0
11 ноября 2023 г. в 00:06
— Ты только посмотри на это! Как бессовестно они отобрали наше поручение! Куда смотрела Кэтрин?! — Паймон не умолкала уже минут десять, беспорядочно летая из стороны в сторону.
Люмин, сидящая на лавочке в тени развесистой кроны дерева, лениво обмахивалась рукой от жары знойного летнего дня. Даже близость к морю и редкий прохладный бриз не могли избавить её от липкого ощущения пота на спине. Сегодняшний день определённо не задался с самого начала: она с грохотом свалилась с кровати, когда Паймон случайно пнула её во сне. Дальнейшая череда неудач в виде подгоревшего завтрака и проваленного поручения разуверили Путешественницу в том, что ей в принципе стоит куда-либо перемещаться, если она, конечно, не хочет снискать ещё одну катастрофу на свою и без того озабоченную голову.
— Паймон, сядь, — вздохнула Люмин. — И без тебя голова кругом.
— Паймон не понимает, как ты можешь оставаться такой спокойной. Эти хулиганы испортили нам всю малину, а ты… ты… ты сидишь на этой лавочке и ничего не делаешь!
— Откуда у тебя столько энергии в такой жаркий день? Не поделишься секретом?
— Должно быть, это особенное качество Паймон! — возгордилась она, задрав нос выше высоты собственного полёта.
— Если у тебя столько энергии, можешь сделать веер из листьев и пообмахивать меня.
— Хей!! Паймон не нанималась к тебе в личную прислугу.
— Ладно, ладно, не надо так злиться. — Люмин встала с лавочки, устало потянувшись.
— Паймон это так не оставит. Мы должны проследить за этими нахалами! Справедливость должна восторжествовать!
За время пребывания в Фонтейне значение слова «справедливость» не раз оказывалось размытым для Люмин. А потому всякий раз, когда ей приходилось слышать его, она не могла не изогнуть свои губы в мимолётной грустной улыбке. В конце концов первый человек, чей образ приходил ей на ум во время звучания этого слова, был никто иной, как Фурина.
— Тогда давай ты и восстановишь справедливость, пока я пойду отосплюсь, — Путешественница наигранно зевнула. Меньше всего ей сейчас хотелось рыскать по городу в поисках трёх несчастных хулиганов.
— Ладно, — буркнула Паймон, оскорблённая отсутствием энтузиазма. — Ещё скажешь Паймон спасибо за все старания!
— Не сомневаюсь. Сегодня, наверное, просто не мой день.
Несмотря на то, что большинство времени в течение дня они проводили вместе, иногда им всё же приходилось разделяться. Как бы дружелюбно не вела себя Паймон, иногда Люмин нужна была передышка — немного времени для себя, чтобы упорядочить свои мысли и побыть в тишине.
Относительно безлюдные улицы Фонтейна в самый разгар полудня, когда солнце жарило столь нещадно, что пар поднимался над мощёнными дорожками, как нельзя лучше подходили для уединения, которого желала Путешественница. Чем меньше людей на пути, тем ниже шансы того, что на неё внезапно выпрыгнет очередной прохожий, возжелавший узнать все подробности в деле о серийных исчезновениях.
Свернув на случайную улицу и оказавшись вдалеке от помпезности главной аллеи, Люмин услышала крики, доносящиеся из-за дома неподалёку. Вдруг послышался звук битого стекла и высокий женский вскрик, который окончательно насторожил её, заставив быстрые ноги устремиться по направлению к шуму.
— Что здесь происходит? — Люмин выскочила из-за угла, уже готовясь обнажить свой меч, как вдруг застыла на месте.
Пятеро обычных горожан обступили кругом одну сидящую на полу девушку, экстравагантность наряда которой показалась Путешественнице странно знакомой. Подойдя ближе и заставив жителей разойтись в разные стороны под её угрожающим взглядом, Люмин убедилась в том, что её самые страшные догадки подтвердились: на земле сидела никто иная, как бывшая Гидро-Архонт, Фосалор.
— Всё не так, как выглядит, — пропищал один из обидчиков.
— Нет, всё абсолютно так! — вдруг подключился другой. — Никто из нас не забудет того, что произошло в Пуассоне, и она должна за это заплатить!
Люмин опустилась рядом с Фуриной, взгляд которой был устремлён в пол. Она беспомощно открывала и закрывала рот, не в силах произнести ни слова. Её плечи дрожали, а колено было оцарапано до крови, сочащейся по её ноге тонкой струёй.
— Если я узнаю о том, что кто-либо из вас надругался над Фуриной, вам не поздоровится. В крепости Меропид полно свободных коек.
Лишь когда шаги обидчиков растворились в тишине, Люмин осмелилась коснуться рукой плеча Фурины:
— Они ушли.
— Что?..
