⁓♂️♂️⁓
— А я тебе говорю, нам нужно повторить старую лекцию про домогательство на работе, — с напором произносит Арсений, прижимая мобильный к уху, и высыпает корм Миледи. Потом делает глоток вина и садится на диван, закинув ногу на ногу. — В противном случае этот ущербный перенасилует всех по кругу. — Звучит отчаянно. — Сереж, ты же знаешь, как много для меня значит мое шоу, а вместе с ним оно превратится в… скандал. — Не бывает плохой рекламы. — Я не хочу запомниться всем, как та девушка, которая вела обнаженный прогноз погоды — унизительно и мимолётно ярко, — Арсений кривит нос, вздрагивает, когда Миледи запрыгивает на диван и укладывается у его ног, тянется и поглаживает ее за ушами. — Лучше уволиться. — Если ты уволишься, всему каналу конец. — Посмотрим, что будет, если Позову придется выбирать между нами двумя. Но вместе с ним я оставаться точно не буду — или он, или я. Как в Гарри Поттере: «Ни один из них не может жить, пока жив другой». — А, вроде, взрослый человек. — Эта история на века! — Арсений садится слишком резко, почти столкнув Миледи на пол. Та приземляется на лапы, недовольно шипит на хозяина и, сверкнув глазами, выскакивает на улицу через приоткрытое окно. — О, нет! Серёж, позже! Он влезает в тапочки и выбегает на улицу, забив на то, что на нем только нижнее белье и халат — маленький двор, мало соседей, вряд ли кто-то захочет выглянуть в такое время суток. Арсений смотрит по сторонам, подзывая свою кошку, а потом поднимает голову и видит Миледи на дереве. — Девочка, ну чего ты, — та истошно орет, видимо, осознав, что сама слезть не сможет, и Арсений тяжело вздыхает. — Папочка сейчас заберёт тебя, малышка, не переживай, все в порядке. Выбрав сук покрепче, Арсений начинает осторожно взбираться по дереву, надеясь, что это не будет последним, что он сделает в своей жизни, потому что получать премию Дарвина не входило в его планы. Прежде чем поставить ногу на новое место, он аккуратно пробует его ступней, прислушиваясь, и шаг за шагом приближается к месту, с которого можно дотянуться до кошки. — Маленькая, иди сюда, Миледи, да боже мой, иди сюда, — извернувшись, он умудряется поймать мечущуюся по суку кошку и прижимает ее к груди, чувствуя, как заходится сердце. — Вот так, девочка, полный порядок, сейчас только спустимся — и все будет точно идеально. Арсений уже собирается продумывать план спуска с учётом того, что руки теперь заняты, как улавливает какое-то движение в доме напротив и невольно замирает. И кто только делает огромные окна в ванных комнатах? Арсений готов пожать руку таким архитекторам, потому что сейчас он с приоткрытым ртом наблюдает за парнем, который выходит из душевой кабины в одном полотенце: кудрявые мокрые волосы, подтянутое тело, татуировки в таком количестве, словно это манекен в тату-салоне, и весьма аппетитная задница, обтянутая махровой тканью. — Привет, — бормочет Арсений, не сводя с него взгляд. Парень тормозит у зеркала и сушит волосы, отчего мышцы рук напрягаются. Миледи мяукает, и Арсений зажимает ей рот рукой, шикнув. — Подожди, девочка, ещё минутку, и мы… Фразу закончить не получается — сук, на котором уместился Арсений, трещит, в две секунды ломается и падает вместе с двумя пассажирами. Едва удается чуть сгруппироваться, чтобы не упасть на вытянутые ноги, выбив себе все суставы, но ушиб все равно приходится на бедро и ступню, и Арсений выпускает Миледи, которая испуганно отскакивает в сторону и жалобно мякает. — Вы в порядке? Арсений поднимает голову и видит склонившегося над ним парня из окна: волосы липнут к лицу, тело чуть блестит от влаги, ноги босые, полотенце на месте. Он прямо так выбежал спасать его. Арсений уверен, что если бы они были в мультфильме, у него бы сейчас глаза были в форме сердечек. — Относительно. Приземлился не то чтобы удачно, — и кивает на свою ногу. — Давайте я помогу. Арсений цепляется за его протянутые руки, поднимается и слегка шипит, потому что щиколотка пульсирует, чуть покачивается, но незнакомец удерживает его. А вот полотенце — нет, и Арсений пялится на небольшой, но ровный член позорных пять секунд, прежде чем отвести взгляд и поджать губы. — Прошу прощения, я… — Неловко вышло, — парень вспыхивает, но улыбаться не перестает, повязывает полотенце заново, позволяет Арсению опереться о него и вводит в свой дом. Миледи остаётся сидеть на дорожке перед домом, глядя вслед хозяину.⁓♂️♂️⁓
— Двадцать пять, а уже врач с кучей достижений, светленький, кудрявый, ну и внизу все более чем, — хихикая, шепчет Арсений Сереже на ухо, и тот вскидывает брови. — Вы успели?.. — Нет, конечно. Но когда полотенце упало, повезло оценить, так сказать, и зад, и перед. В целом, материал годный, можно работать. — Ты прям плывешь, Попов, — Сережа смотрит с ухмылкой и дёргает его за галстук. — Смотри не сожри пацаненка с потрохами. Он вряд ли готов к цунами по имени «Арсений Попов». — А ещё какой воспитанный! — не слыша его, продолжает Арсений. — Учтивый, тактичный, обходительный… В моем списке уже минимум девять из десяти, а это рекорд. — Что за восторги? Надеюсь, из-за предстоящего эфира, — появляется из ниоткуда Антон и кладет ладони на их плечи. Арсений реагирует мгновенно — стряхивает его руку и показательно одёргивает рубашку. В голове ещё слишком живы воспоминания о самом первом эфире этого олуха, который он вел с их звёздной парой — четой Сурковых. И если раньше эти двое были эталоном отношений, то в последнее время что-то пошло не по плану и все чаще их стали заставать в разгар ссоры в гримёрке. Шоу это вредит, зажатость главных ведущих слишком очевидна даже через экран, что влияет на рейтинги, и Арсений уже может назвать себя их личным психологом, то и дело перебегая от одного к другой и уговаривая не рушить жизнь ни им, ни ему, ни каналу. И в итоге, оказавшись на одной площадке с Сурковыми, Антон решил положить на суфлёра и сценарий, который они обсуждали, и ввязался в публичное обсуждение их отношений и семейных проблем. Оксана рыдала и ругалась, Лёша мямлил и сыпал претензиями, а закончилось все жарким сексом прямо на столе, который чудом удалось закрыть от зрителей вовремя подсунутой рекламой. Арсений до сих пор помнит ехидное «Это голая правда» от Антона прямо в камеру и кривится. Поразительно, но с того эфира у Сурковых все будто бы начало налаживаться: теперь их застают воркующими где-то по углам, словно им пятнадцать, а ещё пару раз они опаздывают на собрания, на ходу приводя себя в порядок. Разбираться в этом не хочется, потому что тогда придется признать, что метод Антона работает, а это последнее, с чем Арсений готов согласиться. И вот сейчас — очередной выпуск «Голой правды». Разница в том, что Позов дал Антону добро на небольшую импровизацию в процессе (будто он не делал это раньше без разрешения), и дело уже пахнет жареным. По крайней мере присутствовать на этом цирковом представлении Арсений не хочет, но у него едва ли есть выбор. — Настолько жду, что готов к любой, даже малейшей причине не идти, — отзывается