попробуй

Звук закрывающейся двери выводит из транса, как молотом по голове звучит оглушающе и заставляет повернуть ее в сторону прохода в ожидании гостя. Невиллет и не надеялся, что Ризли будет в состоянии трезво оценить его появление, увидеть незамыленным взглядом, что к нему снова пришли. В какой раз. Но когда он замечает тот самый нужный, трезвый взгляд, который стал редким за этот долгий для них месяц, внутри него нет чувства радости или хотя бы облегчения. Сейчас Ризли, по крайней мере, сможет его услышать, послушать и, может быть, они смогут поговорить. Невиллет ведь скучал. Молчание затягивается, просто смотреть друг другу в глаза непривычно, как и слышать тишину в ответ. — Риз, — голос тихий, почти шепчет. Одним словом зовет и просит о многом. Хотя бы не молчать в данный момент. Его не странно видеть вот так — сидящим на диване в тишине. По окнам тарабанит дождь, у самого голова мокрая — капюшон не спас. Телевизор напротив молчит так же как и Ризли, словно они в сговоре, оба решили давить этим на Невилета. Ну вот ты пришел, а дальше что? — Как ты? — обычно они не разговаривают как нормальные люди. Обычно Невиллет зовет Ризли, иногда плачет в мольбах прийти в себя, не прекращая бить дрожащими ладонями по щекам. Но чаще всего он злится на него, кричит и угрожает, что однажды он не выдержит и уйдет навсегда. Тогда Ризли останется один, никому больше не придётся приходить к нему в надежде, что тот наконец в трезвом сознании. — Привет. Такое же тихое, только в голосе бесконечное ассорти из чувств тоски. Апатичный, потому что понимает всё, и себя, и человека напротив, который ему действительно дорог. Вот только выразить свои чувства к нему не получается уже год. Эмоциональный диапазон снизился. Любит, но глубоко внутри, как что-то, что появляется с рождением, что-то само собой разумеющееся, как вторая нога или рука. На вопрос отвечать бессмысленно. Как? Плохо. Как же еще. Хорошо было в шестнадцать лет, когда он познакомился со слишком эрудированным парнем, старше его почти на десять лет. Хорошо было два года назад, когда они с этим парнем впервые выбрались заграницу. Море было красивым и необъятным, Ризли смеялся над увлажнившимися тогда глазами Невиллета — тот был переполнен чувствами. Тогда казалось, что они такие же свободные, как то море. Горло сохнет не от недостатка влаги, но Невиллет все ровно двигается к холодильнику, прерывая их бесполезные гляделки. Внутри почти пусто. Остатки колбасы, дешевый сыр по акции и одинокое зеленое яблоко тоже давят на Невиллета. Зато на полках дверцы четыре бутылки негазированной воды, ведь теперь Ризли нуждается в ней больше всего. — Что делал сегодня? — Ничего. — Совсем? — Невиллет возвращается в зал, садясь рядом. Холодная жидкость неприятно стекает по горлу, а Ризли снова смотрит перед собой на выключенный телевизор. Невиллет не дожидается ответа. — Меня сегодня отпустили пораньше с работы. — Поэтому решил прийти убедиться, что я снова угашенный? Необдуманно и резко. Секундное молчание как прыжок с высоты. Тот самый, последний. — Я скучал, — укор на снова неосмысленные в свою сторону слова. Он понимает, что все грубое, что произносит Ризли — ненамеренно. Понимает, что Ризли всегда жалеет о сказанном, и что извиниться всегда тяжелее. Он не оправдывает его, просто знает, что тот не хочет делать ему больно. Знает как себя самого. — Мы виделись пять дней назад, — так же с упреком. Вот только на каждое его такое слово у Невилета найдется свое. — Так ты помнишь? — произносит с насмешкой, но сразу же корит себя. Смесь раздражения и вины заполоняют глаза напротив. Ризли и так тяжело. Сейчас и тогда, пять дней назад. Невилет поставил ему дома капельницу и ушел, оставив того под наблюдением знакомого фельдшера, напоследок сказав, что ему надо отдохнуть. Ризли лишний раз боялся думать, что тот устал от него. Боялся, что отдохнув, может не вернуться. — Ты сегодня… Ты ничего не принимал? — Невиллет спрашивает с опаской и надеждой. Хочет урвать недолгий кусочек почти настоящего Ризли. Тень от него прошлого. Голова все еще мокрая, рука какой раз тянется к виску и лбу, чтобы стереть раздражающие капли воды. — Выпил пива. Пиво. Пиво не страшно, пока Ризли выглядит соображающим. Он не пьяный, не изменено состояние сознания, Невиллет видит. Выпил, наверное, не больше двух