Личная капелька заботы

      Бом входит в небольшое помещение, нервно захлопывая дверь за собой. Одной рукой он нащупывает выключатель, пока второй старается удержать тарелку с блинчиками. Но не смотря на общее напряжение, он выглядел счастливым и довольным собой.       — Твои любимые! — Мальчишка ставит тарелку на столик, щедро поливая блюдо сладким сиропом. Он подготавливает место к трапезе: ставит стул с мягкой белой обивкой, нож, вилку, стакан воды и наконец поднимает взгляд на единственного человека, находящегося с ним в этой комнате. Бом улыбнулся ему, кладет салфетки и спешит к парню напротив.       Зонтик вздрагивает от прикосновения холодных рук к своей щеке, но не произносит ни звука. Бом ласково проводит рукой, играясь с лазурными прядями, перед тем как аккуратно снять черную повязку с глаз парня. Зонтик жмурится, стараясь привыкнуть к яркому свету, а затем и к нежеланному лицу. Он никогда бы и не подумал, что его сострадание и эмпатия сыграют с ним такую злую шутку — мальчик, которого он однажды пожалел сошел с ума. Точнее… наверняка, он всегда был таким. Просто Зонтику не повезло стать единственным человеком, предоставившем тому немного тепла и любви, после чего Бом не отлипал от него ни на минуту. Сначала это казалось милым, но вскоре начало надоедать, а затем и пугать. С маниакальной одержимостью восьмерка следовала за своим валетом попятам, всеми силами разделяя его с друзьями и любимым. Зонтик поежился, вспомнив реакцию Бома, когда тот узнал о его романе с Пиковым Королем. Он был в бешенстве и впервые ударил объект своего обожания. На лице отразилось что-то вроде «осознания», когда мальчишка решил, что имеет на это полное право. С тех пор он стал частенько использовать свои жуткие способности, чтобы пресечь попытки Трефового Валета идти поперек его желаниям. Парень дернул веревки, жадно впившиеся в его запястья и судорожно выдохнул: он здесь только ради семьи, ради Пика. Он согласился остаться с мальчиком лишь ради них и очень надеялся, что Бом сдержал обещание и перестал охотиться на других членов колоды Фёдора.       Из мыслей Зонтика вывело легкое прикосновение Восьмерки к его плечам, побуждающее того встать с места и идти к накрытому столу. Только тогда Зонтик заметил, что его ноги наконец были свободны. Он сидел без движения несколько дней, оттого мышцы отозвались болью, стоило парню сделать шаг: «Мгх…»       — Ох, извини за это… — Бом ненадолго усадил Зонтика обратно на стул и принялся растирать и массировать его ноги, — Я переживал, что ты натворишь глупостей в мое отсутствие, поэтому принял некоторые меры предосторожности… Вот так, теперь тебе нужно позавтракать.       Наконец Зонтика усадили на мягкий стул и Бом соизволил стянуть со рта валета кляп. Хоть Зонтик по-прежнему молчал, он был рад, что дурацкий отрезок ткани теперь просто болтался на его шее. Она больно натерла уголки его рта и мешала нормальному контролю над собственной слюной. Зонтик свободно сглотнул, но Бом воспринял этот жест немного иначе:       — Не терпится попробовать? — Он засиял от счастья. — Я много учился и тренировался, так что на этот раз блинчики должны получиться очень вкусными. Почти ничего не подгорело, ты гордишься мной?       Зонтик кивнул, не глядя ни на еду, ни на мальчишку. Если он посмеет сказать что-то не то — Бом разозлится. Когда вилка с насаженным на нее кусочком блина приблизилась к его лицу, ничего не оставалось, кроме как открыть рот и послушно прожевать. Зонтик поморщился от чрезмерной сладости и разумеется даже это не осталось незамеченным. Бом всегда следил за каждым его движением, каждым изменением в настроении и лице. Мальчик расстроено положил голову Зонтику на колени, обняв его за талию. Он поднял жалостливый взгляд и спросил: «Невкусно, да?»       Зонтик сглотнул, стараясь сделать свой голос настолько мягким насколько он мог, но в итоге вышла лишь полу-хрипящая пародия, — Н-Нет, что ты… О-очень вкусно. Просто… Слишком с-сладко.       — Сладко? — Бом удивленно уставился на блины и на стекающие вниз капли сиропа. — Я хотел тебя обрадовать… Я… Я так старался…       — Что ты! О-очень вкусно, правда! Эм, можно мне еще, п-пожалуйста?       Зонтик тщательно подбирает слова, играет доброго старшего брата, иначе… Он нервно сглотнул, вспоминая, как пара ножей пронзила ладони насквозь, пригвоздив их к деревянной поверхности. Он помнит невыносимую боль, помнит, как глотал свои слёзы, оставшись без еды и воды в таком положении на несколько дней. Раны до сих пор не зажили, однако Бом активно над этим работает — он сам зашивал бледные ладони без каких либо медицинских знаний или обезболивающего. Был только спирт, белый потолок, что не переставая кружился над Зонтиком и тошнота. Бом туго связал запястья валета за спиной, ссылаясь на что-то вроде «так ты точно не потревожишь ранки». Зонтик плохо расслышал.       И этот кошмар случился на первую же попытку побега.       Зонтик начал жевать очередной переслащенный кусок блина, всеми силами стараясь его проглотить. Когда в рот полилась струйка воды — он выдохнул. Хотя бы так. Лучше так.       — Вот… — Бом наблюдал, как Зонтик поглощает жидкость и улыбнулся, — Нужно было сразу сказать, что пить хочется! Я совсем не хочу делать тебе больно!       «Охотно верю» — пронеслось в голове Трефового Валета, когда он с содроганием вспомнил о другом случае, во время своего пребывания здесь. Тогда Бом использовал свои силы.       С завтраком наконец было покончено.       — Какой т-ты у меня умничка! — Шестой клон выдавил ласковую улыбку, — У т-тебя так здорово п-получилось, было о-очень вкусно, спасибо…       Довольный, Бом взял расческу с прикроватной тумбочки и, обойдя Зонтика, начал аккуратно расчесывать грязные пряди. Он качнул головой, прежде чем принять простое решение — Сегодня нас ждет горячая ванна, ты рад?       — К-Конечно.       — С каким ароматом добавить пенку? Есть лаванда, яблоко, клубника, арбуз, полевые цветы.       — Д-Давай… Давай остановимся на лаванде.       Повторять дважды было не нужно — Бом уже направился в сторону ванной комнаты. Послышался небольшой шум, полилась вода. Когда мальчишка не вышел первые пару минут, Зонтик понял, что он ушел в своеобразный транс. Наверняка глядит на воду не моргая. Парень оглядел свою яркую тюрьму. Уютная кровать, на которой ему разрешали спать только за хорошее поведение; тумбочка с «личными вещами» Зонта, которая на деле просто дразнила того фотографиями его друзей, которых он больше никогда не увидит; часы, навеки застывшие на 4:40 — время, когда он был лишен свободы; календарь, с единственной датой, указывающей тот самый день; изуродованная фотография Пика. Зонтик остановил на ней свой взгляд, чувствуя, как глаза защипало от слез. Лицо Короля Пик было разодрано, само изображение забрызгано кровью, а в центре торчал нож. Бом ненавидел Пика и всем своим естеством это показывал. Он не хотел, чтобы Зонтик забыл своего возлюбленного, наоборот — помнил о нем и знал, что произойдет, если он перестанет играть по правилам восьмерки. Феликс уже пострадал, пытаясь защитить лучшего друга, за что поплатился своим ярким янтарным глазом. Именно тогда Зонтик сломался и сдался… … — Я не понимаю, что ты хочешь! — Голубые глаза, полные слез, кровь тоненькой струйкой течет из разбитой губы, рваные рукава. А дрожащие руки стараются удержать четвертого клона на ногах, которые начали подкашиваться от ужасной боли. Зонтик в неверии смотрит, как Бом, держа в руках окровавленные ножницы, делает шаг в их сторону. Его эмоции абсолютно нечитаемы, а глаза, что совсем недавно с восторгом и нежностью глядели снизу вверх, опасно сверкали фиолетовым перламутром. Зонтик совсем не понял, как всё переросло в это. Феликс так отчаянно хотел защитить его, что ввязался в драку, не осознавая, на какие трюки способна маленькая восьмёрка. — Оставь… — Солёные крупные капли затекали в рот, ком в горле мешал говорить, — О-оставь нас… Прошу… П-пожалуйста, не трогай хотя бы и-их.       