— Теперь всё в порядке, — проговорила Путешественница, протягивая руку.
Фурина подняла голову, и наконец-то в её глазах вновь загорелся огонёк жизни, сменивший опустошающий страх. Она прокашлялась, растянув на губах ухмылку, то и дело дающую трещину:
— Хах, не было никакой нужды вмешиваться! Это были всего лишь… разочарованные фанаты, разъярённые тем, что я ушла со сцены.
Люмин нахмурилась, не впечатлённая игрой. Она вновь опустилась подле девушки и без лишних слов подхватила ту на руки.
— Что ты себе позволяешь? Немедленно поставь меня на пол! — воспротивилась Фурина, в знак протеста застучав кулаками по груди Люмин.
— Ты ведь от страха даже не можешь подняться сама.
— Да что ты такое говоришь?! Какая глупая и оскорбительная ложь. Даже если я больше не Бог, это не даёт тебе права… — Голос дрогнул, и Люмин ощутила, как ладони сжимают ткань её одеяния.
Фурина склонила голову, уткнувшись в плечо. Её плечи вздрогнули вновь, и Путешественница ощутила, как мокрые капли пали на её открытую кожу. Прижав девушку к себе, она не решилась выйти на главную улицу. Взглядов отыскав в пустом переулке одинокую скамью, она опустилась на неё. В тени, в далеке от любопытных глаз, она молчаливо ждала, пока Фурина наконец придёт в себя и справится с шоком. Её коленка слегка припухла, однако, к счастью, в походной сумке Люмин всегда был антисептик и бандаж, которые она тотчас применила по назначению. Осторожно обработав ранку и перевязав её, она аккуратно коснулась плеча Фурины, осознав, что та больше не всхлипывает:
— Что произошло?
— Они… они попросили меня стать консультантом для их труппы, но это была ложь, — прошептала Фурина, вновь содрогнувшись. — Они заманили меня сюда, а потом… начали оскоблять и…
Закончить ей не дали слёзы, вновь навернувшиеся на крупные голубые глазах.
— У тебя же есть Глаз Бога. Почему ты им не воспользовалась?
— Разве же я могу поднять руку на этих людей? Они… имеют полное право злиться на меня за то, что я сотворила.
— Они не знают, скольким ты пожертвовала, чтобы иметь право наслаждаться своим блаженным незнанием.
— Даже если это так, я всё равно более чем заслуживаю такого отношения, так что не стоит беспокоиться, — Фурина глубоко вздохнула, видимо, наконец взяв себя в руки, и спрыгнула с колен Путешественницы. — Какая досада, что тебе довелось застать меня в столь нелицеприятном виде. Надеюсь, ты не станешь особо распространяться об этом.
Она сложила руки за спиной, грустно улыбнувшись. Люмин вновь нахмурилась: Рядом с Фуриной внутри неё бушевало столько эмоций, что её речевой аппарат был не в состоянии связать их в цельную канву огранённых мыслей. Фурине идеально подходил гидро-элемент, ибо каждый раз она ускользала от Путешественницы, как вода утекает сквозь пальцы того, кто держит её в ладонях слишком долго.
— За сим откланяюсь, — помпезно огласила девушка, для пущей драмы приподняв свою шляпку.
Каждый раз, когда они расставались, Фурина уходила с фальшивой маской на лице, заставляя Люмин ощущать странную горечь. Будь это мимолётная встреча на улицах Фонтейна во время её очередного задания от гильдии или случайное столкновение в отеле Дебор перед стеллажом с изысканными дессертами — каждый раз Путешественница могла лишь молча наблюдать за непревзойдённой игрой искусной актрисы. Даже после того, как она отринула божественность, призрак персонажа, которого она играла пять сотен лет, преследовал её везде, куда бы она не шла.
— Не хочешь выпить чашечку чая со мной? — проговорила Люмин, подорвавшись с лавочки.
— Тебя, верно, не учили должному этикету, раз ты приглашаешь леди на чай в столь грубой форме.
— Тогда… может, ты научишь меня?
Брови Фурины поползли вверх от удивления, которое затем сменилось раздражением:
— С меня довольно твоих подшучиваний. Тудулу-у.
— Подожди! — Страх того, что Фурина сейчас вновь уйдёт заставил Путешественницу резко схватить её за запястье. — Я на самом деле имею это в виду.
Фурина недоверчиво покосилась, очевидно обдумывая сказанное.
— Что ж, если ты настаиваешь. В конце концов, было бы весьма великодушно с моей стороны составить тебе компанию.
Люмин не заметила, как уголки её губ приподнялись сами собой.
— В отеле Дебор как раз появились новые пирожные. Горю любопытством, придутся ли они по вкусу такому ценителю как ты, Фурина.
— Какая безвкусная лесть, — она тихо засмеялась, и её скромный, тихий смех напомнил Люмин звук колокольчиков.
