Очертание

Левия шла по дороге, осматривая ночной город. Не слишком разумным решением было идти тут в одиночестве, пока в мире бушует пандемия. Но выбора не было, добраться до дома было необходимо. Переехать жить в университет было бы безопаснее, определенно, но… Даже для Левии, фанатичной трудоголички, это было слишком. Хочется иметь место, которое можешь назвать домом. Знал бы кто-то, что однажды безлюдные переулки, где подозрительные личности ходят без компании, станут безопаснее, чем центр города, где каждый незнакомец — предполагаемый убийца, псих, подобно тем, на чьих обездушенных телах ставят опыты учёные. Но квартира в центре города уже была приобретена, и желающие её перекупить в ближайшие… Да и навряд-ли они появятся хоть когда-то. Человечество на грани самоуничтожения, точка невозврата перейдена, никому нет дела до покупки недвижимости. Интересно, если в мире останется последний одержимый, покончит ли он с собой, не будучи способным утолить жажду крови? Кажется, об этом Левия думала, пока шла к своей квартире. Отворив же дверь, она предпочла выкинуть из головы эти мысли. Как и все остальные. Её перестали волновать урчащий живот, порез на правой руке, и противная ноющая боль в спине. Сейчас было не до этого. Левия набрала горячую ванную, у неё в кладовке даже осталось несколько ароматических бомб. В её планах было пролежать в пене с едким мятным запахом последующие три часа. Звонок в дверь. Не прошло даже двадцати минут, как удивительно. Да, это должно было произойти. Было бы странно, будь иначе. Его не могли пристрелить где-то в подворотне, у него геноме заложено бессмертие. Где-то рядом с «невосприимчивостью к чувству стыда» и «полным отсутствием знаний о человеческой морали». Ещё один звонок. Кажется, что более громкий, но это лишь самовнушение. Тяжело вздохнув, смиряясь с собственным бессилием, Левия вылезла из ванной. Она могла бы выйти в полотенце, Бегемо ничего бы не сказал ей за это, но, если она вылезет из ванной, ей больше не захочется там нежиться. Левия надела пижаму и вышла к двери, чтобы открыть сожителю, успевшему позвонить ещё раз пять. Он знал, что сестра не начнет торопиться — как максимум, у нее заболит голова. Может, этого он и добивался. На гвоздике у двери висел его ключ. Левия заметила его ещё когда только зашла в дом, да и входная дверь была не заперта. Но она решила не зацикливать на этом свое внимание, иначе сохранять спокойствие у неё не вышло бы. Не успела она вытащить ключ из замка, дверь отворилась. — Привет, сестричка! — как обычно весело выдал Бегемо, энергично врываясь в квартиру. Пока он снимал пальто, на его губах, как всегда, красовалась улыбка — быстрее ехидная нежели выражающая дружелюбие — а глаза хитро прищурены. — Дверь за собой закрывай, —грубо кинула Левия, поворачиваясь к братцу спиной. Одной из причин, почему Левия так часто принимала горячие ванные в последнее время — это помогало расслабить тело. Сделать это как-то иначе, пока Бегемо находился рядом возможным не было. — Значит вот так вот, да? — кричал Бегемо из коридора, — И где же «Привет, мой любимый Бегемо, я тебя так ждала и скучала»? — звучало ехидно, издевательски. Левия была рада, что не видела его лица в тот момент. Левии было что ответить, но она предпочла промолчать. Она не хотела с ним ссориться. Будь у неё такое желание — куда легче было бы сделать это, начав отчитывать его за мини-юбку в середине октября. Когда он носил её летом — казался обычным извращенцем, а сейчас стали видны все его беды с головой. Чувство голода снова подало голос, в животе противно заурчало. Левия предпочла бы продолжить это игнорировать. — Сестричка! У нас в холодильнике не то, что мышь, целая корова повесилась, надо заказать поесть! — донесся, очевидно, с кухни, недовольный крик. Левия прикусила губу. Она не собирается ничего на это отвечать. Глубокий вздох, второй, за ним и третий. Девушка залезла на кровать, утоляя желание поместить тело в горизонтальное положение. Она и не услышала, как Бегемо оказался в дверном проёме. — Я хочу есть. Давай закажем пиццу, — на его лице как обычно красовалась улыбка, в этот раз даже выглядящая добродушно. — Я не хочу, — грубо отрезала Левия. Бегемо ничего не сказал. Невесомыми шагами, он подошел к краю кровати. Его рука легла на плечо девушки. Его пальцы еле-ощущаемо подрагивали, но хватка не была судорожной. Он не лишился свойственной ему