Арсений, с вызовом посмотрев на Антона. Его тон с воркующе-восторженного за пару секунд сменяется на грубо-приказной, и он складывает руки на груди. — Мне плевать, что тебе сказал Дима, ты обязан делать все, что я скажу тебе, — и резко вставляет ему в ухо специальный наушник. — Что-нибудь непристойное? — Очень смешно. Помни, это мое шоу, и ты не можешь… — Эй, это мое шоу, — перебивает его Антон, — я позволяю тебе быть сверху, типа субординация, но не обольщайся. И лучше продолжай поиски своего прекрасного принца. — К твоему сведению, — Арсений тычет пальцем ему в грудь, — я его уже нашел. Он врач, эрудирован и образован, галантен и вежлив, а ещё красив настолько, что не верится. — А ещё практически наверняка рыдает с «Хатико» и носит стринги. — Почему ты воспринимаешь все эти качества в такие штыки? — Арсений шагает к нему и застывает почти вплотную, глядя ему в глаза. — Может, потому что сам не обладаешь ни единым из перечисленных качеств? — Мне есть, чем гордиться. И это не две красные полоски на бёдрах. — Послужной список в постели — едва ли повод для гордости. — Ты слишком много думаешь о моей постели, так неймётся там оказаться? — Антон подаётся ещё ближе, касаясь его дыханием. — Лучше в могиле, — выплёвывает Арсений, отпихивает его плечом и отходит за кадр, чтобы контролировать процесс. Тема сегодняшнего выпуска — свидания и романтика. Начало, в целом, сносное: Оксана рассказывает о своем опыте, Лёша делится этапами подготовки и возможными трудностями, Антон же неожиданно молчалив, но Арсений рано радуется — уже через пару минут, когда камера полностью переключается на него, тот попросту выходит из кадра, говоря о том, что нормальным людям никогда не понравятся «посиделки при свечах под живую музыку», выбирается за пределы съёмочной площадки, и Арсений вскакивает на ноги, увидев, как Антон направляется в сторону бассейна с какой-то вязкой красной субстанцией и резвящимися в ней парню и девушке. — Два красивых человека в одних купальниках в сладком джеме — что может быть интереснее? Только три человека, — усмехается Антон и присаживается возле бассейна. — Спросите у своего партнёра, что бы ему больше понравилось — пожрать лобстеров под Шопена или слизать с твоего тела что-нибудь сладкое? Два «джемных» человека тянут Антона к себе, и тот с хохотом приземляется в гущу джема. Девушка лезет к его губам, парень — к шее, и они мажут его в субстанции. Арсений тяжело вздыхает и включает микрофон. — Так слижи, Шастун, — он видит, как Антон касается уха и выглядит сбитым с толку. — Что, слабо? Оближи его пальцы. Антон сильнее сдвигает брови, но всё-таки делает, что велено — ловит запястье парня и пошло облизывает его пальцы со всех сторон, собирая джем. Арсений сглатывает, не особо понимая, мерзко ему или возбуждающе, и снова берет микрофон: — А ей грудь. Дама заскучала. Антон обращает свое внимание на третьего участника представления, после чего обнимает обоих и, прижимая их по очереди к себе, прощается со зрителями. — Это было… — Сережа замолкает, посмотрев на Арсения. — Ни слова.⁓♂️♂️⁓
Арсений в полной потерянности смотрит на сводку рейтингов. Процент просмотров выше, чем в самом зарождении шоу. Получается, людям больше нравится смотреть на что-то подобное, чем на то, как семейная пара рассказывает интересные факты про животных и делится историями пар в мире фауны? Мерзко. Но вряд ли у него есть выбор — Позов вряд ли откажется от «Голой правды». — Уже видел рейтинги? — Арсений устало поднимает голову и видит, как Антон садится на кресло напротив. И снова плевать он хотел на стук и личное пространство. — Разумеется. Я же продюсер, — и снова опускает взгляд в бумаги. — Чем я тебе так не нравлюсь? Тем, что говорю правду? — Антон закидывает ногу на ногу и кладет ладони на подлокотники. — Ты настроен против меня настолько, словно я лично виноват в том, что тебе не везёт с отношениями. — Мне не нравится то, что ты из себя представляешь, — устало отзывается Арсений. — Похоть, грязь… Сиськи, жопа, член — тебя больше ничего не интересует кроме этого Бермудского треугольника. Да о чем я — ты вряд ли знаешь, что это за треугольник. — У меня, может, и не IQ как у Эйнштейна, но я не совсем идиот. И, к слову, в детстве я обожал документалки про мистику и всякие природные катастрофы. И вообще, — он садится чуть ровнее, — ты постоянно говоришь, какой твой кучерявый шикарный — а он хотя бы позвонил? — Нет, он… не знает мой номер. Но у меня есть его визитка, он сказал, что если с ногой будут проблемы, я могу позвонить ему в больницу, и он… Да чтоб тебя, — Арсений ругается, когда Антон делает вид, что засыпает, достает из сумки бумажку, набирает с рабочего телефона номер и прикладывает трубку к уху. — Добрый день, можно позвать, пожалуйста, Егора Булаткина? Да, я подожду, — он самодовольно улыбается, поглядывая на Антона, а потом светлеет, когда слышит голос в телефоне: — Егор, здравствуй. Это Арсений. Мы с вами соседи, я несколько дней назад упал с дерева, а вы… да, все верно, это я, — он видит, как Антон берет второй телефон и, приложив палец к губам, включает его, чтобы слушать его разговор, делает страшные глаза, но сделать ничего не может и просто продолжает: — Я хотел бы узнать, может, мы можем встретиться, скажем, в пятницу? Есть отличный ресторан, там играют музыканты и… Не можете в пятницу? А в субботу? — его энтузиазм сдувается, и он поджимает губы. — Тоже, тогда… Он не успевает ничего сделать, потому что Антон резко встаёт и кладет его телефон, оборвав звонок. — Какого черта ты… — Спасаю тебя. Он бы тебя отшил. — Вовсе нет. С чего ты вообще взял? — Твое отчаяние было слышно даже с учётом плохой связи. — Нет никакого… — Арсений ещё пару секунд смотрит на Антона, а потом сдувается и немного сутулится. — Настолько заметно? — Даже слишком. Поверь мне. Твой недотрах видно невооруженным взглядом. Давай так, я помогу тебе заарканить этого идиота, если он тебе так сильно нужен, а ты перестанешь вставлять мне палки в колеса на работе, идёт? — Антон протягивает ему руку. — Ты настолько в себе уверен? Я и сам справлюсь. — Я видел, вот только… — телефон звонит, Арсений дёргается и видит номера Егора. — Что ты собираешься делать? Умолять о выходных? Унижаться? — Антон приподнимает брови. — Возможно, ты уже спугнул его своим напором, но если будешь слушаться меня, у тебя будет шанс проверить, везде ли он кудрявый. — Там он абсолютно гладкий, ой, то есть, — Арсений чертыхается и слегка щурится, глядя на Антона, а потом кивает. — Ладно, по рукам. Что делать? — Ответь и скажи «Привет, Эд». Не спрашивай, просто действуй. Арсений смотрит на него, как на идиота, поднимает телефон и как по указке бормочет: — Привет, Эд, — слышит логичное недоумение и смотрит на Антона. — «Это один знакомый, ничего серьезного», — одними губами отвечает тот. — Один знакомый, ничего серьезного, — и слегка усмехается, заметно нервничая. — Почему связь оборвалась? Не знаю, бывают перебои, я даже не… — Антон снова начинает