стеклянных бутылок и к его приходу уже успел отрезветь. Невиллет кивает, он почти рад, что всего лишь пиво. Может быть, еще рано для другого, или ему просто еще никто не писал. Тусовки ничем хорошим не могут закончиться когда знакомишься с новыми людьми, у которых понятие отдыха отличается от твоего. Эти новые знакомые бросают таблетки в алкоголь, веселятся и не беспокоятся о последствиях. Если они развлекаются так каждый раз, и с ними до сих пор все в порядке, значит так будет и с другими? Кто же знал, что с теми, кто на первый взгляд выглядит в порядке, действительно все порядке? Попробовал под давлением один раз, другой, а после перестал замечать, что запивать таблетку пивом вошло в привычку. Тоже самое как на каждой тусовке всегда выпивать, а после, с поднявшимся настроением, идти танцевать. Только теперь тоже самое, но с добавлением веществ. А знакомые уже стали друзьями. Невиллет забеспокоился, когда начал замечать постоянные синяки под глазами и частые пропадания неизвестно где. Когда Ризли не было дома двое суток, Невиллет не выдержал. Они никогда не контролировали друг друга, доверие между ними было превыше всего, поэтому если кто-то из них где-то задерживался, волноваться другому не было смысла. Через свои крики и бесконечное игнорирование от Ризли он узнал, что тот в больнице. К тогдашнему счастью, не сам. Ждал пока очнется один из тех самых его новых друзей. Ризли сказал, — препараты. Сказал, что этот идиот нажрался чего-то слишком крепкого для его организма. Таблетки были предназначены людям, страдающим сильными спазмами, делающими процесс жизни невозможным, употреблять их просто так — как потом выяснилось — путь, как минимум, в реабилитационный центр. После этого Невиллет понял, — начался тяжелый период в их жизни, их ждало будущее, которое пугало неизвестностью. Невиллет, у которого никогда не было опыта и знаний в том, куда постепенно падал Ризли, боялся, что вся их совместная жизнь, вся любовь и планы пойдут крахом. Как вытаскивать его, если случай с его другом повторится и с самим Ризли? Как Невиллет будет с этим справляться? Выдержит ли? В итоге его предостережения оказались правдивы. Ризли подсадили. Его друзья ушли, а зависимость и продавцы рецептов с таблетками осталась. Как и Невиллет со своим появившимся чувством всепоглощающей вины. Он же догадывался, он же знал… Он мог что-то сделать сразу, но неосознанно решил ждать. Плыть по течению в ненамеренном ожидании конца спокойной жизни и начала их общей боли. — Хорошо, — они разучились общаться. Ризли закрывает глаза, пытаясь бесшумно сделать уставший выдох. Устал от себя, устал от переживаний Невилета и его безвозмездного беспокойства о нем. Чувствует себя балластом, усложняющим жизнь. Не думай ни на секунду, что ты не заслуживаешь любви, — Невиллет сказал это Ризли в начале года, пока его руки сжимали его плечи и прижимали к себе. У того случилась истерика, нервного срыва сложно избежать, когда психика пошатана от поступающих на постоянной основе в нее химических веществ. Ризли тогда поверил, но с каждым новым разом, сомнения обрели свой дом в его голове, и после быть уверенным хоть в чем-то, выглядело невозможным. Неуверен даже в завтрашнем дне. В горле образуется неприятный ком. Слезы сейчас ни к чему, он и так стал слишком жалким и слабым в глазах Невиллета. Тот поворачивается, ловя выражение неподдельной боли во взгляде Ризли, его собственный взгляд скользит немного ниже по его лицу. Ризли не замечает этого. Он слишком занят тем, что успокаивает свои собственные эмоции, прежде чем начать плакать перед самым дорогим для него человеком. Но затем он чувствует, как тонкая рука Невиллета хватает его за запястье. Он позволяет ему притянуть себя к нему, позволяет обхватить себя руками за талию и прижаться тонкими губами к его собственным. Он обнаруживает, что открывает свой рот, чтобы встретить чужой язык, и чтобы ответить не только ртом, но и своим телом, когда уже сам утягивает Невиллета на колени. Он позволяет чужой руке блуждать по своей груди, чувствует, как мурашки бегут по бледной коже Невилета, когда он сам проводит кончиками пальцев по его животу. У Ризли разбито сердце. Он имеет дело с большим количеством эмоций и таким же большим количеством саморазрушительных мыслей. Он чувствует себя недостойным и испытывает все ужасные