Ненавижу

— Почему. Клинок Блейда, тот самый, что подарила Мастерица, прижимался к шее Дань Хэна и холодил сталью нежную кожу горла. Дань Хэн смотрел в глаза Рена — Блейда, теперь Блейда — и видел собственное избитое, окровавленное отражение. Блейд нашел его. Конечно, нашел, всегда находил, и то, что память стерлась, ни на что не повлияло, тем более на навыки. Его волосы теперь стали иссиня-черными, цвета глубокого, полная противоположность нежному блонду, что был раньше — блонду, который Дань Хэн так любил пропускать сквозь пальцы, заправлять Рену за ухо и мягко, пусть и коротко, улыбаться в родное лицо. Сам Блейд был в таком же плохом состоянии: порванная одежда вся в крови, на лице порез, волосы взлохмачены и растрепаны… Но ресницы все такие же длинные. Дань Хэн, прижатый к полу весом Ре- Блейда, с клинком у шеи, любовался. — Почему что? — слабо произнес дракон, понимая, что от вопроса не отвертеться, но все же желая потянуть время. — Не заставляй меня повторять. — Блейд прижал меч к его горлу еще сильнее, перехватив рукоять, и голос его был с надрывом, резок и почти дрожал. Дань Хэн продолжал смотреть на Блейда, и в глазах у него двоилось. С одной стороны, этот Блейд был немного другим: более диким, потерянным, погрязшим в ненависти, злобе и страхе, который он пытался отрицать. Рен же обладал глубинным спокойствием и умиротворенностью. Его стан был прямым, голос никогда не дрожал, а все усмешки были добрыми, без намерения задеть. Дань Хэн выдохнул с хрипом. — Рен, скажи мне, что ты не нарисовал усы на спящем Цзинь Юане… Снова. Голос Дань Фэна был монотонным и стоическим, но даже в нем чувствовалась нотка усталости. Рен рядом с ним был невозмутим, как скала. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — последовал его немедленный ответ с абсолютно ровным лицом. Мужчина отпил чай. Дань Фэн прикрыл глаза и сдержанно выдохнул, изо всех сил стараясь удержаться от того, чтобы потереть переносицу. — Да. И то, что теперь Цзинь Юань, подумав, что это была проказа Мастерицы, разрисовал ее зубной пастой, из-за чего они начали полномасштабную войну, тоже не имеет к тебе никакого отношения. — Все именно так. — Рен умиротворенно улыбнулся, но в уголках его глаз была насмешливая ирония, которую мог заметить далеко не каждый — к счастью, Дань Фэн не в их числе. В самом деле, уж что-что, а даже самые небольшие, самые невыраженные эмоции, которые Рен так редко позволяет себе открыто показывать, Дань Фэн научился считывать моментально. Это было в его природе, в общем-то: мимикрические мышцы лица легко улавливались драконьими глазами, а тот факт, что Рен был его дорогим другом, только улучшал остроту внимания Дань Фэна. — Понятно. Пожалуйста, больше не действуй так тонко. Лучше, если месть Цзинь Юаня будет направлена на тебя, как на зачинщика беспорядка. Ответом было многозначительное молчание. Дань Фэн тихо вздохнул. Месть, да? Что ж, пожалуй, Дань Хэн это заслуживает. Именно из-за его эгоистичных, чудовищных действий тело Блейда разрушается, не имея возможности умереть окончательно, именно из-за Дань Хэна Рен был обречен на бесконечные страдания… И все же… Все же. Дань Хэн не чувствовал сожалений. Как он мог, когда он сделал это ради того, чтобы его самый любимый на свете человек выжил? Он ненавидел себя за это эгоистичное, цепкое, собственническое желание, но Дань Хэн просто отказывался отпустить Рена. Если это означало проклясть и быть проклятым в ответ, быть обреченным на вечную ненависть Блейда, он согласен. Главное, что его Рен был жив. Жив в этих багровых глазницах, в этом наруче, никогда не снимаемом, в изгибе челюсти и широкой груди. Рен был жив, пока был жив Блейд, и это было тем, что успокаивало Дань Хэна холодными ночами, когда не оставалось ничего, кроме стылой ненависти к себе и горечи, ползущей по трахее. — Ответь мне. Ответь мне, проклятая ты свинья! — прорычал в безумной ярости Блейд и прижал меч еще сильнее к горлу дракона. Дань Хэн закашлялся, чувствуя, как отчаянно не хватает воздуха, и смотрел в глаза Блейда. Фигура немного расплывалась, но безошибочно узнавалась серьга, очерченные губы и длинные ресницы на родном лице. — Красиво, — завороженно произнес Дань Хэн. И это было так. Блейд, в его чистой ярости, в его дьявольской красоте, походил на разгневанное божество, а не проклятого, несчастного человека, что никак не мог умереть. — Что? — прошептал Блейд в ответ, растерянный и почти на грани отчаяния. — О чем ты, черт возьми, говоришь? У Дань Хэна рассудок помутился от недостатка кислорода, поэтому в полуобморочном состоянии у него билась одна-единственная мысль: дотронуться до своего самого любимого на свете человека. Он положил ладошки на щеки Рена, очертил острые скулы, а Блейд дернулся, крупно вздрогнул от прикосновения, и ослабил хватку на мече, позволяя Дань Хэну вздохнуть. — Почему?.. — Рен выглядел так, будто готов был заплакать, и Дань Хэн, все еще не соображающий, обхватил руками его затылок и слабо-слабо улыбнулся одними уголками губ. — Не хочу, чтобы ты плакал. От нежности на его лице Блейд отпрянул назад, будто ошпарившись, и ошарашенно смотрел