Жить

      Каждую ночь она спит на мягкой и чистой постели, укрытая тёплым пледом или одеялом, — и не меньше десяти часов, даже несмотря на то, что в этом нет особой  необходимости: она ведь как-никак богиня и долгое время может легко обходиться вовсе без сна. Просто ей нравится сама возможность — долго валяться в кровати, почти физически ощущая вокруг себя полную безопасность. Никаких нервных подскакиваний каждые десять минут, никакого рёва и грохота очередного апокалипсиса, никаких криков ужаса и боли. Только она и спокойный, размеренный, даже не помышляющий умирать мир вокруг.       Каждое утро она подходит к окну и любуется открывающимся видом — независимо от места, в котором проснулась, и времени года. Ей просто приятно глядеть на буйство жизни и красок, точно зная, что у всего этого есть будущее.       Она много путешествует, пробует новое, учится общению с людьми... хоть никого из них больше не подпускает к себе дальше незримой, но чётко очерченной линии "приятель". Словом, живёт той жизнью, о которой мечтала.       Когда-то давно.       До Локи.       Не теперь.       С какого момента всё изменилось? Быть может, в тот миг, когда она вдруг осознала, что больше не хочет и не может быть одна? Или когда он отправился в самый центр корчащегося в агонии мироздания, оставив их с Мобиусом безвольно наблюдать за ним сквозь крохотное окошко наглухо закрытой двери?..       Он провернул ровно то же, что и она тогда, вечность назад, в Цитадели, — сделал выбор и всё решил за неё, не дав ей ни шанса, ни времени, чтобы... нет, не остановить! -- присоединиться к нему, раз уж не осталось других альтернатив.       И вот теперь, благодаря Локи, благодаря его великой жертве, у неё почти идеальная жизнь. Одновременно спокойная и яркая.  Наполненная нормальными людьми, событиями, впечатлениями... и безмерно, безгранично одинокая.       Сильви умеет превосходно скрывать горечь и боль за небрежным тоном и беззаботной улыбкой. Она давным-давно постигла искусство беззвучного крика и рыданий без слёз.       Локи способен повелевать временем и пронзать взором реальности, способен увидеть и услышать её в любую секунду, но, к счастью, всё же не может читать мысли и проникать в сны.       Он не видит ада, бущующего у неё внутри и тщательно скрытого под непробиваемой бронёй внешнего спокойствия. Он не чувствует её боли — по-прежнему острой, как от удара кинжалом под ребро — от каждого воспоминания о нём. Он не знает о её снах — единственном месте, где они могут хоть ненадолго побыть вдвоём. А если и замечает капельки не подвластных контролю ночных слёз на подушке, то списывает их на болезненные воспоминания из её трудного детства.       Поэтому Сильви старается выглядеть довольной и спокойной, выискивая в окружающем любую, даже самую малейшую искорку, способную хоть на миг рассеять непроглядный мрак в её душе. Каждый день натягивает эту, давно ставшую привычной, лёгкую улыбку, в которой даже он не распознал бы фальши. Расправляет плечи и заставляет себя двигаться вперёд, что-то делать, узнавать новое, с кем-то общаться...       Словом, жить.       И жить так, чтобы, глядя на неё из центра перекроенного на новый лад мироздания, Локи ни на единый миг не пожалел о взваленном на себя тяжком бремени.