***
Вернувшись к креслу, запрятанному в боковой ложе на третьем этаже, эльф облегченно выдохнул. Проскальзывая на место, он ненароком задел свою спутницу, подпрыгнувшую на месте от неожиданности. — Сулкавель! Где ты пропадал? — рыжие волосы молодой следопытки рассыпались по плечам. — Отходил поссать, юная Кианналейт. Старики всех рас грешат слабым пузырем. — Друид с ухмылкой похлопал себя по бедрам, из-за чего хищное лицо молодой воительницы непроизвольно скривилось. — Что я пропустил? — Ничего необычного, — эльфийка бесцеремонно забросила ноги, обутые в потрепанные сапоги, на обитое бархатом кресло в переднем ряду. — Оберон, как всегда, вылизывает задницы. Обещал, что покончит с бандами лон-квеллир до конца зимы в обмен на пару прогалин и сгоревший лес на краю Плоскогорья. — Выглядит он довольно уверенным в себе, — друид задумчиво погладил изукрашенный посох, прислоненный к резной каменной колонне, уходящей к потолку. Заковыристые символы, которыми украсил артефакт неизвестный мастер многие сотни лет назад, переливались цветами закатного солнца. Маленькая трещинка, прочертившая посох наискосок, источала слабое сияние. Друид недовольно затер трещину, бросив быстрый взгляд на эльфийку. Адрие Кианналейт, развалившись на кресле, стоившем больше, чем вся экипировка следопыта, усердно дула щёки. Её изящные брови поднимались и опускались в такт речи эльфийского патриарха, в то время как пальцы выстукивали привязчивый мотивчик по деревянным подлокотникам. — Напомни-ка, а за каким хреном нам вообще нужно его слушать? — вскинулась девушка, умудрившись своим злобным шепотом привлечь внимание пары дворян, сидевших в соседней ложе. — За таким, что он гость королевы, а нам нужна её помощь, — встрял из-за спины следопытки хранивший до того молчание драконид. Его остроконечная шляпа неуклюже качнулась на морде, ткнув острым концом в глаз молодой эльфийке. — То, что сегодня назначен суд — чистой воды совпадение. — Твою мать, Зирк! День куда-нибудь шляпу! — взвилась эльфийка на волшебника, размазывая слезы по щекам. — А то, клянусь всеми богами сразу, засуну ее тебе туда, куда Солнцеликий не заглядывает! — К слову сказать, Адрие, — драконид одернул шляпу, поглубже натянув ее на глаза. — Это твое нытье завело нас во дворец. И удовольствия от этого не больше, чем от общения с моей дорогой Матушкой. Пришли бы сразу на пир, поклонились бы пару раз, получили бы нужные записи и двинули дальше на Север. — Гематазир дело говорит, — подал голос друид, краем уха слушавший перепалку товарищей. — Чем дальше от Оберона — тем лучше. От его духов мне хочется блевать. — Эльф в гневе стукнул по колонне, оставив на ней следы копоти. — Эй, дед, полегче… — осеклась Адрие, уже схватившая было драконида за его длинную морду и заготовившая щелбан. — Не привлекай внимания. Твоя магия и так тут не в почете. А не хватало еще, чтоб Оберон нас почуял. Сулкавель нервно выдохнул и упал обратно в кресло, недовольно оскалившись в ответ на обеспокоенный тон эльфийки. Иволга, сидевшая на плече, неожиданно подпрыгнула ближе к лицу друида и больно клюнула того в длинное ухо. Друид нервно дернулся и прошипел. — Рано…***
Патриарх эльфов Поюжья и Повелитель Ветров Оберон развел руки в стороны, поклонившись залу, в котором в этот вечер сидела вся знать Королевской Унии. Его чуткие уши непроизвольно дергались, выхватывая из разговоров на задних рядах возгласы удивления или невольные вздохи. Огладив свой безупречно лысый череп, эльф выпрямился и, одернув полы своего белоснежного одеяния, поднял правую руку. — Мудрейшие умы Унии, я попрошу еще немного Вашего внимания! Поскольку сегодня речь зашла об инциденте в Глотке Тараска, участие в которым приписывается подчиненным мне лон-квеллир, я вынужден поделиться с присутствующими ещё одной важной новостью. Участие в кровавой