Горький персик и золотой пион

Как тяжело быть женой главы одного из вассальных кланов, приближенному к именитому ордену, друг мужа который — ненасытный в постели глава клана Ланьлин Цзинь. Цзинь Гуаншань, заяц и похотливый кобель, любящий испить хорошего вина и прекрасных женщин, который за всю свою жизнь успел наплодить много бастардов, не признанных отцом и вынужденных влачить порой просто жалкое существование. Госпожа Цинь знала о слухах, которые вечно крутились около Цзинь Гуаншаня. Знала, но и подумать не могла, что однажды нечто подобное произойдет и с ней, а она, стыдливо пряча от супруга взгляд, позже родит на свет дитя. Ничего бы этого не случилось, если бы ее служанка не уговорила отправиться ее на ужин, где присутствовал глава клана Цзинь. Бицао, Бицао, как же ты могла допустить ужасное надругательство над женой Цинь Цанъе? Это случилось после банкета. Напившись вина в стельку, пьяный, шатающийся, Цзинь Гуаншань решил пройтись по садам клана Лаолин Цинь. Там, в тени раскидистого лиственного дерева персика он и заметил прекрасную, изящную жену своего друга. Ударившее в голову вино делало действия необдуманными, но Цзинь Гуаншань всегда был охоч до женщин. Госпожа Цинь не смела сопротивляться, ощущая на своих устах его жаркий шепот: — Попробуете закричать — и все узнают о том, что госпожа Цинь не хранит верность своему мужу. Признаться честно, эти слова ужасно испугали ее и она, сгорая от стыда, все же решила дать Гуаншаню то, чего он хотел — покорно раздвинула перед ним ноги, внутренне обливаясь от пота и ужаса, что сковал ее тело. Разум несчастной словно помутился, пока распутный глава вершил над ней грязное дело. Никто, кроме нее самой и Бицао, заставшей позже свою госпожу в слёзах, не знал об этом. А потом пришла беременность. Госпожа Цинь хотела выпить снадобье, вызывающее выкидыш, ибо этот ребенок был зачат в грехе. Хотела, но каждый раз, поднося бутылёк ко рту, ее что-то останавливало. Супруг ее, заметив перемены у жены, а затем и растущий живот, страшно обрадовался. Он-то, наивный, верил, что это дитя от него, но никто не сказал ему, что его жена невольно изменила с другим. Как бы он повел себя, если бы знал правду? Живот рос, ребенок пинался. В положенный срок госпожа Цинь родила прекрасную девочку. Цинь Цанъе был счастлив и, глядя в эти прекрасные глаза супруга, госпожа Цинь думала: все-таки хорошо, что она не убила тогда ребенка. А ребенок рос и с каждым прошедшим годом становился все более похожим на того, кого госпожа Цинь всеми силами избегала, ненавидела за совершенный над ней проступок. Ребенок — истинный Цзинь, ибо черты лица миловидной Цинь Су очень напоминали распутного Цзинь Гуаншаня. Оставалось загадкой, как безмерно любящий жену и дочь господин Цинь не видел очевидного, того, что дочь — не родная по крови. Цинь Су взрослела и настало время, когда эта милая девушка должна была выйти замуж за своего нареченного. Госпожа Цинь и ее муж были против этого брака, зная, что нареченный Цинь Су, Мэн Яо — незаконнорождённый бастард Цзинь Гуаншаня, а значит, приходится Цинь Су единокровным братом. Точнее, знала об этом лишь госпожа Цинь, тогда как ее супруг совершенно искренне считал, что Мэн Яо, рожденный от проститутки из весеннего дома, совершенно не подходит его дочери. Но любовь — вещь поистине коварная, не знающая никаких преград. Вот и Цинь Су уперлась — никто ей не мил, никто не нужен, кроме ее дорогого А-Яо, как она его называла — и случилось так, что ей позволили выйти за него замуж. Юная дева Цинь стала полноправной хозяйкой Башни Золотого Карпа, став именоваться госпожой Цзинь. Шло время, у Цинь Су, точнее, уже госпожи Цзинь — родился сын, которого нарекли Цзинь Жусуном. Иероглиф "жу" — это традиция. Есть еще двоюродный брат А-Суна — Цзинь Лин, самый строптивый из всех Цзиней в Башне Золотого Карпа. Госпожа Цинь и ее супруг навестили Цинь Су и ее новорожденного сына. Новоявленная мать держала улыбающегося А-Суна на руках, на ее лице блестели капли пота. Лицо госпожи Цинь мрачнеет, когда она вспоминает — роды у ее дочери были тяжелыми и чуть не убили Цинь Су, но, спасибо опытному лекарю, все обошлось. На этот раз. Глядя на лицо внука, госпожа Цинь думает, что с мальчиком что-то не так. И понимает, почему. Кровосмешение между близкой родней не зря было осуждаемо как среди простых людей, так и среди заклинателей. Никто не знает, каким будет ребенок от единокровных брата и сестры, ведь он может родиться уродливым, слабоумным, лишенным разума, без рук и ног. Это игра в судьбу, игра, в которую здравомыслящие люди не станут играть. Знает ли об этом Цзинь Гуанъяо, о том, что его сын — это не совсем нормальный, здоровый ребенок? Наверняка знает, но сама невинная Цинь Су ни о чем таком подумать не может. Бицао тоже знает. Ее верная служанка отправляет Цинь Су письмо, где раскрывает все: от убийства Цзинь Жусуна Цзинь Гуанъяо до открытия страшной тайны — тайны, которую узнает Цинь Су. В этот момент жена Цзинь Гуанъяо ненавидит своего мужа. Ненавидит, но и любит. Правда, любовь эта уже не та, что раньше, ведь по каким-то причинам Цинь Су больше не сможет родить еще ребенка. Да и не хочет, уж точно не от А-Яо. Повезло в этот раз, но повезет ли в следующий? Тайна происхождения Цинь Су перестает быть таковой, когда Цинь Цанъе наконец-то узнает, что его жена когда-то изменила ему с другим. Он хочет обвинить ее, но не может, потому что знает, каким был Цзинь Гуаншань. Его жена не могла дать старому козлу отпор, в результате чего зачала дитя. И госпожа Цинь, и Цинь Цанъе плохо переживают смерть дочери, которая, не выдержав этой ноши из-за греха матери, совершает самоубийство. Цинь Цанъе с немым укором смотрит на жену — по лицу госпожи Цинь текут слёзы. Они оба надеются на то, что в следующей жизни их милая А-Су сможет прожить более хорошую жизнь, где не будет никакого кровосмешения. А пока что они будут жечь ритуальные деньги Цинь Су и ее несчастному сыну. Ведь только судьи Диюя смогут снять с души госпожи Цинь тот необъятный груз прошлой ошибки, а пока она будет жить и молиться за А-Су и ее ребенка. Ведь так опредёленно будет лучше.