Путь к сердцу лежит через желудок

      Холодно. Скорость ветра в этот вечер превышает все допустимые нормы. Казалось, что скоро и крепкая вышка, стоящая на месте смирно более десятка лет, рухнет набок, погубив собой одного маленького человека внутри. Джеку было страшно. Эта ночь оказалась куда более беспокойной, чем предыдущая: из-за событий прошедшего дня страх за собственную жизнь был просто огромным, отбивающим тревожными звонками глубоко в голове и отдавая тупой болью в висках. Нужно найти какое-то занятие, иначе он точно сойдет с ума в этом маленьком и замкнутом пространстве. В идеале нужно затопить печь, чтобы не откинуться от низкой ночной температуры прямо на этой твердой постели. Подойдя к печи, Джек совсем поник. Он и забыл, что сам перед сном закидывал последние дрова в яркое пламя, мысленно ставя себе задачу сходить за новыми с утра. Ветер на улице, кажется, и не думал успокаиваться. Наоборот, словно завывал лишь сильнее, желая быть услышаным с каждой стороны тёмного и глухого леса. Выйти было страшно. В доме горел тёплый свет, но он всё равно не может согреть замёрзшее тело, как бы не старался. Толстое одеяло, укрывавшее с ног до головы своего владельца, пыталось помочь всеми силами: легким теплом обнимало руки и туловище, пытаясь забрать весь холод на себя, лишь бы человек был в порядке. Стоит заметить, что фантомному холоду еще способствовал стресс и сильный страх. А ведь Коннор несколько раз напоминал о необходимости лишнего запаса дров под дверью. Точно, Коннор! Недолго думая, Джек побежал к столу, быстро нажимая на всевозможные кнопки рации, в надежде связаться со смотрителем двенадцатой вышки.       — Приём! Коннор, ты здесь? — в ответ лишь сплошные помехи, которые он путал с громким молчанием, не сбавляя позиций и продолжая пытаться достучаться до недавнего знакомого, — Коннор! Ты слышишь меня? Ничего. В ответ лишь оглушающая тишина, которая, кажется, нагоняла ещё больше страха, чем тот кошмар, приснившийся часом раннее. Внезапный стук в дверь заставил вздрогнуть, да так резко, что та же самая рация чуть не навернулась со стола. Все это было ничто, по сравнению с бурей эмоций внутри парня.       Было страшно. Настолько, что даже смотреть на тень за дверью не хотелось, лишь только спрятаться под кровать и закрыть уши руками. Судя по тени, это был мужчина. Высокий, спортивного телосложения и с широкими плечами(почему-то для Джека в тот момент это казалось важной деталью). Он бы так и остался сидеть на холодном полу, ведь умудрился упасть со стула еще после первого стука, если бы тот не повторился, только уже с репликой:       — Открывай, засранец! На мне только куртка, я сейчас сдохну от холода!       — Коннор? — Джек моментально, но всё ещё с опаской, подбежал к двери, на свой же страх и риск решив открыть ее. За ней и правда стоял... Его хороший друг? Да, наверное, можно сказать и так.       Знакомы они относительно недавно: он устроился на эту работу лишь пару месяцев назад, но за это время они успели достаточно сблизиться. Совместные обходы местности вокруг, пожелания друг другу хорошего дня, обсуждение общих интересов, которых у них оказалось достаточно много, что поражает до сих пор. В это же время Джек начал ловить себя на мысли, что и правда благодарен этому страшному месту, которое свело их судьбы. Каждый день был путешествием и, казалось, что он чувствует это теплое жжение внутри не один. Коннор назвал бы это изжогой, после чего обязательно получил бы по затылку, возмущенно вскрикивая свое любимое — "Джек, сукин ты сын!".       Вот и сейчас мужчина приходит в себя только после этой волшебной фразы. Смотрит так удивленно, словно впервые заглядывает в эти темные глаза, что так приятно горят на солнце всеми кофейными оттенками. Он лично смог разглядеть каждый на недавнем обходе.       — А?       — Спрашиваю, где у тебя лежит зажигалка. Я принёс дров, как знал, что у тебя тут морозильник. — парень немного поёжился, дёрнув плечами, возвращая свой взгляд к собеседнику. Именно в эту секунду Джеку показалось, что он согрелся на долгие годы вперед.       — В тумбочке. Почему ты вообще не спишь? Обычно уже с одиннадцати сладко пускаешь слюни в подушку.       — Во-первых, откуда ты знаешь, насколько сладко я сплю? А во-вторых, что-то просто не давало мне сделать этого сегодня, — Коннор закрыл дверцу печи и развернулся обратно, двигая стул, лежавший до этого на полу, к кровати и садясь напротив, чтобы смотреть в глаза и никуда более. Негласное правило, которого они придерживаются при личных разговорах. — Я переживал больше обычного. Ты давно не новичок, пусть я и привык звать тебя так, и я уверен, что ты сам вполне мог сделать такие базовые вещи, но... Наверное, что-то глубоко внутри тянуло меня к тебе.       — Сердце? — неловко. Очень непривычно говорить о чём-то настолько откровенном и смотреть в чёрные глаза, краснея с каждой секундой всё сильнее. Наверное, так действует резкое тепло от печи.       — Желудок, Джек, — чужие губы лишь на пару мгновений накрывают его собственные, словно обливая горячим кипятком с головы. После они же касаются лба, со звонким "муа" отстраняясь. — Так, где твоя вчерашняя лазанья? А ещё скажи сразу, пьешь ли ты чай с мятой, потому что я взял слишком много из своих запасов. И кто из нас теперь больший засранец, Коннор?       — Обожаю чай с мятой.