битве ренегатов не было случайным. У этих отщепенцев был лидер и я могу назвать его имя, поклявшись в том волей Амманиар! Прямо здесь и сейчас! Зал притих. Сидевшая в центральной ложе королева Унии — юная Аврора — резко обернулась к одной из советниц. Та, сощурив глаза на эльфийского патриарха, медленно кивнула, позволив правительнице качнуть скипетром в знак согласия. — Пусть ваши слова, Патриарх Оберон, судит Солнцеликий. Однако прошу впредь сообщать столь важные сведения не в конце заседания. Лысый эльф склонился в поклоне, прижав руку к груди. — Благодарю вас, Ваше Величество. Однако мне показалось важным прежде всего очистить своё доброе имя, прежде чем переходить к обвинениям. Позвольте же мне вернуться на восемьдесят лет назад, когда милость и доброта королевы Авроры еще не осияла Унию… Надменные дворяне, сидевшие в первых рядах, при словах Оберона недоуменно переглянулись. Умению этих юнцов ориентироваться в придворной политике мог позавидовать самый прожженный интриган. Однако стоило речи зайти о религии или истории королевств, они терялись, подобно малым детям. Парочка наиболее любопытных аристократов принялись расталкивать лордов постарше, задремавших во время заседания. Те, отходя от сна, недовольно заворчали на бесцеремонное пробуждение, однако, почуяв собственную значимость, приосанились, начав поучать молодежь байками из ушедших времен. Патриарх эльфов продолжил. — Когда-то давно в ущельях Плоскогорья проживала община друидов, посвятивших себя служению огню. Они обитали в пещерах возле Глотки Тараска и проводили время, познавая силу павшего Бога, оставившего ожог на землях Поюжья. Они кружились в бесконечных танцах вокруг древних монолитов и творили ворожбу, мощь которой недоступна ныне народам Квинтады. В боковой ложе презрительно фыркнул старый друид. — Это не ожог, — наклонился Сулкавель к своей соседке. — Это дарованное нам Око, сила которого напитала землю на многие мили вокруг. — Ты хочешь сказать, что это из-за Ока на Плоскогорье горы начали извергать огонь? — шепнула ему в ответ Адрие, не сводя глаз с подиума. — Природа происхождения вулканов не связана с магическими ритуалами, — донесся до шушкающихся лон-квеллир голос драконида. — Они образуются из складок земной коры и изливающейся из недр земли магмы. — Заткнись, Зирк! — прорычали, вторя друг другу следопыт и друид. — Я знаю, что такое вулканы, — продолжил отповедь Сулкавель. — Но наши сказания гласят, что прежде Ока, в Поюжье вообще не было гор. Эльф скрипнул зубами, вдавив свои кривые ногти в ладони. Он буравил взглядом лысого эльфа в белоснежных одеяниях, не в силах остановить его речь. Адрие, отстранившись от наставника, аккуратно положила руку на плечо старому друиду. — Не бойся, гваллан. Все что он ни скажет — ложь от начала и до конца. Это же Оберон — он источает яд даже, когда молчит. Сулкавель дернул плечом, сбрасывая руку молодой эльфийки и одними губами произнёс. — Надеюсь.***
Голос Патриарха Ветров окутывал слушателей, подобно туману, погружая их в события почти вековой давности. Вот перед глазами присяжных встали суровые утёсы Плоскогорья, проплыли мимо них темные гроты и пещеры, таящие тайны ушедших тысячелетий. Будто наяву вставали перед ними один за другим друиды Круга Дикого Огня, сходящиеся в ритуальных поединках в языках пламени. — Огонь был для них сутью жизни, — доносился будто сквозь пелену низкий голос Оберона. — Началом и концом. Каждый, посвящавший себя пламени, отказывался от прежней жизни ради бесконечной учебы и служения Огню. Так проходили годы и десятилетия, пока однажды не появился тот, кто не захотел служить. Тот, кто посчитал возможным подчинить пламя и его силу себе. Молодому друиду думалось, что Огонь можно обратить во вне, показав его мощь заблудшим народам. Однако он был отвергнут. Другие друиды не