За рамками нормального

— Лейтенант, добрый вечер. — неловко поздоровался с ним сержант. Один из десятков, которые здесь есть. Он не запоминает его и кивнув, проходит мимо. Толпа, курящая на входе, почтительно расступается, и Саймон чувствует опасающиеся взгляды в спину. Он привык. Большинство людей, с которыми он общался, относится к нему либо настороженно, либо враждебно. После долгих /годов/, работая бок о бок со смертью, привыкаешь. Привыкаешь, что человек, который вечером тебе рассказывал о своей дочери, уже утром оказывается в луже собственной крови. Привыкаешь, что человек, с которым ты только вчера пил, на утро готов всадить тебе нож в спину. Это так утомительно. Саймон чувствует лишь огромный груз на себе. Настолько привычный, что не замечаешь его за собой. Грузная фигура, тенью следующая за смертью, но никак не способная догнать ее. Смешно. В голове зарождается новый каламбур. Возможно, несколько лет назад он бы отозвался о факте своей удачи с неприязнью. На войне погоня за своей жизнью утомляет адекватных. Нормальных. Из всех своих знакомых нормальных Гоуст не помнит никого. Они все умерли или ушли. В танце со смертью не может быть нормальных. Только глупцы и сумасшедшие. Бар встречает его духотой, запахами дешевого пива и пота. Ничего другого от заведения где-то на окраинах Мексики Гоуст и не ожидает. В особенности от бара, находящегося в нескольких милях от военной базы. Большинство, если не сказать почти все, конечно спецназовцы. Единственный выходной не оставляет выбора. Гоуст с удовольствием думает о возможности просидеть его в своей комнате. Желательно, с пиццей, пивом и его капитаном под боком. Они включили бы «Секс в большом городе», и Саймон придумывал каламбуры под фырканье Джонни. Но судьба, как обычно, давала если не леща, то как минимум ломала колени. Внезапный очаг военных восстаний в глубинке Мексики окунула их в реальность. Невольно вспоминались озёра в России, куда однажды Гоусту не посчастливилось окунуться также внезапно. Вроде бы, это у них зовется "закаливанием". Саймону казалось это весьма странным мероприятием. Подъем в три ночи, ужасная посадка и недовольное лицо Джонни не задали настроение миссии с самого начала. Как можно быть довольным. После отвратительных заданий по закону было положено праздновать, и Саймон, тяжело вздыхая, поплелся за Соупом. Тот, как и всегда, был впереди планеты всей, уже собрав всех новичков, которым не повезло попасть ему в поле зрения. Хотя, единственный кому не повезло здесь был Гоуст. Он ощущал себя как белая ворона: хаха, как ощущает себя темнокожий посреди культистов куклус клана? Как белая ворона. Гоуст ухмыльнулся, ища взглядом Джонни. Он обязан был рассказать эту шутку ему. Обведя взглядом здание, единственный вывод, к которому он пришел — здесь слишком много людей. Когда ты витаешь в своих мыслях, абстрагироваться проще. Проще не слышать. Комната полнилась пьяными выкриками и голосом комментатора из телевизора. Если сосредоточиться, Гоуст может услышать, кому чье дыхание принадлежит. Он постарался взглядом вытащить из всей толпы капитана. Пробираясь ближе к бару, он смог заметить знакомую макушку. Количество людей ближе к стойке увеличивалось. Саймон надеялся что это только потому, что все хотят выпить. С раздражением Гоуст сразу считает, сколько человек стоит с Джонни рядом, насколько они близки, их звание и выражения лиц. Гоуст убеждает себя что это издержки профессии. Саймон понимает, что не хочет делиться своим парнем с другими. Даже так. Джонни сразу замечает его. Возможно, сложно пропустить огромного шкафа, методично пробирающегося к тебе. Но Саймон очень надеялся, что он так же как и сам Райли, всегда выискивает его в толпе. Джонни еще с первых моментов стал для него особенным. — Гоуст! — Радостно машет рукой со стаканом Мактавиш. Лучики света от стакана красиво