Ох уж этот чертов поцелуй...
Исфет, что она натворила? Как она могла так глупо поддаться порыву, прижаться так крепко, что сил оторваться не нашлось. Почему он это сделал, почему так пылко прижимался к ней, почему так нежно целовал, что колени до сих пор трясутся... Это совершенное безумие, этого не должно быть, но оно было. Он враг, эпистат. Она враг, шезму. Их союз невозможен в любых реалиях, но так желанен. Эва вновь не спит, уже какую ночь прокручивает в голове момент их общей слабости. Убеждает себя, что всему виной вино, что когда-то забрала у Феонои, но с каждой ночью сама верит в это все меньше и меньше. Эвтида видела этот взгляд, что Амен бросил на нее за ужином в тот злополучный вечер, это не вино. Это они. Как они докатились до такой жизни. Как ей быть? Все эти дни девушка буквально ощущала его взгляд, который тяжелым камнем опускался на сердце. Казалось, что вся ситуация забавляет только Ливия, который постоянно крутится рядом и только подливает масла в огонь. Ревность Верховного эпистата видна невооруженным взглядом, если знать куда смотреть. И Эвтида знала, но старательно уводила глаза. Не выдержав тяжелых дум, девушка поднимается с кровати в своем пустом доме и, даже не одеваясь, выходит. Быть может прохлада пустыни освежит ее голову и позволит хотя бы на рассвете уснуть беспокойным сном. Уже выйдя за пределы поселения и не встретив никого можно было радоваться, если бы не одинокий силуэт на берегу Нила. Это он, ей не нужно подходить ближе чтоб узнать Амена со спины. Шезму хотела воспользоваться своим умением скрываться, прятаться и убегать от эпистата, но он, словно почуяв, обернулся к ней лицом. Глубоко вдохнув брюнетка сделала осторожный шаг вперед. Вот и пришел конец их игре в кошки-мышки, сейчас им придется расставить точки над i, даже если оба от этого бежали как от огня. Аккуратно опустившись на еще теплый песок Эва ждала его, чтоб хоть так быть с ним на равных. И Амен быстро понял чего она ждет, устраиваясь буквально на расстоянии ладони от нее. Этого слишком мало для соблюдения дистанции между ними, но слишком много для неловкого прикосновения о котором оба грезили все эти одинокие дни. — Снова гуляешь по ночам, непокорная... — Можно подумать, что тебя это удивляет, господин, — от девушки не укрылось, как недовольно и разочарованно Амен сжал губы при обращении. Он ждал явно не этого... Нет, это просто плод ее больной фантазии. Чего еще он должен ждать, если до этого ясно дал понять, что ей необходимо все забыть, и он забудет. — Нет, удивлен, что впервые тебя вижу ночью. Несколько дней уже не видно тебя, словно мышка притаилась. Что в твоей голове, что задумала? — "Несколько дней не видно? Неужто все дни так ходишь? Меня ждешь, аль мысли свои пытаешься в порядок привести?" — Ты же знаешь, господин, мои мысли... Не могу я выкинуть из головы как ты, не такая я и холодная, как кажется, — провокация, наглая провокация. Которую он чувствует и все равно ведется, хочет вестись. Мужчина разворачивается вполоборота и становится совсем близко к неферут, дыша с ней одним воздухом. Тот огонь, что горит в его ледяного цвета глазах она не спутает. Именно такой огонь она увидела тогда, сидя на его коленях. Именно с этим огнем в глазах он ее поцеловал. Забрал ее первый поцелуй и попросил забыть его. Эва лишь тихо хмыкнула, отводя взгляд и откидываясь на руки за своей спиной. Плавно наклонила голову назад, открывая вид на тонкую шею с россыпью уже сходящих лиловых следов, что с такой страстью блондин оставлял там. Из-под прикрытых ресниц она следила за его реакцией, как он осматривал с восторгом и горечью ее шею. Одному Ра известно что за мысли были в его светлой голове в тот момент. Но одно можно было сказать с уверенностью, он восхищен ее видом, восхищен ею, что так нагло играла им и его слабостью перед ней. Она так четко ощутила, что если бы она провела сейчас по собственной шее, то он бы просто не сдержался и повторил этот путь вновь, обновляя уже сходящие следы и оставляя новые. И пересилив себя, сжав ладонь в самый последний момент, Эва закрыла глаза и лучезарно