слушали фанатика, запретив тому приближаться к древним монолитам, держащим Око в узде. — Он говорит… о тебе, гваллан? — Адрие, бросила взгляд на друида и отшатнулась, увидев хищный оскал старого эльфа. — Остерегись, Адрие, — почувствовала следопытка на плече тяжелую лапу драконида. — Я слышал эту историю от Сулкавеля и, думается мне, версия Оберона, ему не понравится. — Но ведь он не виновен! Он был оболган! — вскинула руки эльфийка. — Зачем Оберону это и почему сейчас? — Потому что его слова станут правдой, — Зирк качнул головой, заставив сонм маленьких колокольчиков, закрепленных на шляпе, уныло звякнуть. — И ему будет проще подчинить Око себе, если в том возникнет нужда. Старый друид не слышал перепалки спутников, не сводя взора своих оранжевых глаз в Патриарха Ветров. Перед Сулкавелем проносились годы, проведенные им в бегах, а в груди поднимался давно потерянный страх. Страх, заставивший еще молодого друида ползать на пузе среди холмов Поюжья и прятаться в барсучьих норах при малейшем намеке на опасность.***
— Отступник не прислушался к словам своих старейшин. И в ночь после праздника Солнцестояния на круг друидов напали дикари — кровожадные дуйны. Они спустились с гор, ведомые предателем, обошли защитные барьеры и завязали бой внутри священной лощины. Изменник смог воспользоваться суматохой, добраться до вековых камней, стоявших в Оке и начать ритуал. Но боги не оставили преступление без внимания. Ренегат допустил ошибку. Он, преисполненный завистью, не мог стать Хозяином Огня. И монолиты отторгли его. В ту ночь над Плоскогорьем раздался взрыв, от мощи которого на далеком севере закачались деревья. Однако предатель выжил. Гнев богов не коснулся его, дав нам возможность изловить его и судить по старым обычаям. Схваченный на месте преступления, он отпирался, виня во всем непокорных горцев. Суд длился долго, пока, наконец, не был обнаружен еще один свидетель — чудом спасшийся от взрыва в узкой каверне. Он указал на преступника, обличив его грехи. Друида ждала смерть за его злодеяния. Зал завороженно слушал Патриарха Оберона. Даже самые отъявленные хохмачи замолкли, внимая его рассказу. На Квинтаде друиды представлялись чем-то неизмеримо древним и загадочным — хранителями тайн природы, жизни и смерти. То тут, то там, в разных уголках полуострова, селились они в своих уединенных общинах. Возводили священные круги, ставили монолиты, выращивали деревья. Круг Дикого Огня в незапамятные времена избрал местом своего обитания именно Плоскогорье. Там под землей текли огненные реки, а горы иногда взрывались потоками лавы. На всей Квинтаде не было больше столь опасных и столь притягательных для магии мест. А потому исчезновение единственного в этих краях Круга нет-нет, а всё же осталось в памяти людей. Матери пересказывали детям страшную сказку о пробудившемся драконе. Волшебники и ученые до хрипоты спорили об извержении газов, вспышках на солнце и вулканической активности. Со временем загадка наскучила людям, бросившим ее, будто надоевшую игрушку. Но вот они снова сидели, раскрыв рты, и внимали судье, вынесшему приговор виновнику изуверства. — Гваллан… — прошептала Адрие. — Это ведь неправда? Скажи мне, просто скажи, что его слова ложь. Пожалуйста… Старый друид, чье сморщенное лицо рассекла напополам кривая улыбка, похлопал эльфийку по колену. Длинные уши ворожея порозовели, а пальцы мелко дрожали. Он мельком взглянул на притихшего волшебника, нахохлившегося в своем кресле и, не говоря ни слова, встал с кресла, стремительно выйдя из ложи в коридор. — Мы недооценили хитрость врага! — продолжал Оберон. — Недооценили его мастерство. Магия предателя оказалась сильнее наших цепей и нашего колдовства. Он бежал из-под стражи в бескрайние холмы Поюжья, затерявшись среди бессчетных ручьев и пролесков. Покидая заточение, он расправился с тем единственным, кто мог подтвердить его вину — со своим собственным братом! Этого друида звали… — Виктоирван Сулкавель, — шептал в полумраке коридора старый друид, скорчившись возле мраморной колонны. Иволга, покинувшая плечо ворожея, судорожно нарезала круги вокруг головы эльфа. — Не дай гневу взять верх. Ты всегда был сильнее. Ты просто был… Замолкни! — друид прикрикнул на иволгу, оглашавшую лестницы своим криком. — Ты просто был никем.***