переливаются на его предплечье и Саймон невольно засматривается. Мактавиш выглядит как с обложки порно-журнала. Явно долго выбирал наряд, думается Саймону. Темно-синяя рубашка подчеркивает голубые глаза, мужчина чуть закатал рукава, и Райли физически отрывает взгляд от крепких предплечий. Мысль о том, чтобы посмотреть ниже, посылает мурашки по спине. Сукин сын надел те самые обтягивающие черные джинсы. Саймон хочет запретить их законодательно. Если они выглядят так похабно натягиваясь на бедрах, просто когда он сидит, мучительно вспоминать какие они при ходьбе. Боже, Саймон молится, чтобы он не наклонялся. Гоуст лишь кивает головой. Ему даже не приходится проталкиваться дальше, мужчины рядом сами почтительно расступаются. В основном — сержанты, подмечает Гоуст. Некоторые совсем молодые, по ним видно что только недавно закончили академию. В них пляшет жажда жить, что-то такое, чего Гоуст не видел в тех, кто прошел больше трех миссий. После каждой ты всё дальше становишься от обычной, нормальной жизни. Саймон садится в углу, имея наиболее выгодную позицию. Ему хорошо виднеется вся комната, вход и самое важное — Джонни. Издержки профессии, повторяет он себе. Всегда быть начеку. Никогда не открывать спину. Внимательно вглядываться в мелочи. Его репутация позволяет быть призраком среди людей, он всегда имеет наиболее полное представление о ситуации. Начиная с детства, когда отец снова бил маму, заканчивая нахождением на территории врага, слыша чужое дыхание в соседней комнате. Он всегда следит. Джонни же наоборот всегда в центре внимания. Он занимает большую часть комнаты, собирая на себе восторженные взгляды. Видя его в повседневной жизни, Саймон считает, что тому место на сцене. Еще познакомившись с ним впервые, Гоусту казалось, что Прайс неудачно шутит. Капитан иногда грешил неудачными шутками. Такой парень не может быть профессиональным убийцей. Место Джонни- веселить толпу, находясь в центре смеха, аплодисментов и жизни. Но увидев его в действии, Гоуст сразу понимает, что Прайс редко ошибается. Видя маниакальный взгляд Соупа, его взбудораженность, Гоуст понимает — они похожи. Они оба далеки от нормального мира. Место Соупа — посреди взрыва, в окружении какофонии выстрелов и криков. Место Соупа под присмотром Гоуста. Гоуст не даст тому открыть спину, зная, что сам будет под защитой. Но место Гоуста — в ожидании. В долгом наблюдении. Гоуст всегда следит. Толпа взрывается смехом, и один из офицеров слишком близко прислоняется к Мактавишу. Гоуст раздраженно хмурится. Бармен приносит его заказ, и Саймон недоуменно смотрит на девушку за стойкой. Та лишь кидает взгляд на Джонни и пожимает плечами: — Попросили налить. Сердце Райли чуть тает и он с меньшей злостью приподнимает балаклаву, отпивает бурбон. На вкус — чуть выше среднего, но лучше, чем пиво. Мактавиш резко разворачивается к нему, в его глазах пляшут искринки и он счастливо улыбается Саймону. — Гоуст, ну же, подтверди, — Джонни подмахивает стаканом, — они не верят что я одолел танк голыми руками. Мужчины рядом с ним начинают улюлюкать и Джонни возмущенно оглядывает толпу. Саймона это веселит и он ухмыляется, зная, что из-за натянутой балаклавы этого не увидит никто. Кроме Джонни, конечно. — Лейтенант, ты еще и смеешься надо мной. — Мактавиш театрально хватается за сердце. — Не знал, что использование С4 это «голыми руками». — Хрипит Гоуст. — Это продолжение моих рук, как ты мог забыть. — Джонни улыбается под смех толпы и отпивает скотч. Мужчина кривится, и Саймону это кажется милым. Он уверен, что после баров в Шотландии, любые напитки для Мактавиша будут казаться дешевыми. Возможно, этот мужчина слишком много значит для его сердца. Джонни снова втянут в разговор, и Саймон расслабляется. Ему проще не быть в центре внимания. Гоуст лишь наблюдает. Бурбон немного расслабляет его тело, но разум остается