешает куртку на крючок. — Боже мой, мокрые все! Давайте, раздевайтесь!.. — Ну ма-а... Мы сами... — Ты посмотри на него, размамкался. Гостеприимства ноль у нас, да? Сашенька, можешь идти греться в подъезде, все в порядке, правильно я поняла? - Аня Тяночкина сверлит сына строгим взглядом и ждет, пока оба парня разденутся. И если Антон сгорает со злости, стыда и обиды одновременно, Саша не видит в этом ничего плохого. — Спасибо, тетя Аня, - Собакин ледяными пальцами снимает зеленую кофту с адидасовскими полосками по бокам и белую футболку, в которой гонял куда только мог. Тоша снимает все следом. И, получив приказ дать Саше что-то из его одежды, нехотя поплелся в свою комнату, даже не помыв руки под горячей водой. Этим занимался любименький второй сыночек. Стоит только прийти Саше, фокус мамы Антона меняется. Нет больше любимого сыночка. Только позорище, обязанное равняться на Сашу. Это правда обижало. Никогда никто не смотрел на пятёрки, четверки... Две двойки по химии! А у Сашеньки... — Чего такой кислый? Мандаринов хваленых наебнул? - Собакин стоит в дверном проеме, скрестив руки на обнаженной груди. Он подходит ближе к Антону и мягко приобнимает за плечо. Становятся заметны светлые ресницы — смыл все-таки тушь. Наверняка маминой мицеляркой. Для нее до сих пор загадка, куда та так быстро пропадает. Но отчего-то была обида и на Сашу. Нехуй быть таким идеальным. — Мама опять за свое, - Тоша садится на кровать и тупит взгляд в пол. - Саша то, Саша се... Сними с Сашуленьки одежду, отдай свою, отогрей и еще желательно отсоси ему. Собакин кладет голову на чужое голое плечо и утыкается носом в шею. Его холодные руки нежно оглаживают бока и живот. — Ты же сам свою маму знаешь, - Саша говорит вполголоса. - Она разочаровалась бы во мне, знай то, что знаешь обо мне ты. Любит меня только за оценки и вежливость, бред полнейший. Тоша тянет в ответ «м-м-м», скривив лицо. Саша зацеловывает его, хихикая. Проводит губами от щеки до ушка и сходит на шепот. — Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил, Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Тоша сразу оживляется. Глаза засияли, а щеки зарделись. Саша чуть отстранился, нежно взял его за руку и прислонил ту к своим губам, смотря в самую душу. Он знал много стихотворений, особенно про любовь. И все вываливал Тоше на ушко в моменты их уединения. — Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Они ложатся. Холод нетронутой с утра постели окутывает ледяной простыней. Саша напоминает большого пушистого кота. Тоша запускает руку в белые длинные волосы и усмехается. — Наполовину мокрые, - Тяночкин давит на чужой затылок, заставляя положить голову на свою грудь. - Уродец, я тебе шапку на супер-клей приклею. — Прям уродец? - Саша невинно хлопает глазами. - Жестокий ты, Антоша. Собакин сползает с кровати и подходит к окну. Он задергивает штору, вся комната погружается в приятный мрак. Тоненький лучик света одиноко тянется по полу до самой стены. Саша берет что-то со стола и подходит обратно к кровати. — Антон Тяночкин! - он становится на одно колено и протягивает одну руку. В ней поблескивает белый беспроводной наушник. - Правый. Тоша цокает языком, но принимает, видимо, помолвочный наушник. У Саши есть дурацкая, но такая любимая привычка — делать все под музыку. По его словам, это придает особый вайб любому действию, будь то нежности или бурный секс. Саша отвлекается на коннект наушников к телефону. Механический голос произносит что-то на английском, а затем замолкает. Собакин листает что-то в телефоне, видимо, подыскивая песню. А Антону только и остается лежать в непонятном трепете, ожидая либо нежностей, либо страстей. — Зайца убери своего, - Саша кивает в сторону плюштрапа. - Вдруг расскажет все маме твоей. Заревнует Анютка меня... — Да ты заебал! - Антон пинает Сашу в бок пяткой. - Это не заяц, а Спрингтрап из файв найтс эт фреддис, главный антагонист с 3 игры, одержимый душой фиолетового парня Уильяма Афтона, одного из основателей фредбер фэмили дайнер, а также убийцей детей... — Душнила, - Саша говорит более грубым голосом, тряся