***
Подходя к дому на следующий день, я заметил что-то рядом с воротами. Каково же было моё удивление, когда я понял, что это тот самый кот, которого мне случилось увидеть вчера! До этого момента я не осознавал, как сильно хотел встретить его снова, поэтому с самой счастливой улыбкой подбежал к нему и взглянул в глаза. Кот не смотрел на меня, но не убегал и сидел смирно. Он уже не был таким грязным, как вчера, но лохматая шерсть его торчала во все стороны. Всё же, он был красивым, молочного цвета. Я резко понял, что очень хочу забрать его к себе и надеялся, что дома не будут сильно против. — Пойдём со мной, я тебя покормлю, — я аккуратно поднял его с земли, и кот, сначала, видимо, не понимая, что происходит, широко открыл свои жёлтые глазищи, после чего начал громко вопить и махать своим большим хвостом из стороны в сторону. Но он меня не царапал и не вырывался, как с хулиганами, так что я решил, что он не очень против пожить у меня. Как только я зашёл в кухню, мама недоумённо взглянула на кричащее создание, которое я держал в руках. — Тецухиро, зачем ты принёс его в дом? Верни его на улицу, а то всех соседей перепугаем. — Мам, — начал я тихо, сделав настолько жалобное лицо, насколько мог, — я вчера спас его от хулиганов, а сегодня увидел, что он сидит около дома. Его на улице будут обижать, он пропадёт! Я хочу его защитить. Обещаю всё делать сам, так что пожалуйста… Мама нахмурилась и посмотрела на меня недоверчиво. — …и буду следить, чтобы он не кричал сильно. Она вздохнула и, отворачиваясь, вернулась к готовке, спустя несколько секунд молчания произнеся: — Если он будет доставлять проблемы, отец выбросит его на улицу, так и знай. — Понял, — сказал я, внешне оставаясь спокойным, но ликуя внутри. — Можно, я достану ему мясо? — Доставай. Я осторожно подошёл к холодильнику, чтобы накормить кота, который, к моему большому удивлению, во время нашего с мамой разговора был необычайно тих. Я опустил его на пол — он смотрел на меня странно, будто изучая. Отрезав несколько небольших кусочков и положив их на плоскую тарелку, я периодически оборачивался, опасаясь, что кот может убежать, но он продолжал сидеть и смотреть на меня. Я поставил тарелку с мясом перед ним и присел рядом, тоже изучая. Кот переводил взгляд с меня на еду. В очередной покосившись на меня, он громко мяукнул. — Хорошо, я отойду, не буду мешать. Я ушёл к себе в комнату и решил пока разобрать вещи. Вернувшись через какое-то время на кухню, в которой уже не было мамы, я увидел, что тарелка вылизана дочиста, а мой новый приятель мирно спит на стуле, свернувшись калачиком.***
Я назвал его Шинобу. Мы не всегда ладили, и, стоило сказать, мама не соврала — скверный характер моего друга выносили не все, и пару раз мне приходилось выходить ночью на улицу, чтобы забрать его домой. Однажды он, видимо, подрался с какими-то уличными собаками, и у него на передней лапе остался шрам. Он не любил, когда я брал его на руки, и часто мне попадало от его когтистых лап. Я оставлял его в покое на какое-то время, и тогда Шинобу приходил ко мне сам, садясь около ног, пока я делал уроки. В такие моменты он даже иногда разрешал себя погладить и подставлял голову под мои ладони. Я ценил эти моменты и, честно говоря, по-настоящему его полюбил. Шли годы, я становился старше и познакомился с другом брата — Масаки. Шинобу не любил людей в принципе, но ещё с самого начала я заметил, что к Масаки у него, почему-то, возникала какая-то особая злоба. И он агрессивно вёл себя со мной в те дни, когда я общался с Масаки наедине. Словно обижался. Я не знал точно, сколько лет было Шинобу, когда я впервые принёс его в дом, но, уже заканчивая среднюю школу, стал всё чаще замечать, что он постепенно начинал стареть. Он стал больше спать и меньше кричать, чему были рады домочадцы, но не был рад я. Беспокоясь, я носил