чистым. Его не споить так быстро, чего не скажешь о Мактавише. У мужчины поднялось настроение на пару ступеней, и он звучит намного экспрессивнее, чем до этого. Саймон не может терять бдительности. Он чувствует на себе несколько взглядов, когда поднимает балаклаву до носа, чтобы сделать глоток. Он хочет в отвращении закутаться в капюшон толстовки. Не смотрите не смотрите не смотрите не смотрите не смотрите. Бурбон сделал его тело раскрепощеннее и из-за этого он ощущает слишком много. Слишком душно, слишком громко, слишком много взглядов. Он ненавидит пить. Саймон помнит отца. Как тому срывало крышу после половины бутылки водки. Помнит его пьяные крики, драки и шутки. Смешно не было никому. Даже его отец лишь получал удовольствие от насилия, но не от самой шутки. Он не хочет быть пьяным. Мужчина ставит рюмку на стол, внезапно для себя замечая, что рядом стоят таких уже пять. Он не помнит, чтобы пил так много. После долгого отсутствия алкоголя его тело быстро потеряло контроль. Он понимает это, когда замечает взволнованный взгляд Джонни. Тот наклоняет голову в немом вопросе, и Райли отрицательно машет головой. Джонни лишь следит. Бармен приносит ему стакан воды и Саймон благодарно кивает. Джонни, пусть и так же следя за Саймоном, слушает кого-то из сержантов. Райли не может не заметить, как один из них слишком близко прижимается бедром к чужому бедру. Кажется, тот же, кого он встретил на входе. Джонни будто бы и не замечает его, подхватывая чей-то рассказ, начиная еще активнее жестикулировать. Его глаза светятся, и эти жалкие мужчины оккупируют Мактавиша, как мотыльки лампу. Гоуст хочет каждого ударить лицом о стойку. Чужая ладонь ложится на бедро его капитана. Тот сержант еще ближе подходит к Джонни. Слишком близко. Отойди отойди отойди отойди отойди отойди. Это его капитан. Это он прорывает его спину. Ты никто для него. Ты не заберешь его. Саймон резко поднимается с барного стула, заставляя вздрогнуть рядом стоящих мужчин. Он выходит из бара, с радостью вдыхая прохладный воздух. Температура по сравнению с жарким днем упала, посылая мурашки по коже. Он истерично ищет сигареты в кармане, и вытаскивая пачку, роняет почти всё на землю. Чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт. Он не понимает, почему его так сильно выбило из колеи. Всё валится из рук, и Гоусту хочется съехать по стенке. Внезапно чья-то рука подносит зажженую сигарету к его рту. — Что случилось, Саймон? — Знакомый голос успокаивает. Райли берет сигарету ртом, и Джонни убирает руку. — Верни. — Хрипит Саймон. Мактавиш без лишних вопросов возвращает руку ему теперь на плечо, всё ещё ожидая ответа. Джонни лишь наблюдает. И ждет. Ему требуется две сигареты, прохладная ночь и Джонни чтобы окончательно прийти в себя. — Алкоголь дрянной здесь. — Прочистив горло, сипит Саймон. — Больше сюда не придем. — Конечно. Не приедем. — Тихо соглашается Джонни. Конечно, не приедут. Возможно, они умрут уже на следующей миссии. А возможно, их просто больше не отправят в Мексику. Гоуст надеется на второй вариант. Но каждый раз жизнь ломает ему колени. Чтобы не расслаблялся, как часто любит говорить Роуч. — Давай вернемся на базу. — Внезапно нарушает молчание Мактавиш. — А как же счет? — «Как же твои сержанты» остается не высказанным. Висит в воздухе, портя настроение. — Сегодня платят новички. Празднуют первую успешную миссию. — Ухмыляется Джонни. — Они все далеко пойдут. — Ага, особенно тот, в серой футболке. Прямо таки летит по карьерной лестнице. Джонни смотрит на него, изогнув бровь. Саймон еще раз проклинает бурбон. Как же сложно контролировать себя. — Ты его запомнил. — Ага, так активно пристает к своему начальству. А ему только в радость. — Зло шипит Саймон, разворачиваясь на пятках к Джонни. Тот, не ожидавший резкого поворота, чуть пятится и упирается в стену. Воспоминания из бара снова