Иллюзия прекрасной жизни

— Как же жизнь прекрасна!, — вскрикнул Кавех, тут же заполнив светлую просторную комнату непривычной атмосферой, наполненной неким оптимизмом. Плюхнувшись на кровать спиной, тот небрежно раскинул изящные руки в разные стороны, а после, повернув голову в сторону приоткрытого окна, произнёс: — Каким же я был глупцом, что не замечал всё хорошее раньше! Как же светло на душе, — уголки бледных, слегка искусанных губ расплылись в улыбке, а светло-карие глаза невольно прищурились от чересчур яркого солнечного света, тем самым «выражая» своё явное недовольство. Мимо проходящий Хайтам, снова услышавший до боли странный монолог, доносившийся из комнаты Кавеха, тут же остановился у двери, в очередной раз не ожидая подобного от своего некогда депрессивного сожителя. — «Он снова чему-то радуется?», — первая возникшая мысль в его голове. Подобное явление продолжается уже более недели, но оно совсем не является характерным для Кавеха, абсолютно. Секретаря это, конечно, настораживало, но тот решил особого значения этой ситуации не придавать, а спокойно продолжить заниматься своими делами. Что касаемо поведения архитектора, то это не более чем типичный перепад настроения, по крайней мере, так думал сам аль-Хайтам. — «Тишина и целостность вещей куда дороже, поэтому пока Кавеха лучше не трогать». Но как только он собрался уходить, тут же был замечен и окликнут архитектором. — Ку-ку, Хайтам, я тебя вижу! Заходи! Тяжело вздохнув, параллельно проклиная приоткрывшуюся дверь, а также острое зрение сожителя, Хайтам понял, что теперь от него никуда не деться. — «Попался». Нехотя зайдя в комнату своего горе-сожителя, тот увидел одновременно милую, но в то же время странную картину: Кавех крепко обнимал небольшую плюшевую игрушку, напоминающую чёрт знает кого. И, словно ребёнок, радостно перекатывался с одной стороны на другую, всё ещё не отпуская розовое чучело с непонятными ушами из своих рук. Но, не рассчитав размер кровати, тут же свалился на пол, ударившись поясницей. — Ой-ой, похоже, не рассчитал, — произнёс тот, потирая травмированную часть. — Странное явление для архитектора, конечно, — с некой издёвкой в голосе ответил секретарь, приняв привычную стойку. — Кавех, ведёшь себя как маленький ребёнок. Чего ты такой счастливый в последнее время?, — взгляд выражал некое подозрение. Он неспешно подошёл к Кавеху, помогая ему подняться и присесть на кровать. — А к чему мне быть несчастным?, — начал архитектур, отряхивая игрушку. — Все долги погашены, богатых клиентов стало намного больше и ещё… — не докончив фразу, он резко вскочил с кровати, напрочь забыв об ушибленной пояснице и, чуть ли не прыгая до потолка, бросился к холсту, на котором был изображен очередной чертеж. — Смотри! Как ровно и аккуратно, мне даже ластиком не пришлось пользоваться, представляешь? Скажи же, классно ведь? Это первая работа, которая мне действительно нравится и не требует каких-либо поправок! Последовав примеру сожителя, аль-Хайтам без особого желания подошёл к холсту и посмотрел на изображение. — «Чертеж, как чертёж. Что в нём особенного? Он ничем не отличается от остальных», — именно эту фразу хотел выдать секретарь, но, увидев блеск в глазах Кавеха и его стремление услышать тёплые слова похвалы, он вздохнул, поняв, что образ типичного душнилы явно не впишется в диалог, тем более когда архитектор в непривычном для него настроении. Секретарь лишь слегка улыбнулся и, приложив два пальца к подбородку, тем самым делая «оценивающий» вид, ответил: — Хм, а ведь действительно хорошая работа, Кавех. — Спасибо!, — с неким восторгом произнёс архитектор и, приобняв Хайтама за плечи, продолжил. — Воот… как раскручусь и накоплю денег, то сразу съеду отсюда. Нет, ты просто представь: Никаких ссор, разборок, абсолютное личное пространство и здоровая нервная система. Я перестану зависеть от кого-либо, а ты в свою очередь перестанешь слышать моё нытьё. Не это ли счастье? — Хах. Ребёночек, я смотрю, совсем размечтался, — секретарь едва заметно нахмурился, явно не разделяя радость Кавеха, а, точнее говоря, он просто не верил в это, но прямо говорить не стал. — Этот «ребёночек» скоро разбогатеет и будет жить в прекрасном дворце! И как только это случится, так уж и быть, обязательно позовёт в гости и похвастается этим. — Хах. Обязательно. Как разбогатеешь и не попадёшься на очередную удочку еврейской малолетки – зови, а сейчас иди на кухню и приберись, сегодня твоя очередь дежурить. — Моя наивность уже в прошлом! Вот увидишь!, — с уверенностью в голосе и целеустремлённостью в глазах протараторил архитектор, собираясь покинуть комнату. — Увижу-увижу. А сейчас единственное, что бы я хотел действительно видеть – идеальную чистоту. — Бе-бе-бе! Вот съеду от тебя во дворец – найму служанок. А если совсем уж повезёт, то женюсь на какой-нибудь богатой особе и буду жить припеваючи. — Прошу заметить, что ты сейчас не во дворце и служанок у тебя нет. А вместо богатой особы с тобой живёт душный аль-Хайтам, который вечно что-то от тебя, бедолаги, требует. Так что welcome на кухню, альфонс. — У меня сейчас слишком прекрасное настроение, чтобы ругаться и спорить с тобой, ходячая ты духота, — закончил предложение Кавех и, в шутку нахмурившись, запустил плюшевую игрушку в лицо секретаря, после звонко хихикнул и послушно спустился на кухню.

