Триста

Сонхва не верит своим ушам и смотрит на Юнхо так, словно тот только что на его глазах умер и сразу же воскрес. — То есть из всех существующих дурацких шуток ты выбрал са-амую дурацкую? — Не дурацкую, мой древний друг, — довольно лыбится Юнхо и откидывается на спинку пластикового стула, — а самую что ни на есть подходящую. Ты же сам выбрал действие. — А ты всего лишь попросил меня назвать число! — Это часть действия, — не сдается Юнхо. — Как если бы я попросил тебя пойти и принести мне что-нибудь. Сонхва часто моргает и оглядывается на остальных друзей в поисках поддержки, но все слишком пьяны и у всех слишком хорошее настроение, чтобы спорить с Юнхо. Все хотят хлеба — еще больше выпить — и зрелищ. — Ты же всегда держишь слово, — Юнхо понижает голос и облокачивается на стол. Сонхва понимает, что тот пошел крыть козырями. — Как я могу делить бизнес с человеком, который сначала говорит одно, а потом другое? Вот значит как. Сонхва хмыкает. Они приехали в деревню, чтобы в тишине и спокойствии обсудить слияние их компаний — встреча старых друзей оказалась просто приятным бонусом, — а Юнхо решил вспомнить о своих принципах. Ладно. Сонхва вздыхает и прикидывает, какую сумму предложить старичку-трактористу, чтобы тот постонал за стенкой, а потом подтвердил, что получил самый лучший минет в своей жизни. Не заставит же его Юнхо отсасывать у всех на глазах: все-таки секс, особенно оральный, — дело интимное, касающееся только двоих. — А вот как раз и он, — Юнхо выпрямляется и машет кому-то рукой. Сонхва наливает в свою пустую стопку соджу, выпивает залпом и готовится встречать свою участь лицом к лицу. — Привет, — симпатичный молодой парень падает на стул рядом с ним, и Сонхва недоуменно оглядывается. — А где дед? — Какой дед? — парень смотрит на него непонимающе, переводит взгляд на Юнхо и явно ждет, что кто-нибудь объяснит ему ситуацию. — Ну… — Сонхва старается игнорировать смешки Юнхо, — тракторист. — Я тракторист, — парень пожимает плечами, и вдруг его лицо озаряется догадкой, губы растягиваются в улыбке, а на щеках появляются очаровательные ямочки. Он поворачивается к Юнхо и шутя его упрекает: — Юнхо, ты опять? — Что опять? — Юнхо разливает остатки соджу. — Спасибо скажи, в этот раз самого красивого выбрал. — То есть ты… — Сонхва захлебывается возмущением. — То есть… Ты… Юнхо! — Да-да, — Юнхо кладет подбородок на кулак и внимательно смотрит на Сонхва. — Проделывал ли я эту штуку раньше? Да. Шантажировал ли я кого-то участием в бизнесе? Нет. Получал ли в итоге Сан свой минет? — Юнхо переводит взгляд на Сана, предлагая ему ответить самому. Тот поджимает губы, беззвучно смеется и мотает головой. — Шантажировать бизнесом даже для тебя чересчур, — замечает Сан, бросает взгляд на Юнхо и снова переводит на Сонхва. — Я всего лишь хочу устроить личную жизнь своих одиноких друзей. — Ты мог устроить нам свидание вслепую, — возмущается Сонхва. — Ты в городе, он в деревне, чтобы вам встретиться… Подожди, — Юнхо резко выпрямляется и прищуривается, — то есть ты согласен на свидание с Саном? — Иди к черту, Юнхо! — Сонхва поднимается с места и собирается уходить. — Тридцать процентов акций, а его ферму мы выкупим и спасем от разорения. — Юнхо! Сонхва вздрагивает, потому что Сан ударяет по столу и тоже встает. — Хотя бы возьмите соджу и сходите в поле пообщаться, — сдается Юнхо, выставляя на стол две неоткрытые бутылки.