зажгли в Саймоне ужасные чувства. Его тянут на себя, и Саймон со злостью впивается в чужие губы. Он сминает Джонни в поцелуе, сгребая его в объятиях. Только мой только мой только мой только мой. Мактавиш лишь выдыхает через нос, не ожидая такого напора. Но расслабляется, позволяя Саймону успокоиться. Заземлиться. Джонни раскрывает губы и Райли врывается в чужой рот языком. Занимает всё пространство. Он прокатывается по нёбу, задевает кончиком языка зубы и сплета ется языками. Поцелуй отдает виски, дешевым бурбоном и сигаретами. Саймон ни за что не поменял бы этот вкус. Он шарится руками по чужой спине, чувствуя как Мактавиш закидывает ему руки на шею. Хочется всего и сразу. Хочется взять прямо здесь, хочется взять его в баре, чтобы тот сержант видел. Завидовал. Только его. Не отдаст. Джонни отрывается от него и загнанно дышит. Он поднимает на него замутненный взгляд, и чёрт возьми, облизывается. У Саймона срывает крышу. Он берет Джонни за руку. Держит крепко, невозможно руку вытащить. Но чувствует внезапно, как большой палец проходится в нежном поглаживании по внешней стороне ладони. Джонни весь такой. Нежный и надежный. Всегда найдет выход из положения, всегда сделает как лучше. Он игнорирует любопытные взгляды, таща Джонни в туалет. Саймон с удовольствием думает, что многие понимают зачем они идут туда. Он надеется, что и тот парень тоже заметил. Понял. Здесь всего лишь небольшая комнатка, с раковиной и унитазом. Явно не самый популярный бар, раз позволяют себе такой небольшой санузел. Он слышит, как Джонни запирает дверь и выжидающе на него смотрит. Стоит весь такой похабный, в этих ужасно облегающих джинсах и рубашке. С горящими глазами, ярко-розовыми губами и ухмыляется. Его хочется сожрать. Саймон в нетерпении хлопает крышкой унитаза и садится, потянув Мактавиша за собой. Тот от неожиданности вскрикивает и неловко плюхается на чужие бёдра. Ощущений так много, что на секунду кажется, что Райли сейчас сойдет с ума. Тело все еще отвечает на всё слишком ярко, слишком чувствительно. Так только лучше. Джонни в нетерпении оглаживает его грудь, пытаясь стащить толстовку через горло. — Сидишь, блин, как статуя какая-то, — недовольно шипит Мактавиш. — помог бы хоть. Саймон снисходительно улыбается, точно зная, что Джонни увидит. По телу приятно тянется тепло. Не только он чувствует много. Не только ему хочется до звезд перед глазами. Тянет толстовку, будто нарочно педантично складывая ее на раковину рядом. Мактавиш лишь закатывает глаза. И тянется к балаклаве. Он касается лишь кончиками пальцев, заискивающе смотря в глаза. Спрашивает. Райли чуть приподнимает голову в немом согласии и сердце делает кульбит при виде чужого радостного взгляда. Джонни берет чужие щеки в руки, оглаживая теплыми пальцами шрамы. Любуется. Сердце щемит, и не выдержав, Саймон снова тянется за поцелуем. Джонни тянет его за волосы, заставляя запрокинуть голову. Райли позволяет ему исследовать его шею. Он попутно стягивает чужую рубашку, в процессе пытаясь не разорвать все пуговицы на месте. Мактавишем хочется хвастаться. Показывать всем и говорить, что он занят. Мактавишем хочется любоваться, поставить его к себе в комнату и охранять от чужих глаз. Эти желания разрывают его, пока он оглаживает чужие бёдра. Руки Джонни повсюду, губы Джонни повсюду. Нет ни сантиметра, который они не исследовали бы. Немного кружится голова. — Я хочу сожрать тебя целиком. Ты бы знал, как сильно. Мактавиш на эти слова тихо стонет и расплывается в улыбке: — Я хотел сказать тоже самое. Он чувствует, как капитан трется о него. Методично, словно чистит винтовку. Медленно, шаг за шагом. Саймон кусает чужую шею, заставляя Джонни возмущенно воскликнуть. — Саймон, как бы ни хотелось, — он чуть подпрыгивает, заставляя их пах тереться сильнее, вызывая синхронный стон, — но полноценно трахнуться не получится. При