улыбнулась, словно действительно прочитала его как открытую книгу. — А кто сказал, что я могу, Эва? — Тихий шепот разнесся над гладью реки, вызывая табун мурашек. Ждала, жаждала. Именно это и хотела услышать все эти дни. Что желанна, что любима. Ему так хотелось броситься в омут с головой, хотелось прижать ее к себе и не отпускать до рассвета. Но нельзя. Он знает ее тайну, а сердце все равно рвется к ней. Любовь, которая обречена на вечные оковы. Любовь охотника и шезму. — А хотел? — Хотел... Словно ножом по итак израненному сердцу. Девушка резко отодвигается, желая встать и уйти от него. Но он охотник, который не отпустит свою жертву. Крепкая рука хватает тонкое запястье, как и в тот раз, тянет на себя. Все сумбурно, непонятно, но она уже на его коленях, в его руках, которые, не желая отпускать, аккуратно исследуют тонкую талию под ночным платьем. Глаза в глаза. Страсть и боль. Амен тянется вперед и прижимается своими губами к ее, таким нежным и нужным. А Эва лишь сильнее прижимается и немного приоткрывает ротик, пропуская язык эпистата глубже. Но лишь для того чтоб укусить его, отомстить за горькие слова. А мужчина словно ждал этого, ждал подвоха. Но вместо возмущения Эва чувствует лишь еще более крепкую хватку на талии и бедре и улыбку сквозь поцелуй. Он смелеет все больше, когда не чувствует сопротивления с ее стороны, и одной рукой проводит по ее шее, задевая собственные засосы. Он чувствует как горит ее кожа от его близости, как трясется тело, желая большего. Поэтому легко опускается спиной на песок, утягивая свою покорную неферут за собой, заставляя лечь на него сверху. Ее ноги по краям от его бедер, полная в меру грудь лежит на его груди. Словно они одно целое уже сейчас. О незримый, как же ему хочется подмять ее под себя, вжаться так сильно, чтоб она никогда больше не смогла думать о ком-то другом. И, словно почувствовав, Эва слегка перенесла вес на бок, словно желая поменяться с ним местами. Долго просить не пришлось, сразу поняв желание, мужчина перевернул их, теперь уже прижимая хрупкое тело к песку под ними. Стройные ножки были закинуты ему на поясницу, а ласковые руки сейчас же грубо сжимали его плечи, оставляя борозды от длинноватых ногтей. Песок пылал не то от жаркого дневного солнца, не то от их страсти. Они горели в огне, оставляя отметины друг на друге, помечая свою территорию. Новая россыпь темно-фиолетовых засосов и ярко-красные полосы от ногтей. Словно помутившийся и расплавленный ими же мозг напрочь забыл обо всех трудностях и опасностях их союза. Ночное платье задралось уже донельзя высоко, не скрывая ничего из запретного, а тонкие льняные штаны не скрывали предвкушения близости женского тела. Слишком откровенно, слишком безумно. Пара тонула друг в друге, наплевав на все. Пока в кустах слева от них не началась возня, а после шипение дикой кошки. Словно разряд грома, ковш холодной воды. Влюбленные, но так и не принимающее это, отлетели друг от друга. Дыхание сбито, губы опухли. На шее Эвтиды нет живого места, спина Амена горит от ее кровавых царапин. Страсть и похоть, что руководили ими, отступили. Но никакого спокойствия это не принесло. Только девушка хотела съязвить, как эпистат глубоко вздохнул и кивнул головой. — Нет, не забывай. Помни чья ты, когда этот пеллийский лекарь вновь будет виться вокруг тебя. Помни в чьих руках ты дрожишь и кому подчиняешься, моя непокорная неферут. — Нагловатая улыбка появилась на его лице, делая более молодым и открытым. Эва перевела лукавый взгляд на кусты, которые так (не)вовремя отвлекли их. Гордой походкой оттуда вышла Афири, с упоением таща в пасти какого-то крупного и опасного на вид зверька. Она поймала его. Эта хитрая кошка поймала хищного зверя. Совсем как ее хозяйка. Мысль пронеслась в их головах одновременно, словно так и должно быть. — Я пойду, скоро рассвет... Нужно хоть немного поспать, а то опять отчитают, что я никудышный писарь. Доброй ночи, эпистат. Не успел Амен и рта раскрыть, как чертовка уже удалялась в сторону поселения вместе со своей питомицей. А он так и остался сидеть на берегу в разрозненных чувствах и с саднящей спиной. Но совсем скоро солнце взойдет, а значит ему нужно идти. Спать он не ляжет, слишком остры ощущения недавней близости, но хоть полежать и обдумать это он может в комфорте и без рисков для собственного здоровья.***
