Не выпускать!

Понтифик стоял у стола и сосредоточенно смотрел в раскрытую книгу, что лежала перед ним. Чуть поодаль, на столе были аккуратно выставлены мука, сахар, и прочие ингредиенты для выпечки. С другой стороны стояли какие-то овощи, несколько добрых кусков сырого мяса, и всякая посудина. Саливан окинул все сосредоточенным взглядом и снова опустил глаза в книгу. — Итак! Да начнётся!.. — почти что торжественно произнёс он, вооружившись кухонным ножом. Свежие овощи начали хрустеть, какие отправились в чугунную сковороду, какие — в большую, серебряную миску, мелко нашинкованные. Разделывание овощей еще не подошло к концу, но Понтифик уже взялся за мясо. Все должно быть готовым одновременно — иначе первые блюда остынут и будут не такими шикарными, какими могли бы быть. Почему именно Саливан надел на себя фартук и взял тесак? Нет, прислуга у него была. Просто у всех иногда бывают моменты, когда хочется приготовить что-нибудь лично самому. Немного расслабиться, занимая себя хозяйственным делом. Лук начал поджариваться, кухню заполнили ароматнейшие запахи. Вот тут-то и скрипнула входная дверь, из-за которой показалась голова с белыми волосами и в золотой шлемокороне с острыми иглами. — Эй, Саливан! Я тут когда проснулся, мне показалось что… О, а что ты делаешь? — с интересом спросил Олдрик, заползая на кухню. Этого Понтифику нужно было меньше всего. — Много чего. — ответил Саливан, внимательно следя за передвижениями Святого. Тот подполз к дальней стороне стола и встал паинькой, заведя руки за спину. Понтифик посмотрел на него и вернулся к своему занятию. Конечно, уже без прежней радости. Он старался все время стоять вперед к Святому, хоть и не отвлекаясь от резки. — У тебя горит что-то? — аккуратно поинтересовался Олдрик. — Точно! — спохватился Саливан и кинулся к сковороде с овощами. Начав усердно мешать пережарку, Понтифик мгновенно забыл, что не один на кухне. Спася овощи, он снова повернулся к столу, дабы продолжить резать кабачки. Бросив пару взглядов на Олдрика, Понтифик даже мысленно удивился, почему тот стоит по прежнему, будто выжидая чего-то. Ведь тот не упустит момент, чтобы что-нибудь стянуть со стола. Саливан начал потихоньку успокаиваться и не переживать, что на кухне Олдрик. Более того, сам Святой сел на стул и подпер голову рукой, скучно наблюдая за готовкой своего друга. Как-то это было очень не похоже на него. — Ты лапшу варишь? — вдруг спросил Олдрик. — Да… А как ты узнал?.. — удивился Понтифик. — Она из кастрюли лезет. — пояснил Святой. — Макароны!! — теперь Саливан бросился к кастрюле. Сняв крышку и усмирив яростно выпирающую лапшу, Понтифик слил лишнюю воду. Но вдруг обнаружил, что второпях не достал посудины, куда ее переложить. — Олдрик, все равно стоишь без дела! — не оборачиваясь, крикнул Саливан. — Достань миску из шкафа! — Угу. — послышалось в ответ. Понтифика как холодным током ударило. Ответный звук был воспроизведен конечно же с полным ртом. — Олдрик!! — завопил Саливан. — Спокойно, спокойно! Вот миска! — поспешил Святой, приподноша требуемое Понтификом и снова скрываясь из его поля зрения. Саливан вывалил в миску лапшу, громко поставил кастрюлю на боковой стол и обернулся. Олдрик быстро зачерпывал из мешка сухой рис и запихивал его в рот, хрумкая как сухари. — Ты! Ты!! — возмущению Понтифика не было предела. — А ну быстро бросил то, что в руках!! — Это? — Да!! — Так это же рис! — Я знаю что это рис! Быстро бросил! — Так он же просыпется? — Олдрик продолжал набивать рот восточным злаком, пока Саливан не замахнулся на него своей поварешкой. Святой быстро и послушно положил почти пустой мешочек с рисом на стол, вытирая рот тыльной стороной ладони. Все. Ризотто не будет. — Что ты еще сожрал, пока я не видел? — сердито спросил Саливан, начиная резать мясо. Олдрик наклонив голову на бок. — Ну… — задумчиво протянул он. — А, Гвин с тобой. — махнул рукой Понтифик, на что Святой не очень довольно скрестил руки. Саливан перевел взгляд в книгу рецептов, начал листать страницы, ища нужный для этого мяса. Его внимание прервал сочный хруст. Быстро подняв голову, температура золотой короны на челе Понтифика снова начала подниматься — Олдрик за считаные секунды съел лежащие рядом огурцы и уже потянулся за сыром. — Олдрик! Святой мгновенно отдернул руку и встал смирно. — Боги, ни на секунду нельзя отвлечься! — прошипел себе под нос Понтифик, вернувшись к книге. — А тебе не кажется, что овощи снова поджариваются? — спросил Святой, который уже чудесным образом оказался возле сковороды. Испугавшись потерять пережарку, Саливан метнулся к овощам. А Олдрик метнулся к макаронам. Понтифик, увидев как быстро исчезает лапша, кинулся отгонять от нее Святого. Тот сопротивляться не стал, отступил моментально. Ругаясь на чем свет стоит, Саливан