всем желании, я сейчас лопну. — Знаешь, почему толстые люди не спорят с другими? Джонни вымученно вздыхает. — Иначе они лопнут от возмущения. Его раздраженно целуют, но он ощущает улыбку на чужих губах. Он улыбается в ответ, расстегивая ширинку. В штанах уже давно стоит так, как не стояло давно. Кажется, лопнет здесь только он. Саймон чувствует себя как школьник, впервые увидевший сиськи. Джонни удовлетворенно выдыхает, когда Саймон достает его член из штанов. Он снова делает это ужасное движение вверх вниз по нему, и за такое его хочется шлёпнуть. Останавливает его лишь поза, и возможно, немного запрет на шум. Все же, как бы ни хотелось, но им нельзя попасться. Даже если некоторые понимают, что к чему, они не распустят слухи. Не про пугающего Лейтенанта Гоуста. И из-за уважения к Капитану Мактавишу. Джонни кусает его за плечо и возмущенно берет дело в свои руки. Он соединяет два члена друг о друга и в комнатке слышится синхронный удовлетворенный стон. Синхронная дрочка это слишком мало, но в этих условиях это кажется непозволительно роскошью. Саймон кладет свою ладонь поверх чужой, чуть меняя темп. Саймон снова ловит губами губы Джонни и переплетает их языки. Второй рукой Саймон снова оглаживает бедра Джонни, чуть сжимая их в ладони. Такие упругие, Саймон чуть ли не до мурашек представляет, как Джонни спокойно может раздавить череп в этих бедрах. Он давится стоном, когда Мактавиш свободной рукой оглаживает его грудь, чуть сжимая сосок. Темп перетекает в нарастающий, и Саймон может думать только о чужих бедрах, пока его язык в плену чужого рта. Вся эта ситуация такая грязная, развратная. Он с удовольствием слышит как загнанно дышит Джонни. Это не сравнится с его дыханием после тренировок. Спарринги помогают держать тело в строю. Здесь усталость по причине Саймона звучит приятнее. Джонни выдыхает через нос и всем телом трется о тело Саймона, очевидно намекая, что происходит. Райли ощущает, как сам близок к разрядке. Приятное тепло распространяется по телу, когда он слышит тихое «черт, Саймон, как же хорошо». Ему немного стыдно за свое поведение вечером. Он знает, что Джонни только его. Джонни знает, что Саймон только его. Их связывает нечто большее, чем животное желание на двоих. Сотни миссий, сотни разговоров и доверительных вечеров. Джонни особенно громко стонет, стараясь заглушить стон в шее Саймона. Он чувствует, как по животу растекается горячая жидкость, и от горячего дыхания в шею и поглаживаний спины кончает сам. Оргазм буквально оглушает его на секунду. Звездочки перед глазами теперь не метафорические. Он довольно слушает их загнанные дыхания. — Эй, Джонни, — ухмыляется Саймон, — знаешь, почему слепой не боится переходить дорогу на красный свет? Мактавиш позабавленно смотрит на него. — Он не боится посмотреть смерти в глаза. Джонни закатывает глаза и фыркает. Но к его удивлению, капитан начинает тихо смеяться. И смех перерастает в хохот. Саймон сам открыто улыбается. Дело, наверное, даже не в шутке. Слишком много всего. Они быстро приводят себя в порядок. Открывая дверь, выходит сначала Джонни, а потом и Саймон. Замечает, что песня которая играла до этого, заканчивается. Они не так долго там были, удовлетворенно отмечает он. Он оглядывает бар. Он заметно поредел. Но Саймон чувствует чужой взгляд на себе, и резко повернувшись, замечает как тот самый офицер пристально смотрит на него. И поднимает рюмку. Гоуст кивает. — Эй, Лейтенант. — Джонни хлопает его по плечу. — Нам пора. Саймон кивает и они снова выходят с прохладу ночи. Джонни выглядит расслабленно и счастливо, он поглядывает на Райли и улыбается ярче. До базы пешком где-то час, и Саймон удовлетворенно кивает сам себе. Примерно за это время они полностью протрезаеют. Мужчины отходят на достаточное расстояние, прежде чем Джонни берет Саймона за руку. Райли лишь крепче ее сжимает.