Утро у Эвы шло слишком хорошо, если не считать косых взглядов на художества охотника. Но главное шоу ее ждало, как оказалось, позже. Девушка знала, что Ливий со своими тараканами, но шутить про бурные ночи Эвтиды при охотниках Амена было выше всех ожиданий, особенно предполагая виновника этих следов. И, что самое печальное, внимательнее всех эти обсуждения лекаря слушал младший помощник. Тизиана словно притянули магнитом, когда Ливий начал подначивать и подшучивать над бедной шезму. Но, хвала Ра, хотя бы он молчал об этом. Молчал и тихо улыбался, незаметно поглядывая на довольного и немного скованного эпистата. День шел, шутки не заканчивались, а заветное имя Ливий так и не услышал. Поэтому решил действовать сам. В какой-то момент, когда обед уже подходил к концу, Эва слишком откинулась назад, но совсем не так как для Амена прошедшей ночью. И именно в этот момент лекарь заметил довольно сильный засос, что практически скрывался за волосами в обычное время. Не долго думая, и в пол глаза посматривая за охотничий стол, Ливий наклонился к девушке и аккуратно провел пальцами по отметине. Это действие вызвало разную реакцию. Брюнетка резко выпрямилась, отдернула руку и начала искать глазами охотника. Ей нужно было знать видел ли он вольность македонца. И она узнала. Взгляд Амена полыхал яростью, сжигал все на своем пути. Руки крепко сжимали кружку, которая до этого спокойно находилась в руках. Девушка резко отвернулась, а Ливий, довольный своей вольностью, лукаво улыбнулся эпистату и вышел из трапезной. Тизиан предпочел просто вздохнуть и подумать, что причина скованности движений эпистата нашлась сама собой. Видимо не он один видел искры между этой парой. Кое-как досидев до конца обеда под жгучим взглядом голубых глаз, словно мышка, Эвтида поплелась в сторону библиотеки. И, как некстати, путь ее пролегал между узкими коридорами. Куда ее, собственно, и затащили сильные мужские руки. Совсем рядом с библиотекой, куда толпами ходит народ, особенно ее друзья и его охотники. Грубый поцелуй, не такой как предыдущие два. Сейчас мужчина горел в первую очередь жгучей ревностью, а уже потом любовью. Ничего кроме как подчиниться не оставалось, но длинные пальцы зарылись в светлые волосы, слегка массируя кожу головы и успокаивая бешенного партнера. И словно магия действовала на Амена и так, он стал осторожнее и ласковее. Сейчас это больше была нежность, чем первоначальная грубость. — Пока ты не стал причитать, вообще-то это твои следы сделали из меня звезду поселения. И все, включая твоих охотников, шушукаются кто это так груб с такой миленькой неферут. — Я говорил тебе держаться подальше от лекаря. Кажется ты была в сознании, когда предупреждал. — Ну извини, что мыслями не с ним была, а с тобой. Надо было не выпускать его из головы, тогда бы прикосновение заметила. Верховный эпистат просто гордо смотрел и не мог ничего ответить. Она прекрасна в своей дерзости. Она, только она могла себе такое позволить. Сейчас уже ревность сошла на нет. Его девочка вся мыслями с ним, как и он с ней. И теперь то стало понятно как сильно он ее подставил. Да, теперь все знали о ее принадлежности, но кому нет. Никто понятия не имел, что эту ночь девушка коротала в объятиях главного охотника. И он так легко ее подставил перед лекарем и своим же помощником, что с ухмылкой просидел до самого конца обеда. Исфет, ну что за влюбленный мальчишка. Ведет себя, словно юнец.***
