Всë же нет, я придумаю что-нибудь другое

Под звук трескающегося слабого огня и собственные уставшие вздохи Уилсон замечает, как медленно Вэс ложиться на спальный мешок и уходит в мир снов. Дрëма всяко лучше, чем их нынешнее окружение, поэтому учёный его не судит, но и не позволяет себе даже на секунду прикрыть глаза. Он охраняет его сон. Когда-то, когда они только встретились посреди берёз, озлобленные и слегка одичалые, им казалось, что это тоже сон. Не бывает чудес, а тут вот: живой, самый что ни на есть существующий человек прямо перед тобой. У Уилсона тогда ещё всё в порядке было с головой: он сразу бросил своë копьё, в то время как Вэсу и ради приличия нечего было взять в руки для самообороны. Боже, как же мужчина хотел поговорить хоть с кем-то, даже этот размалеванный мальчишка годился в собеседники, как ему казалось. Казалось зря: мим не может говорить, но когда Уилсон это осознал ему было как-то и наплевать, на душе легче, когда знаешь, что хотя бы не одного тебя надурили и отправили в это захолустье, без окон, но с дверью… Однако, с Вэсом он разговаривает. Много. Часто. Учёный никогда бы и не подумал, что разговоры, кроме как о науке и работе ему могут быть интересны, но молчание мима довольно информативно. Позже, когда они уже стали сотрудничать, появилась их маленькая игра, которая со стороны может выглядеть смехотворно — игра как в города, но вместо названий — история. История чего угодно, когда не воют гончие во многих местах так тихо, что даже самые технарные умы становятся поэтами. Обычно начинает Уилсон, его история всегда с чёткой структурой, от завязки до эпилога, хоть сейчас пиши да издай в печать, дабы продавать королю Свиней за пару злотых. Вэс берёт эту историю и показывает её так, будто бы её импровизируют на сцене маленькие дети. Что угодно это может быть, как бред, так и недопонятый шедевр искусства. Так как мим не говорит, а показывает своё виденье, быть может, мужчина не совсем правильно понимает, что ему передают, но он очень надеятся что он уже научился понимать все жесты. Возможно, стоит переспрашивать непонятные сюжетные повороты, но они идут только вперёд, не останавливаясь на пройденном. Не только в своих историях, но и в этом мире. До встречи с Вэсом учёный уже хотел опускать руки: он был здесь уже пару сезонов, но так и не сделал и шагу к освобождению. Сейчас он себе такого не позволяет, если не он, то пусть парнишка выберется — тот же моложе. У них есть здание. Не дом, дома в этом мире нет, но в целом хорошее здание, которое они построили на юге от самого большого из изведанных лиственных лесов. Бросили его они или нет, загадка, но сейчас они оттуда ушли, чтобы искать выход дальше. Уилсон забылся в раздумьях и не уследил за временем, поэтому оба остались без палатки. В их дуо за такие ответственные вещи отвечает только он, иногда учёный даже задумывается, как мим вообще выживал до их встречи. Он же просто кости и хрящи. Они быстро соорудили костёр и расстроили палатки. Вэс обещал не спать, но здесь тяжело сдержаться. Так и сидит Уилсон один, изредка подкидывая шишки в огонь и томно вздыхая. Этот грустный спящий мальчик не должен быть здесь. Свои грехи учёный знает, но всё равно держится за них как за последний билет домой, потому что кроме проблемы он уже плохо помнит, кем он был до попадания в этот мир. А этот мальчик не такой. Чтобы он не делал, это явно какая-то ошибка. Иногда Уилсону хочется открыть глаза и увидеть, что Вэс — его больная наголову фантазия, и на самом деле его не существует. От чистого сердца этого желает. Любовь, это когда ты готов отпустить, лишь бы всё у него было хорошо. Видимо, Уилсон — ненавистник, раз Вэс действительно существует и не ещё не спасся от сюда. Но он что-нибудь придумает. Сможет. Ближе к рассвету мужчина отправился на окраину мира, остановился совсем рядом с обрывом. Сколько бы времени не прошло, он так и не смог понять секрет этих волн. Они даже уже не пугают, ибо слишком похожи на сюрреалистические рисунки ребёнка, но явно имеют в себе какой-то подвох. Звук от огня уже бьёт по ушам, стоять возле шума воды оказалось приятнее: — Вот ж дьявол… — сказал Уилсон с хрипом в голосе. Он услышал тихий приближающийся хруст веток и опавших листьев, но не обернулся. Так очевидно, кто же это. Вэс выглядел, будто бы его заставили встать и прийти сюда, хотя, очевидно, он сквозь сон почувствовал, что Уилсона нет рядом и начал его искать. Мим встал возле него и медленно перевёл взгляд на воду. Где-то там, в парах десятков милях от них, уже бегают гончие, которые придут к ним вечером. Они наступят… быстро. По-хорошему, стоило бы начать заниматься делами, подготовиться к нападению, но минутка спокойствия нужна даже в сказке со страшным концом от Максвелла. Уилсон аккуратно взял Вэса за руку, ничего не сказав и прикрыл глаза. После глубокого вдоха и выдоха он уже собрался оттолкнуться и закончить из мучения, сдавшись похитителю с потрохами, но резко передумал. Чуть не поскользнувшись с края обрыва, мужчина оттолкнул мима назад на спину и они упали на колючую траву. Закрыв рукой глаза от убийственного солнца, Уилсон сказал: — Всё же нет, я придумаю что-нибудь другое. Вэс ничего не ответил.