До последнего вздоха

Когда Серкан вихрем ворвался в дом своей матери, и она, и Сейфи подскочили от неожиданности.  — Сынок, к добру ли? Он стоял посреди гостиной, глядя в одну точку на стене, взъерошенный и дезориентированный. — Эда чуть не утонула сегодня. — Что?! Как? — Упала за борт яхты.  — С ней всё хорошо? Серкан почувствовал резкую вспышку тупой боли между рёбер справа. Всё вокруг плыло и кружилось, пока он пытался собрать себя воедино и дать ответ. Был ли он уверен, что она в порядке? Он точно видел, что её вытащили, или это психика защищает его от какого-то страшного осознания?  От осознания, что её больше нет?  Он не понимал, где находится, что происходит вокруг; не осознавал, как осел на диван, как Сейфи и мама стягивали с него пальто и пиджак, судорожно расстёгивали пуговицы на рубашке, чтобы он дышал.  Через несколько минут, когда он смог, наконец, говорить, то прохрипел: — Позвони Эде. Позвони сейчас же! Мать едва не выронила телефон из рук от его сдавленного крика, а её трясущиеся пальцы никак не могли попасть в   буквы на экране, чтобы найти нужный номер.  Наконец, звонок пошёл, и спустя несколько секунд знакомый голос ответил на том конце. — Эда, милая, ты в порядке?  — Да, госпожа Айдан, спасибо. Не стоит беспокоиться. Жива, здорова.  Серкан закрыл глаза. Под веками плескалась бесконечная синева залива, в котором он был готов искать её до последнего вздоха.  Он чуть не потерял её. Не его женщина, не его невеста, зато ужас, страх, вина — всё принадлежит ему безраздельно.  Что он сделал, когда Эда спустилась с борта подобравшей её яхты?  Подбежал и сухо уточнил, в порядке ли она.  Это и близко не отражало бушующих внутри чувств и висящих вопросов.  — Поеду, проверю, как она.  — Серкан, подожди, куда ты в таком состоянии?! Дверь снова хлопнула, а Айдан и Сейфи встревожннно переглянулись. 

