Мысли об Осаму вредят здоровью

Накахара пытался. Искренне пытался уверить себя в том, что уход Осаму из Мафии сделал жизнь не просто ни чуть не хуже, а даже наоборот. Получалось плохо, если получалось вообще. Тусклая и мрачная атмосфера мафии теперь казалась до невыносимости угнетающей. На этажах не стоял вечный гам из-за очередных проделок бывшего напарника. Всё затихло и затихло так неожиданно, что Чуя даже не успел толком понять как и из-за чего это произошло. Ему не дали времени свыкнуться, а только поставили перед фактом. Осаму ушёл из мафии. Но будет неправильно говорить, что это исключительно траурное мероприятие. Для Накахары всё работало очень просто - если делать вид, что происходящее является поводом веселиться, то так оно и будет на самом деле. В конце-концов, плюсы ведь тоже были: главный раздражитель покинул стены места, где они бы неизбежно встречались и разве это повод для грусти? Нет конечно, поэтому Чуя не грустил, вместо этого пытаясь раздобыть где-то в комнатах открывашку для бутылки у себя в руке, ведь если происходящее праздник, то и алкоголь на нём является вполне уместным. За бокалом хорошего вина можно и отпраздновать, и предаться воспоминаниям, и... Да теперь можно делать вообще всё, что захочется! Как минимум, ближайшее время, ибо это "ближайшее время" Он будет один. Почему-то от такой спонтанной мысли стало пусто внутри. Юноша прибавил шаг, быстрее следуя к следующей комнате, и пусть их расположение уже было выучено наизусть вместе с фактом того, кто обычно в них пребывает, мафиози никак не мог бы подумать, что в обычно пустом зале, где-то возле окна, будет воссиживать его коллега. Да ещё и тот, что так плотно связан с напарником. Был связан, если быть точнее. - Акутагава? - раздалось холодное эхо, ударяясь о серые стены освещённые таким же пасмурным, как и общая атмосфера, стенам. Комната была большой. Слишком большой для этих двоих. Настолько, что Рюноскэ можно было бы даже ни сразу разглядеть, слишком жалобно и мелко он выглядел на фоне огромных окон в потолок и пустого пространства. Плечи мальчика дёрнулись сразу после упоминания своей фамилии. Через секунду он сжался и просидев так ещё пару секунд, повернул голову назад. Его глаза показались уставшими. Даже с того расстояния на котором стоял юноша, он мог заметить то, насколько больших усилий стоило младшему держать веки в открытом состоянии. Вопрос про нужную ему вещь застрял где-то в горле непроходимым комом. У Рюноскэ такого всяко не будет, значит, можно идти дальше. Но что-то продолжало держать подростка на месте. Он посчитал, что чувство долга и оставшейся человечности, которые грузом на сердце поселились внутри от одного вида парнишки. - У тебя всё хорошо? - уже в более дружелюбном тоне поинтересовался Накахара. Во всяком случае, в его понимание лёгкая снисходительность была признаком дружелюбия. - Да, - раздалось, как сначало показалось, шёпотом. В сравнении с властным и сильным даже в свои года голосом Чуи, Акутагава и рядом не стоял. Тем более, когда его моральных сил хватало только на поддержание зрительного контакта с окном, от которого он отвлёкся исключительно из уважения к старшему. Ответ парня не устроил. Вопрос изначально был задан без надежды на определённый ответ, но так далеко мафиози первоначально не думал. Всё же, не по его это части поддерживать людей и интересоваться их самочувствием. В голове довольно быстро сложилась логическая цепочка происходящего и частично в этом помогла связь между коллегой и бывшим напарником. От мыслей об этом Накахара избавиться не мог. Слишком плотно в памяти засел образ Дазая, что роняет фразы о своём ученике и гордится образом наставника. Наставник из него, как казалось, был самый отвратительный, которого только можно вообразить. Даже представить сложно, чему такой как он мог научить. Но всё равно, Акутагаву он воспринимал исключительно в роли ученика надоедливого юноши сражавшегося с ним бок о бок, не иначе. Поэтому собственные действия казались абсолютно не логичными. Тем, что он подошёл к Рюноскэ и сел рядом с ним, Чуя только ковырял раны, что и без того даже коркой покрыться не успели. Но сейчас он об этом не думал. Слишком глубоко успели засесть эмоции переживания за мальчишку. Вариант уйти уже не рассматривался. - Ты из-за ухода Осаму такой? Вопрос, который Накахара так боялся услышать в свой адрес, он задал сам. Причём, не кому-то там, а человеку, который может его реально понять. Может попытаться понять, что ещё более ценно. Но в ответ Рюноскэ ничего не сказал и даже не сделал. Кажется, он впервые игнорировал кого-то. Но почему-то это не вызвало раздражения у старшего. Даже наоборот, заставило ещё больше сопереживать ученику оставшемуся без учителя. Юноша подсел ещё ближе к мальчику, слабо толкая того в плечо локтем. Жест совсем неприятный, когда ты находишься по другую сторону, но слишком привычный, чтобы успеть себя остановить. - Да ладно, тебе-то он хотя бы машину не поджёг, - с лёгкой улыбкой произнёс Накахара, очень осторожно, будто боясь спугнуть, при этом внимательно наблюдая за младшим, чтобы успеть вовремя остановиться, если попытка развеселить окажется провальной, но когда Рюноскэ ему в ответ улыбнулся, пусть и не отрывая взгляда от окна и делая это почти незаметно, он расслабился, выдыхая всё накопленное в груди напряжение и продолжая уже более спокойно. - Сдался тебе этот Дазай. Ответа снова не последовало и в этот раз замолчали они оба. Не напряжённо, а скорее просто слушая тишину вместо голосов друг друга. Это было непривычно, звук вокруг казался звенящим и противным, с каждой минутой заставляя всё глубже зайти в своих размышлениях. Когда рядом был Осаму о таком и мечтать было нельзя. И возможно, если бы происходящее продлилось ещё немного, то можно было бы уже окончательно распрощаться с идеей забыть о своих проблемах с помощью алкоголя, благо, сидящий рядом заговорил. Тихо и неожиданно. - сиренью пахнет, - произнёс Рюноскэ и снова замолчал, заставляя прокрутить фразу в голове ещё несколько раз, чтобы точно убедиться, что он не ослышался и на самом деле не сошёл с ума из-за слишком большого количества размышлений о бывшем напарнике. Всё таки, на улице октябрь и они в помещении, но сидящий рядом говорил серьёзно и в отличие от своего наставника шутки, наверное, не любил. - я не чувствую, - ответил старший после пары тщетных попыток почувствовать аромат цветов. Вокруг пахло разве что пылью из-за их пребывания полу. Рюноскэ снова замолчал, в этот раз уже на совсем. Чуя заговорил о чём-то постороннем гораздо позже, когда точно свыкся с мыслью, что мысли об Осаму вредят здоровью и в частности обонянию.