его к врачам, и те лишь подтверждали, что кот уже не молод, но говорили, что проблем со здоровьем у него нет. Мне не хотелось его терять, хотелось быть вместе всегда. Я стал чаще его обнимать, из-за чего получал очень много царапин, но ничего не мог с собой поделать. Обычно он никогда не приходил спать вместе со мной. Если я пытался уложить его на свою кровать, то Шинобу тут же сбегал. Но в тот день, когда брат увидел нас с Масаки, а сам Масаки признался, что всегда любил Кунихиро, он спокойно лёг мне на грудь, пока я плакал. Я гладил его и не мог остановить слёзы, а Шинобу продолжал лежать необычайно тихо, пока я не уснул. Отчаявшись после всех произошедших тогда событий, я стал реже появляться дома. И каждый раз, возвращаясь, я видел Шинобу уснувшим на пороге, будто он всегда меня ждал. В такие моменты мне становилось ужасно стыдно. Перед поступлением я переехал в квартиру друга и забрал Шинобу с собой, хотя тот был очень недоволен внезапным переселением. На самом деле, я планировал взять его и в Нагою, поэтому часто извинялся перед своим старым котом за то, что не даю ему спокойной жизни. Наконец, наступил день отъезда. Я собрал все сумки, подготовил для Шинобу переноску и вышел в магазин, чтобы приготовить немного еды в дорогу. Вернувшись, я будто с порога заподозрил что-то неладное и начал звать своего кота, но тот не откликался. Искал по комнатам, заглядывал во все углы — его нигде не было. — Мне грустно тебе об этом говорить, но он каким-то образом выбежал из квартиры, как только я открыл дверь, уходя из дома. Я пытался искать на улице и спрашивать соседей, но будто след простыл. Мне очень жаль, — такими были слова моего соседа, который вернулся домой несколькими часами позднее. Я тоже искал и звал его. Долгие часы бродил по улицам и спрашивал, не видели ли они пушистого кота с молочным окрасом и жёлтыми глазами. Но не нашёл. В тот день мне пришлось отменить свой вылет в Нагою. Я резко и болезненно ощутил, будто остался совсем один.***
С поступлением в университет мои воспоминания о Шинобу странным образом выветрились из головы, несмотря на то, что в первые дни я сильно по нему тосковал. Я с трудом мог вспомнить его имя, как он выглядел, просто храня в памяти, что у меня когда-то жил кот. Лишь восемь лет спустя, наткнувшись по дороге домой на лавку с амулетами, я увидел на одном из них изображение кота. Меня это заинтересовало, и я спросил у продавца, для чего этот амулет предназначается. За прилавком сидел седовласый старичок, на лице которого читались мудрость прожитых лет и доброта к людям. — С этим связана интересная легенда, мальчик мой. Считается, что душа человека при рождении расщепляется и приобретает две формы, и эти формы могут существовать в разное время. Первая из них становится человеком, а вторая — животным, чаще всего кошкой или собакой. Говорят, что раньше было больше животных форм, потому что человек охотился в лесу. Форма животного — это первая встреча. Если другой человек приютит и полюбит это животное, то он обязательно встретится с человеческой формой души и сможет построить с этим человеком прочную связь, дружескую или любовную. Но человеческая и животная формы души никогда не должны пересекаться — такое правило. А этот амулет помогает скорее встретить животную форму души и опознать ее. В этот момент я вспомнил всё и, поблагодарив старика за объяснение, отправился домой, находясь в прострации. Наверное, семпай меня уже ждёт. Вскоре я вернулся в нашу квартиру, приготовил небольшой ужин, и мы сели за стол. Взглянув на кисть семпая, я заметил то, на что раньше попросту не обращал внимания. — Соичи-сан, а можно спросить… — Мм? — откликнулся он, пережёвывая еду. — А откуда у вас шрам на руке? — А, это… Я уже почти забыл. Собака в детстве задела лапой. Мы с мамой её часто подкармливали. Моринага?.. Ты чего?