***

Эда открыла дверь, а он снова не мог дышать. Живая, здоровая, хотя бледная, уставшая и заплаканная. Он не отвечал за свои действия и шагнул навстречу. В том, как Серкан прижал её к своей груди, было всё — страх, тоска, утешение, и самое главное — облегчение. Именно это он должен был сделать там, на пристани, когда её доставили на берег — обнять так сильно, как мог, дать тепло и покой. Надо было наплевать на злобный взгляд Селин, на крутящегося рядом Дениза. Отправить их всех по домам и самому ухаживать за той, которой выпадало слишком много стресса за последнее время. Руки Эды слабо обхватили его торс, и он понял, как сильно она устала бороться, выцарапывать своё счастье, пытаться что-то доказать ему и всем вокруг.  Достаточно было просто сильно испугаться за неё, и всё осталось далеко позади — помолвка с Селин, её женишок, нежелание ничего вспоминать. — Могу войти? Эда кивнула и провела его в гостиную. Выглянувшая из кухни Айфер поспешила незаметно подняться в свою комнату, зашипев на спускавшуюся Мело, чтобы та не совалась вниз.  На диване у растопленной печки лежал смятый плед, и Серкан отметил про себя, что Эда, вероятно, никак не может согреться. Они опустились на диван, и он не знал, что говорить.  — Как ты себя чувствуешь?  — Всё нормально, правда. Я просто испугалась.  Она куталась в плед, не глядя на него.  — Как это произошло? — Серкан не унимался, хотя и не знал, для чего ему эти подробности. — Споткнулась о канат и упала в воду.  Внутри неприятно кольнуло — где же был он, почему допустил такое? Нет, он же не мог постоянно быть рядом и следить за ней,  в самом деле. Дениза рядом почему-то тоже не оказалось. Как и сейчас, впрочем.  — Мне очень жаль, что так случилось. Пусть останется в прошлом.  Взгляд тёмных глаз сверкнул недоверием. — Жаль? Да ты наверное спишь и видишь, чтобы избавиться от меня.  — Что ты такое говоришь, Эда? Я испугался за тебя, я переживал!  Она отвернулась, но Серкан всё равно успел заметить, как слезинка скатилась и затерялась в распущенных волосах.  — Я могу обнять тебя? Забавно, ведь пятью минутами раннее он не спрашивал, когда увидел её за открывшейся дверью и испытал, возможно, самое мощное облегчение в своей жизни. Эда слабо кивнула. Он гладил её голову, прижимая к себе, и совершенно не понимал, что с ним происходит. Но это казалось единственным правильным из всего, что было с ним за последние недели. — Серкан, извини, я очень устала.  — Я отнесу тебя. Он легко подхватил её на руки. Силы почти покинули её, она засыпала по дороге в свою комнату.  — Дальше. Вон та дверь. — Шепот коснулся его уха, и ему показалось, что он уже испытывал этот трепет, пробегающий по позвоночнику от её близости. Он осторожно положил её на кровать, помогая накрыться одеялом, потом выключил свет. — Можно я посижу тут? Молчание и тихое дыхание уже спящей Эды было принято за согласие. Он снял пиджак и сел на кресло рядом с её кроватью.  Этого было не просто недостаточно, а чертовски мало. Скинув ботинки, он осторожно лёг рядом.  Он не помнил, почему, но она была безумно дорога ему, дороже всех. Некоторое время Серкан не осмеливался прикасаться к ней, но потом широкая ладонь осторожно погладила предплечье спящей девушки, а следом накрыла и сжала её кисть. Приподнявшись на локте, он смотрел на неё, не в силах держать всё в себе, и его шёпот разрезал тишину комнаты. — Чёрт возьми, Эда, я готов был прыгнуть за тобой, искать тебя, а если бы не нашёл — пойти на дно. Только бы не возвращаться туда, где тебя могло не быть. Я думал, что самое страшное в моей жизни — это день, когда я узнал о смерти брата. Или когда я очнулся в неизвестном мне месте без памяти. Но сегодня за эти несколько минут я испытал такое отчаяние, какого ещё не знал никогда.  Она спала уже достаточно крепко, и Серкан гладил её волосы. — Я так боялся тебя потерять. Разве это возможно, так переживать за чужого человека?! Если это не любовь, то что тогда? Эда тихо и мерно дышала. — Бедная, бедная моя девочка. Ты связалась со мной, и вся жизнь пошла под откос. Убил тебя дважды — когда исчез и когда вернулся. Прости меня.  Он пропустил через себя все события последних недель и поцеловал её холодную руку, содрогаясь от собственной жестокости, которую проявлял всё это время по отношению к Эде. — Я кое-что вспомнил. Как тебя увезли, будто похитили, а я искал. Кажется, тогда я испытывал что-то похожее. Животный страх за твою жизнь. Я не спал потом всю ночь, и сегодня не смогу. А ты спи, милая, набирайся сил.  Он прикоснулся к её лбу губами и почувствовал жар.  Только не это.  Перепроверяя рукой, он убедился — Эда пылает. Щёки медленно, но верно приобретали нездоровый красный оттенок, а ладони были по-прежнему ледяными, как и страх, быстро разливавшийся у Серкана внутри.  Дальнейшие события этой ночи — хлопоты Айфер и Мело, вызов госпожи Дилек, которая распознала воспаление лёгких на раннем этапе, горячечный бред Эды, в котором она металась и звала Серкана, пока он сидел у постели и держал её руку, — всё пронеслось калейдоскопом переживаний и утихло к рассвету, даря облегчение Эде и освобождая место для новой (новой ли?) правды в сердце Серкана. Они будут вместе. До последнего вздоха.