чувства по отношению к самому себе. — Я тебя не заслуживаю, — шепчет отчаянно. Невиллет успокаивающе гладит обе его щеки своими руками, готовыми стирать вот-вот собирающиеся политься из глаз слезы. — Все будет хорошо. Все, что делает Невиллет, это берет руку, которая в данный момент с силой сжимает его бедро, и перекладывает ее на то место, в ласке которого нуждается больше всего. Тело напряглось от предвкушения. — Ты самый красивый, — роняет Ризли, вместе с этим сжимая чужой пах. Зачем он это все говорит? Невиллет правда скучал, от непривычки быть с таким Ризли щемит сердце, он почти жалеет, что тот в трезвом состоянии. Ризли бросает на него странный взгляд, смотрит на него так пристально, что становится почти неловко. Как будто Невиллет вернулся в год начала их отношений, и они в его комнате, насмотрелись романтических фильмов и теперь не знают, что делать с их телами, требующими разрядки. Это смесь нежности, возбуждения, боли и чего-то еще, что Невиллет не может определить. Он ненавидит себя за то, как его тело легкомысленно реагирует на чужие слова. Трется своим появляющимся возбуждением о Ризли. Тот в спортивных штанах, ему будет легче с ними, чем Невиллету, поэтому снова слезая с колен, начинает раздеваться перед ним, оставляя на себе только футболку. Она не помешает. Ризли не обязательно раздеваться, Невилет не против все сделать сам. Доставить удовольствие им обоим. Под тем же пристальным взглядом он снова садится на чужие бедра, снова припадает к губам напротив, чувствуя, как его талию обвивают обе руки, усиляя хватку. По нему тоже скучали. Всегда. Сейчас не хочется нежных поцелуев во все части тела, не хочется долгой предварительной ласки. Движения ускорены, словно они куда-то торопятся. Словно не успеют ухватить крупицу близости, как будто все это может прекратиться в одно ближайшее мгновение. Оттягивая резинку штанов и приспуская их, Невиллет обхватывает наполовину вставший член Ризли, соприкасаясь с ним своим и выдыхая стон облегчения и одновременно появившегося в разы еще большего возбуждения. Ощущение, как их органы скользят друг о друга, подавляют угнетающие мысли, поселяя в голове только желание касаться и чувствовать сейчас друг друга. Рюкзак Ризли валяется сбоку от дивана, дотянуться до него легче простого, когда оно того требует. Смазка в забытом маленьком кармашке почти пустая — ее давно не использовали. Прошло слишком много времени с их последнего раза. Руки дрожат, но ему не помогают. Гладят по спине и плечам, перемещаются на шею и горящие щеки, пока Невиллет смазывает член Ризли, не забывая простимулировать его еще, с целью сделать его достаточно твердым, чтобы легче было скользить. Придется потерпеть. Невиллет не готовился к сексу, поэтому сейчас торопиться как вначале не получится. Ризли ещё раз тянется к губам, со всеми давно забытыми, не проявляющимися в отношение Невиллета чувствами, целует мягко, словно говоря, что все в порядке. Они затратят на это время сколько потребуется. Вместе с этим передвигает руку на спину, спускаясь ниже, смочив пальцы в жидкости, проталкивает пальцы, вызывая шипящий звук из чужого рта. Так надо. Хотя бы так. Даже с дискомфортом можно получить то, что хочешь, когда в приоритете чувства, а не только физическое насыщение от тела напротив. Даже от боли можно получить удовольствие. Скольжение пальцев становится более-менее привычным, Ризли добавляет еще один. Лучше сейчас перетерпеть самое тяжелое, чем потом, на самом важном для обоих. Пока одна рука находится за спиной Невилета, другая находит его член, чтобы погладить его во время болезненной растяжки. Поглаживая приятны, проводя ладонью по головке, обводя подушечкой пальца, провоцирует резкий вздох и закушенную губу, будто из-за страха быть слишком громким. Невиллету не стоило рассчитывать, что это может одобрить Ризли или просто забить, потому как следующие его движения повторяются, только теперь с большей уверенностью от знания, что это приносит удовольствие, от которого сложно держать рот закрытым и приходится закусывать губы. Пока ему громко дышат в ухо, сдерживаясь от полного голоса, Ризли становится все твёрже, возбуждаясь теперь от всего сразу: от тесного жара внутри Невиллета, от его тихих стонов, от крепко сжимающихся длинных пальцах на его предплечье и ладони, что тоже обхватывает его