аккуратности. Левия посмотрела на него, с неким вызовом, приподняв одну бровь. Бегемо наклонился ниже и оставил два аккуратных поцелуя. Первый — в уголок губ, не значащий абсолютно ничего, но вызывающий в теле легкую дрожь. Второй, после того как он аккуратно развернул девушку к себе, приобнимая её за спину, — в губы — такое же легкое и невинное, мимолетное прикосновение, оставляющее лишь фантомный отпечаток, не дающий ни надежды, ни желания на большее. — Значит, сегодня грибную? — добродушно, с, кажется, искренней улыбкой на лице спросил Бегемо, не отстраняясь слишком далеко. — Если хочешь, — ответила Левия все с тем же безразличием в голосе. Ни одна мышца на её лице не дрогнула. Она и сама не заметила, как на долю секунды прервала зрительный контакт, бросив взгляд на губы Бегемо. Но он заметил, и поцеловал ещё раз. В этот раз более уверенно, не стесняясь притянуть к себе и опустить руку ниже, на талию. Целовал он напористо, даже со страстью, но язык не подключал. Он улыбался в поцелуй, и Левия хотела бы понять, какую эмоцию это должно передавать. Хотя, она была уверенна, что издевку. Она обвела руками его шею, подтягивая ближе к себе, после чего слегка прикусила его верхнюю губу. Пусть издевается над ней когда угодно, но не сейчас. Бегемо отстранился, облизывая губы. Он рассмеялся — тихонько, но это больно било по ушам в столь звенящей тишине. — Я пойду позвоню в пиццерию. А ты — злюка, — Бегемо легонько стукнул девушку пальчиком по кончику носа, испустив ещё несколько смешков. После чего он действительно пошел звонить в пиццерию. И грибную пиццу он действительно заказал. Он помнил, что Левия любит её, пусть сам и терпеть не может. Она не знала, где он нашел круглосуточно работающую пиццерию, еще и с доставкой. Она не знала, откуда у него деньги на это, ведь он не работает. И она обязательно поинтересуется завтра, с необходимым уровнем агрессии, чтобы он не смог отшутиться. А сейчас её устраивало слушать его расслабленную болтовню про то, как прошел день. Она не слишком вслушивалась, но его голос был приятен слуху. А улыбка, в этот раз точно счастливая, красиво украшала его миловидное лицо. Когда они доели, Бегемо, как ни в чем ни бывало, пошел мыться. И все же, какой он отвратительный. Только и может, что тешить свое эго об других, не обращая никакого внимания на реальность. Вся его сущность в издевательских поцелуях, в которые он не вкладывает ни крупицу каких-либо эмоций. Жалкий, глупый, зависимый от чужого внимания извращенец, что не уважает и не ценит никого, кроме себя. Второй раз за вечер ситуация повторяется: Левия лежит на кровати, в этот раз уже даже приглушив свет. Но её потребность во сне снова не утоляется. Бегемо снова заходит в комнату, в светло-розовой сорочке с кружевами. Она красиво сидела по фигуре, подчеркивая его узкую талию. Были открыты выступающие ключицы, а бретельки вовсе не скрывали изящные руки. Стоило ему лечь рядом, как Левия первая полезла к нему, аккуратно отодвигая край ночнушки, невесомо проводя кончиками пальцев по вздымающейся груди. — У нас ещё остались презервативы? — тихо спросила Левия, пододвигаясь ближе. Она скинула бретельку с его плеча, аккуратно проведя по нему ладонью. Бегемо не нужно было второе приглашение. И вот, он уже лежит над ней, залазит руками под рубашку, касаясь живота и груди. Он не желает сразу расстегивать пуговицы, и оставляет на шее — единственной открытой зоне — мокрые поцелуи. От его разгоряченного тела идет тепло — каждое его прикосновение обжигало, не давая сразу забыть, где именно он её прикасался. На душе тоже было тепло. Левия была уверенна, она у него такая не одна, но в момент, когда Бегемо проводил рукой по внутренней части бедра, делая комплименты её красоте — ни разу не повторяющиеся — даже верилось в сладкую ложь, что он что-то чувствует. Ритмичные плавные движения, приглушенные стоны, несколько случайно оставленных царапин и засосов. Бегемо кончил первый, и ни капельки не постеснялся расположить лицо между ног у партнерши. Левии нравилось перебирать его волосы. Мягкие и шелковистые настолько, что это можно было заметить даже в такой момент. Разгоряченные, вспотевшие и панически боящиеся, что, если сейчас вылезут с этой кровати — назад не пустят, и придется спать на диване, они и уснули. Завтра они про это не поговорят. Как и никогда после. Но спать, прижимаясь друг к другу, уже вошло в привычку.