Королевский дворец шумел подобно гнезду шершней, распространяя вокруг себя щупальцы сплетен и слухов, менявшихся с каждым часом. Заседание суда присяжных оправдало Патриарха Ветров по всем пунктам. Отчеты и донесения городских канцелярий о связях Оберона с ренегатами из «Братства Остролиста» были признаны недостоверными. Сведения о возвращении предателя Виктоирвана Сулкавеля, уничтожившего круг друидов огня, были занесены в протокол. Судебные писцы тщательно записали обстоятельства сражения в Глотке Тараска и разослали краткие выдержки по крупнейшим городам Унии. В обмен на несколько пограничных рощ и богатые дары, Патриарх Оберон пообещал поддерживать королеву Аврору в её начинаниях. Та, в свою очередь, поклялась сделать все возможное, дабы улучшить положение лон-квеллир в человеческих городах Унии. На самом верху широкой лестницы, уходящей в сторону приемного зала, Адрие Кианналейт перехватила старого друида, молча сидевшего на верхней ступеньке. — Гваллан… Прости меня. Я знала, как тяжело тебе было слушать Оберона и всё равно усомнилась в тебе. Эта история пахнет дерьмом. И я не могу осуждать твою злобу. Старый эльф хранил молчание. Его запавшие глаза блуждали по богатому убранству Фехернварнского дворца. Слова молодой следопытки доносились до него будто бы сквозь толщу земли. Правая рука друида задрожала, а на кончике его указательного пальца заплясал огонёк. — Нет, гваллан! — бросилась к друиду эльфийка, ударив старика в плечо. Рука друида дрогнула и маленький язычок пламени растаял, оставив после себя легкий запах гари. Теплая улыбка, знакомая Адрие, озарила лицо Сулкавеля. — У меня никогда не было брата, юная Кианналейт. Да и на Круг напали не дуйны, а людоящеры. Плечи эльфийки облегченно упали. Присев, возле старого наставника, та ткнула его маленьким кулачком под рёбра. — Ждать от Оберона правды — все равно, что рассчитывать на целомудрие шлюхи. Рада, что ты пришёл в себя. — Буду честен, я бы очень хотел спалить весь зал до последнего пажа. Возможно, стоит сделать себе травяной отвар. А то слишком нервный стал в последнее время. Внезапно раздался перезвон колокольчиков, заставив двух лон-квеллир — старого и молодого — повернуть головы. Из гостевой ложи, стряхивая несуществующие пылинки со своей мантии, вышел драконид. — Твои намерения понятны, Сулкавель. Однако пусть ты даже запустишь в патриарха огненным шаром — толку с этого не будет. У королевы Авроры на службе состоят весьма компетентные волшебники. Да и огненный шар ты призвать не способен, — драконид ощерился, обнажив два ряда белоснежных зубов. Друид оцепенел на мгновение, насупив свои кустистые брови. Спустя мгновение из его сухой груди вырвался каркающий смешок, а после по гулким коридорам королевского дворца разнесся дрожащий старческий хохот. — Очень хорошо, Гематазир, еще одно очко тебе. Если мне понадобится такая мощная ворожба — обязательно обращусь к тебе, — друид утер слезу из уголка глаза и глубоко выдохнул. — Постарайся только не поскользнуться на масле, как в прошлый раз, — хлопнул его по плечу драконид. — Я предпочитаю мужчин с чуть большим числом волос на теле, чем у тебя. — Эй, постой Зирк. Затея с маслом была твоей идеей, — друид поднял палец к потолку в поучительном жесте. — Я лишь планировал двинуть тебя посохом по затылку и надругаться над телом! — В следующий раз обязательно подожду, пока ты доковыляешь до меня на своих старческих ножках, — рассмеялся волшебник, спускаясь по лестнице. — Не стоит задерживаться тут. Все перебираются в театр — праздновать окончание суда.***