🚜

Оказывается, что Сан почти всю жизнь провел в деревне со своими стариками. Родители много работали, чтобы обеспечить ему прекрасное будущее, а ребенком занимались бабушка с дедушкой. Вот так иронично и получилось, что вместо экономического, куда Сану готовилось место, он захотел поступить в сельскохозяйственный, отучился без особых проблем и вернулся в любимую деревню. Они идут по бескрайнему полю, и Сонхва с каким-то особым удовольствием слушает истории из жизни Сана. И то и дело ловит себя на том, что слишком часто смотрит на своего нового знакомого, особенно когда тот улыбается. — Мне тут нравится, — говорит Сан, делая небольшой глоток соджу. Сонхва замечает, что бутылка Сана почти полная, в то время как его — почти пустая. Опьянения он не чувствует, только приятное тепло, точнее жар — на щеках, в груди и… Об этом Сонхва старается не думать. — Тут тихо, люди добрее и жизнь спокойнее, — продолжает Сан, смотрит на Сонхва и тут же отводит взгляд. — Я примерно раз в неделю езжу в город, но и этого достаточно. Вечеринки в клубе на день рождения Хонджуна мне хватило на год вперед, поэтому я сказал: если хотят увидеться, пусть приезжают ко мне. Держись! Сан не успевает его схватить, когда Сонхва оступается на какой-то кочке, роняет бутылку и падает на землю. Сонхва смеется, переворачивается на спину и смотрит на закатное небо, такое чистое и красивое, с первыми блестками звезд. — Вставать будешь? — Сан протягивает ему руку, Сонхва берется за нее и тянет на себя. — Давай лучше ты ко мне. Сан падает рядом, тоже переворачивается на спину и кладет руки под голову. — Вот поэтому не хочу уезжать, — вздыхает он. — Где в городе ты так же ляжешь и увидишь такое же чистое небо? — Нигде, — Сонхва поворачивает голову и смотрит на профиль Сана. Красивый. Сонхва привык, что все вокруг носятся со своей внешностью: куча кремов, тонны косметики, но Сану все это не нужно. Видимо, природа делает свое. И, видимо, природа толкает Сонхва сделать то, на что раньше он никогда бы не решился. Сонхва приподнимается на локте, склоняется над Саном и прежде, чем тот успевает как-то отреагировать, целует его. Сан замирает на пару мгновений, а потом кладет руки ему на спину, прижимает к себе и укладывает обратно на землю, а сам нависает сверху. Сонхва не знает, чему удивлен больше: своей смелости или тому, что Сан отвечает взаимностью, но, похоже, то напряжение, что искрило между ними, не было надуманным. Трава щекочет шею, тело Сана давит приятной тяжестью, и Сонхва старается держаться хотя бы ради того, чтобы не показаться легкодоступным. Хотя, как будто долгое отсутствие секса не заставляет наплевать на моральные устои. Да и Сана он видит в первый и последний — на этой мысли почему-то неприятно колет в груди — раз, почему бы и не сделать глупость. Глупость. Сейчас шутка Юнхо действительно выглядит смешной. — Подожди, — Сонхва глубоко вдыхает, облизывает и без того влажные от поцелуя губы и упирается ладонями Сану в грудь. Чертовски крепкую грудь, стоит отметить. — Я должен тебе… — Отсосать? — Сан вскидывает бровь и снова улыбается. Сонхва не понимает, как такая пошлая вещь может звучать так безобидно. — Правда хочешь? — Сан держится на руках, и у Сонхва пересыхает в горле от одного вида его напряженных мышц. — Мы можем просто сказать Юнхо, что все было, главное, выгляди смущенным, как сейчас… — Молчи уже, — Сонхва затыкает его поцелуем и, когда они оба садятся, стаскивает с него футболку, а Сан не особо осторожно — несколько пуговиц безвозвратно теряются в траве — снимает с него рубашку. — Слюной не захлебнись, — беззлобно, но самодовольно шутит Сан. Щеки Сонхва вспыхивают пуще прежнего, когда он