одиночество и его последствия

      Джек нагнулся, чтобы поднять спичечный коробок, что упал под кровать, и тут же присвистнул, доставая из темноты бутылку виски, которую здесь запрятала, видимо, Марли еще месяц назад. Алкоголь было запрещено хранить на вышках, но бутылка ведь была не его, так ведь? В любом случае, Нельсону и в голову не пришло напиваться в рабочее время; куда лучше было сохранить ее на вечер, когда он отметится и будет близиться ночь. Как раз сегодня исполнялся месяц его службы в Айронбарке, чем он был, в принципе, доволен, не учитывая здешнюю чуть мрачную атмосферу по ночам.       Одной из немногих причин, почему он тут все еще не свихнулся от скуки и одиночества, был его коллега с соседней вышки — Коннор Хоукинс. Вечером он всегда первый выходил на связь, чтобы пожелать добрых снов, но все их разговоры так или иначе длились больше минуты, на которую каждый рассчитывал, выходя на связь. Джек догадывался, что сам был для Коннора таким же способом скрасить одиночество, когда тот уходил в длинный монолог о своей жизни, интересах и о том, как он ненавидел чертовых туристов-нелегалов. Хоукинс вообще оказался на редкость болтливым, чего нельзя было сказать о нем по первой неделе здешнего пребывания. Теперь же они могли спокойно обсуждать бейсбол и другие новости внешнего мира, которые они получали, в основном, от Митча.       Джек отставил бутылку на край рабочего стола, чтобы не забыть о ней, и отправился оформлять ежедневный отчет. Когда дело было сделано, приготовил себе лазанью по семейному рецепту, достал стакан для виски и отправился за стол. Поубивал немного зомби, посмотрел парочку серий «Клиники», которую предусмотрительно скачал на флэшку перед приездом. Половина лазаньи улетела вместе с четвертью бутылки, и Джек уже начинал чувствовать, как ноги его становились мягкими и вместе с тем тяжелыми. Сам он немного взмок, пожиная плоды вдоволь растопленной печки.       Раздался звук радиопомех.       — Эй, новичок, — начал знакомый голос, ставший уже таким привычным, почти родным. Джек принял вызов и придвинулся к микрофону.       — Может, хватит меня уже так называть? Я ведь тут уже…       — Месяц, знаю, — закончил за него Хоукинс.       — Ты помнишь?.. — удивился Джек, не понимая, то ли это было неожиданно, то ли довольно ожидаемо. — Дай угадаю, отметил этот день красным в своем календаре?       — Кто знает, кто знает. Ты уже отметился?       — Да, давно уже отдыхаю. И не один, — Нельсон мягко рассмеялся, громыхая на фоне бутылкой горячительного.       — Вот же сукин сын, — беззлобно усмехнулся Коннор на том конце. — Ладно, Джек, раз уж сегодня праздник, то и я присоединюсь, — и опустевшая линия на время зашипела белым шумом, пока Коннор шагал туда-сюда по своей вышке в поисках припрятанного.       Нельсон вдруг понял, что за этот месяц так ни разу и не встретил своего коллегу: места здесь были тихие по большей части, никаких форс-мажоров, что заставили бы их встретиться, не происходило — и все, что у них было на руках, это голоса друг друга.       — Эй, Коннор, а как ты вообще выглядишь, приятель? — поинтересовался Джек, как только услышал какие-то ответные шевеления на том конце.       — Да прямиком из твоих фантазий! Светлые волосы, четкие скулы, щетина, передо мной сложно устоять, радуйся, что ни разу не виделись, — снова рассмеялся Хоукинс, гремя стаканом, скорее всего, тоже виски. — Что насчет тебя, новичок?       — Темные волосы, мешки под глазами от бесконечного спуска за поленьями и такая же щетина, — в подтверждение своих слов Джек почесал подбородок и отпил очередной глоток.       