Королевский театр являл торжество фехернварской школы искусства над всеми прочими. Красный цвет драпировок, полотен и кресел рябил в глазах, а золотые лилии — символ королевского семейства — украшал каждую поверхность, куда только смогли добраться личные портные Авроры. Унийская знать неторопливо занимала свои места, смакуя последние новости. То тут, то там раздавались приглушенные смешки. На сцене сновала прислуга, готовясь к вечернему представлению. — Красный цвет мне по нраву, — воскликнул драконид, плюхаясь в одно из кресел в заднем ряду. — И отсутствие чужих ушей тоже, — добавила Адрие, опускаясь по соседству с волшебником. В мгновение ока ее сапоги снова оказались на спинке впереди стоящего кресла, демонстрируя презрение эльфийки к богатой парче и трудам десятка мастеров. — Падай сюда, старче! И погляди-ка в программку, — протянула она старику цветную брошюру. — Я думал, нам покажут театральную постановку и ничего более. А нам приготовили нечто похуже? — Выступление оперных певцов, небольшой концерт духовых инструментов, постановка о войне с хобгоблинами и, самое вкусное — конкурс стихоплетов! — драконид прищелкнул языком, отчеркивая в программке чье-то имя. — И ты не поверишь, кто умеет складывать буквы в слова и отлично владеть языком. — Искренне надеюсь, что это твоя мама, Зирк, — вставила ехидную реплику Адрие, напялив на лицо самую умильную рожицу из всех доступных. Волшебник, скользнув взглядом по длинному шраму, рассекавшему миловидное лицо эльфийки от глаза до рта, поднял одну бровь. — Точнее было бы сказать, что с языком умел хорошо обращаться мой батюшка. Он, напоминаю, был бардом. — Тут соглашусь! — уверенно закивала Адрие. — Чтобы завалить дракона в койку нужно изрядное мастерство. — Он покорил её своими песнями, тупица! — длинный язык драконида скользнул меж двух рядов острых зубов и нервно задрожал. — Ага, а ты появился на свет из куска древесной смолы и фейского чуда, —не унималась эльфийка. — Вы можете уже сказать, кто будет выступать со своими виршами? — не выдержал перепалки старый друид, стукнув своим посохом по деревянному полу. — Поминать Зиркову мамашу вы можете и без меня! — Остынь, гваллан, — рассмеялась эльфийка, забросив назад упавшие на лоб рыжие волосы. — Он имел в виду Оберона. Наш лысый пострел везде поспел. — Этого не хватало еще, — Сулкавель недовольно скривилися, забросив программку за спину. Друид тихонько присвистнул, оглядывая зал. У входа на сцену уже выставили стражу в ярком сюрко, а служки, кряхтя, втаскивали по приставной лестнице, тяжелую кафедру из красного дерева. — Сулкавель, с тобой точно всё в порядке? — раздался у эльфа над ухом тихий голос волшебника. Старый ворожей вздрогнул от неожиданности, обернувшись к дракониду. Адрие, увлеченно бросавшая в нижние ряды свернутые из бумаги шарики, не обратила на реплику Зирка никакого внимания. — Сегодняшний день тяжело мне дается, только и всего. — Я понимаю причины, Сулкавель. Адрие благодарна тебе за спасение, но её не было с нами в Глотке Тараска. А мы с Хальфданом были. И видели твои слёзы. Рука друида, сжимавшая посох, напряглась. Маленькие искорки проскочили между его пальцами при упоминании имени дворфа, павшего в кровавой резне от когтей дракона. Сухие пальцы Сулкавеля коснулись холодного носа волшебника и эльф мягко улыбнулся другу. — Мне снова приспичило поссать, Гематазир. Не подержишь старику его причиндалы? Драконид фыркнул, сбрасывая руку старика со своей морды. Он выдохнул из ноздрей темный дым и надвинул шляпу глубоко на глаза. Пробираясь в сторону коридора, Сулкавель заметил насмешливый оскал, застывший у волшебника на лице. Гематазир молча провожал взглядом спину ковыляющего к выходу друида. Несмотря на то, что сегодня волосы эльфа были аккуратно вычесаны, а привычное рубище из холстины сменили роскошные шелковые одежды, манеры и образ мысли выдавали в нём бродягу, не видевшего белого света уже долгие годы. Волшебник скосил глаза на края шляпы и легонько качнул головой. Колокольчики задумчиво звякнули, вторя тяжелым мыслям хозяина.***
