Допился или дописалась?

Я бегу по сухой песчаной дороге. Пухлое солнце нещадно палит, будто пытается убить все живое. Дорога пылит, дыхание спирает от пыли и горячего воздуха. Я слышу за спиной тяжелые шаги и из последних сил прибавлю ход. Ноги уже дрожат от такой нагрузки и будто грозятся отказать, став ватными тряпочками. В боку начинает колоть. Критически не хватает воздуха. За спиной слышится раскатистый бас: — Стой! Буду стрелять! Новая волна страха заставляет забыть об усталости и рвать вперед. Неужели я возомнила себя быстрее пули? Раздается выстрел. Оглушающий. В голове звенят сотни колокольчиков. Ноги подкашиваются, не то от внезапно накатившей слабости, не от переизбытка адреналина. По спине пробегают крупные холодные мурашки. По голени растекается что-то липкое и теплое. Каждый вдох дается все тяжелее, кажется, что я сейчас выплюну обожженные раскаленным воздухом легкие. Шаги позади стихают, становятся медленнее. Я неторопливо оборачиваюсь. Перед мной стоит тот майор, который и затеял эту погоню. Его глаза полны дикой злобы и ненависти. Казались, что сейчас он желает испепелить весь мир. Я смотрю на свою ногу. И только сейчас я понимаю, что он меня подстрелил. Жгучая пульсирующая боль едва не разрывает ногу. Дыхание спирает, локти подгибаются. Я падаю в песок. Боль от ранения застилает все. Мужчина дегает несколько шагов. Мои глаза так и норовятся закрыться, но я усилием остатков воли заставляю себя открыть и посмотреть на своего преследователя. Он заносит руку и теперь дуло его пистолета смотрит мне прямо в лоб. *** Мужчина догнал девушку и орёт неразборчивое: — Тырита? Фикипишешь? Она, явно охуевая от того, что раны сами затягиваются. Играет неведомая ёбаная хуйня музыка: — ддддда... Майский: — поживиеще. Пока Двушка: «рокуда знаю что майский? почему я двушка? что такое рокуда и почему подумаю лапслоком» Появляется неведомая ёбаная хуйня и вздыхает. — Слишком много думаешь... Но тут прилетает лопа-а-ата... Рита. «А-а-а-а-а, так я Рита! Стой, какого хуя, лопата? Ты ж с другого фанфика?» Лопата на полном ходу, не долетая до земли, как заправская гаррипоттеровская метла, улетает обратно. Замеча-а-ает Майского, что Риту впрочем не ебёт — не её трава... *** На след день. Рогозина. — Сергей, а где ты был? Майский пространно, путанно и витиевато поясняет — где, что делал и с кем. И вообще, что они все персы сериала, напоминая себя прежнего с «головой козла и пожаром». Вид у него ошалелый, всклокоченный. Штаны порваны во многих местах, на лбу странный след, серьга отсутствует. Рогозина звонит Вале, но та не на смене. Тукаеву. — Артём, неси опохмел, один допился уже. *темнота, посторонние шумы и голоса, мол стоп снято* Галина Николаевна матерится, а потом оборачивается на читателей. — Странно, я ж не матерюсь никогда! Ай, блять! ЗАНАВЕС!