***

Аль-Хайтам сидел в полной тишине, полностью погрузившись в чтение очередной «нудной», по мнению Кавеха, литературы, не имеющей ничего, кроме бесконечного текста. Только вот тишина продлилась совсем недолго, ведь его слух уловил журчание струящейся воды из-под крана и противный звон посуды, которую, походу, пока Кавех не разобьёт, не оставит в покое. — «Неужели действительно решил сразу прибраться, не заставляя меня повторяться сотню раз? Это на него не похоже», — подумал тот, после чего, захлопнув книгу, спустился вниз. — О, неужели помочь пришёл?, — с надеждой в голосе выдал архитектор, увидев идущего в его сторону Хайтама. — Нет, поговорить с тобой. Присядь, — ответил тот, посмотрев на удивленного Кавеха. — О чём же?, — поинтересовался Кавех и, выключив воду, послушно занял своё место. Сев напротив ожидающего разговора архитектора, секретарь, помолчав полминуты, ответил. — Теперь скажи, Кавех, к чему все эти притворства? — Притворства? О чём ты?, — как ни в чём не бывало произнёс тот, нервно похрустывая костяшками. — О твоём поведении. Что с тобой в последнюю неделю твориться? — По-моему, я уже отвечал на этот вопрос. — Отвечал, но неправду. Твои губы лгут, а глаза выдают их. — Вот скажи, даже если я притворяюсь, то тебя что, это чем-то не устраивает? Ною – плохо, не ною — тоже плохо. С какой целью ты вообще об этом спрашиваешь?, — с некой раздражённостью в голосе произнёс тот, ожидая ответа. — Знаешь, что я презираю больше твоего нытья? Ложь. Поэтому и хочу услышать от тебя правду. — Правду хочешь? И что же она тебе даст? Душевный покой или что? — Просто ответь на мой вопрос, — упрямо продолжал секретарь, пропуская мимо ушей остальные слова Кавеха. — Ну а что тут отвечать?, — вздохнул тот, подперев рукой голову. — Когда я не в духе, а это практически всегда, ты постоянно стараешься держаться от меня подальше, не желая слышать мои скандалы и многочисленные истерики. А сейчас, когда я решил имитировать хорошее настроение, ты поменял отношение ко мне. Ты стал обращать на меня хоть и незначительное, но всё равно какое-то внимание, что, конечно же, мне нравилось. — И ты устраиваешь этот концерт, чтобы получить моё внимание? Зачем?, — распахнув глаза произнёс тот, в ожидании дальнейшего ответа. — Нравишься ты мне, Хайтам, и я не хочу отдаляться от тебя, а также не желаю, чтобы отдалялся ты. Я вижу, что ты хочешь видеть меня веселым и позитивным, не делающим тебе мозг, но сейчас ты заявил, что тебе не нравится эта наигранность. Только понимаешь, я не могу сейчас быть по-настоящему счастливым, ты знаешь причину. Весь этот концерт – это заслуга таблеток, а также повышенной мотивации хоть как-то сблизиться с тобой. Но, похоже, не судьба, да и актёр из меня никудышный, — Кавех грустно улыбнулся и, встав со стула, тот вернулся за мытьё посуды, не желая наблюдать за реакцией секретаря. Но как только он потянулся к кранику, чтобы включить воду, чьи-то руки крепко обвились вокруг его талии. От неожиданности тарелка, находившаяся в руке архитектора, предательски выскользнула, разлетевшись на мелкие осколки. — Хайтам?, — с нотками шока в голосе произнёс тот, не решаясь повернуть головы. — Ты мне тоже нравишься, Кавех, — тихо произнёс секретарь и, губами прислонившись к виску шокированного сожителя, прикрыл глаза. Сейчас им много что предстоит обсудить наедине.