на покорно лежавшего под ним парня — избитое тело не вызывало никакого неудобства, за исключением того, что это была неправда. Блейду было плевать на собственную боль, но вид избитого, окровавленного и на грани обморока Дань Хэна, человека, что превратил его жизнь, его само существование в ад, кто проклял его навсегда, заставлял его сердце сжаться на пару секунд. Лучше не становилось. От мести он не чувствовал себя хорошо. Блейд сжал дрожащие губы. — Я повторю еще раз. Почему ты проклял меня? Дань Хэн прикрыл глаза, расслабившись, и из-под ресниц посмотрел на Рена. — Я не мог допустить мысль о том, чтобы ты умер. — Но почему?! — не выдержал Блейд, повысив голос. Он дрожал от натиска эмоций, и Дань Хэн, которого он прижал к полу, это чувствовал. Блейд ненавидел себя за это. Дракону понадобилась пара секунд тишины для ответа. Он просто смотрел на Рена, молча вглядывался внимательно в лицо, в глаза, полные осколков разбитых мечтаний, и меланхолично размышлял. Дань Фэн, весь раскрасневшийся, тяжело дышащий, но со светящимися глазами, стоял напротив тренировочного манекена и отрабатывал приемы. Копье было тоже тренировочным — негоже затуплять лезвие на таких вещах. Он, конечно, не ленивый, еще заточет, если необходимо, но свое копье он предпочитал использовать только в настоящий боях или, на худой конец, в спаррингах. Удар, переворот, шаг назад, вновь удар, подсечка, укол, режущий взмах… И заново. Удар, переворот, шаг назад, вновь удар, подсечка, укол, режущий взмах… И еще. Удар, переворот… Еще. Дань Фэн и вовсе потерялся в пылу тренировки, да настолько, что не заметил очевидного присутствия гостя до тех пор, пока этот самый гость не показался прямо на площадке. — Эй, Фэн, не перерабатываешь? — лениво поинтересовался блондин, облокотившись на станок. Дань Фэн резко обернулся и радостно заулыбался, все еще тяжело дыша. — Рен! Привет. Не заметил тебя. Я… Не думаю, что перерабатываю, нет. Я просто много тружусь, — склонил голову к плечу он. Рен хмыкнул и вскинул бровь — Дань Фэн невольно залюбовался картиной. — И все же. Предлагаю сделать перерыв. Что думаешь насчет того, чтобы поесть Фа Го? Недалеко открылось кафе, — Рен повел плечами и заухмылялся. — Или твои любимые рисовые пирожные, не понимаю, чем они тебе так нравятся, пресные же. — И вовсе не пресные, — Дань Фэн нахмурился. — Наоборот, это дает почувствовать вкус риса лучше, нет химии и… — Да-да, я понял, идем уже, — закатил глаза Рен и кивнул головой на выход из тренировочного зала. Дань Фэн постоял секунду, но все же догнал мужчину. Настроение неуклонно повышалось. — Я любил тебя. И всегда буду любить. Вот почему. Дань Хэн не улыбался, произнося такие страшные для Блейда слова. Только вглядывался в его глаза, будто пытался запомнить, навсегда выжечь в сетчатке даже блики на радужке, и прерывисто дышал от ран. Блейд… Рен… Он дрожал. Его колотило от эмоций, но каких? Он не понимал. Он не понимал, почему так тоскливо сжимается грудь, не понимал, почему щеки становятся мокрыми, а пальцы трясутся. Он выглядел так, будто его ударили. Отпрянул от Дань Хэна, будто тот сказал что-то ужасное — так и было — и сжал челюсть. — О чем ты вообще?.. — выдавил из себя он, сдавленно вдыхая воздух сквозь зубы. Дань Хэн молча и меланхолично на него смотрел. — Какая, к чертям собачьим, любовь? Ты сам-то хоть поняла, что сказал? Что за… За… Что за наглая, глупая, бесстыдная ложь! Дань Хэн прикрыл глаза. Его брови слегка изогнулись в печальном выражении. — Это не ложь. И никогда ею не будет. Пауза. У Блейда дрожали губы. Он сжал челюсть и медленно потянулся к и так истерзанному горлу Дань Хэна. Тот не реагировал. Рен сжал ладони вокруг шеи дракона и искренне пожелал вцепиться в нее, впиться ногтями в мягкую кожу, разорвать на части, но– Но. Он не мог. Не мог, просто не получалось задушить, наконец, даже не особо сопротивляющегося Дань Хэна, даже если он так, так старался почувствовать снова эту прогорклую, забивающую горло и легкие, пузырящуюся ненависть. Он хотел чувствовать разъедающий гнев, непримиримую злобу, но мог ощутить только душераздирающую тоску. Ну почему все так? Все должно было пойти совсем по-другому. Дань Фэ- Хэн бы ненавидел его в ответ, и у них была бы славная битва, в которой Блейд бы покончил с Дань Хэном навсегда, а после и с собой. Это идеальный конец. Так почему же ему так, так больно? — Я ненавижу тебя. Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — задыхался РенБлейд. Он царапал себе грудь, пытаясь добраться до сердца и вырвать его голыми руками, после чего сжать, чтобы почувствовать, как жизнь его, наконец, оборвется. Все, что он мог выдавить из себя, был задушенный скулёж. — Все в порядке. Я тоже себя ненавижу. Дань Хэн слабо улыбнулся — в уголках его губ была запекшаяся кровь, но он все еще улыбался, все еще кривил губы в этом светлом, легком выражении, которое Рен так любил, которым Рен так восхищался, бесконечно обожал– Блейд ненавидел Дань Хэна. Рен любил Дань Фэна. — Я бы хотел никогда тебя не знать, — прошипел Блейд и вздрогнул. В глазах Дань Хэна было смиренное принятие. Он лгал, и они оба знали об этом.