Отчего-то Коннор принялся спрашивать, как обстояли его дела в Айронхорсе, видимо, чтобы сравнить с нынешним опытом. За обсуждением прошлого места работы и всех вытекающих они провели часик-другой, пока голова у Джека совсем не стала чумной.       — Почти двенадцать, парень, — напомнил вдруг Хоукинс, — пора гасить свет.       Джек послушно согласился и встал, намереваясь выключить большой свет. И тут он почувствовал всю тяжесть собственного тела и тех последствий, что встретят его голова и тело завтра утром. Но разум его был окутан этим странным веселым туманом, делавшим из ситуации какую-то шутку. На ватных ногах он вернулся на свой стул и вдруг ощутил такое… разочарование! Ему чертовски хотелось сейчас скинуть напряжение с кем-нибудь или хотя бы самому себе помочь, но он, как последний идиот, не взял с собой ни одного журнала с голыми девчонками. Даже какую-нибудь второсортную порнушку не скачал, зато, блядь, два сезона «Клиники» — пожалуйста! Вот же молодец.       — Эй, ты там живой, Нельсон? — голос Коннора лился в его уши сладким медом, а лунный свет, проникавший сквозь открытые ставни, располагал к откровениям.       — Как ты справляешься с этим, Коннор? С этим одиночеством.       — Секрет в том, — Джек услышал смешок сквозь радиопомехи, — что я не справляюсь. За эту неделю, что я приглядывал за твоим участком до твоего прибытия, я чуть не свихнулся. А потом появился ты, и стало вроде бы легче.       — А как же Марли? — вспомнил вдруг Джек владелицу своей заначки. — Признавайся, подкатывал к ней через приемник?       Коннор громко рассмеялся, и Нельсон подхватил это веселье, обнажая зубы в улыбке.       — Да проще подкатить к тебе, чем к Марли, новичок!       — Да? Ну так попробуй! — черт дернул его за язык. Коннор вдруг замолчал, но туманный разум Джека даже не расценил это как неловкое молчание.       — Знаешь, жизнь смотрителя тяжела, Джек, — начал он лелейным голосом спустя несколько секунд, заставляя того уставиться на приборную панель. — Нужно больше двигаться, и нужен тот, кто поможет тебе снять напряжение в конце рабочего дня.       — И как же ты поможешь снять мне напряжение? — прочистив горло, спросил Джек, запуская пятерню в волосы.       — Я бы подошел сзади и для начала размял тебе шею, она ведь устает больше всего, да?       Джек закрыл глаза, чувствуя жар своих покрасневших ушей. Темнота жилища скрывала его от чужого взора и даже от самого себя. Поэтому так легко было поддаться этому внезапному порыву продолжить игру Хоукинса.       — А потом?..       — Я бы опустился ниже, к спине. Лучше без рубашки, чтобы чувствовать кожу. Я же вижу твои напряженные плечи.       Джек коснулся своих плеч, будто бы там сейчас были руки Коннора, такие мягкие, но настойчивые. Хоукинс определенно знал, чего хотел, и пьяный разум Нельсона кричал, что это были его реальные желания. Фантазия была такой бурной, а руки напарника — почти настоящими.       — Если я без рубашки, то зачем она нужна тебе, Коннор? Это ведь несправедливо. Ты тоже устал, присаживайся на кровать, — Джек стянул с себя рубашку, которую не успел поменять на ночную футболку, оставаясь в одних джинсах. На вышке было непозволительно жарко.       — На кровати так хорошо и уютно. Лень раздеваться, — подначил он, и Джек закусил губу.       — Тогда я сам ее с тебя сниму, — Коннор присвистнул такой наглости и довольно улыбнулся, он почувствовал это. Послышался чуть слышный шорох одежды. Джек слабо отдавал себе отчет в том, что хотел это сделать вживую, будь Хоукинс сейчас здесь.       — У тебя красивые губы, Джек, — чуть сдавленно сказал он.       — Твои — тоже, — тупо повторил Нельсон в ответ. — Можешь коснуться, я не против.       — Если я начну, — послышался лязг ремня, и Джек шумно выдохнул, — то уже не остановлюсь. Я вопьюсь в твои губы так жадно, что ты забудешь, как дышать, новичок, — и рассмеялся мягким баритоном. Коннор будто смотрел на него сверху вниз, и Джек чувствовал этот взгляд сквозь ночную тьму.       — Не думай, что можешь все взять так просто, Коннор.       — Нет, я хочу взять тебя и возьму. И ты этого тоже хочешь, я же вижу по глазам, — и Джек прикрыл их с мыслью: «неужели видит?» Рука его уже давно лежала в области ширинки, и он чувствовал свое стыдливое желание, которое в нем пробудили эти разговоры. Член набух и требовал свободы, не говоря уже о разрядке. — Ты хочешь потрогать мой пресс, облизать мою шею, но больше всего ты хочешь, чтобы я трогал тебя, правда?       — Правда, — о, это была чистая правда. Еще никогда Джек не хотел, чтобы его коллега-мужчина ласкал его тело. Более того, он хотел его на этой кровати здесь и сейчас, самым что ни на есть настоящим образом. Он хотел увидеть его глаза, полные желания, зарыться в его волосы, оставить засосы на шее и почувствовать голой кожей его пульсирующий член.       — Я не пропущу ни единого места на тебе, если захочешь. Если захочешь, я поставлю тебя на колени, только попроси, Джек.       — Поставь. Скажи, что хочешь видеть меня внизу, хочешь видеть, как я достаю твой толстый член из штанин и трусь об него щекой, скажи.       — Продолжай, — почти зашипел Коннор. — Сделай это, прими его в рот, черт возьми.       — О, нет, Коннор. Сначала я пройдусь языком от основания до головки, обильно смазав все слюной, буду водить рукой вверх-вниз, смотря, как ты откидываешь голову назад от таких простых движений, — Хоукинс начал часто дышать. — Но тебе так сильно хочется большего, что ты не выдерживаешь и берешь меня за голову, настаивая. Я беру одними губами головку, вожу по ней языком, и твое дыхание начинает сбиваться. Дальше вбираю длину, почти всю, ты стонешь, а я то ускоряюсь, то замедляюсь, — Джек просто выплескивал все свои фантазии без остановки, параллельно с этим стимулируя член почти таким же способом, как описывал минет. Он не заметил, в какой момент вместо связной речи все, что слышалось из вышки 12, превратилось в тихие стоны и хлюпающие звуки. Но и сам он был не лучше.       — Продолжай, Джекки, ну же.       — Ты такой нетерпеливый, — и рот его растянулся в самодовольной широкой улыбке. — Ты берешь меня за голову и начинаешь грубо насаживать. Слюны становится слишком много, но ты не можешь остановиться, ты так близок к разрядке, Коннор — почти простанывает Джек, сдавливая свой член в руке. — Куда ты хочешь кончить?       — Внутрь, — он сходит почти на рык, — прими все полностью, Джекки, я знаю, ты можешь.       — Конечно, могу. Твоя теплая густая сперма очередью заполняет мой рот, когда я слышу рык вместо стона. Ты так обильно кончил, но я не пророню ни капли…       — Глотай, — умоляет он и достигает пика, не сдерживая стон.       — И я проглатываю, все до конца, Коннор.       — Хороший мальчик. Я ласково глажу тебя по волосам, но ты ведь еще не кончил. Я беру твой член своей рукой и помогаю тебе разрядиться. Движения становятся все быстрее и быстрее, пока ты не кончаешь мне в кулак от перевозбуждения.       Джек почувствовал, как сперма брызнула из него прямо на рабочий стол, заляпав поверхность и какие-то бумажки. Он почувствовал желанное облегчение, но вместе с тем ужасную тяжесть на веках. В беспамятстве он перелез со стула на кровать и блаженно закрыл глаза, так и уснув с голым верхом в расстегнутых джинсах.       — Добрых снов, Нельсон.