жестикулировать, и Арсений перестраивается: — Прошу прощения, подождите пару секунд, пожалуйста, — и ставит звонок на удержание. — Что дальше? — Если будет висеть больше тридцати секунд, значит, ещё не всё потеряно, — Антон пожимает плечами и откидывается назад. — Ну так что, точно договорились? Я добуду тебе расположение этого щенка, а ты взамен поможешь мне удержаться на этом месте — мне тут нравится. Арсений все ещё не уверен, стоит ли игра свеч, но приходится признать, что Антон и правда что-то знает об этом мире, так что почему бы не попробовать? Ему же не обязательно помогать ему — главное не мешать лишний раз, а с этим он как-нибудь справится. — Договорились. Только не думай, что Егор такой, как ты — вы совершенно разные, и я вообще сомневаюсь, что такой, как ты, в состоянии понять такого, как он, потому что… — Между тем уже тридцать восемь секунд, — обрывает его Антон с кривой улыбкой. — А теперь, — он вновь кладет его телефон, и Арсений вскакивает, — будь неожиданным. И пойдем работать, нам многое нужно обсудить. — Но как же Егор?.. — Он сейчас перезвонит, — небрежно бросает Антон уже в дверях, и звонок подтверждает его фразу. Арсений в шоке таращится на телефон, пятясь следом за ним в коридор. — Ты, что, Нострадамус?⁓♂️♂️⁓
Арсений понимает, что ввязался в какую-то очень грязную и сложную игру, когда в единственный выходной Антон тащит его в магазин с целью освежить его гардероб. И вот это оскорбительно, потому что в его шкафу едва ли есть хотя бы одна не брендовая вещь, но как только он об этом заговаривает, Антон включает свой привычный режим «в наушниках». Болван. Больше всего поражает то, что в магазинах Антон знает, кажется, буквально каждого консультанта. По крайней мере к нему слетаются, как мухи на ленту, и это немного нервирует. Он флиртует, заигрывает, приобнимает то одного, то второго, целует кого-то в щеку, а Арсений стоит со скрещенными руками и надеется, что его на эту свечку бывших любовников не позовут. — Нужно привести в порядок вот этого человечка, — обращается он к такому натуральному блондину, что глазам больно смотреть на его волосы — аж сверкают. — Вердикт? — Вкусный, — на бейджике значится «Слава», — явно занимается спортом, — Арсений довольно улыбается, — относительно правильное питание, знает свои плюсы и минусы, но слишком боится плюсов, поэтому предпочитает прятать самое интересное. — Ничего я не боюсь, — улыбка сходит с лица. — Я работаю в офисе, что такого в простой рубашке и классических штанах? — То, что ты теряешься среди десятков таких же, — поясняет Антон. — У тебя отличное тело, неплохой исходный материал сзади… — Просто скажи «отличная задница», в чем проблема? — Боялся порочить твой девственный слух. Но не об этом — наверняка, тебе есть, что показать, а ты закрываешься офисным оверсайзом. Арсений поджимает губы и смотрит в сторону. Согласен ли он с Антоном? Увы, да. Он почти каждое воскресенье убивает в спортзале, доводя свое тело до того состояния, в котором он хочет себя видеть, но уже сейчас ему есть, чем похвастаться — и плоский живот, и несколько кубиков, и крепкие мышцы рук и ног. Но он не привык демонстрировать себя, как некоторые парни, которым лишь бы надеть шорты, чтобы член торчал, да майку и так смущать народ. Ему ближе что-то более просторное и комфортное. Это дома можно в потертых спортивках и майке, а на работе нужно всё-таки соответствовать своему статусу. — Удиви меня, — он цокает языком и смотрит на Антона. — И что бы ты мне предложил? — Тебе? Качественный минет, чтобы ты уже выдохнул и перестал убивать меня взглядом, но даже если я уверен в том, что Славик не откажет нам и в этой просьбе, — отъявленный фанат песни Баскова белозубо улыбается, — сильно сомневаюсь, что ты из тех, кто засунет член в незнакомца. Пусть это и будет рот. — Боже, я уже говорил, что ты омерзителен? — Арсений снимает пальто и бросает его на кушетку, поднимает выше рукава джемпера и уверенным шагом идёт к стеллажам. — Ладно, сделаем это, давай найдем что-нибудь новое.⁓♂️♂️⁓
Арсений очень надеется на то, что Антон шутит. Он смотрит на него пристально и с какой-то надеждой, но тот и ухом не ведет, продолжая демонстрировать ему красные кружевные трусы. — Ты в своем уме? — Что? Не твой цвет? Там есть ещё варианты. — С чего ты вообще взял, что мне нужно что-то такое? Я ношу обычные боксеры. — Зря, — Антон вешает белье на место, — вот этот фасон очень удобный — там снизу шелковая вставка, чтобы член не тёрся о кружево. А задница выглядит как орешек, буквально говорит «Укуси меня». Арсений не моргает, пялится на него, ожидая, что тот привычно рассмеется и сознается в том, что шутит, но этого не происходит. — Что? Да, у меня есть такие, иногда прикольно ощущать такую ткань на самом… как бы ты выразился?.. сокровенном. — А еще что-то говорил про стринги. Арсений просто разворачивается и уходит в сторону стандартного нижнего белья, перебирает варианты, отмечая качество ткани, и решает взять что-то более обтягивающее — кровь приливает к щекам. — А это? — трусы-слоник. Арсений смотрит на него, как на идиота. — Ты безнадёжен. Если в отношениях нет места шуткам, то зачем такие отношения? — Не вижу ничего смешного в том, чтобы засунуть свой член в… хобот, — договаривает, не сдерживается и смеётся, прикрывая рот рукой. Антон смотрит на него, слегка наклоняет голову набок и щурится. — Красивый смех. Настоящий? — Кто знает.⁓♂️♂️⁓
Антон сидит на диване и пытается договориться о перемирии с Миледи, которая всем своим видом показывает, что ни вкусняшки, ни купленная мышка, ни отданная на растерзание рука не являются достойными причинами позволить ему приблизиться. Даже поразительно, насколько сейчас четко подходит фраза про то, как животные похожи на своих хозяев — Миледи очень красивая, ухоженная, утонченная, но со стервозным характером, острыми клыками и длинными когтями. Женская кошачья версия Арсения. — И тебе мужика не хватает, девочка, — усмехается Антон, а потом поднимает голову, услышав шаги на лестнице, ведущей на второй этаж. Босые ноги, черные скинни, которые подчёркивают все достоинства длинных стройных ног, черная рубашка, расстегнутая до середины груди, закатанные рукава, обнажающие мускулистые руки, дорогие часы и крупные кольца на пальцах, подвеска в вырезе рубашки и копна чуть кудрявых темных волос. Антон чуть приподнимается и так и замирает с приоткрытым ртом. Если все это время он больше стебался из-за того, что Арсений его привлекает, то сейчас… — И всё-таки это немного некомфортно, — бурчит Арсений и пытается прикрыть грудь, но отсутствующие сверху пуговицы не позволяют ему сделать это, снова обнажая ямку на шее и часть ключиц. — Не трожь, блять! — Антон отмирает и подскакивает к нему, шлепнув по руке. — Не вздумай даже. И вот это ты скрывал все время? Идиот. У тебя бы точно не было проблем с сексом, если бы ты не прятал себя в мешках. — Это не мешки, это… — Не возникай. Антон осматривает его, облизывает губы и, нервно почесывая подбородок, тянется за