***
Дома я села за написание конспектов. Практика практикой, а зачёт в конце семестра никто не отменил. Термины, схемы, таблицы… Голова кипит. Раздался звук ключа и стук входной двери. Это мой молодой человек вернулся с работы. Я старалась не отвлекаться и писала, писала, писала, писала… Писала пока за спиной не раздался такой знакомый и приятный голос: — Привет. Всё учишься? — а затем поцелуй в макушку Я согласно угукнула. — Не устала? — Немного. Он подошёл ко мне, обнимая сзади и кладя подбородок на мою макушку. — Я думал мы проведём сегодняшний вечер вместе. — Я тоже так думала. Не знала, что ты скоро придёшь. Ты же обычно уходишь рано, возвращаешься поздно. — У меня сейчас много дел. Как только разгребу их, то и приходить раньше стану. — Жду не дождусь. Опять поцелуй в макушку. — Пойдём ужинать. Расскажешь как практика прошла?***
Снова учебный день. Снова практика. Снова Иван Францевич. Я вошла в его кабинет и кинула сумку на край дивана, ожидая его поручений. — Так, сегодня много работы, — говорил шеф, складывая какие-то бумаги в папку — поэтому с тебя, Сорковская, будет особый спрос. Он положил папку с бумагами на край стола и принялся рыться в ящиках, содержимое которых я не видела. — Кстати, — поднял глаза на меня — мне тут мышка-норушка нашептала на ушко, что твой молодой человек стал всё реже и реже появляться дома. Тебя это волнует? — Иван Францевич, а какое вам дело до моей личной жизни? — Да мне нет никакого дела. Но проблема в том, что твой молодой человек, который, к слову, не такой уж и молодой, просил передать тебе две вещи — он достал из ящика стола шоколадку с карамелью. Мою любимую. — Это первая. — А вторая? — Вторая… — пробормотал он — присядьте. Я подошла к дивану, но сесть не успела. — Не сюда. — строго произнёс руководитель и похлопал ладонью по краю стола — вот. Я подошла к столу и опять не успела сесть, потому что шеф подошёл ко мне сзади и руками собрал волосы в хвост. — Вы не знали, что по уставу положено заплетать волосы? — сказал он, надавливая на голову, тем самым заставляя улечься грудью на стол — И юбка ваша, Сорковская, слишком короткая, не находите? — после этих слов я почувствовала прикосновение к голой коже ягодиц. — Нет, не нахожу, Иван Францевич — выдавила я, сдерживая стоны от его прикосновений к промежности через трусы. — Да? Очень жаль — сказал он — тогда мне придётся провести воспитательные меры. Сама понимаешь, в полиции все строго. — Понимаю, но может как-нибудь…договоримся? — Договоримся…– прошептал он — может и договоримся. Расскажи-ка мне о категориях преступлений. — В зависимости от характера и степени общественной опасности деяния… — дыхание перехватывает от того что он отодвинул мои трусики в сторону. — Продожай-продолжай — непринуждённо говорит он. Выдыхаю. — В зависимости от характера и степени общественной опасности деяния, подразделяются на преступления небольшой тяжести, преступления средней тяжести, тяжкие преступления и особо тяжкие преступления…– говорю медленно, постанывая от того, что чувствую внутри себя два его пальца. — Хорошо. Дальше. — указывает он и проталкивает пальцы глубже, отчего я начинаю скулить — Будь тише. У нас вообще-то здесь публичное место. Сглатываю. — Преступлениями небольшой тяжести признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает… — замолкаю на секунду, слыша шорох его одежды — трех лет лишения свободы. Он одобрительно угукнул. — Молодец. — берёт мои руки и прижимает к пояснице, крепко держа за запястья — Продожай. — Преступлениями средней тяжести признаются умышленные деяния, за совершение которых… — не могу говорить дальше. Иван стал тереться членом о мою промежность. — Ну, что дальше? — За совершение которых максимальное наказание не превышает пяти лет лишения свободы. Вскрикиваю оттого что он вошёл в меня и стал неторопливо двигаться, выбивая из меня стоны. — А дальше расскажешь? — спросил он, начиная двигаться быстрее — Тяжкими преступлениями — говорю сквозь стоны и скулёж — признаются умышленные деяния… — он уже активно трахал меня. Мысль потерялась, остались лишь громкие стоны. Его ладонь накрыла мой рот. — Я же сказал, не кричи — сказал Иван и, как на зло, ещё ускорился. Стонать от его быстрых толчков мне мешала его большая и грубая ладонь. Он двигался быстро, одной рукой закрывая мне рот, а другой крепко прижимая мои запястья к пояснице. Слышатся звуки шлепков, когда его бедра ударяются об мои. Я почувствовала, как он наполняет меня, а сперма течёт по бедрам. Не по наслышке знаю, что у Ивана хватает сил продолжать трахать меня, даже после того как он кончил. Пульс учащается, когда я чувствую приближение оргазма. Он отпускает мои руки и ныряет ими под рубашку, играя с сосками сквозь лиф. Слышу, как мужчина нежно зовет меня по имени. После он отстраняется, выскальзывая из меня. Убирает руку со рта и нежно гладит по спине. — Я надеюсь, твои однокурсники не знают, к кому именно ты пришла на практику. Если наши отношения вскроются, тебя отчислят, а меня уволят. — Не бойся. Никто не знает. Иван улыбнулся и поцеловал меня в затылок.