Переговариваясь и наслаждаясь чаем и сладостями в уютной атмосфере отеля, Люмин потеряла счёт минутам и часам. Время в разговоре с Фуриной пролетало незаметно: обывая эти земли вот уже более пяти ста лет и имея доступ ко всем знаниям, хранящимся в библиотеках Фонтейна, она была прекрасным собеседником, начитанным знатоком, запечатлевшим историю становления региона после Бедствия своими собственными глазами, и немыслимым романтиком, влюблённым в драматические оперы.
Фурина обладала достаточной харизмой, чтобы приковать к себе всё внимание публики до последней капли. Не столько смысл слов пленил Люмин в тот вечер, а то, как ярко горели её глаза, когда девушка говорила о тех вещах, что ей нравились — настолько, что любой бы отказался верить в то, что буквально пару часов назад её глаза могли содержать в себе пустоту страха.
Однако насколько бы очаровательным не был её сценический образ, насколько реальным не казалось звучание патетических фраз, Люмин всё равно не могла до конца поверить в спектакль, разворачивающийся перед её глазами. За прекрасным, разукрашенным фасадом скрывалась истина. Торжественный замок дрожал, словно бы собираясь в любой момент развалиться на части: мимолётный опасающийся взгляд, нервный смешок или едва заметный трепет изящных длинных пальцев. И, к сожалению, настоящая Фурина была в этом замке.
— Новые десерты действительно заслуживают похвалы, — проговорила названная Гидро-Архонт, когда двери отеля Дебор сомкнулись за её спиной.
К тому времени, как их неожиданное чаепитие закончилось, чистое голубое небо окрасилось в сумеречные тона. Уличные фонари понемногу загорались, освещая улицы города, которые вновь наполнились прохожими, стоило невыносимой духоте и жаре смениться вечерней прохладой.
Идя рядом с Фуриной, Люмин внимательно наблюдала за её едва уловимыми эмоциями. Иногда ей казалось, что девушка вот-вот отступится от своей гордости и схватится за её рукав под презрительные взгляды некоторых горожан, однако Фурина не давала фальшивой маске дружелюбия соскользнуть со своего лица.
— Может, возьмёмся за руки? — смущённо проговорила Путешественница, нарочно глядя в толпу, чтобы не видеть того, как именно изменилось выражение лица её спутницы.
— Я, конечно, всё понимаю: я одна из самых известных и почтенных знаменитостей Фонтейна. Хотя твои заслуги тоже заслуживают должного признания, тебе не кажется слишком нахальным…
Полностью сфокусировавшись на Люмин, Фурина не заметила направляющегося в её сторону мужчины, который грубо задел её плечо, толкнув девушку в сторону. Люмин тотчас подхватила её за плечи, не позволяя Фурине потерять равновесие.
— Не ушиблась? — спросила она, с неприязнью глядя вслед неприятелю.
— Нет-нет, всё в порядке, — выдавив из себя улыбку, Фурина покачала головой. — Кхм, всё в полном порядке!
Она оттолкнула Путешественницу, поправив свою одежду самостоятельно. Люмин молча направилась следом за девушкой, плечи которой были слишком поникшими, чтобы верить её словам.
Проводив Фурину до её теперешнего обиталища, Люмин грустно наблюдала, как девушка вытаскивает ключи и открывает дверь. На её улице фонари ещё не зажглись. Только в центральном районе свет загорался с наступлением сумерек, в то время как менее благополучным приходилось ждать ещё несколько часов, прежде чем энергия Индемнитиума будет подана, чтобы разогнать нависший мрак.
— Спасибо, что провела, — сказала Фурина, оглянувшись напоследок. — Хотя в этом, конечно же, не было никакой нужды.
— Не возражаешь, если я зайду ненадолго?
Люмин сама себе поражалась сегодня: Раньше ей не удавалось и лишнего слова сказать в её присутствии, а сегодня её храбрость прямо превосходит всякие пределы. Ожидая очередную язвительную реплику в ответ, она оказалась удивлена, когда Фурина лишь молчаливо кивнула, приоткрывая дверь шире.
— Заходи.
В её жилище было… весьма неуютно. В тех нескольких комнатах, которые находились в доме, практически ничего не стояло. Пустые белые стены, кровать, пара столов и книжный шкаф. Даже небольшая кухня казалась особенно пустынной. Из посуды — одна тарелка, ложка, вилка, нож и чашка. Фурина зажгла лампы, пока Путешественница переминалась с ноги на ногу, не зная, куда именно себя приткнуть — в полупустом жилище было слишком много места.
— Вот так живут те, кто внезапно перестали быть Богами, — ухмыльнулась Фурина, взгромоздившись на стул. Последовав её примеру, Люмин присела рядом, всё ещё переживая неожиданно глубокий шок.