возбуждённый орган. — Хватит, хватит, — терпеть трудно. Невиллет тянется рукой назад, с намерением убрать чужую. Хватает за запястье неряшливо, пытается тянуть, но Ризли до последнего держит ее там. В итоге сдается и разводит ягодицы, сжимая и сжимая. Смотрит в глаза напротив, ищет там готовность и желание от предстоящего. Невиллет иногда нетерпелив, как и сейчас. Готов не только к боли, но и брать ответственность за нее на себя. Переживёт, думает Невиллет, и про себя усмехается. Это ли самое сложное в их случае? Сам наводит член в себя, сам опускается, медленно и с тяжестью, задерживаясь и не двигаясь ниже. Привыкая к растяжке. Глаза увлажняются, Невиллет позволил своей голове упасть на плечо Ризли, чувствуя, как его сразу же целуют в висок, а сам продолжает все дальше и дальше насаживаться на член, в то время как восторг разливается по каждой части его тела без каких-либо сожалений. Такой секс у них впервые, настолько небезопасный, небрежный и спонтанный… У них нет даже резинок. Они пробовали разное, но всегда медленно и с подготовкой. Иногда было быстро и совершенно в разных местах их города, но они все равно были готовы. Потому что планировалось все заранее. Сейчас нет мыслей о неправильности, нет ничего кроме желания прочувствовать друг друга и… разрядки. Ризли ошеломлён жаром внутри, а Невилет его толщиной, от которой пришлось отвыкнуть за счет их обстоятельств. Дыхание сбито у обоих, даже погода за окном не может перекрыть звук тяжелых вздохов, наполняющих маленькую комнату. Прошло немного времени и чувствуя меньше сопротивления внутри Невиллета, Ризли толкнулся глубже, вместе с этим запечатлев беспорядочные поцелуи на чужом лице, чтобы тот смог более-менее расслабиться. А сам уже давно потерял способность здраво мыслить, прижимается головой к изгибу между шеей и плечом, выдыхая удовольствие, граничащее с болью. Жарко… И слишком тесно. Для Невиллета граница боли и наслаждения постепенно стирается, накрывают ощущения всего сразу, будто он в слишком горячем раю, в слишком горячем месте, чтобы оно действительно было раем. Последний толчок, Невиллет всхлипывает от ощущений, ахает прямо в рот Ризли, когда тот снова прикоснулся к нему своими губами, словно ждал момента, чтобы поймать этот звук. Ощущение наполненности заставило их мозг отключиться на какой-то момент. Невиллету это нравилось, ощущение невозможного растяжения, что одно неловкое, непродуманное движение могло бы причинить боль и травму, возможно, не одному ему. Движения постепенны, как по методичке поступательны для правильного безболезненного результата. Все еще держа руку на эрекции Невиллета, которая не проходит даже от их грубых совместных действий, гладит сначала так же медленно в такт контролирующим все Невиллету, пока тот не решает ускориться, ускоряя тем самым и движение чужой руки. Элементы игры в их безалаберном сексе тоже вносят свой вклад, когда Невиллет сразу же понимает и принимает ее правила. Теперь не так тяжело, тело привыкло, а с добавлением внезапной шалости Ризли, появился интерес играть так, как тот задумал. Неприятное совсем исчезло из их головы. Невиллет не хотел бы вообще отрываться от Ризли, остался бы вот так, сидя на нем, находясь в состоянии истомы, чтобы у того и мыслей не было встать и уйти к своим недодрузьям. Рука все еще соответствует толчкам, теперь уже работая быстрее. У Ризли неисчерпаемое желание, чтобы Невиллету было так же хорошо, как и ему. Сам же наслаждается его стараниями. Невиллет многое претерпевает, со многим смиряется, и сейчас, принимает Ризли так глубоко, как только может. Это тешит его эго, но в тоже время… Ради него, ради Ризли? Невиллет влюбленный идиот, но при этом Ризли понимает, что без него он бы уже давно покоился на асфальте, либо из-за слишком сильных веществ, либо из-за «неудачного» желания полюбоваться серой местностью в окне. Нелепо, но с такими как он по другому быть не может. Зачастую исход неутешителен. Когда Ризли чувствует руки на своей шее, крепко сжимающие ее, усмешка и одобрительный выдох сами вырываются из него. Свои же руки даже инстинктивно не дернулись, чтобы остановить. Если Невиллет захочет покончить с ним, с их такими же удушающими отношениями, то он не будет сопротивляться. Невиллет единственный, кто может положить всему этому конец. Он только сильнее сжимает руками (что на мгновение покинули возбужденную плоть) двигающиеся на нем бедра — это оставит синяки на нежной коже — поощряя, пока Невиллет ускоряется, все еще не отпуская чужую шею и чувствуя такое же ускорившееся на его члене движение. Его уже вряд ли хватит на еще какое-то время. Это свое действие заводит Невиллета сильнее, чем общий контроль со своей стороны, пока член Ризли до упора входит в него и вызывает эйфорию больше, чем препараты его любимого. Могут ли они сравниться с этим? Невиллет не хочет знать, пока приближается к грани, которую он давно не испытывал. Тепло Ризли, его сильные любимые руки давно не ощущались так хорошо, как сейчас. Удовлетворение самого себя уже не приносило даже малейшего удовольствия, когда в голове сплошной стресс и ураган мыслей из беспокойства и незнания. Нервы сдавали не только у Ризли. Чувствует ли он эту разницу? Почему он променял их жизнь на губительную химию? Она лучше Невиллета? Доставляет ему больше удовольствия, чем когда они вместе? Он не замечает своей силы, руки действуют в отдельности от его разума. Ризли, толкаясь изо всех сил в последний раз, завершительно задерживается внутри. Он и не думал, что от нехватки кислорода можно так стремительно и обильно кончать, прямо в Невиллета. Тот, чувствуя разливающееся тепло в себе, доводит себя этим, все еще едва ли осознавая, что Ризли буквально задыхается сейчас от его рук. Но Невиллет такой красивый… Прервать его сейчас равносильно тому же, что прервать свой собственный оргазм. Ризли он никогда не был важен в первую очередь. В таких моментах важно все, от тела до души. Растрёпанный, наверное, несоображающий Невиллет, все еще тихо, но стонет, ослабив хватку и позволив другому втянуть каплю кислорода через свою раздраженное горло, пока сам изливается в руку Ризли, крепко сжимающую его плоть. Дыхание быстрое и неконтролируемое, нужно отдохнуть. Но глаза наполняются ясностью, когда видят свои руки не там, где им стоит находиться, при таком пусть и неосознанном намерении. Что-то похожее на иглы пронзает его сердце. Так не должно было быть, он не фанат садизма и такого контроля. — Неви, — он крепко закрывает глаза, заставляя себя сдержать слезы. — Неви? — это слово причиняет боль. Оно возвращает в прошлое, когда Ризли очаровывался тем, как Невиллет долго засыпает в их кровати. Постоянно ворочается, перекладывая руки и тело Ризли так, как ему было удобно. — Все хорошо? Невиллет промычал в подтверждение. Он ничего не скажет, если Ризли сам не затронет этот момент. — Ты уверен? — Да, все хорошо Лежать уставшим на груди хорошо, слушать чужое ускоренное и громкое сердцебиение еще лучше, но им стоило бы помыться. Но пока Ризли не захочет двигаться, Невиллет ничего не сделает без него. Встанут вместе, в душ пойдут тоже вместе и, если повезет, заснут вдвоем. Не хочется сейчас думать о том, что ночь еще не наступила, что Ризли в любой момент может уйти. Это ощущается как смертельный приговор и дорога на гильотину из своих страданий и мыслей о худшем. Всегда все может быть в последний раз. — Я отойду в туалет? — передумав о желании не вставать без Ризли, бросает взгляд на свой телефон и вылезет из теплых объятий. Отпускают его нехотя. Заходя в ванную и закрывая дверь на щеколду, Невиллет открывает настенный шкафчик над раковиной, уже зная, что там увидит. Блистеры и баночки не стоят ровно, они раскиданы по всем полкам в режущем глаза беспорядке. …Он просто надеялся, что препаратов хотя бы стало меньше. Возвращаясь обратно к Ризли, видит покрасневшие глаза, уставленные на него. Тот хотел плакать, но держался. Кажется весь день провел вот так, сидя на диване в своих больных и разрушающих для себя размышлениях. Сдался чувствам вины и ненависти к себе. А еще от любви к Невиллету и от Невиллета. Чем же заслужил, сейчас? Ничем, все заслуги остались в их прошлом. Отпустить его еще больнее, чем понимать, что делает больно обоим. — Ты все, что у меня есть, — вместо «я люблю тебя», но Невиллету достаточно. Кивает в знак подтверждения — знает, быстро достигая дивана и прижимая Ризли крепче, к себе. Оставленный телефон в ванной комнате горит завершённым звонком и переведенными накопленными деньгами. Одной любовью и чувствами не помочь избавиться от наркотической зависимости. Это займет время, самое тяжелое еще впереди, но теперь у них есть шанс.