понимает, что действительно непозволительно долго смотрит на обнаженный торс Сана. К черту мораль, устои и принципы. Он хочет этого парня прямо здесь и сейчас, как можно громче, как можно глубже, как можно… Как можно быть таким красивым во всем, Сонхва понятия не имеет. Сан стягивает свои штаны до колен, и его член ударяется о живот. Если бы Сонхва был скульптором, то вылепил бы этого парня из всех возможных материалов, изучил бы его тело вдоль и поперек руками, губами, каждую линию бы очертил кончиком языка… Сан ложится на спину, отбрасывает штаны в сторону и снова кладет руки под голову. Сонхва вынужден закрыть глаза, просто чтобы принять тот факт, что боги существуют, и одному из них он сейчас собирается отсосать. А может даже и больше. Сан раздвигает ноги, и Сонхва на коленях подползает к его паху. Блять. Как уместить этот член во рту, Сонхва понятия не имеет, но ему так хочется попробовать. — Не торопись, — Сан тянет к нему руку и кончиками пальцев гладит по щеке. На его губах издевательская ухмылка, на щеках милейшие ямочки, а внизу живота Сонхва — тугой узел, который задушит его, если он сейчас же что-нибудь не сделает. Сонхва облизывает губы, наклоняется — ладонь Сана ложится ему на затылок — и целует внутреннюю сторону бедра. Пальцы Сана сжимаются в кулак на его волосах, сам он шумно выдыхает и запрокидывает голову. Сонхва не торопится. Ему нравится, как напряжено все тело Сана. Ему нравится, как член Сана слегка дергается в ответ на каждый поцелуй. Его собственный, кстати говоря, грозится порвать брюки, если Сонхва сейчас же их не снимет. Но он хочет, чтобы это сделал Сан. Сонхва кончиком языка ведет влажную линию по бедру Сана, останавливается возле паха, целует мошонку, засасывает нежную кожу и слышит первый стон. Черт. Сонхва не может держать себя в руках, не всего себя. Он расстегивает свои брюки, забирается рукой в трусы и сжимает член, пальцами второй обхватывает член Сана и направляет ко рту. Начинать стоит с малого, поэтому он целует головку, обводит ее языком, дразнит уздечку и, только когда уже невыносимо больно от того, как Сан тянет его волосы, накрывает головку губами и медленно насаживается. — Блять, малыш. Сонхва поднимает глаза и встречается взглядом с Саном. — Так хорошо, — Сан закусывает нижнюю губу и давит Сонхва на затылок. Сонхва выдыхает носом и расслабляется, головка упирается в горло, желудок сжимается и грозится выплеснуть свое содержимое. Не стоило столько пить. Хотя трезвым он вряд ли бы зашел так далеко. Сан продолжает давить, заставляя взять глубже, но Сонхва уже на пределе своих возможностей. Он убирает руку с члена Сана, упирается в бедро и пытается высвободиться. — Подожди, малыш, — Сан ослабляет хватку. Сонхва пробует сглотнуть, его слюна течет по члену Сана, ее так много, что хватило бы на банку лубриканта. Черт, лубрикант. Сонхва жмурится, запоздало соображая, что дальше зайти не получится, потому что пустить такой член в себя без литра смазки и хорошей растяжки равносильно самоубийству. Сан наконец убирает руку с его головы, и Сонхва может выпрямится. Он все еще сжимает собственный член и двигает челюстью, которая завтра точно будет болеть, если он предпримет еще попытку. — Первый раз? — Сан садится и хмыкает. Сонхва, запястьем вытирая губы, смотрит на него во все глаза и не может поверить такой наглости. — Научить? — Сан встает на четвереньки, берет его за подбородок, обводит большим пальцем губы и хочет притянуть к себе. Ну уж нет. Сонхва любит быть ведомым, но не в этот раз, у него все еще есть гордость. Он в конце концов директор крупного холдинга, и какой-то деревенский тракторист не будет распоряжаться им как захочет. Как