стаканом воды, чтобы смочить горло. Ввязался же на свою голову. — Всё-таки решил не бриться пару дней? — Антон сменяет тему, вспомнив, что забыл упомянуть, как Арсению идёт щетина. Но продолжить мысль не удается, потому что на его задницу прилетает смачный шлепок, и он дёргается, чуть не уронив бокал. — Какого?!.. — Ты же говорил, что я не умею флиртовать, — бархатно и хрипло поясняет Арсений, глядя на него из-под ресниц. Дёргает его за ремень брюк на себя и кладет ладонь ему на грудь. — А у меня все с этим в порядке, — он ведёт кончиками пальцев от его шеи до бедер и кружит рядом с пахом, неотрывно глядя ему в глаза. — Прекращай… так пальчиками делать, — сглатывает Антон, совершенно теряясь даже неожиданно для себя. Но Арсений сейчас настолько красивый с этой бородой, в черной одежде и с новым одеколоном, что ноги чуть дрожат. — А что? — Мне… — вдох, — слишком приятно. — И мне тоже нравится, — едва слышно и глухо шепчет Арсений ему почти в самые губы, оставив ладонь аккурат над его членом. — Правда? На секунду все замирает. — Ещё чего, — начинает смеяться Арсений и отступает, поправляя челку. — Что, встал? — Ещё чего, — в тон ему отвечает Антон и одергивает футболку. — Но для такого, как ты, неплохо. Этакая похотливая сучка с членом. — А ты уже размечтался… Обрывок фразы утопает в звонке в дверь. Арсений дёргается, смотрит непонимающе на Антона и идёт к двери, смотрит в глазок и делает большие глаза, отчаянно жестикулируя. Антон прыгает за диван и машет на него, мол, открывай, но говори недолго. — О, Егор, здравствуй, — Арсений растягивает губы в улыбке, чувствуя себя неловко. — Какой неожиданный сюрприз. — Да звонок так резко оборвался тогда, я так и не понял, что произошло, — отзывается тот, скользя глазами по его телу. — Потрясающий образ. — А? Да? Так, старье, чисто перебирал вещи, чтобы вынести уже ненужные и… — сзади слышится пародия на мяуканье, как если бы у Миледи был бронхит. Арсений кашляет и касается двери. — Прошу прощения, очень забитый вечер, столько дел, я должен… — Я могу позвать вас на свидание? — Егор делает шаг вперёд, тормозя в дверях. — Все слишком непонятно, запутанно, но я заинтересован и хотел бы… узнать тебя получше. Снова эта обезоруживающая улыбка, от которой Арсений плывет. — М-м-м… — радость тщательно скрывает, вспоминая слова Антона о том, что ему стоит подавлять некоторые слишком яркие эмоции, и отыгрывает неопределенность. — Пожалуйста, хотя бы одно свидание. В субботу бейсбол, если вам интересно… — Интересно, — Арсений не может и дальше что-то из себя строить и тепло улыбается ему в ответ. — Я с радостью. Тогда ты зайдешь за мной… — В час. Отлично. Тогда до встречи, — Егор топчется на месте ещё пару секунд, а потом подаётся вперёд и коротко целует его в щеку, залившись краской. Арсений провожает его взглядом, закрывает дверь и, стараясь не верещать слишком громко, бежит к Антону, чуть не сбив и его, и диван. — Ты видел, видел, видел?! — он почти захлёбывается от восторга. — Все получилось, мы пойдем на свидание, уже в выходные, я так… — Тише, тише, — Антон кладет ладонь ему на плечо. — Все отлично, все по плану, главное не сплоховать на первом свидании. — Какой ты душный, — Арсений порывисто целует его в щеку, поднимается, по дороге треплет Миледи по голове и потягивается. — Закажем пиццу? Я угощаю.⁓♂️♂️⁓
Если бы Арсению нужно было оценить их с Егором поход на бейсбол, он бы поставил семь за образ Булаткина, потому что оделся тот, как звезда Порнхаба, и два за стыд, который ему пришлось испытать. Началось все… сносно. У Арсения было «ухо» с работы, связанное с Антоном, тот пытался заставить его сексуально есть хотдог, но это было не самое любимое блюдо Арсения, так что по итогу — чуть не подавился, закашлялся, выронил, так ещё и на штаны Егора. И ладно бы извиниться и дать салфетки — нет, надо было помогать оттереть кетчуп. Думал ли Арсений о том, как это выглядело со стороны? Нет, в моменте он думал о том, что испортил им — вечер, а Егору — штаны, зато потом понял, что испортил ещё и себе репутацию, потому что на большом экране KissCam это выглядело, словно он весьма активно дрочил Егору прямо во время матча, ещё и наклоняясь, чтобы помочь себе ртом. Стыд не то чтобы испанский, а прямо-таки немецкий, потому что таким заниматься только в порнухе, но никак не в реальности, когда пытаешься понравиться парню. Несмотря на то, что за ними по пятам следует Антон, наговаривая в ухо, что ещё не всё потеряно и, если Егор нормальный, ему это шоу даже могло понравиться, Арсений чувствует себя совершенно опустошенным — вся эта подготовка, нервы, шмотки оказались просто пустышкой на фоне катастрофы, которую он устроил, сам того не подозревая. — Необычный… вечер, — слабо улыбается Егор, когда они останавливаются у двери дома Арсения. — Не пытайся меня успокоить. Это было ужасно. «Ничего ужасного. Ну, потёр потенциальному бойфренду на публике ширинку. Я был бы только рад и потом ух как отблагодарил». — Да нет. Немного необычно, я таких раньше не встречал, да и… — Егор стряхивает листок с его плеча, — я заинтригован. Обычно я быстро понимаю людей, а тут уже третья, по сути, встреча, а ты каждый раз умудряешься меня удивлять. «Он идиот. Я понял тебя за десять секунд самого первого разговора». — Хотелось бы удивлять как-то положительно, а не… — Арсений осекается, задумавшись, а потом делает шаг вперёд и целует его, совсем просто, даже не размыкая губ, скорее припечатывается, боясь, что тот отшатнется, но Егор льнет ближе, закинув руки ему на плечи. «Нихуя себе ты творишь». Арсений усмехается в поцелуй, чуть отстраняется и касается подбородка Егора. — Чтобы было, что положительного вспомнить после этой встречи. — Ты слишком строг к себе. Меня более чем устраивали твои руки на моей ширинке, — ухмыляется Егор и поглаживает его запястье. — Сходим тогда ещё куда-нибудь на днях? — Я с радостью. И… спасибо за вечер. Егор идёт через дорогу к своему дому, а Арсений, выждав, бежит к кустам и налетает на Антона так прытко, что они оба шлепаются на землю. Попов приземляется сверху, но даже не обращает внимания на испачканные брюки — слишком ярко улыбается и треплет Шастуна за худи. — Ты смог, ты это сделал! — Ну, технически, — Антон откашливается и опирается на локти, — это ты сделал. Я лишь давал не самые четкие для понимания команды в наушник, а ты выворачивал их весьма выигрышным для себя образом. Ах да, и Егор твой — самый обычный мужик, уж извини. Ему, как и всем мужикам, нравятся чужие руки на своих яйцах. — Никак не буду это комментировать, — отзывается Арсений, поднимается сам и сильным рывком помогает Антону встать на ноги. — Слишком хорошее настроение. Спокойной ночи, Шастун, — и пританцовывающей походкой идёт к своему дому. Антон стоит на своем месте, провожая его взглядом, и слабо улыбается себе под нос. Счастливый Арсений Попов яркий, буквально светящийся, приходится щуриться, чтобы не ослепнуть, и внутри почему-то щемит ничуть не меньше, чем когда тот срывается и орет до такой степени, что сердце устраивает марафон. Он чуть дёргается и мотает головой, разворачивается, чтобы не было соблазна натворить глупостей, вынимает наушник и достает телефон, чтобы вызвать такси. Вряд ли Арсению и дальше потребуется его помощь — он и сам, оказывается, неплохо справляется.⁓♂️♂️⁓