в руках плюштрапа, как будто это его слова. - Я тоже тащился по фнафу и знаю всю эту херотень. А еще что Афтон — антагонист всей франшизы со 2 игры, а ты даже не шаришь, что это был приквелл. — Ебанат? С 1 по 3 игру был Афтон, но в самой 3 уже Спрингтрап, а еще не всей франшизы, а только до 6 игры, потому что Бернтрап и Глитчтрап уже не Афтон, а Мимик... Саша выкидывает плюштрапа на пол и включает музыку. Антон хмурится. Такая мелодия совсем непривычна его слуху. Это не нежная лана дель рей, не трогающие с первой ноты тв герл, даже не трогательная милен фармер. — Мси что-ли? - Тоша усмехается. И, судя по заулыбавшейся морде Саши, это так. — Ага, кисуля, - Собакин делает пистолет из двух пальцев и, поцеловав их кончики, "выстреливает", направив дуло на возлюбленного. Саша ползет руками ниже по телу, выгибаясь в спине с опущенной головой, демонстрируя Тоше движение плеч и лопаток. Из-за сильной худобы было видно чуть ли не каждую косточку и мышцу. Это зрелище завораживало, хотелось дотронуться, как до древней фарфоровой вазы в музее. Но едва Тоша вытягивает руку к Саше, тот выгибается в другую сторону и вскидывает голову, прямо под бит. И уже тогда становится ясно, что все происходящее будет настоящим шоу. Следом Саша припадает всем телом к чужому, уткнувшись лицом в подтянутый живот Тоши. Нет ни единого кубика, что бы тот не плел. Саша проверяет это наверняка, размашисто проведя языком по коже. Собакин делает рывок вперед под самый припев, впиваясь губами в губы. Он целует рвано, чувственно и страстно, будто Тошу у него вот-вот отберут. Отстранившись, Саша подставляет свои тонкие пальцы ко рту Антона и терпеливо ждет, пока тот оближет их. Едва это происходит после небольшого ступора Тяночкина, те сразу спускаются к груди и обхватывают сосок, чуть сдавливая и растирая. Саша жмется животом к выпуклости в области паха, надавливая и делая круговые движения. У него самого точно такая же. Антон негромко стонет в такт песенному «а-а-а», чувствуя внутри бурлящую лаву. Вся эта выдумка с наушниками обостряла каждое ощущение, каждое чувство и эмоцию. Саша снова спустился куда-то вниз, не прекращая трогать его грудь. Он нацеловывает, облизывает и оставляет засосы с характерными пошлыми звуками. Собакину кажется, что он словил неистовый кайф. Его торкнуло и не отпускает. Только все происходящее гораздо лучше, чем простая наркота. После нее всегда плохо: от тошноты до панических атак, а после секса будет только разнеженный Тоша под боком, тишина и тепло на душе. — Hidey-ho, here we go, - хрипло шепчет где-то под ухом Саша, посасывая мочку. Руки ощупывают бока, надавливают и щипают. Собакин метнулся к шее, оставляя яркие засосы, за которые позже Тоша будет ругаться. Но пока что тот, кажется, тоже в состоянии аффекта. — Реально, мы такие quite a pair, - усмехается Тяночкин, любуясь чужим телом. Он обожал штаны с низкой посадкой на Саше. Острые косточки его бедер и впалый живот было отлично видно без футболки. Тяжелый черный ремень добавлял визуального эффекта скованности. И, быть может, в будущем Тоша предложит обездвижить Сашу, но пока движений лишен он сам. Его руки и ноги ничем не связаны, но трогать себя Собакин не позволяет, всегда отталкивает, продолжая кривляться и шепотом подпевать, то прижимаясь, то отдаляясь. Саша расстегивает пуговицы простых черных штанов Тоши и стягивает вместе с бельем, оставив те болтаться на коленях. Он оглаживает чужой вставший член, чувствуя, как пульсирует собственный. Не прекращая трогать, Саша отчаянно целует Тошу, будто в последний раз. Выгибается в спине, жмурит глаза и делает волну бедрами, помогая усилить стимуляцию внизу. Нехотя отстранившись, он облизывает сосок, сжимает зубами и слабо оттягивает. Тоша уже делает глубокий вдох, следя за тем, как Саша скользит к паху, и готовясь почувствовать жар чужого рта, но этого не происходит. Зато он чувствует, как пальцы шарят в кармане его штанов. Собакин выуживает резинку, которую до этого Антон снял с его волос в подъезде, и собирает локоны в неаккуратный хвостик. При этом ему пришлось поднять руки и чуть качнуться