начал собирать оставшуюся, разбросанную лапшу назад в миску. Услышав сзади звуки поглощения, он повернулся и мысленно простился с овощами — Олдрик настолько быстро орудовал ложкой, что даже если бы Понтифик остановил бы его прямо сию секунду, спасать уже было нечего. На кухне поднялся крик, какая-то ругань, шум, что-то упало. Дверь с шумом открылась, и из нее размеренными шагами вышел Саливан, держа за ухо Олдрика ледяными от злости пальцами. Тот спешил ползти за ним, чтобы не лишиться слухового органа, и жалобно повторял, что больше безобразничать не будет. Когда жалобы о пощаде дошли до слезливого голоса, соплей и сложенных ладоней, Понтифик смилостивился и отпустил ухо Святого. Саливан развернулся и пошел обратно, на кухню. Громко хлопнув дверью, Понтифик окинул взглядом помещение, оценил и прикинул что из продуктов у него осталось. Конечно же, многого не хватало, из того, что было. Вздохнув и покачав головой, он продолжил заниматься мясом. Дверь тихо скрипнула и из-за нее печально выглянул Олдрик. Саливан посмотрел на него. — Заходи. — со вздохом произнёс он. — Но только ты еще что сожрешь, пока я отвернусь!.. — Хорошо, хорошо. — виновато и повиновенно отозвался Святой, и, как в первый раз, встал, заведя руки за спину. Понтифик еще раз вздохнул и продолжил готовить. Олдрик стоял так несколько минут, после чего спросил медовым голоском: — А можно я помогу? Выглядит интересно! Саливан бросил на друга взгляд, полного подозрения и сомнения. Но в его голове тут же мелькнула мысль — раньше Олдрик никогда не предлагал помочь с приготовлением. Вот съесть — всегда без проблем, а готовить — никогда. Может ему это и понравится? Если он начнёт готовить, то это будет просто прекрасно! — Ну хорошо. — ответил Понтифик. — Срежь с картошки кожуру пока. — А кожуру можно будет съесть? — тут же последовал вопрос от Олдрика. — Можно, можно. — бросил Саливан. Натерев мясо специями, вложив в надрезы чеснок и других трав, Понтифик поставил его печься. Как там с картошкой? Обратив внимание на работу Олдрика, у Саливана была готова навернуться слеза. Святой быстро почистил картошку, и, как было разрешено, съел кожуру. Но вот только она кончилась и Олдрику ничего не оставалось, кроме как начать есть саму картошку. — Сейчас же брось!! Сваливан так громко и резко рявкнул, что Святой даже вздрогнул и выронил из руки картошку. Саливан забрал все и положил ее рядом с мясом. Ладно, что там дальше? Пирог. Нужно замесить тесто. Отмерил воды, масла… — Что мне сделать? — раздался голос Олдрика. — Два яйца… — тихо протянул Саливан. — Возьми яйца. …Яйца тоже пришлось спасать. — Так ты же сам сказал, чтобы я их взял! — оправдывающе произнёс Святой, поправляя корону, по которой врезали сервировочной ложкой. — Если сказали взять, не значит что нужно съедать! — четко отчеканил Саливан и продолжил с рецептом теста. Дойдя до количества муки, Понтифик решил что это можно доверить Олдрику. — Там мука. — Саливан махнул рукой в сторону муки, а сам стал измерять пищевую соду. Так, все готово, надо постепенно вмешивать муку… — Олдрик. Где… — Понтифик разочарованно опустил плечи. — Олдрик, ты это мне на зло делаешь, или тебе действительно так жрать охота, что ты даже муку будешь есть?.. Святой промолчал, неловко глядя на Саливана. Отряхнул от муки руки и отодвинулся от мешка в сторону. — Все самому надо делать. Ну вот все! — проворчал уже серьезно злой Саливан, направившись к муке. Вспомнив, чем оканчивалось его отвлечение на что-то, Понтифик обернулся на Олдрика. Тот ел мелко нарубленный, аппетитный салат. — Олдрик!! Я тебе что говорил на счет пожирания?! — взвыл Саливан. — Так я и не ждал, пока ты отвернешься! — с полным ртом ответил Святой. Понтифик не ожидал такой наглости. — А ну оставил салат!! Олдрик выполнил его приказ беспрекословно… И начал доедать лапшу, которую не успел доесть в прошлый раз. — Оставь лапшу!! — Да ее все равно уже мало! — ответил тот, добирая последние макаронины. — Ах ты шпынь слизистый!! Олдрик пропустил его слова мимо ушей и полез за мясом. — Да остановись ты уже!! Прорва ненасытная!! Тут уже даже половником по голове не помогло. От Саливана отделился крылатый призрак фиолетового цвета. И снова кухню наполнил шум, крик, вопли, что-то или даже кто-то упал, кто-то кого-то проклял что ли, что-то разбилось, даже два раза… Понтифик стоял с ледяным лицом, скрестив на груди руки. Позади него были большие, железные ворота. Перед Саливаном появились Танцовщица и Вордт. — Вы хотели нас видеть, повелитель? — спросила носительница двух клинков. Понтифик прошел мимо них. — Да. Вот эти двери. За ними сидит Олдрик. Охранять. — и неожиданно, с истеричным криком добавил: — И не выпускать его оттуда, пока я не скажу!! Развернулся и пошел, четко стуча каблуками сапог.