Зайдя в свой кабинет и сбросив с плеч уже такую ненавистную накидку, блондин хотел расслабиться и обдумать ситуацию, придумать как Эвтиде сбежать от такого пристального внимания. Но сегодня не его день, все идет наперекосяк. И поэтому услышав удивленный свист за своей спиной он был не удивлен. Тизиан все понял, он был далеко не дурак. Даже не удостоив друга взглядом, Амен прошел к своему рабочему месту и развернулся только когда сел в свое кресло напротив диванчика. В глазах пляшут бесы, а на лице самая идиотская довольная улыбка. Глядя на такого довольного парня и эпистат не выдерживает, удовлетворенно вздыхает и растягивает губы в редкой счастливой улыбке. И это лучший ответ, который парень мог получить от него. — Я смотрю жизнь налаживается. Кажется ночь была действительно жаркой и душной, как и жаловался Масуд. То-то думаю не двигаешься больно, да доволен. Ай да неферут. — Не преувеличивай, всего лишь поцелуй. — Он лгал, лгал другу и самому себе. Но в эту ложь никто и не поверил, его глаза говорили все за него. При одном упоминании девушки кровь кипела, а глаза наполнялись теплотой. Не такая как другие, она подарила ему жизнь. Она дала ему смысл жить, а не только служить во славу Фараона. — Оно и видно, оба глаз оторвать не можете. Но девочку жалко, все косятся на шею, больно ярко. — Знаю... — И не нужно взывать к его совести, сам заметил. Больше женские взгляды притягивает, нежели мужские. С этим нужно было бы что-то сделать, как-то скрыть следы, которые он так хотел всем показать. И в его голове даже появилась идея как это можно было сделать. Но для этого ему нужно будет чтоб кто-то подменил его ненадолго, пока он отлучится из храма. И этот кто-то как раз вальяжно раскинулся напротив него на диване в его кабинете.***
Вечер начался с издевок Ливия о ней и эпистате, который так открыто ее приревновал. Юный писарь молилась всем богам, только бы скорее оказаться подальше от болтливого друга. Продолжился вечер под ехидным взглядом младшего помощника эпистата. Он смотрел на нее так, что сомнений не оставалось, он знал про них с Аменом. И лучше бы он действительно знал, чем предполагал и додумывал. Уставшая донельзя писарь вернулась в свою одинокую хижину и встала на пороге, не зная куда себя деть от смущения и нежности. На ее постели стояли несколько открытых коробов, а в них аккуратно были сложены по два украшения. Как раз подходящие чтобы скрыть следы их с Аменом страсти. И не нужно было думать о том от кого же были эти дары. Так он извинялся за излишнее внимание к ней. Хотел исправить свою оплошность, даже не подозревая, что ей приятно знать о том, что она его. Как бы опасно это не было для ее жизни. Ужин неумолимо приближался, поэтому Эва пробежалась глазами по подаркам, и остановила выбор на, пожалуй, самом дорогом и вычурном колье. Оно закрывало практически все засосы, перетягивало внимание на камни, и прекрасно подчеркивало ее глаза. Эти дары обошлись мужчине в круглую сумму, девушка была уверена в этом. И если учесть, что богатых покровителей в поселении не так много, то такой подарок мог сразу же натолкнуть на мысль о них с Аменом. И раз он сам преподнёс ей такую возможность, то она не будет отказываться. Стоило только появиться в трапезной, как все внимание вновь было приковано к ней. Но больше всего она жаждала увидеть удовлетворение в одних единственных глазах. Тех, что смотрели с таким восторгом на нее, что дух захватывало. Все друзья во все глаза уставились на ее шею, пытаясь понять что вообще происходит в жизни этой несносной девицы. Смерть Исмана подкосила ее, оттолкнула от всех ранее близких друзей. Дия находится в руках эпистата за кражу. Реммао и Реймс же сосредоточены только на работе, которая начала потихоньку появляться. А причина в том, что главный охотник увлечен ей, как оказалось, уже давно. Время так и шло бы привычно и размеренно, если бы в один день к ней не подошел наставник и не сказал готовиться к заказу. А ведь Эва почти поверила, что она простой писарь и возлюбленная охотника, который должен будет вынести ей смертельный приговор как только уличит в черной магии. Как же шезму будет тосковать по осторожным рукам, которые так нежно гладили ее по волосам вечерами наедине. По небесным глазам, которые каждый раз искали ее при удобном случае. По губам, которые могли шептать нежности, а могли целовать до трясущихся коленок. И все это она могла потерять только из-за того что являлась черномагом.***