Сулкавель, скрывшись за поворотом коридора, хрипя привалился к стене. Он ухватился рукой за свои богатые одежды, пытаясь будто бы стащить их с себя, освободиться от нехватки воздуха, которую испытывал с самого утра. Маленькая иволга скользнула вслед за эльфом в полумрак анфилады комнат и уселась к нему на плечо. Тот сгрёб её рукой и уставился прямо в безмолвные глаза. — Не торопи меня, понял? Не привлекай внимания и сиди смирно! Сулкавель аккуратно посадил птицу обратно, где иволга замерла без движения. Друид перехватил посох поудобнее и, вновь заметив небольшую трещину в древнем дереве, нахмурился. После чего, сковырнув кусочек дерева, сделал глубокий вдох, погружая себя в состояние покоя. С минуту он стоял неподвижно, покачиваясь на месте. Пробегавшие мимо слуги останавливались было, но, замечая роскошные одежды и длинные уши, принимали его за лон-квеллир из свиты Патриарха Ветров. В видениях к Виктоирвану Сулкавелю приходили события недавней ночи.***
— Условия простые, Виктоирван, — проблеяло чудовище с козлиной головой, восседавшее в огромном кресле. Глаза друида Круга Луны вращались в разные стороны, останавливаясь то на самом эльфе, то на его посохе, лежавшем на столе между двумя посвященными. — Ты проберешься в королевский дворец Фехернварна и оставишь им послание, которое Уния запомнит надолго. Мы, в свою очередь, уничтожим так мешающие тебе печати Оберона в одной безымянной каверне на Плоскогорье. Ты получишь то, чего так долго жаждал, а мы — подходящее поле боя. — Где гарантии, Келли? — каркнул Сулкавель, складывая руки на груди. — Посох способен превратить дворец в кучу обожженного дерева, но мне не будет нужды в монолитах, если тебе нечем подтвердить свои слова. — Ты говоришь неуверенно, Виктоирван, — захрипел козлоголовый друид. –Но ты получишь свои гарантии. Прямо здесь и сейчас! — По мановению лапы чудовища, на стол опустилась небольшая клетка, в которой была заперта обычная, на первый взгляд, иволга. — Это не только твоя, но и наша гарантия. Как только ты сломаешь посох, сила, заключенная в этой крохе высвободится и мир остановится на несколько минут. Многие члены Культа положили жизнь лишь для того, чтобы этот ритуал сработал как надо. Дождись удачного момента и действуй. Сулкавель внимательно взглянул на маленькую птичку, замершую в параличе на столе между двумя друидами. Проникнув своим взором за болезненную голубизну ее глаз, он увидел скопление метущихся душ, кричащих от бесконечной боли. Как ни была бы ужасна цена, но козлоголовый друид говорил правду. Птица могла дать ему необходимое. Могла вернуть ему Око. — По рукам, Келли, — кивнул эльф. — Однако предупреждаю сразу. Ваши разборки с драконами и некромантами мне неинтересны. Оставьте Плоскогорье мне. — Не беспокойся, Виктоирван, — вновь зашелся кашляющим смехом выродок, складывая руки в жесте благодарности. –Нам достаточно знать, что ты не мешаешь. Удачи… и не забывай об оказанной услуге. Козлоголовый воздел руки и растворился в луче лунного света. Сидевший в кресле Виктоирван Сулкавель откинулся на спинку. Перед ним на столе лежали потрескивающий искорками древний посох и маленькая клетка с послушной его воле иволгой.***