Арсений по студии чуть ли не летает. Егор присылает ему цветы, Арсений влюбленно булькает, потому что никто и никогда не делал ничего подобного. Он не то чтобы большой романтик, может, лишь самую малость, но красивые пышные тюльпаны на столе в кабинете радуют глаз. Сам он присылает «своему» сладкоежке разные необычные конфеты и наборы, а ещё залипает на фотосессии в его профиле — мальчик любит свое тело и всячески демонстрирует это. Иногда Егор заезжает за ним прямо на работу, иногда Арсений едет к нему в больницу, иногда они просто договариваются где-нибудь погулять. Буквально окрылённый, Арсений едва ли обращает внимание на то, что обычно ему не очень нравится. Например, частично косячная речь Егора, которую хочется отредактировать; дальше — любовь Булки к загородным поездкам. Для Арсения, как для максимально городского жителя, подобные вылазки смерти подобны, потому что грязь, насекомые и лютый холод ночами даже под двумя одеялами. Можно было бы, конечно, согреваться другим образом, но они не торопятся, точнее как — Арсений не торопится, Егор же лезет только так, с каждым разом отправляет все более и более откровенные фотографии, а в какой-то момент во время поцелуя и особенно яркой близости вдруг сорванно называет его «папочкой», вызвав у Арсения приступ лица-изюма, принимает это за одобрение и с тех пор обращается к нему только так. Звучит дико, но Арсений почему-то терпит, стараясь игнорировать это слово что лично, что в переписке, опираясь на правило «может, если я буду его игнорировать, оно уйдет». Расстраивает ещё и реакция Миледи — любимица категорически не принимает молодого (даже юного) человека своего хозяина, демонстративно покидая комнату каждый раз, когда Егор приходит в гости. Подсознание каждый раз зачем-то подкидывает кадры того, как кошка уже через встречу лезла к Антону и тянулась «целовать» его пальцы, но Арсений только отмахивается — может, тот до этого ел что-то вкусно пахнущее и не помыл руки. Спустя пару месяцев Арсений понимает, что и дальше играть в целомудрие и топтаться на конфетно-букетном периоде, забив на все правила свиданий, нет смысла, о чем тонко намекает Егору, а тот бросается к нему с такой страстью, что чуть не сшибает с ног. Тут уже у Арсения просыпается потребность в романтике, и он снимает им красивый домик в специально огороженном участке лесопарка — панорамные окна, огонечки, никого лишнего, только они и природа. На фотографиях выглядит, как мечта, так что Арсений тратит на это огромные деньги и торжественно сообщает Егору о своих планах. Количество присылаемых нюдсов растет в геометрической прогрессии, и Арсению уже неймётся дождаться выходных, когда весь его настрой сбивает Позов. — В смысле переманить Шастуна? — его голос срывается, и он хлопает рукой по столу. — Немыслимо. У него контракт с нами на год, прошло месяца три-четыре, он не может… — Может, — сокрушенно бурчит Дима, — если на шоу того хрена ему предложат сильно больше, он выплатит нам и свалит в закат, а мы останемся с голой жопой и затухающими рейтингами. — Мое шоу не настолько провальное, я уверен, можно что-то сделать… — Можно. Сохранить у нас «Голую правду». В противном случае нас закроют, — он понижает голос, потому что проходящая мимо секретарша тормозит и прислушивается. — Шучу, все в порядке, работаем! — и снова к Арсению. — Антон в субботу едет на пробный выпуск этого идиота, ты обязан поехать за ним и сделать все, чтобы он не ушел от нас. — В субботу? Но у меня свидание с Егором, я уже говорил, что буду занят и выходные — мое время, я могу… — Арс, клянусь, если Антон останется с нами, я лично оплачу вам такое лежбище с твоим пацаненком, что кончай не хочу, — Арсений густо краснеет и поджимает губы, явно не готовый к подобному разговору со своим начальником. — Договорились?⁓♂️♂️⁓
— Арс? — Антон выглядит одновременно удивленным и счастливым, когда вдруг видит его в аэропорту. — А я думал, ты уехал в тот домик с Ег… — Видимо, все уверены, что секс мне нужен меньше, чем рейтинги, — выплёвывает он и швыряет Антону свою сумку. — Пойдем, посадка уже в полном разгаре. Мы же не хотим опоздать. Часть перелета Арсений сидит молча, глядя перед собой, и недовольно жуёт губы от нервов. Он мог бы сейчас сжимать руку Егора в машине и слушать его грязные разговоры, а вместо этого обязан ощущать яркий и неожиданно приятный одеколон Антона и чувствовать, как его коленка трётся о его ляжку, пока тот дёргает ногой в такт музыки в наушниках. Арсений сползает ниже в кресле и прикрывает глаза, борясь с желанием скрежетать зубами. У него мог бы случиться секс этим вечером, но случится только крах всего, если Антону вдруг понравится на шоу этого пидораса. Ладно, нет, не так, чувак делает крутое шоу и собирает огромные просмотры, и Антону светят колоссальные перспективы, если он будет частью всего этого. Но успех Шастуна будет означать полный крах их канала и Арсения в частности, а допустить этого нельзя. Лучше они раскрутят их канал, придумав что-то крутое с талантом Антона, чем лишатся всего. — Как ты громко думаешь, — Антон чуть сжимает его руку, и Арсений переводит на него усталый взгляд. — Тебя как папку прислали за ребенком следить, а ты и бесишься. — Ой, давай без пап и прочего, — он кривит нос. — Егор уже заебал этим. — Вау, ты умеешь материться, — восхищение в чужом голоса вызывает смешок. — А ты думал, я читаю французские романы и дрочу на Айвенго? — Даже не знаю, кто это. Очень пафосная версия Айболита? — Арсений, сорвавшись, хохочет и почти сразу прикрывает рот рукой, когда на него оборачивается человек с переднего сидения, а после переводит взгляд на Антона, который смотрит на него неотрывно и с широкой улыбкой. — Не сдерживай себя, это вредно. — Придурок, — Арсений шлепает его по плечу и немного ёрзает, потому что сидения не очень удобные и места впереди мало, ноги затекают и не помещаются. — Итак, о чем мы… Твои пробы в шоу. — Ты же знаешь, как это работает: я срываю дикие бабки, мое шоу играет из любого холодильника, акулы бизнеса это чуют и плывут на свежую набирающую популярность кровь. Что? — Антон замечает взгляд Арсения. — Ты правда сейчас использовал сравнение с акулами? — Прекращай редактировать все, что слышишь, и просто расслабься. — Дай мне хотя бы немного свободы. Я и так сдерживаю все это с Егором, можно мне хотя бы сейчас просто быть собой. Тебе же плевать на мое мнение, а я хотя бы душу отведу. — А почему ты не можешь быть собой с Егором? — Антон слегка хмурится. — Разве это не основа любых отношений? И мне не плевать на твое мнение, с чего ты взял. — Не цепляйся к словам, — Арсений отводит взгляд. — Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. И, пожалуй, оставшиеся полчаса я посплю. Будь так любезен, сиди смирно, — и сползает чуть набок, чтобы положить голову Антону на плечо. И пока в наушниках разрываются любимые рок-песни, Антон не позволяет себе даже дышать в такт.⁓♂️♂️⁓