назад. Видно каждое ребро, можно пересчитать их пальцами, но Саша до жути боится щекотки. Рушить такой страстный момент не хотелось совершенно. В мыслях Антон забывается. В реальность его вытаскивает вакуум вокруг головки. Саша слизывает предэякулят, заставляя Тошу бить кулаком по постели, жмурить глаза и кусать губы в кровь. Пирсинг этого идиота на члене чувствовался просто идеально, хотелось кончить прямо сейчас. Тоша чуть двигает бедрами, желая толкнуться, но Саша кидает серьезный взгляд и втягивает щеки, не продвинувшись ни на миллиметр. — Ну ты и мразь, Собакин, - задыхаясь, шепчет Тяночкин. — Шас как хрысану, - сильно шепелявит с хером во рту в ответ Саша, строя из себя обиженку. — Себя грызани, бешеный. Тоша запускает руку в белую безобразную копну волос. Саша воспринимает это как просьбу делать. И он охотно выполняет ее, насаживаясь чуть ниже. Непослушные локоны выпадают из итак неаккуратного хвостика, но сейчас никого это не волнует. Внутри случается куча взрывов одновременно внутри каждого из парней. Тоша сжимает в пальцах простынь, а Саша направляет всю энергию от зашкаливающих эмоций вниз, интенсивнее трясь пахом о кровать. Собакин медленно насаживается еще ниже, позволяя головке упереться в заднюю стенку горла, и ловит себя на мысли, что ему хотелось бы умереть прямо сейчас. Не со стыда, совершенно нет. От удовольствия. Пусть член Тоши перекроет ему доступ к воздуху, Саша, вероятно, кончит в то же мгновение. У Тяночкина кружилась голова от всех ощущений. Едва он толкается глубже, горячий рот совсем пропадает с его члена. Тоша хочет возмутиться, хочет сказать, какой Саша подлец, но не может — определенно задохнется. А Саша тем временем копошится где-то меж ног, вылизывая и оглаживая внутреннюю сторону бедра, перекатывает в пальцах яйца и нежится как может. Баланс между пошлостью и нежностью совершенно срывает крышу Тоши. Он целиком и полностью во власти Саши, стерпит любую выходку и выполнит самый безумный приказ. После ощущения трения чужой горячей щеки о не менее разгоряченный низ живота, появляется ощущение резкой тесноты и влажности на члене. Тоша кусает угол подушки. Саша внезапно, в бит насадился полностью. Уткнувшись носом в лобок, он протяжно и приглушенно простонал. Возбуждение берет верх, Собакин начинает двигаться, давиться, задыхаться, но явно не считает это поводом остановиться. Это доводит его до пика. С гортанным стоном Саша кончает. От внезапной вибрации Тоша бьет кулаком по кровати, ноги сводит судорогой. — Саша! - успевает сдавленно прошептать Антон, после чего уверенным и сильным движением отталкивает от себя голову ничего не осознающего Собакина. И не успевает. Сперма пачкает чужие губы и язык, а еще часть щеки. Саша витает в облаках долгую минуту, приходя в себя, а после улыбается, наблюдая за суетящимся Антоном. Тот оклемался очень быстро, возможно под гнетом чувства вины, и стал искать салфетку. Порывшись где-то в ящиках, он все-таки протягивает ее возлюбленному. Но Саша и не торопится убирать сперму. Он высовывает язык, а пальцем указывает на растрепанные волосы. Сплюнув сперму в салфетку, Собакин с идиотской улыбкой выталкивает из себя еле волочащимся языком: — Matching, - и тихо, задушенно смеется. Тоша цокает языком и улыбается в ответ. Он достает новую салфетку из упаковки и сам вытирает испачканное лицо. Саша уже выглядел, если идти на поводу Гейропы, muzzy. И, видимо, этот muzzy сейчас завалится спать. Тоша скидывает салфетки на пол, беря с себя обещание выкинуть их позже. — Ты серьезно кончил в трусы? - теперь усмехается уже Антон. Саша что-то бормочет в ответ. Вот в такие моменты и теряется все его красноречие. - Иди сюда. Едва Собакин рухнул рядом, Тоша заботливо провел ладонью по волосам, сняв болтающуюся где-то снизу резинку, и достал из уха наушник. Саша лениво приобнимает возлюбленного и затихает. Антон вставляет второй наушник и пялится в потолок. Его чуть подташнивает после оргазма, но это все мелочи. В голове не утихают мысли, их становится лишь больше с каждой секундой. Пока их всех не перекрывает одна большая — "Я люблю Сашу".