Представление началось. Конферансье объявлял один номер за другим. Вот старенький лорд, чуть на упавший прямо посреди сцены, долго зачитывал поэму о подвигах воинов Ордена Мауру. Чуть не прогнавший его со сцены дуэт молодых дворянчиков исполнил песню о запретной любви, то и делая намеки в сторону королевы, сидевшей в богато украшенном кресле. Аврора заливисто хохотала в ответ на подколы артистов. Однако Сулкавель заметил, что во время антракта та успела шепнуть пару слов своей советнице, скривив юное личико в гримасе неудовольствия. Когда день начал клониться к вечеру, а часы на северной башне дворца пробили шесть, королева встала со своего трона, хлопнув в ладоши. Звук хлопка, усиленный магией разнесся по всему театру, прервав потуги очередного виконта воздать хвалу королевскому дому. Аврора раздраженно махнула рукой и стражники у сцены со всем уважением сопроводили дрожащего аристократа на его место. Лицо королевы вновь осияла широкая улыбка, когда та повернулась к эльфийской делегации Поюжья, разместившейся на диванах на украшенном плющем ярусе. — Мы рады вновь приветствовать Вас, Патриарх, уже не как подсудимого, но нашего гостя! Сегодняшний вечер был подготовлен специально в Вашу честь и не будет дара ценнее для Унии сегодня, чем выступление Повелителя Ветров! Эльф склонил свою лысую голову в поклоне, после чего выпрямился и одним взмахом руки призвал ветер, растрепавший его белоснежные одежды. Шквал, возникший из пустоты, закружился по залу маленькими вихрями и засвистел в щелях каменной кладки дворца. Оберон, подхваченный потоком воздуха спустился из своей ложи на сцену, где стража уже потушила факелы, оставив лишь чадящие люстры высоко под потолком. Низкий голос эльфа разнесся по театру. — Отныне и впредь люди и лон-квеллир будут пребывать в мире. И будут Амманиар свидетелями, если я нарушу наш уговор. Так будет до той поры, пока я дышу, но так было не всегда… — Он будет рассказывать историю о Блайддире и кровопролитных войнах, — шепнула друиду Адрие. — Эту историю вспоминают каждый раз, когда речь заходит о людях. Похоже, наш старикан решил, что будет не лишним зачитать нотацию напоследок. — Вряд-ли королева воспримет эта байку, как угрозу, — хрипло хихикнул Сулкавель. — У нее слишком много дел, чтобы обращать внимание на поучения проигравших. Внимание старого эльфа привлекла небольшая вспышка в королевской ложе. За спиной Авроры появилась женщина в черных одеяниях и, наклонившись к уху королевы, что-то настойчиво зашептала. Аврора скривилась, вскинув было руку, однако за одно мгновение раздражение на её лице сменилось тревогой. Захлопнув веер, королева поманила пальцем свою советницу в красном плаще и женщины скрылись из ложи за тяжелыми занавесками. Сулкавель, затаивший дыхание, закашлялся, после чего бросил взгляд на эльфийскую ложу. Приближенные Оберона настороженно косились на пустой королевский трон, а один из лон-квеллир свесился через перила, вперив взор в своего господина. Патриарх Ветров запнулся на полуслове, прервав рассказ о явлении воплощенной тьмы в мир Амманиар, и нервно дернул головой, отбрасывая прочь безмолвный призыв своего слуги. Старый друид, заметивший суматоху среди лон-квеллир обернулся на своих спутников. Зирк, упрятавший морду под шляпу, задремал в духоте театра. Из его ноздрей то и дело вырывались струйки черного дыма, заставляя колокольчики на шляпе едва слышно звенеть. Адрие, заскучавшая во время выступления Оберона, чистила ногти невесть откуда взявшимся кинжалом. Почувствова на себе взгляд наставника, она подняла глаза. — Тоже неймется, дед? Как я и думала — рассказчик из него хреновый. Если соберешься сходить за вином — захвати и мне бокал. Или пару. Сулкавель нервно облизал губы и неуверенно кивнул. Эльф пробрался в широкий ряд между креслами, одернул свои одежды и, опираясь на посох, медленно двинулся к сцене. Повелитель Ветров продолжал рассказ. Легенды об ушедших временах, когда эльфы еще не явились в горний мир текли, не прерываясь, одна за другой. Лишь легкое подрагивание