Конечно, было и так понятно, что Фурина больше не живёт в хоромах под стать Архонту, однако, когда она увидела воочию столь резкий контраст, она всё ещё не могла не поразиться. Это было несправедливо. Слишком несправедливо.
— Тебе правда не стоило так напрягаться, чтобы сопроводить меня домой, — проговорила Фурина, наконец позволив себе немного расслабиться и снять привычную маску со своего лица.
— Ты поняла?
— Только бы слепой не понял. Ты всю дорогу была такой настороженной, будто бы в любую секунду готовилась к прыжку.
— Прости.
— Мне не нужны твои извинения, — она пожала плечами, снимая с головы свою шляпку. Её длинные нежно-голубые волосы под стать морской волне всегда завораживали Люмин. — Как и твоя защита, в принципе. Знаешь ли, я как-то выживала до этой встречи, так что и после неё… уж как-нибудь да справлюсь.
Сердце Люмин сжалось: Фурина сидела перед ней совсем одна, неровный свет лампы падал на её хрупкое тело, разодетое в наряд, кажущийся только при свете дня экстравагантным — сейчас он выглядел скорее траурным. Сейчас перед ней сидела настоящая Фурина, и Люмин понимала, что, если потянет к ней руку, наконец-то окажется позади тщательно выстроенного фасада — доберётся до сердца той, что лишилась своей божественности.
Та, кто должна была быть воплощением справедливости, оказалось той, с кем судьба обошлась самым несправедливым образом. Ради предотвращения пророчества и спасения Фонтейна, Фурина страдала долгие годы и даже после того, как долгожданный суд начался — суд, который должен был избавить её от бремени и долгих страданий, — её божественная часть, Фосалор, решила всё единолично, пожертвовав собой и навсегда оставив человеческую себя во тьме неведения. Беспомощную и беззащитную.
Якобы свободную. Но о какой свободе вообще может идти речь, когда на плечи Фурины возложили ответственность за все трагедии, выпавшие на долю Фонтейна и его обитателей? Она никогда не могла ничего с этим сделать. Единственное, что было ей под силу, — играть отведённую ей роль. И она полностью выполнила свою обязанность. И об этом не напишут в газетах, не расскажут на улицах — правда умрёт вместе с ней, а притчей во языцех станет беспомощный Бог.
И это было несправедливо.
— Не стоит сидеть с таким мрачным лицом, — Люмин ощутила, как её плеча коснулась чужая рука. Прикосновение было слишком холодным, чтобы посчитать его приятным, однако ей всё равно не хотелось, чтобы оно заканчивалось. — Каждый играет с теми картами, что у него есть.
— Хотя я признаю твою правоту, я…
— Ш-ш-ш, — Фурина поднесла свой указательный палец к её губам. — Не стоит делать вещи сложнее, чем они уже есть.
Лишь сейчас Люмин наконец заметила, что глаза девушки выглядят слишком блестящими. Она сжала кулаки, ещё пуще коря себя за полную бестактность.
— Знаешь, мне на пути повстречалось множество Богов. Каждый из доселе встреченных мною испытал невосполнимую потерю.
— Я не Бог.
— И именно поэтому я на самом деле восхищаюсь, что, будучи обычным человеком, ты смогла справиться с потерей, сравнимой с божественной.
Люмин не могла рассказать ей. Да и, наверное, не имела права, раз Фосалор решила оставить свою смертную часть в тени. Но она определённо имела право на то, чтобы рассказать ей о том, что думала.
— Спасибо, — сипло проговорила Фурина, едва заметно улыбнувшись. Между ними повисла тишина, однако в этот раз она не была некомфортной. — Однако уже довольно поздно. Мне очень жаль, но я должна попросить тебя уйти. У меня назначена встреча на утро, а поэтому мне надо подготовиться.
Люмин кивнула, поднимаясь со стула. Они в молчании прошли к двери. Напоследок она оглядела пустую комнату взглядом. От их разговора пустота, конечно же, никуда не исчезла.
— Прощай, Люмин. Надеюсь, в конце пути ты найдёшь то, что ищешь, — проговорила Фурина, помахав рукой.
— Спасибо. Надеюсь, ты тоже найдёшь то, что ищешь, Фурина.
— Я теперь совершенно свободна, поэтому я не ищу ничего, — деланно рассмеялась она. — За сим adieu.
Дверь тихо захлопнулась, скрыв за собой пустоту дома и пустоту девушки. Люмин втянула носом, а затем развернулась.
— О, они уже зажгли фонари.
С уличной прохладой к ней пришло облегчение. Оказавшись в тишине, изредка прерываемой отдалёнными голосами местных, Люмин тоже внезапно ощутила себя свободной. Слишком свободной. Она сохранит в своём сердце их встречу. Оставалось надеяться, что Фурина сделает то же и, возможно, пустота в её сердце станет чуть меньше.