Мальчишка протянул свою руку, спрятанную под длинным рукавом серого худи, вперед, прямо к Трефовому Валету. Его голос тонкий, совсем детский, до дрожи пугающий. — Перестань избегать меня. Ничего бы не произошло, если бы ты не решил меня бросить.       — Я н-не бросал! — Возмутился парень, убирая с лица мокрую чёлку, — С чего т-ты вообще это взял?       — Ты сказал, что не хочешь проводить со мной время. Сказал, что у вас с ними планы. Но никаких «вас» быть никогда не должно было. «Ты», «я», «они». Я же говорил, что мне одиноко… И очень больно вот тут, где бьётся, когда ты оставляешь меня. Когда меняешь на них.       Феликс хотел что-то возразить, но тут же почувствовал, как нечто неосязаемое обвивается вокруг его шеи и в ту же секунду кислорода стало не хватать. Он впился ногтями в руку Зонтика, судорожно стараясь сделать хоть какой-то вдох, а правый глаз по-прежнему несчадно пульсировал. Зонтик в ужасе опустился на колени подле своего друга, не имея ни малейшего понятия, как ему помочь. Он резко повернул голову к Бому, который склонил свою набок в ответ. — Прекрати! — Кричал он. — Прекрати! Умоляю! Я… Я сделаю, что угодно…       В эту же секунду Феликс падает без чувств, в ужасе, Трефовый Валет склоняется над его телом, нащупывает пульс, прислушивается к сбитому дыханию и выдыхает тому в такт. Парня пробирала дрожь от начала и до конца, страх плотно засел в каждом нервном окончании. Пальцы не слушались, поэтому он обнял голову Червового Валета, склонившись над его раной. И Пик видел это всё. Слышал отчаянные мольбы, крики и всхлипывания, полные боли. Но не смог ничего сделать, ведь сам оказался в ловушке. Любая попытка произнести хотя бы звук сопровождалась давлением на грудную клетку, а каждое движение — риском сломать все конечности. Впервые в своей жизни он видел такую силу и не имел ни малейшего понятия, что она из себя представляет. Но восьмерка явно не хотела, чтобы о его присутствии было известно его любимому валетику. И вот Пик лежал, корчась и рыча от боли, словно подстреленный пёс и его наполняла чистая и искренняя ненависть. С чего это какая-то трефовая восьмёрка смеет вредить его семье? А его Зонтику? Но еще больше он ненавидел себя. За то, что позволил всему этому произойти. Он предупреждал, что Бома сторонятся не просто так, старался быть рядом, намекая мальчишке, что здесь тому ловить нечего, но Зонтик отмахнулся, уверяя Короля Пик, что у него всё под контролем и к особенным детям нужен особенный подход. Что тут сказать… Этот ребенок действительно предпринял особенное решение всех своих проблем. Стиснув зубы, Пик предпринял еще одну попытку подняться, чувствуя, как его нога тянется под кривым углом, пока не раздается слабый хруст и он снова падает на грудь тяжело дыша.       — Всё, что угодно? — Совершенно безобидная улыбка расплылась на лице Бома, когда он услышал заветные слова. — Тогда… — Протянул он, делая вид, что размышляет над предложением, — Не покидай меня. Никогда. Оставь их всех, моей компании хватит, чтобы сделать тебя счастливым. — Бом подошел и присел рядом с Зонтиком, заключая его в свои объятия так, что дыхание обжигало его уши. — Почему ты плачешь? Они не стоят твоих слёз. Не стоят твоего тепла. Не стоят и капли твоей заботы и любви. Но почему ты жертвуешь собой ради них? — Угрожающе шептал он, сжимая волосы на затылке своего валета, оттягивая их.       