Сегодня ей было не по себе, ведь в первый раз она обманывает не охотника, а любимого мужчину. И все валится из рук, и иероглифы кривые, и на ходу забывает о поручениях. И Амен бы обратил на это внимание, если бы не Тизиан, который верным компаньоном весь день кружил вокруг главнокомандующего. Эвтида молилась всем богам чтоб все прошло не как в прошлый раз. Ведь вновь они с Реймсом идут работать некромантами, а Амен идет на охоту. С наступлением темноты храм стал до боли тихим, а сердце сжалось от боли предательства, которое она совершает. Но выбора не было, смерть Исмана все еще висела над ней как Дамоклов меч и ей нужно было все ее мастерство, которого хватало. Но имея такое мастерство нужно идти на уступки, ими и были задания. В открытую ни Реммао, ни Реймс не говорили о ее взаимоотношениях с эпистатом. Однако негласно видели, что между ними потепление. И от этого на душе Рема было тяжко, потому что Эвтиде угрожало больше всего опасности, она всегда рядом с их палачом. Пара черномагов вошла в дом, где уже лежал покойник, им нужен ответ всего на один вопрос, не так много времени. Но с каждой следующей минутой в этом доме юная шезму чувствовала, что задыхается. И, как оказалось, не зря. Стоило Реймсу только прикоснуться к Ка усопшего, как в темной арке показался до боли знакомый силуэт. Но почему-то один, без верных ему ищеек. В легких закончился воздух, когда Реймс резко схватился за кинжал, а Амен же наоборот опустил свой готовый к бою хопеш. И в этот момент все встало на свои места. "Он знал. Изначально все знал." Девушка видела, что взгляд мужчины прикован к ней, совершенно забыв про второго черномага. И Эвтида слышала этот звук разбивающегося сердца, но она так и не разобрала чье же это сердце разбилось сейчас. Она сделала осторожный шаг в сторону блондина и не увидела сопротивления или отвращения. Шаг, уже более уверенный. За ним еще один. И вот между ними остался лишь один, который никто так и не решился сделать. Пара влюбленных стояла и смотрела друг другу в глаза, словно они единственные кто есть в этой чертовой комнате. Крепкая рука осторожно поднялась к лицу напротив , а после, не видя сопротивления, сняла с него маску. Эва ждала чего угодно, но не принятия. Она была готова убить саму себя, только бы не ставить его перед таким жестоким выбором. А он смотрел на нее и понимал, что в ней весь смысл его жизни, который он так боялся потерять. Глаза в глаза. Но не как на берегу, тут нет страсти, тут лишь полное раскаяние. Ее глаза плачут из-за предательства и надежды на прощение, его же ищут хоть намек на искреннюю любовь к нему. И оба находят. Мужчина делает шаг вперед, а девушка кидается в его объятия. Эта нежность может стоить им жизни, ведь они должны быть врагами, а не думать о совместных детях и о том, что сердце щемит от такой желанной любви. На улице с дальней стороны дома начинается шум, охотник знает, что он тут слишком долго. Он зашел просто проверить нет ли никого в приоткрытом доме, и чудо, что один. А сейчас его ненаглядная неферут может отправиться на плаху, только потому что он задержался. В голове мелькает мысль, что у них есть все шансы выйти сухими из воды. Но не без его помощи. И он однозначно протянет эту самую руку. Но для того чтобы забрать из руки Реймса его кинжал. Вот такой и подходит черномагу. Темный металл, руны и голова Сета на рукояти. — Уходите через окно, через три дома налево, там в самом широком проходе не будет патруля, это единственная дорога где вы никого не встретите. А теперь быстрее. — Девушка в ужасе стояла и смотрела на то как ее возлюбленный предал себя и свой долг ради нее, только чтоб она могла сбежать. — Ну, живее. Бери ее и уводи, я отвлеку остальных. Уже спускаясь с подоконника Эва увидела как Амен вонзил кинжал себе в плечо, чуть дернувшись от боли. По руке сразу же заструилась кровь, а голубые глаза встретились с янтарными. "Уходи!" Его глаза просто кричали о том, что она не должна тут быть, что это зрелище не для нее. Отбегая в тень ближайшего дома, Шезму услышали голос Верховного эпистата, который направлял охотников в другую от них сторону. Но если