бровей могло указать на то, что Оберона занимает нечто иное. Что-то более важное и тревожащее случилось за кулисами королевской ложи. Старый друид, вставиший у боковой лестницы, повелительно качнул головой страже. Те, смерив его взглядом, расступились. Облик эльфа в этот день никак не намекал на то, что мох и кора были для него привычнее бархата и парчи. Шаг. Ещё один. Сулкавель поднимался на сцену. Посох стучал по деревянным подмосткам. В первых рядах кто-то зашипел ему вслед. Друид не обратил внимания. В одно мгновение он сдернул маленькую иволгу с плеча, сжав в кулаке её хрупкое тельце. Громкий писк птицы будто выводит Патриарха Оберона из транса. Он обрывает очередной стих на полуслове, вздергивая бровь на незнакомца, посмевшего помешать ему. Старый ворожей ловит непонимающий взгляд Оберона и расплывается в широкой улыбке. — Давно не виделись, Повелитель Ветров. В глазах Оберона настороженность сменяется узнаваением. Еще один стук сердца — и ужас поглощает его, отраженный в оранжевых глазах Сулкавеля. Друид с хохотом бросает древний посох перед эльфом в белоснежных одеждах. В то же мгновение раздается тихий хруст. Это шея иволги ломается под сухими пальцами ворожея.***
Время замерло в королевском дворце. Тяжелые стрелки гигантских часов, встроенных в северную башню, остановились в мгновении между тиками. Каждый, кто окружал старого эльфа, оказался вморожен в окружающее пространство, будто в глыбу векового ледника. Друид обескураженно осмотрелся, вылавливая в толпе лица знатных лордов и леди. Переведя взор на сцену, он увидел осколки древнего посоха, мощь которого должна была стереть с лица Квинтады последнее его препятствие на пути домой. Застывшая гримаса ужаса на лице Патриарха Оберона стала для ворожея последним утешением. — Я не буду дырявить твоё древнее сердце, Владыка Ветров, — раздается старческий голос. — Моё дело сделано. Поднимаясь по ступеням к выходу, он останавливается у последнего ряда кресел, глядя на вскочивших со своих мест товарищей. Адрие Кианналейт с торчащими во все стороны рыжими волосами указывает пальцем в то место, где последний раз видела своего наставника. В широко раскрытых глазах молодой эльфийки друид увидел страх и нервно дернул плечом. Вскочивший драконид, разбуженный следопыткой, занёс руку в замахе в призыве ворожбы. Сердце гулко стучало в груди старого друида. Сулкавель вздрогнул, поняв, что смотрит в упор на своих спутников и не может двинуться с места. Он сдернул с шеи резной амулет, когда-то подаренный ему старейшиной Круга, и аккуратно повесил на острый кончик шляпы драконида. Глубокая морщина прочертила лицо ворожея, когда тот коснулся сухими губами чешуйчатого носа волшебника. — Ты был не прав, Гематазир. Я тоже умею ошибаться. Друид повернулся к застывшей эльфийке с грустным смешком. Он дал щелбан безмолвной фигуре и прошептал. — Прощай, юная Кианналейт. Я возвращаюсь домой. Старик, прихрамывая на одну ногу, двинулся дальше к выходу и вскоре по затихшим коридорам королевского дворца раздались гулки шаги друида. Всё выше и выше он забирался по ступеням, судорожно прислушиваясь к иллюзорным шорохам. Наконец, выйдя на широкий балкон, служивший трибуной для королей Фехернварна, эльф повернулся на юг — туда, где уже взметнулся к небесам гигантский огненный столп, пронзивший небеса. Сулкавель закрыл глаза, сделал глубокий вдох и перемахнул через резные перила. Где-то во дворце раздался гулкий треск, затем еще один и еще. Время постепенно возобновляло свой ход, а проклятый ритуал Культа Прозревших сдавался, уступая силам мироздания. Оранжевые глаза Сулкавеля распахнулись, и вот гигантский орел расправил свои огромные крылья, взмывая ввысь на потоках холодного зимнего ветра. Огромная тень упала на город, пробуждавшийся ото сна. За спиной птицы раздался оглушительный взрыв.