Арсений складывает руки на груди и нервно кусает нижнюю губу, наблюдая за Антоном через экран. Сказать, что тот светится, это соврать, потому что прожекторы сейчас не нужны — хватит одной белозубой улыбки и ярких глаз. Внутри даже колет от того, что он собирается делать — шантажировать, угрожать, упрашивать. Отвратительно. Очевидно, что Антону здесь нравится, потому что это совсем другой уровень, реальные перспективы, и в угоду себе стопорить его, не позволяя развиваться — как-то нечестно. В какой-то момент Арсений не выдерживает и покидает съёмочную площадку, чтобы ещё раз все обдумать. Одно из двух — или он спасает свою шкуру и судьбу канала, или отпускает Антона в свободное плавание, которое сулит ему настоящую популярность и заработок. Чтобы отвлечься хотя бы немного, Арсений идёт в номер, меняет поло и джинсы на классические штаны и рубашку, накидывает пиджак, приглаживает волосы и спускается на первый этаж отеля, где в дальнем крыле какая-то массовая вечеринка с баром, музыкой и танцами. Он находит себе свободный столик и заказывает коктейль. Вообще он пьет довольно редко, но сейчас жизненно необходимо хотя бы немного горячительного. Голубая лагуна — в самый раз. Арсений потягивает сладкую жидкость через трубочку, когда его плеча касается чужая рука. — Ты все ещё великолепен в костюмах, — подмигивает ему Антон, сев напротив. — Я великолепен даже в растянутой футболке, — парирует Арсений и как бы между делом спрашивает: — Как съёмки? Слышал, тебе предложили заключить контракт… — сообщение Позова поступило пару минут назад, выбив всю почву из-под ног, как и его капсовое «любым способом заставь его остаться». — Но, видимо, не слышал, что я отказался, — мягко улыбается Антон, и Арсений медленно распрямляется. — Да ладно. Отказался? А почему? Это же… Ну, — он встряхивается и снова делает вид, что ему не то чтобы важна тема их разговора, — такая возможность. — Верно. Но там у меня сестра и племянник — я обязательно вас когда-нибудь познакомлю, да и твоя студия… Привык, что ли, как родная стала. Арсений загадочно улыбается и опускает взгляд в свой бокал, чувствуя, как горят щеки. Иногда за простыми словами кроется что-то более глубокое, и сейчас словно тот самый случай, но вникать и разбираться не хочется, потому что Антон его совершенно точно не привлекает, не говоря уже о том, что у него есть Егор, а изменять как-то не в его правилах. Почему он вообще об этом задумался? Арсений встряхивается, смотрит на Антона, понимает, что тот все это время смотрел на него, и облизывает губы. Да черт возьми. (примечание автора — включите песню El Gitano Del Amor) Одна мелодия заканчивается и начинается другая, более драйвовая, зажигательная, и Арсений уверенно встаёт на ноги. — Пойдем. — Что? Нет, — Антон только фыркает. — Я не танцую. Слишком слащаво для меня, вообще не моя тема, да и… — Танцевать можно по-разному. Поднимайся. Давай, Шастун, подними задницу, — и тянет его за собой на танцпол. Антон тормозит, но потом всё-таки поддается и идёт следом, глядя по сторонам и словно испытывая неловкость. А Арсений улыбается — таким потерянным он его ещё ни разу не видел, можно сказать, что победа. — Расслабься. Ты учил меня, а я, — он кладет его руки себе на плечи, — научу тебя. — Бальник, что ли? — куда Шастун без сарказма. — Который набьет ебальник, — подмигивает ему Арсений. Он буквально видит, как вытягивается выражение лица Антона секундой спустя, когда «скромный» и «строгий» продюсер начинает изящно двигать бедрами в такт, ведя его за собой уверенно и отработанно. Антон теряется, а Арсений крутит его, изучает ладонями, то практически вжимает в себя, скользя по его бёдрам и спине, то отпускает на расстояние вытянутой руки, чтобы секундой позже снова дёрнуть на себя, касаясь своим носом его. Антон заряжается, подхватывает, впускает в себя музыку и перенимает настрой Арсения, ведя себя не менее откровенно: кладет ладони на его грудь, поглаживает складки рубашки и, насколько возможно, касается обнаженной кожи. Потом запускает руки под его пиджак и ведёт пальцами по лопаткам, вынуждая Арсения дышать глубже и тяжелее. Вспоминается фраза про то, что танго — это вертикальное отображение горизонтальных желаний. И сейчас Арсений четко осознает это, хоть танцуют они точно не танго. В том, как они касаются друг друга, куда тянутся их руки, как впечатываются их тела — читается слишком многое. Арсений разворачивает Антона спиной к себе, перехватывает его руки и вжимается сзади, жарко дыша ему на ухо. Мутный зелёный взгляд из-под ресниц отображает бурлящее внутри безумие и некую дезориентацию, и все происходящее похоже на какой-то яркий и нереальный сон. Но Антон, переплетающий их пальцы и следующий движениям его бедер, реальнее, чем солнце в погожий день. Антон выворачивается, ловит руку Арсения и тянет на себя, скользнув ладонями на его поясницу. Их губы так близко, что на языке почти ощущается вкус коктейля, который пил Шастун. — По ощущениям, нам нужно свалить отсюда, — шепчет Антон, и Арсений сразу кивает. — Определенно. Запал, пойманный на танцполе, по дороге к лифту, ведущему к номерам, переходит в смятение. Ни один, ни второй не понимает, что с ними произошло и откуда взялось это дикое желание, когда хотелось так близко, чтобы до неприличия. И сейчас, стоя у лифта, они даже посмотреть друг на друга не могут, потому что щеки горят подростковым смущением. — Что ж, утром самолёт, — подаёт голос Антон. — Да, в восемь, — на автомате отвечает Арсений, привыкший держать всю информацию в голове, и поджимает губы. А потом переводит на него взгляд, когда они заходят в лифт. — Мне понравился вечер. — Мне тоже, — Антон тоже смотрит на него и убирает руки в карманы. По тому, какое у него медленное и тяжёлое дыхание, можно понять, как многое переваривается на каждом вдохе, и Арсений прекрасно может его понять — у самого ладони потеют. Снова молчание, а потом сигнал лифта, оповещающий о том, что они остановились на нужном этаже. Антон бросает на него взгляд и облизывает губы. — Ну… Спасибо за вечер, получается. И… до завтра? Объятие выходит каким-то скомканным, будто бы натянутым, но только в первые секунды, а потом не получается отлипнуть, и Арсений неосознанно прижимается к нему, припечатав его к себе ладонями. Антон стоит в дверях лифта, вцепившись в его плечи, и сбито дышит ему на ухо, а потом двери начинают закрываться, и они отскакивают друг от друга, но Антон не дает проходу закрыться, поставив ногу. — Да, до завтра, — бормочет Арсений, смотрит на него и, когда двери снова автоматически открываются, ещё раз обнимает его, и Антон сразу льнет всем телом. — До завтра, в восемь. Двери снова пищат, Антон выставляет ногу, снова не даёт лифту закрыться, снова смотрит на него, и Арсений снова делает шаг, чтобы обнять его, но в секунду передумывает, просто сжигая все мосты, и прижимается к его губам. Антон отвечает мгновенно — впечатывает его в открытую дверь лифта, сжав его пиджак, и Арсений закидывает руки ему на шею. Это не похоже на обычный первый поцелуй. Обычно это робко, осторожно, неторопливо. У них же — животная страсть, потребность, невозможность оторваться и хотя бы перевести дух. Губами, зубами, языками, пальцами — они подчиняют себе друг друга и сжимают больно, собственнически, дорвавшись. Выгибаются навстречу, подставляются под руки и стонут почти синхронно, потому что накрывает с такой силой, что начинает пульсировать в затылке. Двери оглушают писком, и Арсений отскакивает от Антона, в шоке касаясь своих губ. Тот выглядит не менее потрясенным и выходит из лифта, ошарашенно глядя на него. — До… завтра, — и двери всё-таки закрываются.⁓♂️♂️⁓