Рей обратил внимание на то куда им следует идти лучше, то Эва на слова Тизиана, что рана слишком глубокая. Осознание этого поступка догнало девушку уже в пути, когда парень практически тащил ее на себе ближе к поселению. Остановившись в нескольких минутах бега их поселения они решили передохнуть. И как раз вовремя, поскольку часть ночных охотников во главе с главнокомандующим приехали туда же. И некроманты обратили внимание, что из-под белой мантии отчетливо виднеется струйка крови, которая полностью повторяет путь эпистата. Первым порывом было броситься туда к нему, но друзья для того и нужны, чтобы оберегать по возможности. Поэтому тихо скулящая Эва осталась сидеть у развалин, в то время как Амен уже зашел в дом столь ненавистного лекаря. И разговор у них совсем не клеился, поскольку Ливий был слишком сонным и практически ничего не мог разобрать. Однако что-то в рассказе охотников его смущало. Рана идеальна. Она ровно там, где на вид ужасно страшна, а на деле заживет через несколько недель. Сложно поверить, что такого как его горе пациент хотели просто ранить. Когда в комнате не осталось никого взгляд македонца оценивающе прошелся по ране. — Вы действительно мастер, Эпистат. Нанести такой удар себе, так еще и не рабочей рукой. Снимаю шляпу. Не успел блондин открыть рот, как в помещение ураганом ворвалась темноволосая бестия, сметая на своем пути все важные Ливию папирусы. Недолго думая, Эва приластилась к груди и здоровой руке возлюбленного, параллельно покрывая поцелуями ему лицо. И в этот момент пазл в голове темноволосого сложился воедино. Эпистат нарушил клятву и самолично спас шезму от гибели. Дав краткий курс ухода за раной и пару мазей, лекарь вышел вон. — Прости меня, прости. Я так боялась тебе признаться. Я так влюбилась. Я просто боялась, что это поставит на нас крест, что ты больше не посмотришь на меня, даже если не убьешь... — Эвтида захлебывалась слезами, давилась словами и вообще была явно не в себе. — Тише, моя неферут, тише. Я знал все с самого начала. Ты мне не лгала, мы оба знали правду. Все в прошлом, но, прошу тебя, оставь магию. Я не смогу прятать тебя вечно, даже если сильно захочу. Амен лишь крепче прижал к себе рыдающую девушку, кутая в свои объятия. Это то о чем они оба мечтали с самого начала. За их спинами нет тайн, нет недомолвок. Ее работа больше не стоит перед ними. А после такой жертвы с его стороны Эва рассмотрит вариант с переводом на лекаря. Но это будет позже, сейчас она просто прижимается к любимому мужчине, ластится как покорная и ласковая кошка. Спустя пол часа тихих всхлипов брюнетка затихла, а после и вовсе засопела. Мужчина аккуратно поднял на руки крема, Эвтиду и свою мантию. По уже проснувшемуся поселению шептались люди, что эпистата ранили, но шезму он все же нашел. А ему впервые не было дела до боевых наград. Главная его награда спала в его объятиях.***
Утро пришло очень поздно, но им не было никакого дела до этого. Сегодня они не выйдут из его хижины даже на обед. С этого момента она только его, ничья больше. Именно это он озвучил, когда девушка сонно осматривалась по сторонам. Им понадобилось некоторое время чтоб закончить со сладкими утренними поцелуями и словами любви. После этого, важно подготовив все принесенные лекарства и устроившись верхом на мужчине, началась не самая приятная физически, но самая приятная морально обработка раны. Ласковые пальцы аккуратно проходились по поврежденному месту, а глаза игриво осматривали сильное тело под ней. Раньше ей казалось подобное выдумкой, ее фантазией. Но сейчас, когда между ними не стоит магия, они стали единым целым. Амен уже сказал другу подготовить вещи Эвы, с этого дня она переедет в его покои. Именно в этих покоях, на этих простынях, будут вершиться большие дела, ведь удобнее всего обсуждать будущее вашей страны в постели с любимой. На этих простынях она станет его, возможно даже после ночей на этих простынях она станет действительно дарующей жизнь. Жизнь плоду их любви. Но а пока что он просто будет смотреть на свою непокорную неферут и наслаждаться возможным будущем...