В настоящее Зонтика вернул голос восьмёрки, когда ванна набралась и оттуда доносился приятный запах лаванды. Если бы не обстоятельства, Зонтик мог бы даже расслабиться. Бом вышел, чтобы развязать руки своему пленнику и выжидающе уставился на того. Зонтик потер затекшие и натертые до крови запястья, прежде чем стянуть с себя футболку и шорты. Ему было уже все равно. Прежнее смущение, являющееся неотъемлемой частью парня, показывало себя довольно редко. Все равно ему придется раздеться, так какая разница, сделает это он сам или ему помогут. Он выдавил слабую улыбку и кивнул Бому, давая знать, что он готов и они вошли в ванную комнату. Если бы восьмерка не вынуждала проявлять эмоции, Зонтик уверен, что давно лишился бы того человеческого, что в нем осталось. Именно это его и пугало. Порой, он мечтал перестать что-либо ощущать, чтобы ему было плевать на наказания, плевать на прошлое, плевать на будущее. Просто стать никем. Но это противоречило целям восьмерки, поэтому он попросту не давал личности Зонтика полностью разрушиться. Парень аккуратно опустился в воду, чувствуя, как напряженные мышцы расслабляются. В такие моменты всегда казалось, что всё нормально, а Бом, напевающий какую-то мелодию, вовсе не является сумасшедшим социопатом. Если закрыть глаза, казалось, что всё хорошо? Поэтому Зонтик так и поступил. Как Феликс это называет? Позитивное мышление? Ха-ха… Он еще не сдался. Он боится, но снова попробовать сбежать стоит. Эта приторная картинка, словно разыгрываемый сюжет разыгрывающийся в кукольном домике — не его жизнь. И самый простой план — максимально влиться в доверие, наконец-то покинуть эти стены и сбежать работает в две стороны. Либо он удачно возвращается к своим друзьям, либо лишает себя жизни. Вторая такая выходка явно аукнется ему намного хуже, чем пробитые руки. Тем временем Бом успел тщательно промыть длинные голубые волосы и приступил к натиранию спины мягкой мочалкой. Его движения казались нежными, словно он боялся причинить хоть какие-то неудобства своему валету, но Зонтик знал, что это всё фальш. Игра в дочки-матери, только в их случае «старший-младший братик». Парень довольно быстро уловил суть и выжимал из себя всё, что мог, лишь бы мальчика рядом с ним был доволен спектаклем. Зонтику было интересно, осознает ли Бом всю фальш их жизни и просто наслаждается страданиями валета или он вправду думает, что у них всё отлично? Ночами, парень мечтает, что к нему прискачет принц, какой-нибудь герой из детских сказок и спасет его. Было бы славно.       Они оба — фальшивки с ног до головы. Поэтому, мило улыбаясь Зонтик уже думал, как бежит по улицам ночного города куда глаза глядят. Но с силами Бома провернуть что-то такое опасное крайне проблематично. Он не знал о нем ничего, а тому о Зонте известно абсолютно всё. «Больной сталкер».       — Не напрягай так плечи. — Словно издеваясь произнес мальчик, Зонтик спиной чувствовал его ухмылку. Он прижался к нему, обхватывая за талию, и спрятал лицо в волосах. — Я та-а-а-ак устал за последние дни. — Протянул Бом, — Каждую минуту я переживал, что пришлось оставить тебя одного так надолго, — вот оно! — но, похоже, что ты ждал меня.       — Конечно я ждал. — Зонтик извернулся, чтобы погладить восьмерку по голове. Он взъерошил его волосы, слыша тихий смех и поцеловал его в макушку. — Куда мне и-идти, если там не будет тебя? П-представляешь, как я волновался, когда ты впервые не вернулся? — В этих словах была доля правды. Зонтик чуть с ума не сошел, когда остался привязанным к стулу, без еды и воды, а Бом всё не возвращался. Действительно не трудно сойти с ума. Но сейчас нужно собраться и звучать как можно честнее и правдоподобнее. — Нам нельзя р-разлучаться. — Немного отдохнув и попив, сладость в голосе валета вновь звучала так, как должна, — Как только п-подумаю, что т-ты где-то один…       Драматично сделав паузу, Зонтик развернулся уже всем телом, прижимая Бома к груди. Мальчик удивленно воззрился на него снизу вверх и встретился взглядом с такими чистыми, пусть и уставшими глазами валета. Он улыбнулся и потянулся к его шее, повиснув на ней, пока Зонт всеми силами старался удержать равновесие.       — Прости меня! — Промурлыкал Бом. — Ты так прав! Я не должен был уходить вот так…       — Если с тобой что-нибудь случиться, я не знаю, как буду жить… — Зонтик старался давить на желание восьмерки быть нужным. Старался доказать, что ему действительно не все равно. Бинты на руках намокли и парень поморщился отстраняясь. Это же заметил Бом.       — Ой! Прости, прости, сейчас!       Зонтик лениво наблюдал, как, разбрызгав воду по всему полу, мальчишка бросился прочь из ванной и зашуршал ящиками в комнате. У него была минутка передышки и он осмотрел свои руки. Швы… Если швы размягчились, то придется перешивать. Он закусил губу, вспоминая колющую боль. Может, обойдется?       — Еще болит? — Мальчик присел перед ванной, снимая бинты с рук, которые Зонт свесил через бортик. Он задумчиво повертел его кисти, невесомо провел по рваным краям раны и оценил швы. Он качнул головой и начал сушить их, прикладывая мягкое полотенце. Придерживая Зонтика за локти, он наказал ему вылезти из ванной, после чего тщательно вытер и отправил одеваться.       Зонтик не возникал. Уже одетый в белую футболку с красными разводами и средние шорты, он сидел прямо на полу, по прежнему оглядывая свои раны. Выглядело в целом… не так уж плохо? Главное, что ничего не гноилось, а значит нет никаких инфекций, из-за которых Зонтик и вовсе мог лишиться кистей.       Бом достал иглу, обычный распарыватель, нитки и… шприц? Парень вздрогнул, когда тот подошел ближе.       — Что расселся — Недоуменно спросил он. — Давай на кровать садись, здесь же неудобно.       Сказано — сделано. На самом деле единственное, что здесь Зонтику действительно нравилось — это мягкая-мягкая и теплая кровать. Бом повертел в руках какой-то листок, наполнил шприц и попросил посидеть смирно. Валет покосился на длинную иглу и зажмурился, задержав дыхание, когда он вколол в его руку… Что-то. — Анестезия. — Пояснил Бом, словно прочитав мысли своего «пациента». — Я… Не уверен, что всё сделал так, как надо, но получилось вроде бы аккуратно… — Он пронизывал ушко иглы ниткой, высунув язык и прикрыв один глаз. Наконец у него это получилось, он пощупал кисти, надавливая на раны подушечками пальцев. — Больно? Чувствуешь что-то?       Зонтик не был уверен. Вроде бы он ничего не чувствовал? — Нет?.. У-У тебя очень хорошо получается л-лечить меня… — «И калечить тоже». Конечно Зонт этого не скажет. Уж точно не когда восьмерка может буквально зашить ему рот. Он вскрикнул, когда почувствовал, как тонкая иголка вонзается в его кожу. Он сморгнул слёзы, опустив взгляд на руки. Бом уже успел незаметно снять старые швы, обработать раны и начать их перешивать. По крайней мере ощущения были не такими острыми, как… как тогда. Боль была только в момент прокалывания кожи, это лучше. Это легче перенести. Он решил немножко подбодрить Бома, что так старательно выводил шов на его руке: " В-Вау! У тебя так здорово выходит!» — он изо все сил старался не зашипеть от боли. Сегодня идеальный день, чтобы максимально подлизаться к своему похитителю. У него хорошее настроение; он, похоже, простил Зонтика за прошлые выходки; недавний разговор сложился очень удачно. Нужно убедить его, что Зонтика можно оставить одного, а после — брать с собой за стены этой комнаты. Он готов несколько раз спокойно возвращаться сюда, прежде чем хорошенько разузнать обстановку и, наконец, рвануть подальше отсюда. Будет лучше, если Бом утеряет его снаружи.       Мальчик смущенно отвернулся, прежде чем продолжить накладывание швов. — Ты… Правда так считаешь?       — Разумеется. Мне кажется ч-что у тебя получается лучше с к-каждым разом. Смотри… Эм… Вот. — Зонтик указал пальцем другой руки на порядок швов, когда понял, за что он может зацепиться, — Видишь, к-как ты начал? Немного неуверенно, н-неровно, а т-тут, — он провел пальцем чуть выше, — движения стали у-уверенными, ты определенно з-знаешь, что делаешь. — Валет погладил восьмерку по голове и вернулся к изначальной позиции пациента. Он заметил, как щеки мальчишки запылали, а на губах играла счастливая улыбка. «Как много ребенку надо для счастья» удивился он. Такое выражение лица напомнило Зонту тот день, когда они только встретились. напуганный, одинокий мальчик, которого считали монстром и сторонились всего лишь из-за неизведанной силы. Каким же чудесным ребенком он открылся для Зонта, стоило проявить к нему капельку заботы и внимания. Смущенный и любознательный, липнувший к валету как банный лист. Во что же он превратился? Парень снова шикнул, от ощущения иглы под кожей, но всеми силами старался убедить себя, что это не больно — он под препаратом, укольчик — это пустяк в сравнении с зашивом на живца.       — Вот и всё. — Бом закончил спустя томных два часа.       Зонтик осмотрел чистые бинты на своих руках и протянул их в сторону мальчишки. — Какой т-ты молодец! Иди сюда. — Со стороны любой бы подумал, что у них всё хорошо. И ради этого ощущения Зонтик скрывал мелкую дрожь от каждого их взаимодействия, чтобы его доброта выглядела натуральной. Чтобы Бом не понял, насколько он его ненавидит на самом деле. Как бы невзначай, валет отстранился, сымитировав волнение. — О-ой! У меня же футболка в к-крови… Ты не испачкался? — Теперь, когда мальчишка уставился на одежду старшего, словно в первый раз ее видит, Зонт сделал вид, что ему на самом деле абсолютно плевать в чем он ходит. — А… Она уже з-засохла. Ну-ка посмотри н-на меня… Да, т-точно засохла, прости.       «Давай же… Ты же переживаешь, что твой старший братик ходит в такой грязной одежде…»       Бом притянул ткань поближе к себе, разглядывая слегка побелевшие разводы. Он… Расстроился? Нет-нет-нет, это не та эмоция, которую Зонтик хотел вызвать! Он вздрогнул, когда восьмерка медленно поднял свой взгляд, впиваясь им в лицо валета. Бом встал с колен, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Напуганный Зонт не смел отворачиваться.       — …Ты считаешь, — мальчишка нахмурился, сверкая слезами в уголках глаз, — что я настолько плохо к тебе отношусь?       — Н-нет, почему ты т-так решил? Я-я просто… Просто забылся и… — Зонтик сглотнул, — Испугался, что и-испачкаю твою одежду. — Нужно гнуть свою линию до конца. Всё, что он делает — всё ради Бома. Это то, чего он хочет. — Твой милый серый свитер… О-он же твой любимый. Кровь т-тяжело отстирать, вот я и испугался, ч-что испорчу его. — Зонтик почти выдохнул, когда розовый градиент, плескавшийся в синих глазах, поблёк. Но он продолжил строить виноватое лицо и заправил прядь своих волос за ухо. — Прости меня…       Сработало? Бом кинулся на Зонтика, сжимая в объятиях, которые он так, очевидно, любил и затараторил ему прямо в ухо:       — Мне очень нравится моя толстовка, я правда-правда не хочу ее портить! Ты так волновался об этом, а я совсем не заметил, как испортил твою… Прости, прости, прости! Выкинь, я найду что-нибудь другое.       — Не переживай… Т-ты ведь не хотел, я з-знаю это. Но мне нравится моя футболка. Т-ты подарил ее мне… Как я могу ее выбросить? Я… Думаю о тебе, к-когда надеваю ее. — Не перестарался ли он? Если переборщить с лестью, может выйти так, что Бом, в итоге, заставить ходить его в этом всегда. Не снимая. Вообще. И Зонт знал, что тот так может. Он постарался исправиться: «Если это твой подарок, к-как я могу так безалаберно к нему относиться?»       — Я подарю лучше!       Зонтик мягко улыбнулся, стараясь подобрать следующие слова так, чтобы это не звучало как просьба выйти наружу. Бом сам должен это предложить. Только тогда у него получится. — Я-я не сомневаюсь… ты так стараешься р-ради меня. Спасибо. Так неловко, ч-что я не могу дать тебе столько же. Может быть, ты что-нибудь х-хочешь? Д-давай почитаю тебе сегодня? — Да, стоит начать с чего-то такого.       — Давай! — Бом таки засиял. Он пару раз заставлял Зонтика читать ему, но это было ужасно. Парень и без того заика, а когда из-за каждой запинки в тексте переставало хватать воздуха… брр. Парень надеялся, что инициатива с его стороны будет выглядеть намного лучше, чем принуждение. — Отдыхай, — восьмерка помог валету улечься на кровати и накрыл его сверху одеялом. — Я приду через несколько часов, мы покушаем и ты почитаешь, как обещал!       — Б-буду ждать.