Арсений садится на край кровати в своем номере и облизывает губы, чувствуя, как те пульсируют. Что на него нашло? Почему он так неожиданно сорвался? Антон ведь совершенно не его вариант, с чего он вообще решил в это ввязаться? И, самое главное, почему ему хочется ещё? Он пытается в несколько секунд переосмыслить всю свою реальность, понимая, что упустил момент, в который он перестал ее контролировать, когда раздается стук в дверь. Арсений мгновенно вскакивает, чуть одергивает рубашку и почти бежит, уже готовя дерзкое «вернулся за добавкой?», но видит на пороге Егора с бутылкой шампанского и ошарашенно застывает на пороге. — При… вет. — Привет, не ожидал? — тот тянется поцеловать его, потянув на себя, заходит в номер и садится на диван. — Я представил все то, что мы планировали делать в эти выходные, и понял, что не готов оттягивать, — он хлопает ладонью рядом, подзывая его, и Арсений бездумно садится на указанное место. Егор тянется ближе, кусает его за мочку уха и кладет ладонь ему на бедро. — Знал бы ты, какая во мне пробка, — шепчет он, — не дождусь, когда ты ее увидишь, папочка. Арсения всего пробирает неприязнью от его слов, но он всё-таки выдавливает улыбку. Почему-то сейчас ему неприятно все, что связано с Егором: его голос, прикосновения, запах, само присутствие рядом. Хочется отодвинуться, но это ведь бред, верно? Разве они не влюблены? Разве Арсений не добивался его так жадно и трепетно? Он мотает головой, пытаясь встряхнуться, и дёргается от громкого звука, когда Егор вскрывает бутылку и та фонтаном льется на его одежду и диван. — Ох, черт! — и заливисто смеётся. — Придется раздеваться раньше, чем я планировал. — Я принесу салфетки, — бесцветно отвечает Арсений и отходит в маленькую кухню. Делает глоток воды, чтобы смочить горло, и мотает головой. Чепуха какая-то. Что с ним происходит? Разве он не должен быть рад, что Егор приехал? С их-то планами, он сейчас должен быть в восторге, что Булка приехал за ним в такую даль. Но на деле — смятение и неловкость. — …лать сюрприз, — слышит он из комнаты и в два шага возвращается туда, чтобы увидеть застывшего в дверях Антона, который пялится на Егора, успевшего снять кофту. — Антон… — бормочет Арсений и облизывает губы. Хочется столько всего сказать, спросить, узнать, объяснить, но у Шастуна настолько пустой взгляд, что слова не идут. — Я лишь хотел сказать, что вылет раньше. В восемь. Как глупо. Глупо, глупо, глупо! — А. Да. Спасибо, — сухо отвечает Арсений и продолжает смотреть на него в упор. Ну и где твоя уверенность? Где твой гонор, которым ты хвастался все это время? Почему сейчас ты поджимаешь хвост, прощаешься и просто сбегаешь, как трус? Арсений цокает языком, просит Егора подождать, передает ему полотенце и выскакивает следом за Антоном, чтобы догнать его в коридоре. — Он неожиданно приехал. Хотел сделать сюрприз. — Он сказал. Отличного вам секса, ты ведь так давно хотел присунуть ему, — гаркает Антон, не оборачиваясь. — Да что с тобой? — Арсений ловит его за локоть и поворачивает к себе. — Что с нами случилось в лифте? Что это было? Хочешь, я выгоню Егора, и мы поговорим, обсудим все и, может… — он касается его груди, облизнув губы. — Зачем? Так долго добиваться этой сладкой задницы, чтобы променять все на пьяную слабость? — грубовато спрашивает Антон, убрав руки в карманы. — Не стоит. Развлекись этой ночью. Ты заслужил, — и скрывается в лифте, больше не взглянув на него. Арсений стоит на месте ещё с минуту, а потом, пнув ни в чем не повинную стену, возвращается в номер. Закрыв дверь, он снимает пиджак, оборачивается и тормозит, увидев Егора — тот стоит на четвереньках на кровати в ярко-красных джоки, а между ягодиц виднеется кристалл пробки. — Я заждался тебя, папочка, — мурлычет он, и Арсений с трудом сдерживает рвотный позыв. — Давай же, меня даже не нужно готовить, я уже давно… — Почему я тебе понравился? — вдруг спрашивает Арсений, остановившись у кровати. — У тебя вряд ли есть проблемы с личной жизнью и претендентами на всего тебя, учитывая внешность, работу и прочее. Почему я? — Ты… правда собираешься обсуждать это прямо сейчас? — Егор выглядит сбитым с толку, но потом всё-таки тяжело вздыхает и садится на кровати, чуть поморщивщись, когда пробка входит глубже. — Не знаю. Ты адекватный. Не учишь, не пилишь, не навязываешь свою точку зрения, а ещё одеваешься красиво, подчёркивая все то, что у тебя есть, без всяких этих балахонов дедовских. На природу ездишь с удовольствием, а не воротишь нос, прикрываясь ролью городского жителя. И вот это все — глоток свежего воздуха. И я так рад, что ты не такой, как все остальные, ведь… — Нет, — Арсений перебивает его и делает пару глотков шампанского прямо из горла. — Я именно такой. Он понимает, что его предстоящая речь перечеркнет все то, на что он тратил львиную дозу своего времени, денег и сил на протяжении последних месяцев, но и дальше принимать на себя чужую роль он не может. Особенно сейчас, когда у него появилось столько поводов подумать и пересмотреть свое отношение к тому, что действительно имело для него значение все это время. — Начнем с того, что я мысленно редактировал все, что ты говоришь. Сколько тебе лет вообще? Пятнадцать? Почему у тебя такие проблемы с выражением простых мыслей? Дальше самое банальное — подобный алкоголь нужно охлаждать, а не приносить на свидание теплым, как моча, — он кивает на бутылку шампанского. — Кроме того, это твое «папочка» — ничего более неприятного не слышал в жизни. На какое порно ты дрочишь? Это правда сейчас кого-то заводит? А касательно одежды… — он окидывает себя взглядом, — это не я. Я обожаю свободные штаны и оверсайз кофты. Редко ношу чёрное, люблю пастельные цвета и чувствую себя комфортно в одежде «офисного планктона». И получается… что все это время ты встречался не со мной. — А с кем же? — глухо интересуется Егор и кутается в простыню. Его смущение ощущается кожей. — С марионеткой в руках одного идиота, — пусто отвечает Арсений. Он смотрит на то, как Егор тянет ближе одеяло, чтобы прикрыться, и протягивает ему его одежду. — Тебе лучше уйти. Извини, что так вышло, но я просто понял, что и дальше притворяться не могу. Ты полюбил не меня, а то, каким меня пытались сделать, чтобы понравиться тебе, а я… хочу нравиться таким, какой я есть. Егор только кивает, забирает свои вещи, торопливо одевается и уходит, на прощание пробормотав что-то неразборчивое. Его негодование можно понять, Арсений и сам немного в шоке от того, что натворил, но это правильно. Самый правильный его поступок за последние несколько месяцев.⁓♂️♂️⁓