минимум не в первую их встречу. Сонхва отклоняется, опирается на отведенную назад руку и медленно ведет кулаком по собственному члену. Сан вскидывает бровь, ухмыляется и опускает взгляд. Сонхва приятно такое внимание. Он вытаскивает член из брюк — Сан облизывает губы и сглатывает, — накрывает кулаком головку, гладит и рвано выдыхает. Дыхание Сана становится тяжелее. — Что ты хочешь со мной сделать? — Сонхва размазывает по члену предсемя, стонет не столько от возбуждения, сколько от желания подразнить. Сан поднимает голову, пристально смотрит в глаза и говорит так, словно Сонхва спросил его о самом заветном желании: — Прямо сейчас — отсосать тебе. Сонхва не может не представлять, как эти нежные розовые губы будут смотреться на его члене. Рука дрожит, и потому он выпрямляет ноги и ложится на спину. — А потом? — А потом, — Сан стягивает с него брюки, берет лодыжку и целует, — я хотел бы войти в тебя, в такого тугого и хрупкого, войти медленно и трахать тебя нежно и долго, пока ты не забудешь свое имя. Сонхва тоже этого хочет и почему-то не сомневается, что Сан слов на ветер не бросает. Зато бросает в сторону его порванные трусы и наклоняется к паху. Нога Сонхва лежит у Сана на спине, а член в плену нежных губ и крепких пальцев. — Сан, — Сонхва запрокидывает голову. Придерживая член одной рукой, второй Сан сжимает яички, давит пальцем на анус, и Сонхва готов молиться всем известным и неизвестным богам, чтобы он не останавливался. Губы Сана скользят по члену, язык давит на венки, и Сонхва может только царапать собственную грудь, в кулаке зажимая сосок, и стискивать волосы Сана не без угрозы вырвать. Сан явно что-то не договаривает. Он создает образ отшельника, которому чужды все мирские развлечения, но где-то же он научился делать такой восхитительный, умопомрачительный, крышесносный минет. Смоченный слюной палец Сана проникает внутрь, и Сонхва бьет ладонью по земле, отпускает его волосы и затыкает себе рот. Ему слишком хорошо, и то, что делает Сан, — нечеловечески прекрасно. Сан отпускает член, вынимает палец и склоняется над его лицом. Сонхва не был в такой растерянности, даже когда акции его компании резко и без видимых причин упали в цене. — Скажи триста, — глаза Сана блестят, он облизывает губы, что упорно растягиваются в улыбке. — Триста. — Хочешь трахнуть тракториста? Сонхва громко и заливисто смеется, Сан роняет голову ему на грудь и тоже хохочет. Сонхва вплетает пальцы в его волосы, смех постепенно сходит на нет, губы Сана касаются ключицы, шеи за ухом, горячее дыхание жжет кожу. — Хочу, — Сонхва закрывает глаза. Ему уже плевать кто кого, только бы этот момент продолжался. Только бы этот момент повторился. Сан встает на четвереньки, выставляя свою пятую точку на обозрение как картину в галерее, и Сонхва хочет запечатлеть этот момент, чтобы потом всему Сеулу проорать, что он «трахал эту божественную задницу». Глупое желание, но если бы Сонхва посещал свингер-пати, то только с той целью, чтобы без смущения хвалиться сокровищем, что ему досталось. — Если хорошо меня трахнешь, — Сан оборачивается к нему через плечо, — позволю кончить внутрь. — Для начала я тебя вылижу, — Сонхва говорит не задумываясь, но это действительно то, чего он хочет — доставить Сану такое удовольствие, какого у него еще не было. — Знаешь, лучше тебе начать поскорее, — Сан поднимается и прижимается спиной к его груди, Сонхва целует его плечи и шею, потому что губы Сан упорно отводит, — пока Юнхо не слишком пьян, — Сан берет его член и приставляет к своей заднице, Сонхва толкается между ягодиц, и как же ему чертовски сильно хочется наконец оказаться внутри, — потому что если он не услышит подтверждение, то не поверит. — Я надеюсь, он не захочет прийти и посмотреть. — У него там и без нас достаточно развлечений, — Сан снова опускается на руки, и Сонхва раздвигает его ягодицы, плюет и пальцем размазывает слюну. — Ты обещал вылизать. — Для начала пообещай мне, — Сонхва целует его в спину и обхватывает рукой член, — что доставишь мне удовольствие испытать этого монстра в деле. — Я же сказал: вытрахаю так, что забудешь свое имя. — Договорились, — Сонхва снова целует его спину, поясницу, ягодицу, кусает, слышит, как Сан шипит сквозь зубы, и проводит языком по щели. Сан стонет и буквально падает на локти. Так вот что ему на самом деле нравится. Если Сонхва и пьян, то от возбуждения, от того, как Сан толкается навстречу, как просит еще, как не может терпеть и начинает дрочить свой член. Сонхва вводит палец и облизывает его яички, и Сан роняет голову на руку. — Сколько тебе заплатить, чтобы ты меня уже трахнул? Сонхва выпрямляется, за бедра притягивает Сана ближе, трется членом между ягодиц. — Думаю, ужина в одном тихом приличном ресторане будет достаточно. Сан выдает сдавленное «угу» и пытается насадиться. — Скажи, если будет больно, — Сонхва раздвигает ягодицы, наклоняется, чтобы сплюнуть вязкую слюну, и вмазывает ее языком внутрь. — Блять. Не учи. Сонхва усмехается, приставляет член и осторожно надавливает. Едва головка оказывается внутри, как он чувствует, что Сан расслаблен и даже без нормальной смазки легко принимает его. — Ты случайно не трахаешь себя после работы? — Сонхва входит до основания и замирает. — Так заметно? Сонхва прикусывает язык. Если Сан планировал встретиться с кем-то другим, его это не должно касаться. Не должно, но любопытство оказывается сильнее. — Ждал кого-то? Сонхва заносит руку, думая, как бы посильнее шлепнуть… — Нет, просто захотел расслабиться в душе после работы. … но такой ответ устраивает его куда больше, поэтому он просто гладит такую нежную кожу на такой упругой заднице, мышцы которой так приятно сжимаются вокруг его члена. — Если Юнхо встретит нас аплодисментами, — Сонхва наклоняется и целует Сана между лопаток, — то после ресторана я сделаю тебе лучший в жизни расслабляющий массаж. — Тогда заканчивай болтать и займись уже делом. Сонхва уверен, что их стоны слышит вся небольшая деревня. Сан просит еще и сильнее, Сонхва вбивается со всей дури, впивается пальцами под тазовую кость, царапает спину — ему тоже мало. Сонхва уверен, у них обоих останутся синяки, Сонхва уверен, они оба сорвут голос, Сонхва уверен, что они это повторят. — Стой, — Сан падает на землю и переворачивается на спину. — Хочу тебя видеть. Сонхва хочет кричать от того, как ему нравится эта идея. Сан обхватывает его ногами, когда Сонхва снова оказывается в нем, жмурится, дергает собственный член, и Сонхва чувствует, как напрягается его тело, как пульсирует внутри. Сан кончает себе на грудь, несколько капель падают ему на подбородок, и Сонхва их слизывает. Сан сжимает его во всех смыслах, Сонхва кажется, что он сейчас задохнется, но он встречает самый яркий оргазм в своей жизни. Сонхва сваливается с Сана и кладет голову ему на руку. Холодная земля приятно остужает кожу, и как-то плевать на колючую траву. — А у тебя в квартире есть звукоизоляция? — Сан поворачивает к нему голову. — Думаешь нужна? — Зависит от того, насколько ты заботишься о соседях. — Я подумываю о том, чтобы купить домик где-нибудь в глуши. — Есть у меня один на примете, — Сан прищуривается, улыбается, и Сонхва кладет ладонь ему на щеку. — Правда хозяин там берет плату натурой. — Думаешь, моя натура ему понравится? — Сонхва закидывает ногу ему на живот, и Сан гладит его по бедру. — Он уже в восторге.