По возвращении домой самым первым, что слышит Арсений, является голосовое Димы, в котором он всеми возможными ругательствами обвиняет его в том, что Антон ушел с их канала к конкурентам и теперь им светит закрытие. Глупо, по-детски, скрытно — как же это погано. Углубляться в свои чувства Арсений совершенно точно не готов, поэтому он концентрируется на работе и обещает, что найдет к большому фестивалю ведущего не хуже Антона. Подумаешь, как будто он такой один — способный думать только членом и вести грязные разговоры. Если понравится, Арсений сам возьмёт микрофон и прикроет их, но лучше бы всё-таки ему оставаться за кадром и все контролировать. Сережа и ещё несколько его помощников за пару дней собирают ему кандидатов, но некоторых приходится отсечь ещё на этапе внешнего вида, некоторых после короткого диалога, а оставшихся — после пробного дубля. Только один звучит не совсем плохо, хоть и портит все своим жестом ковбоя, но с этим можно поработать. Последние дни до фестиваля Арсений тратит на то, чтобы поднатаскать Сашу до уровня Антона, но эта пародия выходит настолько плохой, что приходится ещё на берегу быть готовым к тому, чтобы в любой момент ворваться и занять место ведущего. Фестиваль воздушных шаров — настоящее событие. И на поле журналистов больше, чем этих самых шаров: у каждого канала своя точка, с которой можно вести трансляцию. Проходя к их вагончику, Арсений краем глаза видит место канала, куда ушел Антон, и отводит взгляд — пересекаться с ним категорически не хочется. И так настроя нет, а тут ещё эмоции нахлынут, и тогда точно пиши пропало. Он занимает свое место у камеры и даёт Саше сигнал начинать. — Меня зовут Александр Гудков, и это шоу «Голая правда», — он начинает делать свой привычный жест, сбивается, тормозит и в итоге выдает ещё более ужасное: — Пис. Арсений закрывает лицо руками и слышит, как из вагончика матерится Позов. Ему конец. — Давайте поговорим о шарах. Разумеется, можно было бы освещать те, что вы видите на заднем фоне, но разве это так интересно, когда есть я, мое роскошное тело и отдельные мои части, — рвотный звук со стороны Серёжи более чем хорошо отражает внутреннее состояние Арсения. — Давайте потратим время на то, чтобы я, настоящий самец, который лично оприходовал более тридцати кисок и задниц, рассказал вам, каким образом я добился такого успеха… — К черту! — Арсений буквально отпихивает его в сторону и забирает у него микрофон. — Я сам справлюсь. Ведь… говорить о личном, оказывается, действительно сложно, но порой необходимо. Особенно когда есть смысл, ведь, казалось бы, стереотипно мужики все из себя такие уверенные, на все готовые, но это касается только ситуаций, когда нужно прорекламировать себя, показать, насколько ты крут. Арсений переводит дух и удобнее перехватывает микрофон. — Когда же речь заходит о чувствах, о, скажем, моменте слабости в лифте отеля, когда нужно как раз открыть рот и обсудить то, что действительно важно, некоторые предпочитают просто сбежать, прикрыться любым глупым аргументом и сбежать без обсуждений, надумав себе ерунды, как девчонка в пубертате. — Девчонка в пубертате, значит? — Арсений впечатывается спиной в стенку корзинки от воздушного шара, когда к нему заскакивает Антон и забирает у него микрофон. — Но так ли это? Может, некоторые люди просто не готовы сравнивать себя с идеальным набором качеств, прописанным по пунктам? И смысл им тягаться с кем-то, соответствующим ожиданиям на все сто процентов? Он высокий? Слащавый? У него есть кубики? Готов ли он давать в жопу каждые выходные? Арсений цокает языком, игнорируя мужчину, стоящего рядом, который пытается что-то до них донести, только отмахивается от него и злобно смотрит на Антона. — Ты даже не пытался ничего выяснить. — Но ты же трахнул Егора той ночью, что тебя не устраи… — Той ночью я порвал с Егором, — обрывает его Арсений. — Вышвырнул из номера без сожалений, а утром не нашел тебя в аэропорту. Я ведь предлагал остаться, поговорить, обсудить всё, но ты сбежал, и… — Взлетаем! — слышится команда. Арсений вздрагивает, поворачивает голову и чувствует, как шар начинает набирать высоту. К этому он не был готов. Не то чтобы он боится летать, но сейчас он совершенно точно не планировал что-то подобное. Он цепляется за канат, видит, как бледнеет Антон и предпринимает попытку вылезти, но уже поздно, и нагло усмехается. — Опять сбегаешь. Насколько же это в твоём стиле, — не огрызаться сейчас не получается. — Я сомневался, что на фоне такого идеального кавалера ты вообще посмотришь на меня. Тебе же подавай образование, красивые речи и стихи, блять, по утрам, а я что тебе из этого могу дать? — Вызов! Ощущение, что я живу. Страсть, возбуждение… Да что ты вообще во всем этом понимаешь, ты никогда ничего подобного не испытывал, тебе бы потрахаться и удалить чужой номер из истории звонков, а не… — Поразительно, — Антон сдувает с лица челку, — как я только умудрился влюбиться в человека, который настолько уверен в своей правоте, что даже не хочет услышать, как дела обстоят на самом деле, — и пытливо смотрит на него. — Намекаешь на то, что я не умею слушать? Серьезно? — Арсений вот-вот готов взлететь на воздух, как их воздушный шар, от гнева. — Я давал тебе шанс высказаться, но ты… — И вот опять, — Антон тормозит его, — я сказал тебе, что влюблен, а ты слышишь все, кроме этого, и бесишься. Арсений застывает, глядя перед собой, а потом переводит на Антона взгляд. — Ты любишь меня? Почему? — Необъяснимо. Но факт, — и пожимает плечами. Арсений ждёт ещё пару секунд, а потом тянет его на себя и снова целует, но уже не так агрессивно, как тогда в лифте — все так же напористо и жадно, но при этом вдумчиво и трепетно. Поговорят, они обязательно поговорят, просто немного позже.⁓♂️♂️⁓
— Стой, стой, тише… — Антон роняет голову на изголовье кровати и старается отдышаться, выставив руку назад и упираясь ладонью в грудь Арсения, чтобы он притормозил. — Еще один оргазм — и я взорвусь. С меня течет, словно я из душа. Давай маленькую паузу. — Поддерживаю, — с хрипом отзывается Арсений и приобнимает его за талию, мазнув губами по его шее. — Как тебе… вообще? — То, что мне уже кончать нечем, а ноги дрожат, словно я учусь ходить, тебе не является ответом? Или просто хочется услышать, насколько ты великолепен? Арсений улыбается, почти нежно целует его в щеку и разминает его поясницу. — Дорвался же, сука. — Как будто ты против, — легкий шлепок заставляет ойкнуть. — Только правда в этом доме. — Голая, — договаривают они одновременно и смеются.